Время неумолимо приближалось к семи часам, когда мы с Алексом должны были встретиться с его матерью. Мой возлюбленный предложил вместе поужинать, не желая беседовать на работе. На самом деле ему просто нужно было время, чтобы быть готовым к разговору с той, кто бросил его ребенком и ни разу за столько лет не вспомнил.

Лидия Васильевна выглядела очень молодо, я бы никогда не сказала, что она мама взрослого мужчины. Точеная фигура, гладкая кожа, идеально сидящая дорогая одежда и прекрасно подобранные аксессуары. Она любила и умела выглядеть стильно. Даже заплаканные глаза и слегка потекшая тушь не испортили ее образа. Женщина была приветлива и всем своим видом показывала любовь к сыну. Вот только Алексу от этого было только больнее. Договорившись об ужине, он проводил мать до лифта и вернулся в офис.

— Ян, ты едешь со мной. Один могу не справиться, — сказал он, усаживаясь за стол.
— Хорошо, — тихо ответила я.

На встречу с Лидией мы отправились прямо из офиса. До этого момента мы с Алексом практически не общались. Он не хотел разговаривать, а я не настаивала, давая ему возможность как следует собраться с мыслями. Вечер был по-настоящему холодным. Чтобы не замерзнуть, я укуталась в теплый шарф и надела варежки. Алекс взял меня за руку, и мы пешком отправились к ресторану. Иногда нас узнавали, кто-то шептался, стоило с нами разминуться, другие беззастенчиво снимали на телефоны. В свою очередь мы старались не замечать этого внимания, делая вид, что просто гуляем по городу.

Москва вовсю переливалась яркими, красочными огнями, Новый год потихоньку приближался, и у горожан появлялось праздничное настроение. Это было мое самое любимое время в году, только в этот раз совершенно не хотелось радоваться.

— У меня искусственная елка. Не страшно? — Алекс вдруг нарушил молчание.
— Не люблю живые. Мне всегда жалко дерево, которое столько лет росло только для того, чтобы побыть украшением в течение десяти дней.
— Хорошо. Надо будет украсить до двадцать шестого. На всякий случай.

Поежившись то ли от холодного пронизывающего ветра, то ли от его слов, я взглянула на Серебрянского. Двадцать шестого будет суд, и если его признают виновным, то этот новый год он может встретить в тюрьме.

— Мы вместе украсим елку, а потом вместе будем разряжать, — решительно ответила я, стараясь внушить ему уверенность, что все будет хорошо.
— Спасибо.

После морозной улицы теплый ресторан показался слишком душным. Вкусные ароматы, разносящиеся по залу, мигом пробудили аппетит. Услужливый и слегка женоподобный администратор проводил нас к небольшому, пока еще пустующему, столику и разложил перед нами меню, настоятельно рекомендуя обратить внимание на специальное предложение. Алекс сразу попросил подозвать официанта и заказал ему бутылку красного вина с сырной тарелкой. Я также отказалась от ужина, несмотря на то, что уже сосало под ложечкой.

Мать Алекса задерживалась. Телефонами они не обменялись, и мой мужчина не мог уточнить придет она или нет. С каждой минутой напряжение возрастало. В какой-то момент Серебрянский не выдержал и хотел просить счет, но тут в зал вошла Лидия. Она сдала верхнюю одежду в гардероб, поправила прическу и грациозно направилась к нам.

— Сынок, — поприветствовала она Алекса и наклонилась, чтобы поцеловать в щеку, но тот ловко увернулся.

Мне женщина приветливо кивнула с натянутой улыбкой на лице. Но это ничуть не задело, зная какую боль она причинила Алексу, в ее присутствии я чувствовала себя неуютно. Тем не менее, я не могла отрицать, как прекрасно она выглядит. Даже люди за соседними столикими с интересом поглядывали на нее.

