Она уходила, а ему хотелось, чтобы время остановилось. На этом пустынном тротуаре, сам не зная почему, он уже скучал по ней. Когда он окликнул ее, она успела сделать двенадцать шагов – и никогда не признается, что считала каждый шаг.
(c) Марк Леви

Сесиль:

Я ещё немного стою на крыльце, вытирая слегка потёкшую тушь, а потом возвращаюсь обратно, в искрящуюся беззаботным счастьем атмосферу праздничного банкета. Меня переполняет болезненное разочарование и от этого хочется сделать что-то такое, что сломало бы весь ход событий. То ли подействовал алкоголь, уже набирающий силу в моей крови, то ли дикая усталость от того, что всё в моей жизни идёт не так, как хотелось бы, но я решительно двигаюсь в сторону самоубийц, ища среди них Дагласа.

Долго искать не приходится, и вот я уже стремительно приближаюсь к нему. Он стоит спиной ко мне, разговаривая с каким-то незнакомым мне парнем. Я обхожу его, не очень вежливо встаю между ними, оборвав текущую беседу, и, глядя ему прямо в глаза говорю:

— Ты не должен избегать меня только потому, что ты — самоубийца, а я — спирит.

В его взгляде мелькает смятение, интерес и... боль?

Не дожидаясь ответной фразы, обхватываю руками его шею и крепко прижимаюсь к груди, стараясь запомнить запах кожи. После чего быстро отстраняюсь и, вытирая вновь выступившие слёзы, ухожу к друзьям. Сзади раздаётся одобрительный свист и даже аплодисменты.

— Молодец, девочка! — выкрикнул кто-то, но я иду, не оборачиваясь. Я просто чувствую, что Даглас остался неподвижно стоять на своём месте.

Приближаюсь к своему столу и сажусь рядом с Фэйт, которая неотрывно буравит меня недоумевающим взглядом.

— Что это было? — изумлённо спрашивает она.

— Ты говоришь таким тоном, словно я только что прямо на глазах у всех отдалась какому-нибудь головорезу из Большого Котла, — выдавливаю я из себя усмешку, хотя мне совсем не смешно.

— Нет, но ты только что прямо на глазах у всех обнималась с самоубийцей! Сесиль, ты что, пьяна?

— Нет, я не пьяна, — я недовольно отмахиваюсь от неё, — И не вижу в этом ничего страшного.

— Молись, чтобы это не увидел Совет, — испуганно качает головой подруга, — И тебя, и его очень сильно накажут. Кто этот парень?

— Это Даглас.

— И? Он тебе нравится?

— Да... Не знаю... Фэйт, мне сложно сейчас что-то объяснить, — я устало потираю лоб.

— Подожди, — она внимательно прищуривается, пытаясь разглядеть силуэт Дагласа в другом конце зала, — Он что, тот самый парень, которого готовят в наставники самоубийц?

— Да, — мне резко становится не по себе от её расспросов и хочется пойти домой.

— Ты сумасшедшая! — Фэйт смотрит на меня круглыми от удивления глазами, — Мало того, что самоубийца, так ещё и будущий наставник. Ты в курсе, что вам даже не позволят быть вместе?

— Фэйт, я не его девушка и мы не будем встречаться. Перестань.

Рядом с нами плюхается на стул довольный, раскрасневшийся Эллиот. Разглядывая наши напряжённые лица, он спрашивает:

— Что-то случилось?

— Да, Сесиль только что нежно обнималась с самоубийцей, — быстро выпаливает Фэйт.

Эллиот присвистнул, с интересом глядя на меня так, словно видит в первый раз.

— А ты интересней, чем я думал.

— Эллиот! — девушка легонько шлепает его по руке, показывая своё возмущение, — В этом нет ничего хорошего, их могли заметить и наказать.

— Кто, Совет? — он кивает головой в сторону сидящих отдельно мужчин и женщин, — Да эти замшелые стариканы совсем уже увязли в прошлом, только носятся со своими устаревшими правилами, будто самые умные.

— Что ты такое говоришь! — Фэйт испуганно смотрит по сторонам, пытаясь понять, услышал ли кто-нибудь наш разговор, — Эти правила установлены давным-давно и ты прекрасно знаешь, чем обернулось внедрение самоубийц в общество спиритов.

