Каждому человеку необходима вера. Кто-то отдает предпочтение Богу, зная, что все происходящее есть его промысел. Иные верят в судьбу — благосклонную заступницу или же злодейку. Третьи полагаются только на себя. Но всех без исключения объединяет вера в лучшее. Даже самый пессимистичный человек, оказавшийся в безвыходной ситуации, где-то глубоко в душе будет верить пусть в мизерную, но вероятность на чудо. Слова Ильи Горячева о том, что мою сестру не убили на заброшенном заводе пять лет назад, вселили надежду на лучшее. Я не была готова от нее отказаться.

— Илья, не молчите! Скажите, моя сестра жива?
— Яна, я бы не хотел, чтобы вы жили иллюзиями, — вздохнул мужчина и сел на спину дивана, — Риту продали в румынский бордель. Простите, что говорю это, но только одному Богу известно, через что она там прошла. Шанс, что она до сих пор жива — ничтожен. Даже если это не была смерть от руки какого-нибудь клиента или хозяина, ваша сестра могла погибнуть от болезни или физических насилий.
— Нет! Нет! Нет! Рита жива! Она жива! — все разом помутилось, я почувствовала, как внутри меня закипает нечеловеческая ярость. Захотелось ударить Горячева за то, что он в прямом смысле сидел передо мной, опустив руки. Если бы не Алекс, что меня удержал, я так бы и сделала.
— Яна, прошу вас, не живите иллюзиями. Если окажется, что ваша сестра все же погибла, вам будет тяжелее вдвойне, — он поднялся, подошел ко мне и говорил, не разрывая зрительного контакта, словно пытался загипнотизировать, и у Ильи это вышло. Как-то неосознанно я успокоилась, его слова стали доходить до сознания, и сам он уже не казался главным злодеем.
— Мы все равно должны ее искать! Должны... — силы меня покинули, и я чуть ни рухнула на пол, но Алекс меня подхватил и усадил на диван.
— Послушайте меня, если Рита жива, то мы обязательно ее найдем. Мои люди занимаются поиском всех пятерых девушек. Теперь мы знаем одну из них. Может быть, именно Рита станет ниточкой Ариадны к остальным.
— Илья, держите нас в курсе, — строго сказал Алекс, но Горячев и не собирался спорить.
— Как только мы что-то выясним, вы будете первыми, кому сообщим. Если понадобится, то вместе полетим в Румынию.
— Спасибо вам...

Как-то незаметно злость ушла, оставив место безмерной благодарности этому человеку. Теперь, когда мы узнали Илью лучше, он не казался мне таким скользким, как в начале. Наоборот, я видела в нем героя, борца за справедливость.

— Нам нужно будет ехать на завод снова? — поинтересовался Алекс, видя, что я потихоньку прихожу в себя.
— Да, нужно сделать несколько снимков помещения, чтобы предоставить суду. Кроме того, хорошо бы записать видео, где Яна расскажет о том, что происходило на заводе, но если вы не согласитесь...
— Я сделаю, — ответила я, чувствуя, как страх и слабость уступают место отчаянной решимости. Нет, мне все еще было тяжело думать о том месте, но теперь у меня появился куда более важный стимул добиться правосудия.

Снова оказавшись на заводе, я уже не чувствовала себя жертвой. Напротив, теперь это место было словно обязано мне, тем более что с позволения Горячева при себе у меня было оружие, правда, не огнестрельное. Я приехала со своим фотоаппаратом и теперь, пробираясь сквозь почерневшие залежи металлолома, думала о том, как снять все это, чтобы показать весь творившийся здесь ужас. Ответ пришел сам собой, когда я натолкнулась на большое стекло, прислоненное к закопченной стене, что делало его похожим на зеркало. Направив фотоаппарат на эту стену, я сделала снимок своего отражения в стекле.

— Ян, что ты делаешь? — нахмурился Алекс, наблюдая, как я щелкаю фотоаппаратом, стоя в расстегнутой рубашке.
— Документирую. Только так можно передать через снимки ужас, что здесь происходил.
— Милая, Илья просил к нему подойти. Давай закончим с делами.
— Хорошо.

