День не задался с самого утра. Обычная перепалка, закончившаяся самым обычным образом — моим походом в колледж. Ну, правда, не совсем походом и не совсем колледжом, ну да ладно. Не случись со мной непредвиденных обстоятельств, писала бы сейчас что-нибудь несуразное об очередном законе. Брр...

Вот и сейчас, сидя на крыше высотного здания, я всерьез задумалась: «Какого хера я здесь делаю? Неужели это и есть «благодарность» за все? А этот придурок на вкус как дохлая залежавшаяся крыса». Я посмотрела на рядом лежавшего без чувств гуля. Его чёрные, как смоль, волосы слегка переливались в отблеске фонарей, тонкая побелевшая кожа манила попробовать её вновь, а открытые карие глаза, которые я так и не удосужилась закрыть, хотелось отдернуть одним движением руки и затолкать в рот, медленно, с наслаждением пережёвывая. Но на вкус, на вкус это было ужасно. Блаженством такое язык не повернётся назвать. Немного помедлив, я все-таки нашла в себе силы вновь откусить небольшой кусочек.

— Фу, мерзость! — единственное, что я смогла выпалить после пробы.

Пребывая в раздумьях, мечтая о несбыточном, я не заметила, как ко мне кто-то приближался. Совсем не вовремя, как впрочем и всегда, до меня всё-таки донеслись в отголоске чьи-то шаги. Было страшно, но очень, до безмолвия любопытно. Когда же второе взяло верх, невольно обернувшись, я завопила от увиденного...

***

— БЗЗЗЗ, БЗЗЗЗ, — настойчиво звонил будильник.

Лежа на кровати, я совсем не спешила вставать и попыталась отключить будильник, что не так-то просто было сделать с закрытыми глазами. К счастью, его удалось выключить с третьей попытки и «война с будильником» долго не затягивалась.

— Еще только чуточку полежу и встану, — решила я для себя.

И так каждый день. Ну такой вот я человек, не удается мне рано лечь и рано встать. По жизни — сова. Ночью я даже думать не могу о том, чтобы лечь спать, но зато утром из кровати меня не вытащишь. И сейчас, точно по расписанию, должна зайти маман.

В самом деле так и произошло. Мама, зайдя в комнату, внимательно её осмотрел, а затем перевела взгляд на свою мирно храпящую дочь, которая как и всегда хотела только на пару минут закрыть глаза. Закатив глаза, Тсукино резким движением сдернула с меня одеяло, заставив поёжиться от волны холода.

— Мама! Холодно же! Отдай! — прикрикнула на мать я, про себя отмечая, что после этого жеста сон как рукой смело.

— Вставай давай, у тебя много дел. Во-первых, ты должна отвести Юко в школу, во-вторых, сама пойти в колледж, — не унималась местной прокурор, а по совместительству — моя любезная мамочка.

— Опять в эту шарагу тащиться... — запричитала я, мысленно ожидая ураган перед затишьем.

— Ты что-то сказала? — Тсукино свела брови, нахмурившись, что от меня не скрылось — слишком долго я уже знаю свою мать, слишком часто вижу её такой.

— Вспоминаю трудовой кодекс, мамочка. У нас сегодня зачет, — выдохнула я, замечая, что мама довольна ответом, и выкрутилась я замечательно. Хоть что-то сегодня вышло неплохо.

— О, прекрасно! Надеюсь, ты не опозоришь нашу семью.

— Конечно, нет.

***

О боже, как же достало все это! Это нельзя, то нельзя. Все только о себе и думают! Раз мои родители все такие знатные, то всё, их доченька должна зубрить все эти кодексы, чтобы потом работать там, где она и не хочет. Не, ну, а что? Все уже всё давно решили, ну, а меня, как всегда, забыли спросить. Всю жизнь я хотела быть учителем биологии. С самой школьной скамьи я изучала во всех подробностях этот предмет, за что родители меня поддерживали. Однако тогда, я так и не понимала, зачем мне столько репетиторов по истории, если я неплохой биолог. И поняла я ее тогда, когда любимые маменька с папенькой отдали меня в юридический.

Вот и сейчас, я иду по улице, не замечая прохожих, которые что-то бормочат себе под нос о моей неуклюжести, и смирно направляюсь в шарагу. Переходя пешеходный переход, я и не заметила, что иду на красный. Справа от себя я услышала нечто быстро приближавшееся, затем долгий, протяжный гудок. Повернув голову, я увидела... Машину? Прямо перед собой.