— Хрень это всё, — упрямо настаивает Эллиот, — У любви нет никаких законов. И самоубийцы, как ты можешь видеть, — он обводит рукой зал, — Прекрасно вписываются в общее окружение.

— С каких это пор ты стал задумываться о законах любви? — иронично спрашивает его Фэйт.

— С тех самых пор, как полюбил тебя, — Эллиот внезапно становится серьёзен, внимательно и жадно вглядываясь в её лицо.

— Что ты сказал? — Фэйт впала в ступор от неожиданности.

— Я сказал, что люблю тебя, — всё так же серьёзно произносит Эллиот, совсем не изменившись в лице.

От растерянности она только смотрит на него, быстро-быстро хлопая сильно накрашенными ресницами. Он припадает к её губам и нежно целует, пока по щекам Фэйт молчаливо катятся слёзы.

— О, ребята... — растрогавшись, тоже плачу.

Знал бы Эллиот, что он только что сделал! Спустя столько лет внутреннего одиночества и чувства отверженности моя подруга, вероятней всего, впервые услышала слова любви. Помнится, Брайан ни разу не говорил мне ничего подобного. Тем лучше, иначе было бы ещё больнее от его измены. Да и пошёл он к чёрту. Я счастлива, что мои друзья вместе.

                           ***************

На следующий день, основательно проспавшись после Зимнего Бала, мы с Фэйт одеваемся потеплее и отправляемся в другой кантон, чтобы разыскать женщину, которая принимала мою подругу в момент её появления в Тектуме.

— Мы отправляемся к самой границе Большого Котла, — предупреждает меня Фэйт и от этого у меня коже бегут мурашки ужаса.

С другой стороны, мне интересно вырваться, наконец, за пределы нашего места обитания и посмотреть, как живут остальные спириты.

Чтобы попасть на территорию другого кантона, нам с Фэйт приходится спуститься вниз, в деревню, где мы платим небольшую сумму одному пожилому мужчине, а взамен он довозит нас в нужное место на повозке с самыми настоящими лошадьми. Конечно, существует ещё один портал, который соединяет все кантоны Тектума, но он используется в крайнем случае, к тому же, отправиться в небольшое путешествие куда более увлекательней.

Всю дорогу я захлёбываюсь от восторга, разглядывая бархатистые лошадиные холки с красивыми чёрными гривами, которые мягко припорошены мелким снегом. Сегодня я встречаю живых лошадей впервые жизни и это ни с чем не сравнимое чувство.

Белоснежные пейзажи Тектума сменяются один за другим, мимо промелькают небольшие поселения, плавно перетекающие в городки и изредка разбавляемые огромными лесными массивами. Я поднимаю голову, изучая нахмурившееся небо. Световой день уже давно стал короче, поэтому сегодня стемнеет рано. Надо будет успеть вовремя добраться домой, страшно оставаться ночью в незнакомом месте.

По мере того, как мы приближаемся ближе к границе, я замечаю, что на улицах становится всё больше людей в военной форме. Меня внезапно осеняет, что в точно такой же форменной экипировке уходил от нас в одну из ночей Андерс. Я думаю о своём друге и в душе коварной змеёй оживает тревога. Как он там, всё ли с ним в порядке?

— Фэйт, — обращаюсь я к подруге, — Как думаешь, мы сможем сегодня увидеться с Андерсом?

Она нервно покусывает губы и отвечает:

— Нет, он сейчас прямо в Котле.

— Что? — я подпрыгиваю в ужасе, — Откуда ты знаешь?

— Роб, старший наставник спиритов, говорил мне на днях. Он связывался с командиром их отряда и ему сообщили, что сейчас все военные из нашего кантона вместе с самоубийцами усмиряют бунтующих прямо в Котле.

— Но почему ты мне не рассказала?! — я обхватываю холодными ладонями горящее от прилившей крови лицо, — Это что, какая-то секретная информация? Речь ведь идёт о нашем друге!

— Прости, — она стыдливо опускает глаза, — Я думала, что вы больше, чем друзья, поэтому не хотела тебя расстраивать.

