Когда-то давно я слышала теорию, что глаза умершего человека хранят последнее увиденное воспоминание, словно фотокарточку. Мне кажется, то была телепередача, претендующая на статус научно-фантастической или какой-то средней паршивости блокбастер, но кто знает, может быть, это действительно так? Я смотрела в широко распахнутые, наполненные ужасом Пашины глаза и, могу поклясться, в них застыла та картина, что он увидел перед смертью.

— Я заметил у вас электрический обогреватель, он как раз нам пригодится, — улыбнувшись, сказал Егор и вышел из спальни.

Я не могла даже предположить, что еще задумал этот больной человек. Все мысли крутились только вокруг Паши. Я не верила, что он умер, что Егор убил его! Происходящее казалось чем-то нереальным, абсурдным, недействительным. Только боль от порезов напоминала, что все это по-настоящему.

— Яночка, вы здесь? — раздался из коридора взволнованный голос Кирилла Андреевича.

Я безумно испугалась за несчастного старичка. Какими судьбами он здесь? Почему он? Где наша чертова служба безопасности? Егор не оставит его в живых, если увидит. А шаркающие шаги все приближались.

— Яна, можно?..

Кирилл Андреевич приоткрыл дверь в спальню и замер от ужаса. Он перекрестился и шагнул ко мне, но тут увидел труп Паши и остолбенел.

— Бегите... Он здесь... Бегите... — проговорила я. Старичок не услышал, но, наконец вышел из оцепенения.
— Что, Яночка? Я сейчас тебе помогу. Сейчас мы вызовем скорую, — он засеменил ко мне, но тут в дверях появился Егор.
— Берегитесь, — только и успела сказать я, как монстр ударил бедного Кирилла Андреевича тяжелым подсвечником.

Старик упал на пол, и вокруг его головы стало появляться бордовое кровавое пятно.

— Твою мать! Этот что тут забыл? — прошипел монстр.
— Он не заслужил... — прошептала я, — он же ничего тебе не сделал. Ты будешь гореть в аду.
— Детка, очнись! Какой на хрен ад? Когда сдохну, мне будет все равно. А что до ада, то он ждет тебя!

Монстр присел на корточки рядом с Кириллом Андреевичем и внимательно посмотрел на старика.

— За него не переживай. Он свое отжил, — усмехнулся он и стал обыскивать рабочий сюртук старого швейцара. Егор вытащил несколько сложенных вдвое купюр, снял с бедного Кирилла Андреевича часы, а потом, схватив за ноги, потащил безжизненное тело в коридор.

Захлебываясь собственными слезами, я пыталась кричать, звать на помощь, но получалось слишком тихо. Соседи не услышат, слишком хорошая звукоизоляция. Егор вернулся и тут же подлетел ко мне, с размаху отпустив пощечину.

— Не смей шуметь! — прорычал он и, достав из комода носки Алекса, грубо заткнул ими мне рот, — так-то лучше. Но гнетущую тишину надо разрядить.

Мучитель негромко включил радио и, пританцовывая, стал оттаскивать Пашин труп под окно к батарее. Казалось, его настроение поднялось разом, как только он коснулся мертвого тела.

— Не надо на меня так смотреть! — игриво произнес он и опустил Павлику веки, — спи вечным сном, бугай. Как герой, погиб по долгу службы.

Егор постарался согнуть Пашины ноги так, словно он уснул в позе эмбриона, и, таким образом, пододвинул еще ближе к батарее. Я не могла понять, что он делает. Неужели, этот человек настолько болен, что получает удовольствие, издеваясь над телом несчастного мужчины? Егор поймал мой взгляд и захихикал, как девочка-старшеклассница.

— Хочешь знать, что я делаю? Сейчас объясню. Убийство этого бугая тоже повесим на твоего ненаглядного, но нам нужно изменить время его смерти, — он взял одеяло и накрыл им Пашу, а сверху уложил электрический обогреватель, — я собираюсь сохранить тепло его тела. Да... Представляю реакцию Серебрянского, когда он обнаружит в своей спальне два трупа. А что до старика, от его тела я избавлюсь.