***

Очнувшись, я почувствовала сильную боль в области затылка, конечности затекли, отчего чувствовать их не представлялось возможным, мышцы сводило. Не было сил точно проанализировать всю обстановку. Единственное, что я поняла, так это то, что место было явно мне незнакомо — слишком тёмная подворотня, рядом мусорные баки, пропахшие кровью, что показалось мне странным, вокруг кости, необъеденные остатки. Я сильно хотела есть, а ещё пить. Возможно, это сейчас может показаться лишь детскими «хочу», но что есть — того не отнять.

Была ночь, подняв голову вверх, я с удивлением засмотрелась на несколько небесных светил, весело подмигивавших — то исчезали, то вновь ярко светили на том же месте. Если приглядеться, многие из них образовывали путанные, неизвестные мне созвездия — знанием астрологии я никогда не могла похвастаться. Одна из звёзд медленно, не спеша падала вниз, будто оставляла времени приготовиться, осмыслить и загадать желание. Луна одиноко, поодаль находилась от всей этой звёздной игры, с важным видом смотревшая на Землю, на то самое место, где сейчас стояла я. Полная луна.

— Странно, вроде утро было... Я до колледжа то хоть дошла? Сессию написала? Ахаха, такие вопросы задавать в столь странной ситуации, я прям патриотка своей шараги.

Только сейчас я наконец заметила, что неподалеку от меня кто-то сидел. Его поведение показалось мне очень странным. Я четко видела его тень — это был мужчина крепкого телосложения. С его стороны доносились звуки чавканья, будто он с наслаждением уминает что-то очень-очень вкусное. Живот предательски заурчал так, что казалось, его было слышно за несколько километров от меня. Взрыв атомной электростанции — как заботливо называла это подруга, частенько слышавшая урчания на парах. Вспомнив о мужчине, на ум пришло много разных мыслей, но я постаралась их развеять. Все же, набравшись смелости, я окликнула его:

— Извините, я заблудилась, не подскажите...

Мужчина резко обернулся, хищно оглядев меня. Сказать, что я испугалась — ничего не сказать. У молодого человека — а он был очень молод, как мне показалось — были ярко-красные глаза, горящие красным пламенем в темноте. Склера глаз была черной, напоминавшая небесный беззвёздный свод — лучшее из лучших сравнений во все времена.

— Г-Г-Гуль, — начала заикаться я, понимая всю степень опасности и моей безалаберности, а так же наивности, беспринципности и неспособности к самосохранению, иначе как сказать, что у меня была возможность по-тихому уйти, не привлекать внимания и не отвлекать мужчину от еды — ох, не любят они подобного, не простят!

Да, да, видела я таких в аниме. Когда-то подруга в школе показывала, кажется, «Токийский гуль» называлось. Хорошие были времена, тихие. Не то, что сейчас! До сих пор помню свои впечатления. Всегда хотела стать гулем, съедать своих неприятелей и давиться их кровью... или лучше не давиться? Но сейчас, видя это существо перед собой и понимая, что отвлекла его от еды, чем и сама могу стать, восторга это не вызывало.

— Простите, я, кажись, от еды вас отвлекла... ну я это... как его... Пойду, короче, — бессвязно пробормотала себе под нос я. Кажется, он даже не расслышал, но мои намерения прекрасно понял и, по всей видимости, оценил их по достоинству.

— Ммм, какая вкуснятина. Заблудилась, говоришь. Твои мама с папой не будут тебя искать? Интересно, какая ты на вкус? — сказал гуль, быстро сократив между нами расстояния и проводя языком по моей шее. — Давай поиграем. Я хищник, а ты моя жертва.

Я попыталась увернуться из его крепких, мускулистых, накаченных рук — ммм, загляденье — но все было напрасно. Я была уже в руках этого ненасытного гуля.

— Ой, ой. Вы только посмотрите! Малышка не хочет играть?! Ну что же ты так, сама же подошла и прям умоляла поиграть. Я видел все по глазам, — улюлюкая, сюсюкаясь со мной, словно перед ним ребёнок — а может так оно и было, взрослый бы не сунулся так просто в лапы хищника — бормотал он.

— Идиот, отпусти меня!

Последние слова гуль не услышал, он слегка отодвинул воротник блузки, оголяя нежную, побелевшую от страха кожу, и откусил обнаженное плечо.

Вот тут-то и начинается самое интересное.

Твою ж дивизию, как больно. Плечо будто укололи тысячью иглами, затем приложили к нему раскаленный металл и впились в него акульими зубами. Лучшее описание чувств и не придумаешь в данный момент. Почему так горячо от каких-то гульих укусов? Ощущение, что наравне с болью, адскими муками, прокусом плоти и потерей крови, что-то горячее, колкое обливает это место — место, где от меня только что забрали кусочек меня.

— Зарастает, что-о?! — дрожащим голосом произнес гуль, сверля меня взглядом своих недоуменных, гульих глаз, ничего не отражавших в данный момент. Страх в его голосе был чётко слышен, так же как и не скрывалось колкое разочарование неудачному ужину.