Я с горестным стоном обмякаю на дощатом, скрипящим от старости сиденье повозки. Да что же это такое!

— Не волнуйся, — Фэйт ободряюще берёт меня за руку, — С ним всё будет в порядке, их много и они справятся. Не забывай, Андерс и мой друг тоже. Я переживаю за него точно так же, как и ты.

Я поджимаю губы и нервно молчу весь оставшийся путь.

Мы въезжаем в нужный нам кантон, благодарим извозчика и вдвоём сходим с повозки. На прощание я с удовольствием глажу лошадей, а они ласково тычутся носами мне в ладони, словно большие котята.

Укрытый снегом маленький город только на первый взгляд кажется полной копией нашего поселения. На самом же деле, присмотревшись повнимательнее, можно заметить, что здания здесь более новые и современные, этажей у них больше, а улицы шире. Но в то же время некоторые дома выглядят так, будто были построены в спешке, довольно криво и неряшливо. Фэйт объясняет мне, что это общежития для военных, а сам кантон образован относительно недавно — специально для того, чтобы следить за обстановкой у Котла.

Чужих здесь замечают сразу. Пока мы с Фэйт идём к зданию местного Кантиона, нас несколько раз останавливают парни в форме армии Тектума и выясняют, кто мы, откуда и зачем приехали. Я испуганно молчу, но моя подруга, уже привычная к таким поворотам событий, сама разговаривает с ними, объясняясь за нас обоих. Тем временем, каждом из них я пытаюсь узнать Андерса, хоть и отдаю себе отчёт в том, что его здесь нет.

Наконец, мы приходим в приёмную, которая больше похожа на офис какой-нибудь современной компании. Стены аккуратно оббиты деревянными панелями, на полах не самый новый, но вполне опрятный паркет, а с потолка свисают стильные прозрачные плафоны, похожие на большие мыльные пузыри. За стойкой нас встречает довольно милая девушка лет тридцати и, выяснив цель прихода, провожает дальше по коридору, попутно забрав нашу верхнюю одежду.

Кабинет наставника инфантов Катарины напоминает детскую комнату — разноцветные обои, фотографии в ярких рамках, в углу игровая зона с аккуратно расставленными игрушками. Вокруг светло и уютно, что не идёт ни в какое сравнение с приёмной Сары. «Но не стоит судить по обложке», — думаю я, — «Пусть наш Кантион более древний и угрюмый, но люди, работающие в нём, своим внутренним светом способны осветить любую тьму».

Сама Катарина похожа на маленькую птичку. Она намного ниже нас с Фэйт и при этом довольно худая, коротко стриженные русые волосы торчат небрежными прядями, рот подведён яркой лиловой помадой, а маленькие круглые глаза зелёного цвета смотрят оценивающе и заинтересованно.

— Кто вы? — произносит она неожиданно глубоким басом, когда мы присаживаемся перед ней на мягкие стулья.

От удивления я распахиваю глаза, но Фэйт незаметно бьет меня под столом носком своей обуви и я быстро напускаю на себя официально—деловой вид, притворяясь, что рассматриваю фотографии на стенах.

— Мы из тринадцатого кантона, — подруга волнуется и её голос слегка дрожит, — Меня зовут Фэйт Доу и я знаю, что это Вы были моим первым наставником. Я пришла поговорить.

— О, Вселенная, — Катарина меняется в лице, рассматривая её лицо с внезапной болью во взгляде. Она слегка мнётся, постукивая пальцами по глянцевой деревянной поверхности стола, а потом произносит, — Если тебе не сложно, сними свитер, пожалуйста.

Фэйт, уже понимающая, к чему она клонит, встаёт и смело снимает одежду, открывая взору обожженную кожу. Наставница коротко охает, разглядывая её обнаженное тело.

— Бедная моя девочка! Какой же красавицей ты выросла. Я хорошо помню твоё прибытие.

Моя подруга торопливо одевается и садится обратно, внимательно слушая её слова.