Подпевая песне, Егор настроил обогреватель, но в спальне и так было жарко, поэтому он решил приоткрыть форточку. Как только мужчина повернулся ко мне, сильный порыв ветра распахнул ее настеж и, ворвавшись в комнату, затушил половину свечей. Выругавшись, мой мучитель достал зажигалку, чиркнул несколько раз, но она не зажглась.

— Где у тебя спички? На кухне? — подойдя ко мне и вынув кляп изо рта, вопросил монстр.

Я молчала, хотя прекрасно понимала, что этим только сильнее его разозлю.

— Я слышал, как ты говоришь, так что не надо отмалчиватьсся, детка. Повторяю, где спички?

Но я плотнее сжала губы и закрыла глаза. Хотела бы отвернуться, но могла лишь слабо подергивать головой.

— Черт с тобой, — раздраженно кинул Егор и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Пока его не было, я изо всех сил старалась размять руки. Правую ладонь получилось сжать в кулак, левой только слегка пошевелить. Приложив усилия, я смогла немного повернуть голову. Теперь главное, чтобы Егор ничего не заметил. Пусть думает, что я, как и прежде, обездвижена. Мне главное добраться до оружия! Моя Беретта. Она меня спасет! Я должна выбраться не только ради себя, но и ради Алекса!

При мысли о Серебрянском сердце всегда начинало биться сильнее. Сейчас его судьба во многом зависела от меня. Пусть даже мы не будем вместе, но я не могу позволить Егору сломать ему жизнь. Чего бы мне это ни стоило, я должна бороться!

Интересно, что подумал Алекс, когда я не ответила на звонок? Решил, что я сплю, или что не хочу его слышать? А Паша?! Он ведь не просто так пришел? Алекс дал ему отпуск, да и просто так он бы не явился посреди ночи. Что если мой любимый прислал Павлика?! Вдруг, он почувствовал беду... А, может, предположил, что я привела в его дом любовника? Как бы я хотела рассказать Алексу правду! Пусть даже это были бы мои последние слова, но я бы призналась, что он — моя единственная любовь, он — мой единственный мужчина. Ничто этого не изменит. Даже если Егор силой возьмет меня, первым и последним любовником навсегда останется Александр.

Поток мыслей прервал вернувшийся Егор. Он был чем-то сильно недоволен и не сказал мне ни слова. Мужчина вновь зажег свечи, сделал чуть громче музыку и опять заткнул мне рот носками.

— Чтобы не шумела, — прорычал он, вытаскивая ремень из брюк, — уже четвертый час, а все идет ни к черту! Этот кретин приперся, — он кивнул на Пашу, — потом старикан... А Абрамов мозг мне выносит!

Я стала мычать, как можно громче, с ужасом наблюдая, как Егор наматывает конец ремня себе на руку. Зная, что меня ждет, я покрылась мурашками.

— Мой босс не доволен работой, говорит, много грязи после себя оставил. Знаешь, каким Абрамов становится, когда злится? А ведь во всем этом виновата ты!

Он замахнулся и со всей силы ударил меня ремнем, и если бы не кляп, я бы взвыла от боли. Удар пришелся как раз на мой изрезанный живот. Кровь, что стала понемногу останавливаться, хлынула с новой силой.

— Гадина!

Егор наносил мне удары один за другим, и в какой-то момент мне показалось, что на моем теле не осталось кожи, а лишь одно голое мясо. Пару раз ремень попал по лицу, отчего моя правая щека горела, как ошпаренная. От очередного хлесткого удара я потеряла сознание. Если бы мне не просыпаться..., но это было бы слишком хорошо!

Я видела Алекса, он снова сидел за своим столиком в кафе у фонтана, читал что-то в планшете. Серьезный, хмурый, но целиком и полностью мой. Так хотелось подойти к нему, но я не решалась, ведь мы еще не знакомы.

А вот он рядом, красивый, уверенный в себе. Шикарный костюм подчеркивает мужественную фигуру, а легкая ухмылка окончательно лишает дара речи. Мы стоим в том самом зале мэрии, где, наконец, познакомились, и я должна сердиться за игру, что он затеял, но не могу.

В следующий миг мы уже в его домике. Сидим, обнявшись, у камина. Странно, мне должно быть хорошо, но я чувствую, как тело горит. До боли жарко.

