Глупо горевать о том, чего не было, – о несбывшихся надеждах, разбитых мечтах, обманутых ожиданиях.
(с) Э. Л. Джеймс

Не успеваю утром открыть глаза, как мне на макушку обрушивается бетонный молоток головной боли. Тяжело поднимаюсь и, держась за голову, сажусь на постели, уже привычным жестом дёргая себя за волосы. Перевожу взгляд на кровать Фэйт и вижу её, безмятежно читающую книгу.

— Фэйт, я сейчас умру.

Она смотрит на меня и снисходительно улыбается. Моя подруга выглядит так, будто и не отдыхала всю ночь вместе с толпой беснующихся от долгожданной свободы спиритов.

— От похмелья у нас ещё никто не умирал, — смеётся она, и я с горестным воплем падаю обратно на подушки.

— Я буду первой. Пожалуйста, напиши мне большими буквами памятку «Никогда больше не пить». И почему ты такая свежая и довольная?

— Потому что я не хлещу вино, как портовый забулдыга, — она закрывает книгу и садится рядом на мою постель, — Как ты вчера добралась домой? Тебя никто не обидел?

Я вспоминаю встречу с Дагласом и меня обжигает волной удушающего стыда. Какой позор, пьяная несла какую-то чушь самоубийце! Фэйт замечает мой замерший взгляд, устремлённый в одну точку, и с волнением дотрагивается до моего лба.

— Эй...

— Я в порядке, — снова сажусь на постели и потираю лицо, — Я быстро дошла домой и легла спать. Расскажи, что там происходило дальше?

— Нууу... Спириты нашли общий язык с самоубийцами, но я не думаю, что это прогресс. Вино кого хочешь сведёт вместе, даже, если бы к нам заявились головорезы из Большого Котла. В общем, все веселились, а после самоубийцы резко исчезли, будто их и не было.

— А что у вас с Эллиотом? Вы теперь вместе?

Фэйт загадочно усмехается, отведя глаза и прикусывая нижнюю губу, и я начинаю изнывать от любопытства. Придвигаюсь поближе к ней и преданно заглядываю в лицо.

— Фэйт, ну мне же интересно. Я никому не расскажу, честное слово! — с мольбой в голосе протягиваю я.

— Да я и сама не знаю, Сесиль, — она грустно вздыхает и неопределённо пожимает плечами, — Мы знакомы сто лет, но взаимная симпатия ещё не повод, чтобы начать выстраивать отношения. Эллиот очень своеобразный, но он нравится мне в своей простоте. Проблема в том, что начав с ним отношения, я рискую приобрести возможно временного партнёра и в итоге навсегда потерять хорошего друга. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю. Но, если ты будешь отталкивать его, то проиграешь в обоих случаях.

Я встаю с кровати и, превозмогая боль в голове и теле, двигаюсь в сторону ванной комнаты. Лежу там примерно час, тщательно смывая с себя остатки вчерашнего кутежа и терпкий въедливый  запах десятка костров. Когда я, наконец, выхожу, завернувшись в махровое полотенце, Фэйт в комнате уже не оказывается. Удивившись, подхожу к зеркалу и, садясь перед ним на табурет, осторожно расчёсываю мокрые волосы.

Дверь распахивается и в комнату без стука врывается Эллиот. От неожиданности я резко подскакиваю, полотенце стремительно падает с моей груди, я судорожно подхватываю его обеими руками, натягивая обратно, и возмущённо кричу:

— Ты себе что позволяешь?! Стучать тебя не учили?!

Эллиот испуганно прикрывает глаза руками, споткнувшись о край кровати, и позади него на пороге я вижу осторожно прислонившегося к дверному косяку Андерса. Здорово, этого мне ещё не хватало. Тяжело выдохнув, поворачиваюсь обратно зеркалу, бесцельно провожу по волосам руками и раздраженно отталкиваю от себя расческу, едва сдерживаюсь, чтобы не треснуть ею Эллиота прямо по рыжей голове. В отражении ловлю внимательный взгляд Андерса и устало прячу лицо в ладонях.

— Прости, нам не стоило...

Я машу рукой, поплотнее прижав полотенце, чтобы избежать ещё одного позора.

— В чем дело?

— Где Фэйт? Я хотел поговорить с ней, — Эллиот нервно озирается вокруг и, не найдя мою подругу, виновато отходит обратно к выходу из комнаты.

— Как видишь, её здесь нет. Она ушла ещё час назад, — поднимаюсь, продолжая поддерживать полотенце на груди руками, и красноречиво смотрю на парней.

