Ночь спали спокойно. Точнее, Рома спал, а я заснул только под утро. Режим сбился из-за автобуса, ничего не могу поделать с этим...

Он так мило спит, что оторвать взгляд невозможно: пухлые губы слегка приоткрыты, руки сложены под щекой и постоянные угуканья сквозь сон заставляют вздрогнуть и сделать вид, что и не смотрел вовсе.

Утром Рома ушел в школу, оставив меня дома досыпать положенное время. Вот только я не хотел больше.
Когда я проснулся, первое, на что бросилось мое внимание, это тишина вокруг и в остальной квартире. Такая гробовая, будто все ее обитатели, кроме звонко повизгивающих в коридоре хомячков в клетке, вымерли, даже Рому на кухне было совсем не слышно. Такой пустоты в доме я давно не ощущал, потому что постоянные дебоши родителей и музыка не давали, сейчас стало по-другому.

Вечером, часов в шесть, Рома вернулся. Я ещё удивился, почему так поздно, а оказалось, что в одиннадцатом классе куча дополнительных до самого вечера - нормальное явление.

- Я не приду сегодня ночью, - он подошёл ко мне на кухне и встал в дверном проёме.
- А чего так? Девушка? - понял я все, не дурак и не маленький.
- Ага. Почти, - сощурился, покачал головой и пошел в коридор обуваться.
- Парень? Ты гей?
- Ты меня осуждаешь?
- Нет, просто спросил. Я никогда не буду тебя осуждать за это... Он красивый? - продолжаю выглядывать из кухни.
Рома набрасывает лёгкую куртку на плечи и открывает рот:
- Не такой красивый, как ты, - ожидает моей реакции, хотя уже полностью одет и готов к выходу.
- Я... Я тебе нравлюсь?
Медленно кивает.
- И как давно?
- С самой первой нашей встречи летом четыре года назад.
Я не мог найти слов, чтобы выразить свои эмоции, поэтому получилось только молчать и смотреть на Рому удивлённо.
- Пока, - он забрал бутылку вина, закрыл дверь и оставил меня наедине с самим собой.
Неловкий разговор. Появилось чувство вины, и я совершенно не представляю, что делать дальше.
Рома, машу вать, тоже хорош, признался и поперся к кому-то на свидание. Беспредел.

На часах три, снова не спится, поэтому смотрю повтор эфира новостей на ноутбуке.
- В Ростове-на-Дону ищут семнадцатилетнего подростка. Ночью с двадцать второго на двадцать третье марта его видели на автовокзале, после чего он сел на автобус до Москвы, - на экране появилась запись в камеры видеонаблюдения, где я залезаю в автобус. - Накануне его друг по переписке назвал свой адрес. Вот, что он сказал по этому поводу: "Я переписывался с ним ночью, потом он сказал, что пошел спать", - запись голоса Жени проиграла на экране на фоне моей размытой фотографии. - Особые приметы мальчика: на вид семнадцать лет, рост сто шестьдесят восемь сантиметров, волосы темные и короткие, был одет... - меня отвлёк внезапно чихнувший над ухом Рома. Он был совершенно трезвым и держал в руке ту же самую темную бутылку красного вина.
- Тебя ищут.
- Я вижу. Ты чё такой недовольный?
- Ну, во-первых, на меня уже есть какие-то ориентировки, а во-вторых, меня продинамили, - он покачал над головой бутылку, поставил на тумбу и ушел.
- И поэтому ты напьешься?
- Мы оба напьемся, - к бутылке он подставил два стеклянных стакана.
- Я не пью.
- Раньше не пил, а сегодня будешь. Неужели ты меня не поддержишь? Меня ведь скоро могут посадить за твоё похищение, помнишь?
- Один стакан.
- На тебя и половины хватит, - он посмеялся. - Ты же худющий.
- Зато ты рекордсмен по количеству выпитого, я смотрю.
- Да, - Рома налил из бутылки в оба стакана и протянул один мне.
Я сделал один глоток и скривился.
- Горькое.
- А ты что, лимонад хотел? У меня денег столько нет, чтобы нормальное вкусное вино покупать.