— Милый, давай уйдем от камина, — попросила я, чувствуя неизвестно откуда взявшийся страх.
— Тшш... — Он провел рукой по моей спине, а потом несильно толкнул, а сам навалился сверху.
— Я люблю тебя, Алекс. Поцелуй меня, прошу.

Он улыбнулся и нежно прикусил мою нижнюю губу. Я закрыла глаза, чтобы полностью отдаться чувствам, и Алекс тут же углубил поцелуй. Но было что-то не так. Он был другим, слишком резким, грубым, нетерпеливым. Этот поцелуй отдавал горечью и был неприятен.

Я распахнула глаза и увидела бешеный взгляд Егора. В то же мгновение жар, что я думала был от огня, превратился в дикую боль. Мое тело горело, а от навалившегося на меня чудовища было еще больнее.

Мучитель продолжал неистово терзать мой рот, а у меня даже не было сил его оттолкнуть. Забыв про план не выдавать свои первые движения, я уперлась в Егора руками, но это было бессмысленно. Усмехнувшись, он поднял мои руки над головой, а опустить их я не могла.

Он стал целовать меня в ухо, спускался губами к шее, и это было омерзительно. Монстр приподнялся, скинул с себя перепачканный кровью пиджак Алекса, нетерпеливо стянул через голову рубашку, даже не расстегивая, и взгромоздился на меня.

— Алекс... — прохрипела я со слезами, — помоги...
— Его нет. Он не поможет, — прошептал Егор, — а мне нужно скорее тебя трахнуть, чтобы спокойно добить.
— Алекс... Алекс...

Мое лицо опухло от слез, а во рту пересохло. Я закрыла глаза, моля только об одном, умереть раньше, чем он сделает это со мной. Придерживая одной рукой мою голову, чтобы я не увернулась от поцелуя, второй он полез к своей ширинке, но неожиданно его словно что-то оторвало от меня. А я боялась открыть глаза, повторяя, как мантру, имя возлюбленного.

— Тварь! Что ты с ней сделал?!

Услышав голос Алекса, я распахнула глаза. Он был здесь, он вернулся! Никогда раньше не видела его таким: белое лицо с выступающей на лбу веной, пылающие яростью глаза. Он ударил Егора в челюсть, и тот отлетел чуть ли не в другой конец комнаты, и он, ударившись головой о тумбу, вырубился. В этот момент Алекс бросился ко мне.

— Яна! Яночка, держись, я с тобой, я рядом, — он с ужасом окинул взглядом мое изуродованное тело, превратившееся в кровавый кусок мяса.
— Алекс... Я люблю тебя. Я никогда тебе не изменяла, — мои молитвы были услышаны, и я успела это сказать.
— Знаю, я все знаю. Все... — он снял с себя куртку и накрыл меня ей, — я вызову скорую. Только держись.
— Ты простишь меня?
— Мне не за что тебя прощать. Я тебя люблю. Ты — моя жизнь, — он опустился передо мной на колени, взял за руку и поцеловал тыльную часть ладони, — сейчас нужно вызвать скорую.

Алекс полез в карман за телефоном, а в этот момент Егор напомнил о себе, издав звук, похожий на сдавленный всхлип. Нельзя было терять время! Он вот-вот очнется, а, значит, будет опасен. ведь Егор был не менее силен, чем Алекс. Только у монстра был нож!

— Алекс, под креслом... — с трудом произнесла я, чувствуя, как слабею.
— Что? Яна?
— Под креслом половица отходит. Под ней... Возьми... Скорее...

Александр бросился к креслу, он отодвинул ковер, и я услышала треск половицы. Я не видела, взял ли он пистолет. Веки стали такими тяжелыми, что я не могла открыть глаза. Боль в теле усиливалась. Живот, грудь, шея, руки, ноги и лицо пульсировали, заставляя меня непроизвольно вздрагивать. Воздух будто наполнился свинцом, стало тяжело дышать. В комнате раздался грохот, и что-то со звоном разбилось.

— Гад! — завопил Егор, и снова что-то упало.
— Сволочь! Я убью тебя! — прорычал мой Алекс.
— Давай! Давай, стреляй! Что не можешь? Кишка тонка?