— Такие как ты, обычно сразу уходят в Санктум. Слишком велики повреждения и слишком слаба душа после того, как от ребёнка отрекается мать. Ты была настоящим... сюрпризом для нас. Ты цеплялась за эту жизнь так сильно, что не только мы — весь Совет был в изумлении, на тебя даже приходили посмотреть. Сейчас твои глаза, — она наклоняется к ней через стол, разглядывая лицо поближе, — Темно-карие, но когда ты только прибыла, они были кроваво-красного цвета. Но ты выкарабкалась, ты боец, малышка Фэйт.

— Я... Спасибо Вам за всё, — девушка смахивает с ресниц выступившие слёзы, — Но я пришла не просто так.

— Чем я могу тебе помочь, дорогая? — она ласково накрывает ладонью её руку.

— Я хочу узнать, кто моя мать и как её найти.

Катарина испуганно отстраняется и смотрит куда-то в сторону, нахмурив брови и сцепив пальцы обеих рук в замок.

— Это исключено.

— Я должна знать, — Фэйт умоляюще складывает ладони.

— Нет, — твёрдо отчеканивает Катарина.

— Но почему? — подруга вскакивает со своего места и подходит вплотную к наставнице, — Неужели за все мои мучения, за все те увечья, что были мной получены — я не имею права встретиться с ней?

— Фэйт, всё не так просто, как ты думаешь. Твоя мать знает о тебе, но если она сама не предпринимает попыток встретиться, я не имею права разглашать тебе эту информацию, — Катарина судорожно начинает перебирать бумаги, не зная, куда спрятаться от прожигающего насквозь взгляда моей подруги.

— Полная чушь! Она моя мать, и если она убила меня, это не значит, что я перестаю быть её ребёнком! Как бы она не хотела отделаться от меня, у неё есть дочь, даже если она мёртвая! Назовите мне имя! — Фэйт срывается на крик, её подбородок дрожит, а руки сжимаются в кулаки.

Я поднимаюсь со своего места и встаю за её спиной, успокаивающе кладя руку ей на плечо, но она не обращает на меня никакого внимания, не отводя взгляда от Катарины.

— Назовите. Мне. Её имя. — Фэйт четко выговаривает каждое слово, пылая от гнева.

— Не могу, — та поднимает на неё ставшие ледяными глаза, — Она мне этого не простит.

— Вы знаете её, — Фэйт отшатывается в изумлении, — Вы общаетесь и покрываете, опасаясь, как бы не испортить общение с ней? Так ведь? Но это же несправедливо!

— Моя девочка, в этом мире нет справедливости, разве ты не знаешь? Я растила тебя и любила, как родную дочь, стараясь отобрать тебя у смерти. Но я не могу тебе дать то, что ты хочешь.

— Я всё поняла, — Фэйт отходит к выходу, я следую за ней.

Напоследок, прежде чем уйти, она оборачивается и произносит:

— Надеюсь, Вы вспомните меня, когда будете стоять у дверей Санктума.

Катарина не отвечает, а я холодею изнутри. Только что Фэйт буквально прокляла свою бывшую наставницу. Санктум — место, куда уходят души после того, как покинут Тектум, и никто не знает, чем всё в итоге обернётся. Говорят, некоторые из спиритов, чистые внутренне, перерождаются обратно, в земную жизнь, забыв о Тектуме, но большинство рассеиваются в пространстве навсегда, становясь частью Вселенной. Даже те, кто попадал в Большой Котёл. В этом и состоит равновесие Вселенной — и хорошее, и плохое, чёрное и белое смешиваются в одно — серое, означая, что нет абсолютного добра и абсолютного зла. Всё взаимосвязано и уравновешивает друг друга. Своей фразой моя подруга дала понять, что круговорота жизни, о котором мечтают все спириты, Катарине не видать, как своих ушей.

Дверь закрывается и мы идём через коридор на выход. Напряженное молчание сводит с ума и я говорю, обращаясь к подруге:

— Не стоило так жёстко.

— Мне похрен, — отвечает она, и это первый раз, когда я слышу, как обычно воспитанная и тактичная Фэйт ругается.

Мы забираем одежду у девушки в приёмной, одеваемся и выходим на улицу.

— Нам нужно пойти и присесть где-нибудь, — дёргаю Фэйт за рукав шерстяного пальто.

— Да, — соглашается она и мы находим ближайшее заведение.