— О, понял, — Эллиот понимает намёк, разворачивается и убегает, теперь слышны только его удаляющиеся шаги по коридору.

Андерс задерживается на несколько секунд.

— Прости, мы не хотели тебя смутить. Но сама знаешь, Эллиот сущий ураган. Ты придёшь в кафе у дома? Мы собираемся пообедать, а тебе после вчерашнего не помешает подкрепиться.

— Ничего страшного, — я смущенно улыбаюсь, чувствуя себя неловко, стоя перед ним в одном полотенце, — Да, увидимся там через двадцать минут.

Андерс просиял и вышел в коридор. Уходя, он остановился и сказал, глядя через плечо:

— Кстати, Сесиль...

Я вопросительно вскинула брови.

— Ты очень красивая и чистая без косметики.

Сажусь на кровать и громко смеюсь.

— Спасибо Андерс, во время утреннего похмелья этот комплимент был мне просто жизненно необходим.

Он улыбается и уходит, прикрыв дверь, а я скидываю с себя полотенце и с удовольствием потягиваюсь, чувствуя, как приятно вибрирует после тёплой ванны каждая клеточка моего обнаженного тела. Быстро сушу волосы, потом выглянув в окно, оцениваю погоду, тепло одеваюсь и выхожу из дома, двигаясь в сторону кафе, в котором мы обычно проводим время после работы вместе с ребятами.

Улица многолюдна, после вчерашнего бурного празднования на ушах стоит чуть ли не весь Тектум. Краем уха слышу, что появление на празднике компании самоубийц никого не оставило равнодушным. Тем лучше, не мешало бы поскорее разбить эту стену между кланами, ведь минувший вечер наглядно показал, что самоубийцы заслуживают быть услышанными и получить, наконец, поддержку и реабилитацию.

Захожу в кафе, принеся с собой волну первого морозного ветра, и замечаю, что столики сплошь заняты спиритами, мирно разговаривающими и попивающими ароматный глинтвейн. Выхватываю взглядом среди них Эллиота и Андерса и, к своему расстройству, вижу, что Фэйт с ними нет. Вместо неё рядом с Андерсом сидит Уитни. Мысленно закатываю глаза и продвигаюсь между рядами столиков к ним, попутно приветствуя знакомых ребят.

— Вы нашли Фэйт? — спрашиваю я, подсаживаясь к Эллиоту.

— Нет, — он расстроенно качает головой, — я заходил в Кантион, и Сара сказала мне, что она уехала в соседний кантон.

— Но зачем? — удивляюсь я.

— Не знаю, — вздыхает Эллиот, — Возможно, поехала к кому-то в гости. Но я очень хотел бы с ней поговорить.

Встаю и рассеянно иду к барной стойке, там заказываю себе горячий глинтвейн на белом вине с травами. Если Фэйт отправилась к кому-то в гости, то почему не предупредила и не позвала меня с собой, зная, что я интересуюсь устройством Тектума? Я бы с огромным удовольствием погуляла по другому кантону, пока она занята своими делами. И вообще, кто у неё может быть там из знакомых? Возвращаюсь обратно за столик, сажусь и задумчиво тяну напиток через трубочку, наслаждаясь сладковато-терпким вкусом и играющей на кончике языка горечью. Я лишь краем уха прислушиваюсь к разговорам ребят и рассказам Уитни о подслушанных ею разговорах и делах Совета, переживая за свою подругу и пытаясь найти объяснение её молчаливому исчезновению. Поднимаю глаза и натыкаюсь на внимательный взгляд Андерса. В голубых глазах плещется сочувствие.

— Андерс... — говорю ему, словно во сне, перебивая все разговоры и не отрываясь от его чёрных зрачков, — Мы с тобой не виделись при жизни? Твоё лицо кажется мне знакомым.

Он задумчиво улыбается и, словно впервые изучает мои черты, в попытке быстро перебрать все свои прижизненные воспоминания, после чего неуверенно пожимает плечами.

— Вряд ли, мы же даже жили в разных штатах. Но уверен, если бы я тебя тогда встретил, то не прошёл бы мимо.

Эллиот прыскает, а Уитни с плохо скрываемым неудовольствием делает вид, что рассматривает что-то на дне своего бокала, после чего обводит быстрым взглядом всех собравшихся и неловко шутит:

— Ты арестовал бы её за кражу твоего сердечка, Андрес?

