Темнота какой-то неведомой силой наваливалась на Луи, поглощая в себя все больше и больше. Сейчас он уже не чувствовал холода, была только сильная усталость и страстное желание уснуть. Но среди всех этих разнообразных ощущений выделялось одно, самое яркое, которое не давало полностью провалиться в забытье: тепло прижавшегося к нему девичьего тела и жар ладоней.

Луи словно спал и видел чудесный сон: девушка, прекрасная словно ангел, положила голову ему на плечо и обняла, отчаянно пытаясь согреть его своим теплом. И это у нее получилось. Потому что озноб вскоре прошел, и на смену ему пришел жар. Сквозь затуманенное сознание Луи чувствовал, как внутри него разгорается пламя, которое постепенно становится все жарче и жарче и вот уже им охвачено все тело...

- Луи! Луи, очнись! Что с тобой? Господи, да ты весь горишь!

Голос, донесшийся до него, был очень слабым, как мяуканье котенка. Он попытался открыть глаза, но это оказалось сделать не так-то легко. Да, в общем-то, ему этого и не хотелось. Ведь у него оставались ощущения, а они были довольно приятными. Тем более ангелочек был, по-видимому, совсем не против, чтобы его руки продолжили свое путешествие по ее великолепному телу.

И Луи сдался. Не открывая глаз, он отказался возвращаться в реальный мир и полностью окунулся во власть этих чувств и ощущений...

Моя рука поднялась, чтобы убрать пальцы Луи со своего бедра. Но когда я попыталась сделать это – его пальцы только переплелись с моими, вызывая электрические искорки. Перед моими глазами тут же вспыхнули картины наших переплетенных тел.

- Луи... - прошептала я, и в это же мгновение ощутила прикосновение его губ к моим губам. Это прикосновение было таким легким, что я подумала, будто это мне только кажется. Но дрожь, пробежавшая по позвоночнику, была более чем реальной.

Что он делает? Что Я делаю? Что, черт возьми, МЫ делаем?!

Я чуть отодвинулась, взглянула в лицо Луи, легонько дотронулась рукой до его лба. Он был очень горячим.

- Луи! Луи, очнись! Что с тобой? Господи, да ты весь горишь! – я тихонько потрясла его за плечо.

Луи что-то прошептал мне в ответ, но я не разобрала ни слова. А потом уже и не пыталась понять, потому что в следующий момент ощущения полностью поглотили меня, не оставив сомнений в реальности поцелуя. Потому что это было уже не просто прикосновение губ. Это был настоящий поцелуй, длившийся несколько ударов моего бешено бьющегося сердца. Кровь в жилах превратилась в жидкое пламя.

Вспышка желания была чересчур остра и неумолима, чтобы бороться с нею, и я обвила руками шею Луи, чувствуя, как меня начинает бить дрожь.

Я жарко отвечала на поцелуй. Сквозь туман желания я поняла, что готова сейчас отдать Луи все, что он сейчас ни попросит. Все.

Сегодня, сейчас, здесь, с этим парнем я была королевой - нет! Богиней любви! Иначе и быть не могло - ведь в объятиях меня сжимал бог...

***

В первый же момент пробуждения меня мгновенно окатила волна таких глубоких и острых чувств, что я удивилась, как мое хрупкое тело способно вместить их, не распавшись на миллионы крохотных, трепещущих в экстазе осколков.

Не открывая глаз, я поняла, что Луи еще крепко спит. Его дыхание уже было ровным и глубоким, тело - теплым и полным жизни под моей рукой, лежащей у него на груди.

Я поборола искушение разбудить его. Медленно и осторожно я убрала с него руку и приподнялась на локте, глядя на него сверху вниз и чувствуя, что мое сердце переполняется невыносимой, мучительной любовью.

Как он прекрасен! Ресницы отбрасывают расплывчатые тени выше скул, губы соблазнительно приоткрылись во сне. Искушение было непреодолимым...

- Господи, что я натворила?!

Этот вопрос стал для меня подобен физическому удару, заставившему меня обхватить себя руками в тщетной попытке сдержать потрясение.

Ужасное, неотвратимое и неудержимое потрясение, вызванное чувством стыда.