— Оставь меня!!! — что есть силы крикнула я, толкая надоевшего гуля и желая ему скоропостижных мук в царстве Аида, где, надеюсь, встретимся мы нескоро.

Ого, ну я и закричала, прям прирожденный оратор. Не ожидала от себя такого.
Откуда-то у меня появились силы, способные помочь оторваться от надоедливой гульей тушки — я не знала, не знала и того, на что способна и чем могу себе помочь. Сама не ожидая от себя такого, я замахнулась и ударила гуля со всей силы в живот, надеясь что это поможет мне от него оторваться, ну хоть на время.

— Ух ты, получилось! Так тебе и на...

Договорить не вышло. Я осторожно приблизилась, чуть прищурив глаза, боясь увидеть того, что пару секунд назад желала своему недоубийце. Рассмотрев под отблеском луны гуля, лежавшего без сознания, на меня нашла легкая паника. Наконец-то, при свете, мне удалось разглядеть его. Он был мускулистым, довольно-таки красивым парнем. Волосы, чёрные, как смоль, небрежными вихрями распластались на асфальте, их рук, в силе которых не сомневался никто, текла тёмно-бордовая кровь. Какуган (красный глаз у гулей) исчез и было видно пленяще-карие глаза. Совсем как мои! И-и... стоп. Откуда дырка в животе?

— Ох, боже. Что с тобой? Кто тебя так? — с нескрываемым ужасом поинтересовалась я. Вполне возможно, что ещё живой гуль распознал в моем голосе нотки страха, ужаса и... чёрт бы его побрал, я же преступница! Замечательно, скоро во всех редакциях будут выпускаться скандальные газеты с заголовками: «Дочь честного судьи и лучшего местного прокурора жестко убила мужчину, развесив его внутренности, словно мишуру, по всей округе...» и бла-бла чего-нибудь выдуманного-напридуманного.

— Совсем дура? Притворялась обычной девушкой, а на деле ты монстр, да еще и одноглазая. Обычная игрушка доктора Кано, любящего поразвлечься подобным образом, а нам потом расхлёбывай его труды. Жаль только Йошимуру, хороший был мужик... Висит там, поди, в капсуле своей, ждёт, когда в очередной раз его какухо вырежут для новой жертвы, — мужчина едва заметно сморщился, а затем, переведя недоброжелательный взгляд на меня, продолжил: — Все вы такие каннибалы. Снова я повелся.

Тут я посмотрела на свою руку, которая странным образом начала мне порядком мешать. Тяжелая она что ли стала. Медленно переводя на неё взгляд, понимая, что меня ждёт, но всё ещё надеясь это опровергнуть, я, сама того не ожидая, ахнула. Боже, где моя рука? Что это еще за подобие лезвия? Или это меч? Черт, это же...

— КАГУНЕ?! — мыслить вслух мне не удалось. Поняв, что это кагуне, я не смогла сдержать отчаянный рёв на всю округу, удивительным образом не заложивший уши ни мне, ни моему несостоявшемуся убийце.

— Ахахах, вот дура. Ты ведь подобие совы. «Второй Такизава», а ведь красивая ты телка, так бы и съел, — хрипло ответил мужчина. Видно было, что слова давались ему с трудом.

— П-п-прости, — виновато понурила голову я, будто готовясь к нескончаемому потоку брани в свой адрес, но её, понятное дело, не было.

Моё извинение было последнее, что гуль услышал. Не думаю, что ему так нужно оно было. Не знаю почему, но чувство жалости, проникновенности к этой гульей тушки сдавливало мне горло. Отчего-то стало так противно, мерзко самой себе, что я с размаху зарядила левой, нормальной рукой, по щеке, надеясь таким образом протрезветь. Однако ничего не изменилось. Я всё так же нависла над трупом, всё так же мне было плохо, но только теперь левая щека светилась красным, как светофор. Как-никак, это был мой сородич — гуль, который мог бы мне помочь в данной, непростой для меня ситуации. Если бы я только не делала поспешных вывод, не толкала его что есть мочи в тот момент — он был бы жив, помог бы не в простой для меня ситуации. А я, кретинка безмозглая, предпочла ебнуть ему с размаху в живот, чтобы теперь жалостливо смотреть на труп, мотать на кулак сопли и думать «А если б, да кабы...»

Подул холодный ветер, пронизывающий до мурашек, отчего я сильнее замоталась в кофту, пытаясь сохранить тепло. Прядь распущенных чёрных волос, напоминавших сейчас птичье гнездо, приподнялась в направлении ветра, и мне пришлось отвлечься от раздумий, поправив ей за ухо.

— И что мне теперь делать? — мысли вслух сами вылетели изо рта.