— Ты хотела поговорить со мной? Может начнем с того, почему бросила меня ребенком? — начал разговор Серебрянский, просматривая вновь принесенное официантом меню.
— Милый, пойми, я была так молода. Вышла замуж совсем девочкой, тогда не понимала, что действительно хочу от жизни. Я погибала как личность. Стирка, готовка, уборка. У меня были мечты, амбиции, а твой отец все это считал глупостью. Ему было не понять, каково мне. Знаешь, сколько раз я пыталась с ним поговорить? Но его ответы всегда были одинаковы: это не для нас, ты слишком многого хочешь, Лидочка, мы не можем себе этого позволить. Я не могла оставаться с ним, — со слезами на глазах ответила женщина, — но ты не представляешь, как больно было оставить тебя.
— Тогда почему ты не взяла меня с собой? Если было так больно, почему не звонила, не писала, не искала встреч? Думаешь, мне было легко? Думаешь, я не плакал ночами? Каково мне было жить все эти годы, зная, что не нужен родной матери?
— Но ты мне нужен и всегда был. Я никогда не переставала тебя любить! — чуть ли не впадая в истерику, прокричала Лидия Васильевна, что никак не вязалось с ее образом холодной благовоспитанной леди, которая десятью минутами раньше вошла в ресторан.
— Тогда почему бросила? Почему не взяла с собой?
— Куда, Сашенька? Куда я взяла бы тебя? У меня ничего не было. Я ушла от папы и начала жизнь сначала. Я посчитала, что тебе будет лучше с отцом, всегда сытым, в теплом доме.
— Скажи правду, мама! — не унимался Серебрянский, его лицо исказила гримаса боли, словно кто-то воткнул в его живот нож. Это был другой человек, не мой Алекс, а тот Саша, которого бросила родная мать, — я просто не вписывался в твою новую жизнь? Мешал тебе?

Лидия виновато опустила голову и стала громко всхлипывать. Не знай всю их историю, прониклась бы к ней жалостью, вот только на самом деле сердце болело за Алекса. Он говорил, что никогда не сожалел, что остался с отцом. Рассказывал, как был ему нужен и, хотя оставил его, всегда оставался благодарен за то, что тот ему дал. Ни разу он не говорил, что хотел бы уйти с матерью. Только сейчас я поняла, что на самом деле был безумно к ней привязан. Возможно, забери она с собой сына, он не жил бы столько лет с обидой в сердце. Но что тогда стало бы с его папой?

— Я думала только о твоем благе, — тихо пробормотала Лидия, промакивая влажные щеки салфеткой и со стыдом убирая перепачканную тональным кремом бумажку в свою сумку, — Сашенька...
— Я не Сашенька. Сашенька остался в прошлом. Александр, для близких можно Алекс, но для тебя полное имя.
— Алекс? На западный лад? Красивый псевдоним. Подходит такому успешному человеку, как ты.
— Почему тогда ты не нашла меня раньше? Почему только сейчас? Судя по тебе, «устроиться» тебе удалось давно, — игнорируя ее комплимент, вопросил Серебрянский, доливая остатки вина в свой бокал и показывая жестом официанту повторить.
— Желаете что-нибудь еще? Выбрали блюда? — тут же подсуетился мужчина в белоснежном пиджаке с вышитым логотипом ресторана в котором работал.
— Вина и легких закусок пока, — отмахнулся Алекс.
— Сыр? Фрукты? Попробуйте наши...
— Сыр и фрукты, — перебил его Алекс и снова сосредоточил внимание на матери, которая разочарованно вздохнула, услышав, что вместо ужина ее ждут скупые закуски , — так зачем ты нашла меня спустя столько лет?
— Я читала новости. Не могу бросить тебя в такую минуту, сынок. Позволь мне быть рядом.
— Зачем? Тебе нечем заняться?
— Я бы хотела тебя поддержать!
— Поддержать... у меня уже есть поддержка, — Алекс взглянул на меня и на мгновение его лицо прояснилось, он даже почти улыбнулся, но тут же нахмурился и снова посмотрел на мать, — ты живешь в Москве? Одна?
— Не совсем. Мы живем в ближнем Подмосковье.
— Мы?
— Я вышла замуж, — сказала Лидия, опустив взгляд в пустую тарелку. Она тяжело вздохнула и взяла в руки бокал вина. Выпив его залпом, женщина поморщилась и звонко поставила его рядом с бутылкой, демонстрируя, что ей нужна добавка.
— Твой муж обо мне не знает? — стараясь выглядеть равнодушным, поинтересовался Алекс, но его голос предательски дрогнул.
— Я сказала ему... Сегодня, — тихо ответила она и дрожащими руками потянулась за вновь наполненным бокалом.
— И как он отнесся к тому, что ты столько лет скрывала сына? — спросил Серебрянский и с отвращением посмотрел на мать, словно она самое мерзкое, что можно увидеть.
— Понял. Не сразу, но понял. Я объяснила Виталию все, как есть, показала твои фотографии в Интернете. Виталик поддержал затею найти тебя и отпустил в Москву.
— Так все-таки, что тебе нужно? Не верю, что ты в одночасье превратилась в заботливую мать и действительно испугалась, что я попаду в тюрьму!

