„Человек выбирает зло, не потому что это зло; он ошибочно принимает его за счастье, которое ищет."
(с) Мэри Шелли

Видимо, Кристина приняла что-то незадолго до того, как прийти ко мне. Иначе как объяснить её вызывающее и странное поведение? Полусонную мы дотащили её до комнаты и, помешкав, положили спать на мою кровать. Я сходила на склад в Кантион и принесла матрас и подушку, постелив себе нехитрую постель прямо на полу. Кровать Фэйт осталась нетронутой, и мне казалось кощунственным даже касаться её, а о том, чтобы спать на ней, не могло быть и речи.

Ранним утром меня будит рука сестры, свесившаяся с кровати и ударившая меня по лицу. Я вздрагиваю, не понимая, что происходит, но память услужливо показывает мне картинки минувшего дня и уже ставший привычным ком вновь подкатывает к горлу. Сегодня тот самый день, когда Даглас отправится в Большой Котёл, а перед этим в здании Совета пройдёт публичное собрание.

— Какого хрена? — Кристина садится на кровати и сердито озирается вокруг.

Увидев меня, она досадливо морщится и потирает голову. Я молча выдерживаю её тяжелый взгляд и встаю, отбросив плед. Свет утреннего солнца солнечными зайчиками играет на её лице.

— Мда, ты не самое приятное из всего, что я видела по утрам, — бормочет сестра и я, фыркнув, иду умываться.

Когда я возвращаюсь, то обнаруживаю, что Кристина уже встала с постели и заинтересованно оглядывает стол, на котором остались нетронутые вещи Фэйт — какие-то книги, тетради, листочки с заметками. Увидев прикреплённое к зеркалу фото, она осторожно снимает его и задумчиво изучает. На нём изображены мы с Фэйт во время пикника в лесу — живые, счастливые, щека к щеке. Заметив, что я наблюдаю за её действиями, Кристина бросает фото на стол и, развернувшись ко мне, критически оглядывает мое тело с ног до головы.

— Ты бледная и серая, как мышь. Неудивительно, что на тебя западают только конченые преступники.

Я стискиваю зубы, чтобы не послать её подальше, но мысль о том, что сестра владеет какой-то информацией, не даёт мне дать волю эмоциям. Вместо этого я размышляю пару секунд и осторожно произношу:

— Жила-была одна маленькая девочка. И эта девочка очень понравилась одному взрослому дяде. Знаешь такую сказку?

Девушка бледнеет, но быстро берет себя в руки и, вскинув подбородок, выплёвывает:

— Да пошла ты.

— Расскажи мне.

— Что тебе рассказать? Поведать историю о том, как Роб наведывался в мою детскую? Так какой в этом смысл, того ребёнка уже давно нет!

— Что?! — я задыхаюсь от услышанного, — Как?! Сара знала, что он тебя насиловал?

— Да, — ответ Кристины лишён всяких эмоций, — Но самого факта изнасилования не было, хотя, поверь, когда тебя слишком крепко обнимает и трогает взрослый мужчина, тут и так всё понятно.

Простая констатация факта. И от этого и без того страшные слова звучат ещё более ужасающе.

— Что же это... — я сажусь прямо на пол, поджав ноги, — Почему она не защитила тебя?

Кристина высокомерно смотрит на меня сверху вниз.

— У Сары был свой маленький секрет, который требовал сохранности. Её малышка, как её там? О! — она снова берет в руки фото и машет им перед моим носом, — Маленькая Фэйт, существование которой не должно было стать достоянием общественности.

— Откуда ты знаешь о том, что Фэйт её дочь? — я раскрываю рот от удивления.

— У меня с детства прекрасно развит слух и логическое мышление, — усмехается сестра, — Я подслушивала разговоры Роба и Сары.

— Но почему она не попыталась помешать?! Она же сама... — я запинаюсь, мысленно закончив фразу, но не решившись произнести её вслух.

«Пережила подобное».

— Почему это не попыталась? Именно она поспособствовала тому, чтобы меня отправили в другой кантон, подальше отсюда. У Роба гораздо больше власти, чем кажется. Его отец из Верховных, и тоже имеет отношение к этой истории, но тебе пока не нужно ничего знать, иначе твоё мышиное сердечко разорвётся от такого потрясения. И да — Роб угрожал Саре, что если она расскажет об этом, то он начнёт использовать Фэйт вместо меня.