Я неловко улыбаюсь и начинаю смеяться, чтобы хоть как-то поддержать её, так как шутка вышла максимально плоской и пошлой, но сама Уитни хорошая девушка. Андерс, раскусивший мой поддерживающий жест, шутливо тычет ей в бок и она кокетливо шлепает его по руке. Обстановка разряжена.

После обеда прощаюсь со всеми до вечера, договорившись снова встретиться на поляне, и иду в здание Кантиона. Там снова немноголюдно, только дежурные работники, занятые делами, сидят по своим кабинетам. Захожу к Саре и, пытаясь отвлечься, бездумно грызу предложенное ею кокосовое печенье, осторожно ловя на лету сыпящиеся крошки. Вид у Сары усталый, но по-прежнему горящий добротой и жизненной силой. В длинной густой косе, несмотря на насыщенный пепельный цвет волос, я замечаю серебристые проблески седины, а вокруг её глубоко посаженных чёрных глаз залегли мелкие дорожки морщин, проложенные временем и морально тяжелой работой. Я с любопытством впервые разглядываю её кабинет, хоть и провела в нем столько вечеров за разговорами. Стены увешаны благодарственными письмами и грамотами, среди них множество фото в аккуратных рамках, на которых изображена сама Сара в разных возрастах, но неизменно в окружении самых разных маленьких инфантов. В свободном от книг и документов шкафу я вижу бесчисленное количество рисунков и поделок, созданных старательными детскими руками.

— Сара, сколько же у тебя было воспитанников!

Она отрывается от своего компьютера и улыбается мне.

— Через этот кабинет прошло не одно поколение инфантов, в результате построивших будущее нашего кантона, и каждого я помню так, будто мы встретились только вчера. Мои воспитанники есть даже в Совете.

— Ничего себе! Получается, ты очень давно здесь?

— Верно.

— Сара... — я перестаю есть печенье и наклоняюсь поближе к ней, — Ты не помнишь, когда здесь появилась Фэйт?

— А что такое? — она внезапно становится серьезной и внимательно смотрит на меня, — Она не рассказала тебе свою историю?

Отрицательно машу головой. Сара задумчиво смотрит в окно, глядя на стайку играющих во дворе инфантов и снова переводит взгляд в компьютер, словно не желая смотреть на меня.

— Если Фэйт захочет, расскажет всё сама. Это её история и её душевные раны, я не имею права обсуждать их с другими. Прости, Сесиль, но это нехорошо.

— Я все понимаю, — вспыхиваю я, — просто волнуюсь за неё.

— Фэйт мудрая девочка, намного мудрее, чем многие её ровесники. Не дави на нее, просто будь рядом. Ты хороший друг, Сесиль, большего от тебя сейчас не требуется.

Она умолкает и подчёркнуто-внимательно печатает что-то в компьютере. Я чувствую, что пора уходить, прощаюсь и выхожу в коридор приемной. По дороге заглядываю к Стивену, хвалю его маленькую ёлку, принесенную взамен огромного дерева, и поздравляю с праздником, после чего выхожу на холодное крыльцо и иду в сторону дома.

К вечеру Фэйт так и не появляется и моё беспокойство перерастает в противную панику. Я хочу срочно бежать, чтобы найти её, но не знаю, куда нужно двигаться. Меня успокаивает Эллиот, сказав, что Фэйт раньше довольно часто ездила к знакомым в разные кантоны, а ещё была волонтером в их Кантионах, когда не хватало работников. Это немного отрезвляет меня и я соглашаюсь пойти на поляну, чтобы продолжить отмечать Праздник Зимы.

Сегодня атмосфера уже не та, что была вчера, и я уныло разглядываю свой стаканчик с вином, чувствуя нарастающее отвращение. Радостные спириты по-прежнему веселятся и танцуют, моя вчерашняя компания оживлённо обсуждает какие-то темы, но я больше не чувствую себя в своей тарелке. Поглядывая по сторонам, вижу, что Андерс тоже не в восторге, в сотый отказываясь от навязчиво предлагаемого ему вина.

— Кстати, — подхватывает разговор Уитни, — Вы в курсе, что из-за риска прорыва Большого Котла наставник самоубийц Август берет себе преемника?

— Что это значит? — спрашивает Кай, неторопливо настраивая гитару.

— Это значит, — продолжает Уитни, — Напряжение на границе растёт настолько, что самоубийцам нужен ещё наставник, на случай, если первый погибнет. И если будет война, они первые отправятся в самый эпицентр.