Александр выжидающе посмотрел на мать. Он был настолько суров, что казалось, каждая мышца его тела была напряжена. Но под всей этой мрачностью и строгостью скрывался маленький мальчик, брошенный своей мамой. Я чувствовала его боль, словно она была моей. Возможно, настоящая любовь рождает эмпатию?

Я накрыла ладонь Алекса своей и улыбнулась ему, показывая, что он не один, что я рядом и теперь так будет всегда. Но он, казалось, даже не заметил этого, продолжая ждать ответ матери.

— Не говори так, Саша! Ты мой сын! Я люблю тебя! В тебе течет моя кровь. Мать — это навсегда, — кичливо заявила женщина, забыв про собственную вину, вмиг возгордившись выполненным женским предназначением, — что бы между нами ни было, я — твоя семья. Можешь мне не верить, но это сила материнских чувств. Яна, — вдруг она обратилась ко мне, прогнав минутную спесивость и надев маску дружелюбия, — объясни Сашеньке, что такое материнская любовь. Ты же женщина, ты должна это понимать, а когда ты родишь ребенка, то и почувствуешь.

Слова Лидии больно кольнули. Они попали в сердце. Но откуда ей было знать, что мне никогда не дано почувствовать материнство. Алекс неожиданно сжал мою руку, заставляя дурные мысли оставить голову. Мы поняли друг друга без слов. Настоящая любовь рождает эмпатию? У нас — да.

— Я сказала что-то не то? — женщина непонимающе посмотрела на нас.
— Не смей играть на чувствах Яны, — прошипел Александр, заставив тем самым свою мать чуть ли не вжаться в стул, — поверь, она, не имея ребенка, знает о материнской любви больше твоего. Так что тебе нужно от меня на самом деле?
— Милый, я так горжусь тобой, — продолжила Лидия Васильевна, — ты так много добился и даже в такой сложный период, я уверена, со всем справишься. А я... Я хочу быть рядом, хочу, чтобы ты смог на меня положиться, если, не дай Бог, что-нибудь пойдет не так. Знаю, это не просто, но мы можем попытаться. Не отрицай, тебе ведь нужна мать. Теперь я никуда не исчезну, я буду рядом.

Сердце больно защемило, я чувствовала, что мой мужчина сдается. Его лицо смягчилось, морщинка между бровей разгладилось и жесткая хватка, в какой он держал мою руку, стала легче. Он начинал ей верить, а может быть, просто хотел вновь иметь мать.

— Допустим, я соглашусь. Как ты представляешь себе наше общение? — уже спокойно поинтересовался Александр.
— Ну, для начала мы могли бы просто видеться, хотя бы пару раз в неделю. Я бы познакомила тебя с моим мужем и сыном, — осторожно заговорила женщина.
— Сыном? У тебя есть еще сын? — ошарашено вопросил Алекс, вновь сжимая мою руку до боли и делая пару больших глотков вина.
— Да, его зовут Марк. Ему сейчас восемнадцать. Он милый мальчик, вы бы могли подружиться, — с улыбкой сказала Лидия, чуть отодвигаясь в сторону свою тарелку, позволяя официанту поставить на стол закуски и наполнить наши бокалы.
— Не знаю, — растеряно проговорил Алекс после того как залпом осушил бокал мерло, — у вас своя семья, мне нет в ней места.
— Не говори так, — возразила женщина, с аппетитом пробуя сыр, наколотый на шпажку, — они примут тебя. Ты же мой сын, а это главное.