— Твою мать, — восклицаю я, уронив голову на руки, — Что же здесь творится, дьявол! Кристина, как ты думаешь, кто причастен к убийствам?

— Конечно же, Роб, — хохочет она и добавляет, — Но не своими руками, естественно, он не любит пачкаться.

— Но какой у него мотив?

— Я тебе что, собака — ищейка? — огрызается сестра, — Я понимаю, что у тебя мало ума, чтобы во всем разобраться, но хотя бы попробуй!

В дверь стучат и Кристина, решительно обогнув меня, по хозяйски открывает её, впуская в комнату троих: Эллиота, Андерса и Дилана. За их спинами я замечаю задержавшуюся на пороге Элизу, одетую в строгое чёрное платье, в котором она выглядит так, словно собралась на похороны.

— Это ещё кто такая? — с неудовольствием спрашивает Кристина и Элиза удивленно таращит на неё глаза, комкая в руках носовой платок.

Моё внимание приковывает тяжелый взгляд Эллиота. Что-то нехорошее мелькает в его глазах и он старательно избегает смотреть на меня.

— В чём дело, Эллиот? — обращаюсь к нему я и он, вздохнув, проходит в комнату и садится на мою кровать.

Кристина ловко взбирается на подоконник и, распахнув окно, прикуривает сигарету. Я недовольно закатываю глаза, но не решаюсь протестовать, понимая, что сейчас её лучше не злить.

— Он считает, что Даглас виновен, — угрюмо произносит Андерс и я, оторопев, быстро встаю на ноги.

— Эллиот, ты шутишь? — я беру его за руку, но он сбрасывает мою ладонь и продолжает смотреть себе под ноги.

— Я был в отделе, Сесиль, все улики указывают на него.

— Какие улики?! Ты же понимаешь, что все сфабриковано?! Даглас невиновен!

— Сесиль, если ты в него влюблена, это не значит, что он не может быть убийцей, — восклицает спирит и я застываю, не веря своим ушам.

Элиза смотрит на меня, обиженно надув губы и меня передергивает от её глупого вида. Андерс же выглядит так, будто вот-вот кинется на парня и оторвёт ему голову. Мне страшно, потому что такие близкие друзья, как Эллиот и Андерс не должны становиться врагами.

— Мой брат не убийца, — рычит он, медленно надвигаясь на парня.

— Это всё Роб! Он подставил его! Кристина, расскажи им! — я умоляюще смотрю на девушку, ожидая поддержки.

Сестра фыркает и, отвернувшись, выпускает в открытое окно струйку дыма. Дилан опасливо смотрит на Андерса, и садится рядом с Эллиотом. Я беспомощно обхватываю голову руками и впиваюсь ногтями в виски, изнемогая в бессильном отчаянии.

— Андерс, ты же был там, объясни Эллиоту! Кристина рассказала мне о Робе.

— Что она тебе рассказала?

— Кристина, повтори для них.

— А какая мне с этого выгода?

— Слушай, — вскипает Андерс, — Только не говори, что ты пришла просто покрутить здесь хвостом! Ни за что не поверю. Может, ты и строишь из себя стерву, но вряд ли ты явилась просто посмотреть, как невиновного парня отправят в пекло!

— Он виновен, мне всё рассказали! — кричит Эллиот.

— Это ложь! — брат Дагласа ударяет ногой кровать и я приобнимаю его, чтобы успокоить.

— Как вы меня достали, Андерс, Сесиль, больше не вздумайте делать вид, что любили Фэйт, предатели, — выпаливает Эллиот и, поднявшись, пулей вылетает из комнаты, хлопнув дверью.

— Эллиот, — я бросаюсь за ним, но Андерс останавливает меня.

— Оставь его, Фэйт мертва и он готов наказать кого угодно, лишь бы унять боль, оставшуюся после её смерти.

— О, ещё одна сладкая парочка? Твоего братца посадят из-за мёртвой подружки этого рыженького? Вот это у вас змеиный клубок, — заливается смехом Кристина и разъярённый Андерс стаскивает её с окна, прижимая к стене.