Внутри тепло и уютно, негромко играет музыка и девушка—официант ловко ходит с подносом между столиками. Мы присаживаемся и заказываем себе по густому горячему супу с говядиной. Фэйт лениво ковыряется в своей тарелке, пока я с любопытством рассматриваю посетителей кафе. В основном, это военные, мужчины разных возрастов, все как один одетые в военную форму. Они жадно едят, положив оружие рядом с собой и смотрится это довольно брутально.

— Эй, ты как? — в ответ подруга поднимает на меня покрасневшие воспалённые глаза и во мне просыпается жалость.

— Уже лучше. Но я не знаю, что мне делать дальше и как найти её.

— Судя по всему, твоя мать отвратительный человек. Подумай хорошо, действительно ли ты всё ещё хочешь найти её? У тебя есть Эллиот, который любит тебя всей душой, у тебя есть я и другие друзья, даже Сара в конце-концов, она же растила тебя! — я искренне пытаюсь донести ей, что не стоит гоняться за призрачной надеждой, надо наслаждаться тем, что имеешь.

— Не говори так, — Фэйт недовольно хмурится, — Надо просто продолжать искать.

Мы не замечаем, что с соседнего столика за нами с интересом следит незнакомый парень, один из тех, что входят в ряды армии Тектума. В какой-то момент он подходит к нам и без приглашения присаживается рядом. Он чем-то напоминает мне Эллиота, не знаю, может быть, субтильным телосложением, неаккуратной прической и высоким ростом? Да, определено. Разве что, у него, в отличие от Эллиота были волосы цвета воронова крыла и такие же беспросветно чёрные глаза, резко выделяющиеся на очень бледном лице. Но, глядя на него, нельзя не признать — военная форма определённо придаёт мужчинам плюс пятьдесят процентов к харизме.

— Привет, я Дилан, — он дружелюбно протягивает нам руку для приветствия, — Я заметил, что вы сидите с очень грустным видом и хотел бы узнать, могу ли я вам чем-то помочь? Вы не местные, да?

Его ладонь повисает в воздухе, не дождавшись рукопожатия, и он, смутившись, убирает её, кладя локти на стол. Фэйт молчит, угрюмо уставившись в тарелку, а я в раздражении произношу:

— Слушай, Дилан. Ты очень не вовремя. У нас важный разговор.

— Понял, — он примирительно поднимает руки и встаёт, чтобы уйти.

— Подожди, — Фэйт вскидывает голову и жестом указывает ему сесть обратно.

Он послушно присаживается и радостно замирает в ожидании дальнейшего разговора. Я непонимающе смотрю на Фэйт. Зачем ей понадобился этот парень? Тем временем, она обращается к нему.

— У меня есть к тебе один вопрос...

— Вы не представились, — иронично перебивает он.

— Я Фэйт, а это Сесиль.

— Очень приятно. Так в чём твой вопрос?

— Да. Приятно. Дилан, ты же воин, а значит, у тебя есть определённые полномочия. У тебя есть доступ к архиву этого кантона? Или к общей базе данных спиритов Кантиона?

Парень нахмуривается, резко став серьёзным, и обстановка за столом моментально становится официальной. Я смотрю на Фэйт, мысленно давая ей крепкий подзатыльник. Чем она только думала, когда решила обратиться с такой не вполне законной просьбой к представителю охраны порядка? Я прекрасно понимаю, что ей нужно — она хочет использовать первого встречного, чтобы узнать информацию о своём происхождении.

— Что... Зачем тебе это? Кто вы такие?

— Спокойно, — я предупреждающе ловлю его напряженный взгляд, — Мы из тринадцатого кантона и не представляем для окружающих никакой угрозы... Дилан, я...

Резкий свист, переходящий в невыносимый ультразвук невидимым ножом разрезает пространство, а спустя долю секунды воздух превращается в вибрирующую плотную субстанцию и на нас обрушивается мощный взрыв. Словно в замедленной съемке, я вижу разлетающиеся на осколки стёкла вперемешку со снегом, деревянные столы кафе распадаются на щепки, а сидящие внутри спириты падают в разные стороны, как подкошенные. Последнее, что улавливает моё зрение — это глаза Дилана, ставшие огромными от страха. «Надо же, они как чёрные дыры в космосе. И почему он такой бледный?» — думаю я, прежде чем упасть на пол и отключиться от того, что меня сильно ударяет и отбрасывает взрывной волной, которую невозможно оценить даже в тротиловом эквиваленте. Это было похоже на начало конца. Мир перевернулся.