Пол стакана действительно хватило, чтобы довести меня до крайней степени опьянения.
- У меня случай был, когда мама собрала все мои шмотки и выкинула с окна, - чувствую, что хочу говорить, говорить и говорить , о чем угодно, сколько угодно, с кем угодно.
- Зачем? - Рома выпил больше, стакана два, может быть, и был примерно в том же состоянии жаждущей разговоров кашицы, развалившейся в углу на кровати.
Он наклонился ко мне ближе и почти положил голову на плечо.
- Потому что я вынес их бутылку водки на помойку, чтобы они хоть на один день перестали бухать. Вроде старался, а вышло как-то через одно место.
- Это когда было? - склонялся все ближе Рома.
Я повернул к нему голову.
- Не знаю, давно, я ещё совсем мелкий был, - опустила глаза на подбородок Ромы.
- А потом вернул одежду? - он втянул нижнюю губу, наклонился ещё ближе, максимально близко, так, что я чувствовал его дыхание на лице.
Рома вытянул шею, и я даже не успел ответить, как он поцеловал меня...
Он резко отпрянул и вернул изначальную дистанцию между нами, извинившись.
- Нет, не надо, - кладу ладонь на его лицо и возвращаю на место.
Это мой первый поцелуй. И я думал, что, когда это случится, то Рома узнает о нем первым, после того, кого бы я поцеловал. Но так уж вышло, что это и есть Рома.
Он обнимает за талию, а я начинаю ощущать, как внизу начинает приятно тянуть.
Заваливаюсь назад вместе с Ромой. Он опирается на руки, но не отрывается.
- А мне не говорил, что тебе нравятся мальчики.
- Я не был в этом уверен, - не отпускают его лицо из рук.
Становится жарко, в паху тянет, ноет, просится наружу.
- Я делаю логический вывод, что ты девственник, - в ожидании ответа вырисовывает дорожки на шее языком.
Выдавливаю из себя лишь короткий смешок, сейчас совершенно не до разговоров.
Расстегиваю верхнюю пуговицу на его рубашке, продолжаю наслаждаться винным вкусом его губ. Знаю, что неумело, знаю, что могу увлечься и больно куснуть, но не могу остановиться.
Последняя пуговица слишком близко к ширинке, чувствую, как она упирается в пальцы.
Рома садится, чтобы снять рубашку, и, как только он перестает накрывать меня своим телом, становится ощутимо холоднее.
Недовольно мычу.
Возвращается, и я сразу припадаю к его шее, просто усеиваю ее поцелуями. Руки медленно пробираются под спину и поднимают тело в сидячее положение.
Появляется возможность разглядеть все рельефы его тела. Подскакиваю и тянусь за новой порцией сладких поцелуев.
- Не-а, - Рома подставляет палец к моим губам и останавливает. - Сначала нужно достать презервативы и смазку, - щурится. По глазам вижу, тоже хочет, до безумия хочет поскорее, но сам же себя останавливает и лезет в ящик маленькой деревянной тумбочки.
Пока он копается, запрыгиваю на коленки и снимаю футболку.
Хватает за талию и прижимает к себе, и все равно перекатывается, чтобы быть сверху.
Легонько целует в губы, в подбородок, в кадык и все ниже и ниже, поглядывая в мое лицо.
- Снова мылся моим клубничным мылом?
- Да, - выдыхаю, когда штаны заботливым движением соскальзывают с ног, за ними ещё более медленно стягиваются трусы.
И тогда становится действительно немного неловко.
Мягкие губы ласково касаются набухшей головки и начинают медленно ползти до основания.
Блаженство растекается по всему телу.
Рома то ускоряется, то замедляется, водит языком по головке, отчего начинаю неразборчиво что-то мычать и стонать, когда ощущение почти доходит по пиковой точки. Невольно хватаю его за волосы и насаживают глубже, но он сопротивляется и играет, мнет ягодицы и бедра.
Выстанываю единственное имя и сжимаю Ромино запястье, головой зарываясь в скомканное одеяло и все больше то выгибаю, то вытягиваю спину, отползая назад.
Наконец, кончаю ему в рот, нескромно крича и извиваясь всем телом, а он жадно собирает все белые капельки.
Останавливается на секунду и возвращается тем же путем поцелуев. Его губы влажные, и Рома облизывает их при каждом удобном случае.
Когда добирается до ключицы, невольно хихикаю от приятной щекотки.
- Что? - тихо спрашивает и сам лучезарно улыбается.
- Щекотно, - поворачиваю голову набок и глажу его рукой по шее.

Рома капает немного смазки на пальцы.
- Будет больно, - серьезно проговаривает и холодными пальцами нащупывает проход.
Выгибаюсь сразу, как только один палец проходит глубже, ощущения непривычные и неприятные, но никак не болезненные. До тех пор, пока не добавляется второй палец и третий.
Ещё пара минут и его холодный от смазки член внутри, а я ласкаю твердую грудь одеревеневшими от возбуждения пальцами и жмурюсь от тянущей боли.