Испуганный Дилан выбегает из ванной, с ужасом глядя на происходящее, и Андерс коротким кивком указывает ему на выход. Тот, понимающе кивнув в ответ, бросается вслед за Эллиотом.

— Слушай ты, — зловеще произносит Андерс, приблизив своё лицо близко к лицу Кристины, — Не прикидывайся дурой, я вижу тебя насквозь. Если ты сейчас же не расскажешь, что тебе известно, я сброшу тебя с этого чертового окна и никто даже не будет интересоваться случайной смертью никому не нужной наркоманки. Ты меня поняла?

— Ах, ты, грязный ублюдок, — огрызается девушка и изо всех сил толкает его бёдрами, — Убери свои грязные лапы, пёс, я и без твоих дешёвых уловок знаю, что мне делать.

Андерс нехотя отпускает её и, стараясь успокоиться, отходит в противоположную сторону комнаты. Я смотрю на кровать Фэйт и мне кажется, что она прямо сейчас сидит на этом самом месте и с осуждением смотрит на нас, её друзей, так глупо рассорившихся друг с другом.

— Эй, а ты уверена, что я должна говорить в присутствии этой Барби? — спрашивает Кристина, тыча пальцем в Элизу.

Я открываю рот, чтобы встать на защиту девушки, но та неожиданно для всех взрывается длинной тирадой:

— Слушайте, вы все действительно считаете меня глупой куклой?! Вы забыли, что я тоже любила Дагласа и он до сих пор мне не чужой человек! И если есть шанс вытащить его из этой передряги, я приложу все усилия, чтобы этим шансом воспользоваться! — она поворачивается ко мне, — Да, Сесиль, я понимаю, что у вас чувства и всё такое, но и я не отработанный материал, я точно так же люблю Дагласа! Мне теперь что делать со своими чувствами?! Не надо сбрасывать меня со счетов!

Кристина присвистнула.

— Так здесь ещё и треугольник! Всё интереснее и интереснее, — она поправляет одежду и насмешливо машет ладонью перед лицом Кристины, — Тише, куколка, если ты не треплешь языком направо и налево, а используешь его в других целях — можешь оставаться. Но если ты ещё раз повысишь голос в моём присутствии — прощайся со своей кудрявой башкой.

— Так, прекратили обе! — недовольно прикрикивает и Андерс и смотрит на часы, — Пора. А ты, — он поворачивается к Кристине, — Выложишь всю правду после собрания и если хоть малейшая деталь будет недосказана — я сверну тебе шею.

Кристина показывает ему средний палец и демонстративно переодевается, даже не думая отвернуться.

Мы быстро одеваемся и идём к зданию Совета. От осознания, что сейчас я увижу Дагласа, ком поднимается к горлу и застревает в самой его середине. Безысходность сковывает руки мертвенным холодом. Как назло, с неба ярко светит беспечное солнце. Это неправильно. В такой день должен лить дождь.

Спириты одеты по-праздничному, и за это я их всех ненавижу. В предвкушении публичного линчевания Дагласа они похожи на вороньё, одетое в белые рубашки и пёстрые платья. «Падальщики», — думаю я про себя, входя в здание, в котором уже набилось порядочное количество желающих поглазеть на лживое правосудие. Неподалёку я вижу Эллиота. Он ловит мой пристальный взгляд и отворачивается, глядя на возвышение посреди зала, где уже стоят и общаются между собой представители Совета и суетящийся Роб. Ненависть прожигает меня, когда я смотрю, как он заискивающе кланяется Ральфу, равнодушно реагирующего на его липкое рукопожатие. Неужели мудрый глава Совета настолько ограничен и слеп в своих суждениях, что доверился словам этого мерзкого урода?

Когда собрание начинается, Ральф произносит речь, в которой с прискорбием описывает обстоятельства гибели трёх спиритов и глубокую горечь от их потери.
Осколки моей души звучат глубоко внутри меня хрустальным перезвоном, когда он рассказывает о нашей Фэйт. У ног Вселенной, которая сейчас кажется совершенно пустой и немой, стоят портреты всех жертв и их улыбки сводят меня с ума.