Алекс помог выбраться через кучу какого-то металлического мусора, и мы пошли к Горячеву. Мужчина снимал ту самую комнату, где меня пытали, но стоило нам появиться, как он остановился. По взгляду Ильи я поняла, что от меня требовалось.

— Мы начнем съемку прямо сейчас? — уточнила я, и он кивнул, доставая из сумки небольшую камеру.
— Яна, начните с самого начала, как сюда попала ваша сестра, а потом похитили вас.

На съемки ушло не менее двух часов, но, к счастью, мы справились. Уже в нашей квартире Горячев вдруг предложил выпить. Мы с Алексом удивились, но решили не отказываться, тем более что сами мечтали расслабиться. За бутылкой коньяка для мужчин и кувшином вина для меня, как-то быстро стерлись социальные статусы, и мы стали общаться скорее по-приятельски, чем как деловые партнеры. По комнатам мы разошлись в полночь, чтобы утром легко встать и отправиться в Москву. Правда, ни мне, ни Алексу спать не хотелось.

— Как ты, Ян? — стягивая с меня рубашку, поинтересовался Алекс.
— Нормально. Правда, нормально. Я успокоилась и теперь готова к борьбе, — ответила я, поворачиваясь к своему мужчине, — а ты как?
— Переживаю за тебя.
— Все будет хорошо, — прошептала я, легко целуя Алекса в губы.
— Знаешь, родная, — расстегивая лифчик и откидывая его, начал мой мужчина, — я рад, что ты больше не носишь водолазку.

Это действительно было так. После нашей с Алексом близости, после того, как показала ему свое уродливое тело, я перестала так стесняться шрамов. Он не оттолкнул меня, а что до остальных, то их мнение заботило меня в последнюю очередь.

Я провела рукой по груди Серебрянского, чувствуя, как легко щекочут ладонь небольшие волоски. Потом снова повела рукой вверх, чтобы спустить с плеч его расстегнутую рубашку. Алекс шумно выдохнул, когда я коснулась губами его соска. У меня не было любовников до Серебрянского, поэтому могла судить лишь по нему, но оказывается и у мужчин соски могут быть эрогенной зоной.

— Иди ко мне, — он поднял меня за предплечье, когда я хотела опуститься на колени. Не давая мне опомниться, мой мужчина властно поцеловал меня, а после резко толкнул на кровать, — ты слишком сладкая, чтобы я отказывал себе в удовольствии тебя вкусить.

Серебрянский стянул с меня юбку вместе с трусиками и, целуя внутреннюю поверхность бедра, губами добрался до изнывающего по его ласке чувствительного места. Еще мгновение и его горячий язык меня коснулся, а легкий полутон ласточкой выпорхнул в комнату, усаживаясь на дверной косяк в ожидании, когда к нему присоединится новый.

— Алекс... Я хочу чувствовать тебя в себе, — прошептала я, не в силах выдерживать возрастающее снежным комом возбуждение, и мой любовник исполнил просьбу.

Мы были слишком громкими, учитывая, что за стеной спали два охранника. Оба забыли о стыде, который со спокойной совестью оставил нас на эту ночь. Громкие хлопки разгоряченных влажных тел, придыхания и полустоны нарушали тишину, сливаясь с трелью сверчков, напевая песнь ночи. Мое тело кольвульсивно содрогнулось, и я упала на мягкие подушки, чувствуя на себе вес его тела.

— Я люблю тебя, — сказала я.
— Я люблю тебя, — вторил он.

И пусть этой ночью мы оба практически не спали, на утро бодро проснулись в отличном настроении. А вот об Илье такого сказать было нельзя. Мы встретили нашего нового друга на кухне за кружкой растворимого кофе и чтением местной бесплатной газеты.

— Илья, доброе утро, — поздоровалась я, а Алекс похлопал парня по плечу в дружественном жесте, но Горячев не ответил, лишь хмуро косясь на нас обоих, — что-то случилось? Ты не в духе?
— Как бы вам сказать помягче... Звукоизоляция здесь хромает, поэтому было сложно выспаться под скрип кровати и ваши... кхм... издаваемые звуки.
— Черт, — я опустила взгляд, сгорая со стыда, а вот Алекс только рассмеялся.
— Не завидуй, друг. Сегодня вернемся в Москву. У тебя там есть кто-нибудь?
— Есть. Работа, — хмуро ответил Илья.
— Я про девушку... — уточнил Алекс, и я, пользуясь их разговором, поспешила ретироваться в ванную.