На мгновение воцарилась тишина, но потом я услышала звуки борьбы, глухие удары, ругательства и стоны то одного, то другого мужчины. Постепенно звуки стали доноситься словно издалека, а я как будто проваливалась в какую-то глубокую яму. Громкий выстрел. За ним еще два. Тишина.

***

Я чувствовала себя связанной и совсем не могла пошевелиться. Все мысли сосредоточились только на воздухе, что заставлял грудную клетку с тупой болью подниматься при вдохе. Только дышала не я, кто-то впускал в меня воздух. Очень хотелось открыть глаза, но никак не получалось. Никогда бы не подумала, сколько нужно сил, чтобы просто поднять веки. Нужно это сделать. Нужно.

— Раз, два, три, — я считала про себя, так казалось проще, — раз, два, три... раз, два...
— Ян... Яночка! Проснись, моя хорошая.

Такой родной, ласкающий слух женский голос. Меня зовут. Сразу стало так хорошо. Намного спокойнее. Я не одна.

— Яночка, ты же моргнула. Проснись, пожалуйста, — голос сорвался на плач.
— Моргнула? Значит, у меня немного получилось. Нужно больше стараться. Нужно пробовать снова. Раз, два, три... Черт! Как же тяжело.
— Милая, приди в себя. Ты нам так нужна, — голос снова просил, и мне было больно оттого, с каким отчаянием она говорит. Я уверена, что она меня любит.
— Мама? Мама, это ты?
— Янка... — она вздохнула, и я услышала удаляющиеся шаги.
— Нет! Не уходи! Мама, не уходи! Я проснусь! Я обещаю!

Шаги все дальше...

Раз...
Два...
Три...

— Мама?..
— Янка! Яночка! — надо мной склонилась Кристина.

Я всегда видела, что она красива, но сейчас выглядела по-особенному, и это не смотря на изможденное лицо, круги под глазами и опухшие веки.

— Не шевелись, милая. Я позову врача. Ты так долго была без сознания. Теперь все будет хорошо.
— Алекс... — я хотела спросить, где Алекс, но смогла только с трудом произнести его имя.
— Я сейчас...

Кристина ушла, а я могла только видеть белый потолок и что-то пластмассовое у себя на лице. Эти несколько минут в одиночестве показались мне вечностью, но, наконец, Кристина вернулась и привела с собой врача.

— Очень хорошо, что пациентка пришла в себя. Попробуем отключить аппарат искусственного дыхания, хорошо, если она сможет дышать сама, — надо мной склонился мужчина и снял с лица пластмассовую штуку.

Сначала я не шевелилась, только внимательно наблюдала за врачом, но постепенно легкие начали гореть. Мне требовался кислород, но я словно забыла, как дышать. Когда я была на грани обморока, тело поддалось, и я смогла сделать вдох.

— Вот умница, Яночка, — улыбнулся доктор, — скоро пойдем на поправку.

Я хотела улыбнуться, но вместо этого закрыла глаза и снова уснула. Не знаю, сколько я проспала на этот раз, но проснувшись, почувствовала в себе силы. В палате было темно и, кажется, я была одна.

— Эй, — негромко сказала я в пустоту, и неожиданно мне в ответ зажегся свет.
— Ян, ты проснулась? — Кристина, как и раньше, была рядом. Она подошла к моей койке и присела на стул, — милая, ты пять дней была в коме.
— В коме? Пять дней?
— Да, пришла в себя только утром, и еще весь день проспала. Но ничего, организму нужны силы.
— А Алекс? Он здесь? — я повернула голову, в надежде увидеть его, но в палате никого не было.
— Скажи, как ты себя чувствуешь?
— Не пойму. Я не могу шевелиться. Только говорить.
— Твое тело все перебинтовано. Ты сейчас как мумия, — вздохнула подруга, — но так надо, если будет хорошо заживать, скоро бинты снимут.
— Кристи, где Алекс? Почему его здесь нет? Он мне не поверил, не простил? А что с Егором?

Кристина опустила взгляд, и мое сердце пропустило удар. Самая нехорошая догадка пришла в голову. Те выстрелы. Неужели Алекс?.. Нет!

— Где он, Кристи?!