— Этот старик так пафосно распинается о справедливости, хотя главный злодей стоит у него прямо за спиной. Забавно, да? — шепчет Кристина и я смотрю на неё через плечо.

В её взгляде сквозит насмешка и хорошо скрываемая боль, замаскированная под презрение.

Речь Совета заканчивается и слово даётся главе полицейского управления. Низенький грузный мужчина, стреляя водянистыми глазками по лицам присутствующих в зале спиритов, рассказывает о сложном расследовании, об упорстве его подчиненных и военных, день и ночь идущих по следу преступника. Когда его рассказ доходит до описания сцены поимки Дагласа, всё пространство буквально утопает в оглушительных аплодисментах. Я морщусь, а довольный Роб выходит вперёд и низко кланяется толпе. Мне хочется выйти вперёд и плюнуть ему в лицо. Хотя, почему бы мне не сделать этого? Терять уже нечего.

Я резко подаюсь вперёд, но Кристина ловко хватает меня за плечо.

— Куда это ты собралась?

— Хочу перегрызть его отвратительную глотку.

— Чудесное решение, — хихикает сестра, — Но если тебя упекут следом за твоим самоубийцей, уже никто не поможет ни ему, ни тебе, ни возможным будущим жертвам.

— Думаешь, Роб продолжит убивать? — похолодев, спрашиваю я.

— Тише! — шепчет Кристина и оглядывается по сторонам, — Не знаю, может быть и нет, но его мотивы до сих пор нам не известны. Так что остынь и выжди время.

Девушка хлопает меня по плечу и продолжает смотреть на сцену.

— Даглас Купер!

Я вздрагиваю. Толпа ликует, рычит, как огромный раненый зверь, радуясь, и оплакивая погибших, и всеми фибрами своих ещё почти человеческих душ жаждая разорвать того, кто назван убийцей. Роб торжествует, словно мессия, проповедующий своё кровавое учение.

Всего мгновение и на постамент перед каменной Вселенной выводят Дагласа. Подхожу ближе и вижу, что его руки связаны верёвкой, а на скулах виднеются свежие кровоподтёки. Он выглядит, как мертвец и восковую бледность его лица можно рассмотреть даже издалека. Мне больно видеть его таким, но взгляд самоубийцы остаётся прежним — холодным, обжигающим презрением, как клинок, со свистом рассекающий воздух. Казалось, Дагласу совсем нет дела до того, что происходит вокруг него.

Конечно, самоубийцы ведь не чувствуют.

У самоубийц нет эмоций.

Самоубийцы годятся лишь на то, чтобы стать машинами для убийств.

Но я знаю, что сейчас под этой коркой льда скрывается парень, который, позабыв о том, кто он есть, целовал меня на берегу реки.

— Даглас... — мой шёпот похож на дуновение ветерка, но Даглас слышит его и замирает, глядя мне в глаза.

Этот взгляд такой чувственный и настоящий, что мне кажется — самоубийца обхватывает своими ладонями моё лицо и прижимается ко мне всем телом. Я почти иду дальше, чтобы разорвать эти проклятые верёвки. Мгновение — и его взгляд гаснет, снова став пустым и бездонным.

Теперь вместо глаз у него две чёрные дыры, готовые поглотить весь свет Вселенной.

— Уйди, — произносит парень сквозь плотно сжатые зубы.

Я отшатываюсь и, на мгновение прикрыв глаза, отхожу обратно, в толпу. Даглас смотрит куда-то в сторону, пока Совет читает приговор под вопли зрителей.

— Подонок! — слышен душераздирающий вопль, — Какой же ты подонок! — лицо Эллиота искажено от гнева и я вижу, как Сара выводит его на улицу.

Счастливая Фэйт радостно улыбается нам с портрета.

В воздухе пахнет первобытной злостью и едким потом.

Сосущее вакуумом одиночество зарождается под моими рёбрами.

Когда всё заканчивается, Дагласа уводят и я, как калека, наваливаюсь на ближайший выступ в стене и прижимаюсь щекой к холодному камню.

Я болтаюсь на нити собственной безысходности, словно висельник в петле.

Я чувствую себя так, будто шла домой тысячи километров, а, придя, обнаружила дымящиеся руины.

Потерянность.