— Войны не будет, — категорично заявляет Эллиот, подбрасывая дров в костёр, — за всю историю существования этого мира прорыв Большого котла ни разу не был осуществлён. И вряд ли сейчас это кто-то допустит. А ты не знаешь, кто будет преемником Августа?

— Я вроде слышала, — Уитни стучит себя пальцем по лбу, — Это тот парень, который победил в первом сезоне Боёв. Не помню его имя.

Я прирастаю к бревну, на котором сижу, сама становясь абсолютно деревянной, не в силах произнести вслух имя Дагласа. Я не знаю, почему это меня так изумляет, но почему-то чувствую, что начинаю за него переживать, хотя и прорыв Котла кажется чем-то нереальным. Изучаю поляну, но сегодня здесь нет никого из самоубийц. Внезапно мне становится плохо и я быстро поднимаюсь на ноги, отставив стакан в сторону. Он, качнувшись, падает с бревна вниз, и алая жидкость быстро впитывается в землю, напоминая мне кровь Дагласа из полученной им во время Боёв раны.

— Ты в порядке? — обеспокоенно тянет меня за руку Эллиот.

— Да, мне очень нужно домой.

— Я провожу, — спохватывается и тоже встаёт со своего места Андерс.

— Нет, оставайтесь. Я приду в себя и вернусь, — взглядом указываю ему на понурившуюся Уитни, и он, слегка скривившись, садится обратно.

Пока я иду сквозь скопление тёмных раскидистых деревьев, начинаю чувствовать, как меня накрывает приступ панической атаки. Странно, такого со мной не случалось уже очень и очень давно. Чувствую, что вот-вот снова умру, сердце подпрыгивает к самому горлу, рискуя выйти  наружу вместе с тошнотой, воздуха не хватает, дереализация камнем падает мне на плечи и прижимает к земле. Кое-как поднимаюсь домой, дрожащими руками открываю замок и, не разуваясь, со всех ног бегу в туалет.

Склоняюсь над белым ободком унитаза и меня мучительно тошнит, слёзы стекают по щекам, а рот наполнен противным привкусом кислоты вперемешку с горечью. Когда мой организм прекращает изгонять содержимое и без того почти пустого желудка, я нажимаю кнопку смыва, после быстро полощу рот возле раковины и, изучив в зеркале своё мокрое, позеленевшее лицо, выхожу из ванной и ложусь на кровать, пытаясь унять беспокойную дрожь. Я не понимаю, что со мной происходит.

Входная дверь открывается и на пороге появляется Фэйт. Я не успеваю обрадоваться, как вижу её заплаканное опухшее лицо, и взволнованно кидаюсь к ней. Она отталкивает меня и с судорожными рыданиями начинает метаться по комнате, с ненавистью разбрасывая попадающиеся под руку вещи. Не понимая, в чем дело, со всей силы обхватываю её сзади за талию, тяжело повалив на кровать. Фэйт плачет и кричит во весь голос, и я прижимаю её голову к своей груди, качая, словно младенца, невпопад гладя по растрепавшимся белым волосам.

— Фэйт, что случилось? Что с тобой ?

Я сжимаю ее подрагивающие плечи. Она сейчас кажется такой хрупкой и маленькой, как воробушек.

— Её там нет, — отрывисто произносит Фэйт, глотая слёзы, — Это все она, она специально так сделала, чтобы я не нашла её!

— Кто, Фэйт? О ком ты говоришь? — я сильно трясу её, пытаясь добиться ответа.

— Моя мама, — она отстраняется и вытирает ладонью заплаканные глаза. Моя подруга беспрестанно вздрагивает и заикается, как обиженный ребёнок после долгой истерики, — Я же говорила тебе, что меня убили?

— Фэйт, — я мнусь в нерешительности, — Ты говорила мне, что тебя убили, но... Прости, но искала твоё личное дело среди списка убитых спиритов, и тебя там нет.

— А его там и не будет, — Фэйт горько смеётся, — Ты смотрела не в том отделе.

— В смысле? Ты самоубийца?

Неужели мои подозрения сбылись?

— Нет, — она раздраженно машет головой, — Моего личного дела и не могло быть среди убитых спиритов, потому что тебе нужно было смотреть среди инфантов, погибших в результате аборта.

— Что? — я обмякаю и хватаю ртом воздух. Комната внезапно становится маленькой и очень тесной.

— Меня убили, потому что моя мать меня не хотела, — продолжает моя подруга, и я вижу, как горестные складки залегают у её рта и как темнеет лицо от разочарования, — Будучи беременной на позднем сроке, она сделала солевой аборт. И я знаю, что сейчас она тоже в Тектуме.