После завтрака мы снова поехали на окраину Самары, где нас ждал вертолет и к обеду уже приземлились в Москве. Нас отпустили домой, но с условием, что о всех передвижениях будем сообщать Илье. Кроме этого, Горячев выделил нам охрану и поставил дом под наблюдение. По уговору мы должны были продолжать жить обычной жизнью, правда, Алексу позволили не возвращаться на работу. О том, что мы теперь были свидетели, знала только Кристина, с ней я и встретилась этим вечером.

— Ян, этот Илья прав, ты не должна жить иллюзиями. Понимаешь же, что за пять лет твоя сестра... Прости, что говорю так, но Рита, скорее всего, не выжила.

Кристина сидела у нас на кухне, попивая прохладный лимонад через трубочку, стараясь выглядеть безмятежно, хотя на самом деле переживала не меньше моего. У нас был небольшой девичник, пока Алекс оформлял увольнение со стройки. Мне бы хотелось позвать и Лену, и Алину, но слишком много нужно было рассказать Крис того, что девочкам пока знать нельзя.

— Яночка, я бы очень хотела, чтобы ты нашла сестру, но если мыслить объективно...
— Знаю, но все равно верю, что мы можем найти Риту. Невозможно в душе похоронить человека, если не видел его умершим. Даже после того, как Егор сказал, что Ритка умерла, я не могла в это поверить, ведь не видела ее тело, что уж говорить сейчас, — я тоже сделала глоток лимонада, и мы обе замолчали.
— Когда в галерею придешь? Нужно решать со следующей выставкой.
— Нечего решать. Откроем Лени Рифеншталь, — это прозвучало несколько грубо, но я знала, что не обижу Крис. В отличие от меня, подруга ненавидела подбирать материал, закапываться в библиотечные альбомы и ворошить архивы. Я же уже знала, кого нужно выставлять и где взять информационный ряд.
— Рифеншталь? Потянем? — недоверчиво поинтересовалась Крис.
— Неужели сомневаешься в нас? — подмигнула я, и Кристина, нахохлившись воробушком, тут же начала уверять, что никогда не усомниться в наших возможностях.

Лени Рифеншталь персона очень интересная. Режиссер, фотограф, актриса, танцовщица, она прожила долгую, более ста лет, жизнь, захватив весь двадцатый век и толику двадцать первого. Ее обожали и ненавидели, обвиняли и боготворили. Будучи молодым режиссером, Рифеншталь сняла фильмы «Триумф воли» и «Олимпия», которые считались пропагандой третьего рейха. Сам Геббельс говорил о Лени как о единственной звезде, которая понимала их идеологию. Конечно, впоследствии именно эти фильмы стали для нее клеймом. Но кроме кино Лени Рифеншталь прославилась в фотографии. Из-за нехватки денег на съемки в середине пятидесятых она занялась фото и предприняла первую поездку в Африку, результатом которой стали публикации ее снимков в ведущих глянцевых журналах.

Несмотря на противоречивость личности Лени Рифеншталь, я всегда восхищалась ей как фотографом. Не раз пролистывая ее альбомы, я мечтала снимать также. Также видеть незаметные с первого взгляда грани действительности и уметь поймать тот самый момент. Были ли у меня сомнения, что такая личность не заинтересует московскую публику? Нет, ни грамма!