Стоило Алексу смягчиться, Лидия заметно расслабилась. Женщина с наслаждением смаковала вино, активно опустошая сырную тарелку. В отличие от Алекса, я не верила в ее искренность, мне она была неприятна. Может быть, еще совсем недавно я бы ее жалела, пытаясь найти оправдание ее поступку или сочувствовала раскаянию, но после всего того дерьма, что с нами произошло, я как-то разучилась верить людям.

— Я не думал, что увижу тебя снова, мама, — мягко сказал Алекс, давая понять, что на самом деле надеялся на эту встречу.

Слова Алекса заставили и меня, и его мать замереть от неожиданности. Впервые он без издевки назвал женщину, сидящую напротив, «мамой». Он поверил. Она победила. Какая-то резкая горечь возникла во рту. То ли от вина, то ли от ошибки, совершаемой возлюбленным.

— Сынок, я вернулась. Теперь я с тобой, — ласково ответила Лидия Васильевна.
— Твой муж... Чем он занимается? — отправляя в рот кусочек груши, поглаживая мою руку и расслабленно откидываясь на спинку стула, поинтересовался Алекс.
— Виталик? У него сеть автомастерских, довольно успешная, — гордо сказала женщина, но тут же замялась и потупила взгляд, — правда, в последнее время у нас есть некоторые проблемы...
— Какие проблемы? — поинтересовался Алекс.
— Финансового плана, но пусть тебя это не тревожит, мы же не о проблемах пришли говорить, — Лидия протянула сыну руку.

Алекс посмотрел на открытую ладонь, но не вложил в нее руку.

— Это серьезно? — спросил он, делая глоток вина.
— Не то, чтобы очень, но все же... — женщина замолчала, как будто подбирая слова, — сынок, я знаю, что у тебя с финансами все хорошо. Нет, я не прошу у тебя денег, сначала ты должен разобраться с обвинениями в свой адрес. Не думаю, что с этим будут проблемы, у нас в стране такого известного и влиятельного человека просто не могут посадить...

В глазах Алекса появился недобрый блеск. Как бы я хотела понять ход его мыслей, ведь чувствовала что-то неладное.

— Сколько вам нужно? — сухо спросил он, не глядя на мать, вместо этого рассматривая бокал мерло, будто видел в нем что-то любопытное.
— Что? Я же сказала, что не прошу у тебя денег! — возмутилась Лидия Васильевна.
— Послушай меня, я не маленький мальчик и больше не нуждаюсь в материнской опеке. Мы — взрослые деловые люди. Скажи, сколько тебе нужно, и мы разойдемся. В твою семью вторгаться не собираюсь, — жестко и по-деловому отрезал Серебрянский, так, словно заключал очередную сделку, не сомневаясь, что его условия примут.
— Сто шестьдесят пять тысяч, — спокойно ответила она, — у нас кредит.
— Ладно. Я дам сто, но ты больше не станешь искать со мной встреч. Дай номер карты, я немедленно тебе переведу, — отчеканил Алекс.
— Всего сто? — она приподняла бровь и недовольно взглянула на сына. По ее частому дыханию было понятно, что она ожидала другой исход.
— Больше не получишь. В любом случае, наше общение на этом прекратится.
— Хорошо, — без каких-либо эмоций проговорила Лидия и достала из сумочки кошелек. Она протянула Алексу кредитку, и он через телефон перевел матери деньги.

Несмотря на стальную выдержку, я понимала, что чувствует мой мужчина. Раздавлен, предан, продан... собственной матерью. Убрав карточку в кошелек, а тот в сумку, женщина встала из-за стола.

— Прощай, сынок, — до приторности сладко, что отдавалось зубной болью, сказала она, — я искренне желаю вам счастья. Вы заслужили это. Обещаю, что больше не потревожу вас.