Очень некстати голод вновь дал о себе знать. Кажется, я уже и вовсе позабыла, что эта проблема ещё не решена. Да и когда было её решать, если пару минут назад я хотела спросить дорогу, а спустя какое-то время думаю, как похоронить труп по-человечески. Желудок так и ныл, протяжно гудя об этом на всю округу. Не, ну серьёзно, а если на этот вой сейчас все гули сбегутся? Или оно и к лучшему, может, помогут? Нет, всё-таки я до безумства наивная, даже после всего произошедшего, думаю, что гули милосерднее людей и способны помочь, хотя даже типичные гоминиды на такое не способны.

— Что ж, раз я гуль, то есть мне надо человечину. Кажется, он что-то ел, когда я его отвлекла, — вслух вынесла вердикт я, оглядываясь по сторонам в поиске пищи.

Подойдя к месту, где было большое пятно крови, я осмотрелась. Его жертва была, от которой там, на месте происшествия, осталась только одна рука, и то не вся.

— Одной только рукой голод не утолишь, но все же...

Есть подобие себя — хотя какой себя? Я то уже нечеловек — было непривычно, да еще и впервые... Зажмурив глаза, я кое-как смогла затолкать в себя нечто вроде еды.

— Мм, вкусно. Хочу еще! — сама не понимая до конца себя, но чувствуя приятный привкус во рту, прошептала я.

Тут на мои глаза попалось мертвое тело моего собрата. Как же весьма кстати. Вот только...

— Его? Я настолько что ли головой ударилась?

Совладать с собой я не смогла. Приостановить голод до лучших времён тоже не было мне подвластно. Тут надо было выбирать: либо мертвое тело гуля, пытавшегося съесть меня буквально десять минут назад, либо живая на данный момент я. Конечно, выбрала я себя. Ведь, как говорится, родная шкура дороже.

— В конце концов, гули тоже едят гулей, — успокоила я себя. Не зря же ведь смотрела аниме, там ведь гули ели гулей, ведь так? Всё верно? Или я чего-то не учла?

Взяв тело на руки (ого, какая я сильная, оказывается), я с помощью кагуне ринкаку-типа быстро, дабы остаться незамеченной от толпы каких-нибудь зевак, забралась на крышу высотки.

— Ух, высоко. Думаю, здесь мне никто не помешает. Интересно, какой вкус у мяса гулей.

Аккуратно отщипнув кусочек мягкой, нежной, бархатистой кожи, которая так и мякла под моими пальцами, я затолкала его в рот, предвкушая тепло, которое разольётся по коже, стоит только уложить его и не спеша, аккуратно пережевать, наслаждаясь бодрящим привкусом и... лучше бы я этого не делала... Всё абсолютно не так, как я себе это представляла.

— О боже, фу, фу, фу! Какой ужас, меня сейчас стошнит. И это еще когда-то ел Канеки? Ох, бедный. Кстати о Канеки, раз уж вспомнила этого тупого мальца... Надо бы встретиться с ним, наверняка он тут есть.

День не задался с самого утра. Обычная перепалка, закончившаяся самым обычным образом — моим походом в колледж. Ну, правда, не совсем походом и не совсем колледжом, ну да ладно. Не случись со мной непредвиденных обстоятельств, писала бы сейчас что-нибудь несуразное об очередном законе. Брр...

Вот и сейчас, сидя на крыше высотного здания, я всерьез задумалась: «Какого хера я здесь делаю? Неужели это и есть «благодарность» за все? А этот придурок на вкус как дохлая залежавшаяся крыса». Я посмотрела на рядом лежавшего без чувств гуля. Его чёрные, как смоль, волосы слегка переливались в отблеске фонарей, тонкая побелевшая кожа манила попробовать её вновь, а открытые карие глаза, которые я так и не удосужилась закрыть, хотелось отдернуть одним движением руки и затолкать в рот, медленно, с наслаждением пережёвывая. Но на вкус, на вкус это было ужасно. Блаженством такое язык не повернётся назвать. Немного помедлив, я все-таки нашла в себе силы вновь откусить небольшой кусочек.

— Фу, мерзость! — единственное, что я смогла выпалить после пробы.

Пребывая в раздумьях, мечтая о несбыточном, я не заметила, как ко мне кто-то приближался. Совсем не вовремя, как впрочем и всегда, до меня всё-таки донеслись в отголоске чьи-то шаги. Было страшно, но очень, до безмолвия любопытно. Когда же второе взяло верх, невольно обернувшись, я завопила от увиденного...

— Цукияма-кун? Это ты? — быстро прикрикнула я на незнакомца с прекрасными пурпурными волосами. Были сомнения, что это вышеназванный Цукияма, но попытка — не пытка, если в этой ситуации можно так сказать.