— Сколько нам потребуется времени на подготовку? — спросила Кристина, выслушав мой очередной восторженный отзыв о Рифеншталь.
— Давай планировать на октябрь. К этому времени как раз закончатся судебные тяжбы, а в столице начнется выставочный сезон. Лена с Алиной нам помогут, — уверено ответила я.
— Девчонки точно не останутся в стороне. Предлагаю, отметить такое дело! У тебя нет дома шампанского? — подруга подскочила со стула и, без спроса распахнув холодильник, стала в нем шарить.
— Нет, прошло то время, когда у нас дома был бар, — усмехнулась я.
— Подожди, как только вы засадите этого ублюдка, Алекс снова сможет заниматься бизнесом. Такие как он долго не остаются внизу. К тому же, замутим выставку Рифеншталь и обеспечим себе приличную прибыль, — не найдя шампанского, Кристина поставила на стол еще одну бутылку лимонада и два бокала, — представим, что это Мондоро.
— Почему тогда сразу не Кристал? — засмеялась я, рассматривая золотистую газировку.
— Иногда нужно быть реалистом, — серьезно ответила подруга.
— Крис, я тебе не сказала еще одну вещь...
— Какую?
— Алекс сделал мне предложение.

Удивительно, как Кристина не задушила меня, услышав, что я согласилась выйти за Алекса. Сначала она хотела совершить самое настоящее преднамеренное убийство за то, что я скрыла такую новость и не рассказала о свадьбе в первую очередь. А потом она не могла не обнять меня, и так крепко, что воздуха в легких не осталось.

Конечно, Алина и Лена стали следующими, кто узнал про свадьбу. Не прошло и двух часов, как подруги примчались ко мне обсуждать организацию такого важного события. Мы с Алексом планировали пожениться после суда над Абрамовым, но девушкам я не могла сказать, что именно нас тянет. Пришлось немного приврать, но они даже не заметили моего стыдливого румянца, что появляется всегда, когда я привираю.

— А за платьем поедем на следующей неделе! — важно заявила Алина, делая глоток шампанского, которое привезли девушки по настойчивой просьбе Кристины.
— Так скоро? — удивилась я, пугаясь излишнему энтузиазму подруг.
— Конечно! Если хочешь идеально платье, пора на поиски. Скорее всего нам придется его ушивать, ты совсем исхудала за эти месяцы, а на дистрофиков красивые платья не шьют, — беспардонно сказала Алина.
— А я как подружка невесты займусь поиском зала. Нам нужен ее список гостей... — задумалась Лена, а Кристина как раз вовремя передала ей бумагу и карандаш, — начнем составлять его сейчас!

Так прошло несколько дней. Все было настолько нормально, что если бы не то волнение, что распирало меня изнутри, я бы сама забыла о суде над Абрамовым.

Был вечер пятницы, когда Алексу позвонил Илья и попросил дождаться его дома. По взволнованному голосу мужчины мы поняли, что дело срочное и важное.

— Почему он не сказал, зачем хочет нас видеть? — я ходила взад-вперед по комнате, не находя себе места, все время думая лишь о Рите.
— Родная, ты же понимаешь, что есть вещи, которые по телефону не обсудишь, — вздохнул Алекс, и я краем глаза заметила, как он сам заламывал пальцы. Волновался не меньше моего.
— Мог хотя бы намекнуть.
— Иди сюда, — он ухватил меня за руку и потянул к себе на диван, — чтобы он ни сказал, мы справимся.
— Знаю, но ты же понимаешь, о чем я думаю?
— Это могут быть новости не о твоей сестре. Ян, у них достаточно улик, чтобы задержать Абрамова, Илья может к нам ехать, чтобы сказать это.

Я кивнула Алексу, не в силах ответить, чувствуя тяжелый ком в горле. Черт возьми, он был прав, куда больше вероятность, что нам скажут про этого ублюдка, а не про мою сестру, но... В дверь позвонили, и я сорвалась с места.

— Илья, привет! — я с порога обняла мужчину, чем сильно его смутила, но было не до этого, — заходи.
— Ян, как ты? Все в порядке? — поинтересовался Горячев, пока я тащила его в гостиную.
— Все нормально. Что ты хотел сказать?
— У меня две новости, но прошу вас обоих сохранять спокойствие, — вкрадчиво донес он.
— Что за новости?! — я снова подскочила к мужчине, но Алекс, схватив меня за руку, потянул назад.
— Абрамова после завтра задержат. Учитывая все сведения, что мы получили, и твои, Ян, показания, его не отпустят до суда, а там и дальше, — сообщил Горячев и опустил взгляд. Стало ясно, что это не главная его новость.
— Что еще?
— Мы напали на след Риты!