Я прихожу в себя от того, что кто-то сильно бьёт меня по щекам. Недовольно морщусь и с трудом размыкаю почему-то слипшиеся ресницы. Надо мной маячит озабоченное лицо Дилана, а рядом, пошатываясь, стоит на коленях Фэйт, и я с ужасом понимаю, что её белоснежные волосы с правой стороны стали красными от крови. В глазах двоится, в ушах стоит противный звон, но даже сквозь эту пелену я слышу эхо далеких многочисленных взрывов.

— Фэйт, — меня охватывает тревога за подругу, я пытаюсь приподняться, но ноги совсем не слушаются.

— К порталу, быстро! — Дилан тяжело подхватывает меня на руки, пробираясь сквозь останки помещения к выходу, сзади, прихрамывая, торопливо следует Фэйт.

— Что происходит? — я словно опьянела.

Почему я не чувствую ног?

Где я?

Даглас... Я же всё понимаю...

Андерс, молю, возвращайся, ну что ты там забыл... Ты обещал потанцевать по мной...

О, Вселенная, Фэйт, зачем ты выкрасила волосы в красный цвет? Тебе совсем не идёт.

Эллиот, а ты как думаешь? Идёт ей или нет?

Говорю же, она похожа на русалочку Ариэль из мультика, но мне это не нравится. Нельзя любить так, как Ариэль, потому что её любовь так никто и не оценил.

«У любви нет законов»...

«Я пришёл посмотреть на Луну»...

Да что случилось?!

Кафе наполовину разрушено, взорванная часть превратилась в месиво из кирпичей, стекла и древесины. То здесь, то там на полу лежат стонущие, истекающие кровью спириты, пока те, кто уцелел, оказывают им первую помощь. Кто-то кричит. Всё вокруг затянуто плотным, вонючим дымом, где-то над нашей головой тревожно завывают сирены, предупреждая об опасности. По улице хаотично бегут люди, военные группируются и бросаются на помощь. Я слышу строгие команды, которые кто-то отдаёт громким, хорошо поставленным голосом, но не различаю их суть.

Я не могу понять, как долго мы идём, точнее как долго я продолжаю безвольно висеть на руках у Дилана, потому что очень хочется спать и время окончательно перестаёт существовать. Когда мы входим в портал, я осознаю это только по своим внутренним ощущениям.

Меня снова расщепляет на молекулы, крутит, выворачивает наизнанку. 

Стойте, я помню это.
Обратный процесс?
Я сейчас что, попаду на Землю?

Надо сразу бежать к маме и папе. Вот они обрадуются моему появлению! Я очень хочу уснуть на маминых коленях под звуки телепередачи, которую каждую пятницу смотрит папа, и чтобы её пальцы долго-долго перебирали мои волосы.

Я так устала, мама, мне столько всего нужно тебе рассказать.

Ещё чуть-чуть, и я буду дома.

Я — темнота.

«Но достаточно ли в нас самих добра, чтобы сдержать возможную угрозу?». О, Ральф. Как же Вы были правы в тот вечер, у ног Вселенной. 

Я отключаюсь на неопределённое время.

— Где Вы были?! — это кричит Эллиот. Я ничего не вижу, но чувствую, как изменился его голос с тех пор, как я слышала его в последний раз. Эллиоту страшно. Где-то поблизости громко плачет Фэйт. Она в порядке?!

— Четвёртый кантон, у нас прорыв, — а это уже голос Дилана. Он такой... шершавый и похож на растрескавшееся сухое дерево.

— Что с Сесиль?!

Откуда здесь взялся глава Совета?

— Её надо срочно отправить в лазарет. Смотри, это серьёзные повреждения. Зови всех, нужна помощь.

Нет-нет-нет, мы не туда пришли, где мама?

Я снова пытаюсь открыть глаза, но они залиты какой-то густой, тёплой жидкостью.

А потом мне выключили свет.