Андерс бросается вслед за уходящей процессией, чтобы успеть поговорить с братом, прежде, чем его увезут в Котёл. Кристина остаётся стоять на месте, буравя взглядом ничего не подозревающего Роба. Её щека подёргивается.

Вижу Дилана. Он стоит, превратившись в столб, и буравит взглядом какую-то девушку. Растерянно встряхиваю головой и пытаюсь понять, в чём дело. Руки парня сильно трясутся. Девушка замечает его и отвечает таким же испуганным взглядом, после чего её лицом разом сморщивается и она издаёт утробный крик:

— Ты!

Она подлетает к Дилану и изо всех сил бьет его кулаком в челюсть. Голова спирита откидывается назад, но он не отвечает ей и даже не думает отойти.

— Сволочь, что ты здесь делаешь?! Ты должен быть в Котле!

— Прости... Прости меня... — шепчет он, прижимая ладонь к рассеченной коже, — Я не хотел...

— Из-за тебя я потеряла всё! Да как ты смеешь находиться здесь и просить прощения?! Что мне теперь делать с твоим «прости»?

— Эй! — я подбегаю к ним и оттаскиваю разъярённую девушку в сторону, — Да в чём дело?

Она необычайно сильная для такого хрупкого телосложения. Злые слёзы брызжут из её глаз, стекая вниз по смуглым щекам. Она снова пытается броситься на Дилана, но я встаю между ними и отталкиваю её подальше, пока тот продолжает молча стоять, опустив глаза.

— В чём дело? Ты ещё спрашиваешь меня, в чём дело?! Этот урод убил меня, и почему-то находится не в Котле!

Девушка указывает на Дилана и он поднимает на нас взгляд, полный вины и печали.

— Я всё расскажу полиции. Тебе конец. — она разворачивается и убегает, нервно оглядываясь по сторонам.

Спириты, ещё не ушедшие из здания Совета, окружают нас и заинтересованно наблюдают за происходящей ссорой.
Я хватаю друга за руку и тащу на улицу, пока до нас не добрался патруль.

***

Потрясённый Дилан отказывается говорить. Когда мы возвращаемся в комнату, он забивается в угол и сидит там, сотрясаемый мелкой дрожью. Я оставляю его в покое и прошу Андерса не предпринимать никаких действий, пока парень не расскажет, что в действительности произошло. Кристина ложится на кровать, и, глядя в потолок, вяло озвучивает ту же историю, что и раньше. Взбешённый Андерс ходит по комнате, словно раненый зверь и извергает проклятия, на его висках от напряжения вздуваются полосы вен.

— Сука, — он бьёт кулаком о стену и проводит языком по сбитым костяшкам, — Нам нужно срочно найти того, кто передал ту записку, иначе мой брат сгниет среди отбросов.

— Может, прямо прижмём Роба к стенке?

— Не получится, — подаёт голос Кристина, — Его отец Верховный, вы забыли? Вас скорее сотрут с лица Тектума, чем позволят выдвинуть обвинения.

— Чертова прогнившая система! — кричит Андерс, — Здесь ещё хуже, чем на Земле!

— Что? О какой записке идёт речь? — Дилан замирает и смотрит на нас так, будто видит впервые.

— Ты что, забыл? Перед смертью Фэйт передали записку, в которой было написано, что кто-то владеет информацией о её матери и хочет встретиться с ней. Записку вручили ребёнку, а тот отнёс её бармену в кафе, после чего она попала в руки Фэйт. Прочитав её, она выбежала на улицу, а спустя десять минут нашу подругу обнаружили мёртвой. Нам необходимо найти того, кто участвовал в этой цепочке.

— Нет... Нет! — Дилан покачивается и сползает по стене, мы с Андерсом бросаемся к нему, подхватив с обеих сторон, — Вы ни разу не упоминали об этом в моём присутствии!

— Что с тобой? — я обхватываю ладонями его побелевшее лицо, а он смотрит на меня невидящим взглядом, и в нём такая беспросветная вина...

— Это я, — спирит поочередно смотрит на нас с Андерсом, хватая ртом воздух, — Это я передал записку.

— Дилан, это же невозможно, ты всё время был рядом со мной!

— Это был я. Простите меня, умоляю!