Алекс взглядом проводил мать, а потом залпом осушил бокал вина. Его лицо побледнело на столько, что сейчас казалась болезненно серым. Было до одури обидно за любимого мужчину. Но не только это разрывало мне сердце. Я не понимала, как можно отказаться от своего собственного ребенка! Как можно не любить свою плоть и кровь?! Как можно с таким равнодушием оттолкнуть сына?! Неужели она не видела в его взгляде тоску по матери, дикую нужду в ней? Почему она променяла одну семью на другую? Чем они лучше? Нет! Я не могла так просто сидеть слишком много вопросов.

— Мне нужно отойти ненадолго, — тихо сказала я, — хорошо?
— Да, — ответил он, глядя в свой бокал.
— Скоро вернусь...

Я выбежала на улицу вслед за Лидией, даже не взяв из гардероба пальто. Она не успела уйти далеко и я быстро нагнала ее.

— Подождите!
— Что случилось, Яна? — женщина остановилась и удивленно посмотрела на меня.
— Вы не можете так уйти! — пытаясь восстановить сбывшееся дыхание, громко дыша ртом, возмутилась я, — Александр — ваш сын. Вы не можете его снова бросить.
— Что ты хочешь? Я ему не нужна. Все-таки мы действительно чужие люди, — ее голос был настолько спокойным, что я засомневалась, имеет ли вообще эта женщина чувства.
— Как?! Вы его мать! Хотя какая вы мать... Вы хоть можете представить, что пережил ваш сын? Его отец вкалывал не жалея себя из-за чего так рано умер, а Алекс остался сиротой при живой матери.
— Но зато он стал сильным! Стал настоящим мужчиной, успешным и состоятельным. К тому же, когда Женя умер, Саша был уже взрослым.
— Взрослым? Ему было восемнадцать! Вспомните себя в этом возрасте! Он был мальчишкой, одиноким мальчишкой.
— Яна, повторяю, чего ты от меня хочешь?
— Вы не любите Александра? — я задала тот самый вопрос, который так меня мучил.
— Саша прав, ему нет места в моей жизни, — честно, без каких-либо эмоций ответила Лидия.

В этот момент я почувствовала холод, но не от декабрьского вечера, этот холод был в моей душе. Передо мной стояла женщина, которая могла быть матерью замечательного сына, но не хотела быть ею, а я как бы сильно не желала иметь ребенка, не смогу стать мамой. Во мне боролись два чувства: злость на Лидию Васильевну и черная зависть, ведь, несмотря на свою черствость, она женщина в большем смысле, чем я.

Вдруг Лидия, широко распахнув глаза, посмотрела мне за спину и, резко развернувшись, заторопилась к стоянке такси неподалеку. Даже не попрощалась. К черту ее! Я решила вернуться в ресторан, повернулась, но лицом к лицу встретилась с Алексом. Не знаю, как давно он стоял здесь, но судя по его лицу, слышал достаточно. Он уже был одет и держал в руках мое пальто, которое тут же, как я подошла, распахнул, помогая надеть.

— Прости меня, — прошептала я.
— Тебе не за что извиняться, — так же тихо ответил он, — ты все, что у меня есть. Только ты. Одна во всем мире.

Этой ночью мы не спали. Серебрянский молча глушил боль в алкоголе, а я просто была рядом. Очередной удар, но к сожалению, не последний...

Следующим утром весь Интернет пестрил новостями о нас с Алексом. На этот раз возлюбленного обвинили в том, что он отказался от матери. Казалось бы бред, но фотографии из ресторана и даже видеозапись, как Серебрянский уворачивается от поцелуя Лидии, говорили об обратном. Еще позже нам позвонили из редакции известного телешоу центрального телеканала и снова пригласили на съемку в студию.

— Настоятельно рекомендуем не отказываться, — произнес гнусавый голос по громкой связи телефона, — запись программы все равно состоится, лучше вам самим себя защитить перед публикой.
— Иди к черту! — плюя на вежливость, ответил Алекс.
— Учтите, ваша мать согласилась выступить против вас, — продолжил мужчина.
— Мать?..
— Да, Лидия Васильевна Ланская приняла приглашение только что. Наша редакционная служба...

Алекс не стал дослушивать и со всей силы бросил в стенку телефон. Позже мы узнали, что Лидия Васильевна согласилась на съемку за гонорар в шестьдесят пять тысяч рублей, как раз ту сумму, что не додал ей сын.