Я занималась любовью с парнем, которому я совсем не нужна. Но хуже всего было не это. Самым ужасным было то, что этот парень, по всей видимости, даже и не вспомнит, когда проснется, что произошло между нами всего несколько часов назад. Ведь болезненное сознание в тот момент сыграло с Луи злую шутку, полностью отключившись и позволив тому действовать лишь на уровне инстинктов. А я, глупая влюбленная дурочка, просто подчинилась этим инстинктам, позволив себе забыть обо всем на свете...

Я больно прикусила нижнюю губу, мои глаза наполнились слезами. Конечно, никакой катастрофы не произошло. Я всегда буду помнить, как это было прекрасно, но, черт возьми, как бы мне хотелось, чтобы все это было по любви. По обоюдной любви. Чтобы было все красиво, как в сказке. И не с каким-то призрачным принцем, а с вполне реальным парнем. С Луи. И что немаловажно, чтобы парень в такой важный для нас момент все-таки находился в здравом уме и твердой памяти...

Закрыв глаза и еле сдерживая слезы, я поняла, что к случившемуся должна отнестись здраво. Это не так уж трудно. Ведь здравомыслие - одно из моих достоинств.

У меня перехватило горло. Как только Луи проснется, мы обо всем поговорим. Спокойно, как подобает взрослым людям. Или... Нет, я думаю, что все-таки не стоит ни о чем говорить. Может, все это и к лучшему? Может и хорошо, что он ничего не вспомнит? Сделаем вид, что ничего не произошло. Пару недель я как-нибудь выдержу, а потом совершу позорное бегство из его дома.

Ну хорошо. А если он все-таки все помнит? Тогда что? Как мне себя после всего этого вести? Как смотреть ему в глаза?

«Да ладно!» - тут же откликнулось мое второе я. - «Перестань корчить из себя монашку. Вы же оба этого хотели. Только не признавались в этом открыто. То есть Луи признавался, а ты – нет. Но в итоге ты получила то, что хотела, разве это плохо?».

Нет, не плохо. И да, черт возьми, я хотела. Но хотела, чтобы все произошло не так. А-а-а! Как же все глупо вышло. Что делать? Не знаю, не знаю... Господи, как все сложно!

Звонок моего мобильного не дал мне окончательно впасть в уныние. Быстро стащив с кровати покрывало, я закуталась в него и, схватив с тумбочки телефон, быстро убежала с ним в ванную. Плотно прикрыв за собой дверь, я ответила на звонок.

- Ты представляешь, Лиз? – тут же заорала трубка голосом Энни. – Эта свинья из номера 3581 обвинила меня в воровстве какого-то бриллиантового колье! Представляешь?!

- Эмм... Ну и? - я присела на краешек ванной и невидящими глазами уставилась в пол.

- Эта крашеная дура сама спрятала свое дурацкое колье в чемодан и забыла об этом. И нет, чтобы сначала разобраться во всем – она предпочла сразу же обвинить во всем горничную. То есть меня. Мерзкая сучка! Ненавижу!

Голос подруги пробивался сквозь туман моего отчаяния.

- Энн, прости, что ты сказала? - я не поняла смысла слов подруги, потому что в это время прислушивалась к тревоге, терзающей мое сердце.

В трубке некоторое время молчали, затем Энни посерьезневшим голосом спросила:

- Лиз, в чем дело? Что-то случилось? Как у тебя дела с Луи? Ты звонила домой? Плохие новости о матери?

Немного помолчав, я ответила:

- Нет.

- «Нет» – это ответ на какой вопрос? – голос подруги звучал встревожено.

- «Нет» – это означает, что плохих новостей о матери нет.

- Ну слава богу! – Энн облегченно вздохнула. – Тогда откуда столько трагизма в голосе? Выкладывай новости. Что-то произошло между тобой и твоим красавчиком?

Я прикусила губу. Новости были не просто плохими, а наихудшими, но этого и следовало ожидать.

- Расскажи, что случилось? - настаивала Энни. - Только не говори: «Ничего». Твой голос звучит так, словно жизнь для тебя потеряла всякий смысл. Расскажи мне все - тебе сразу станет легче.

Я всхлипнула:

- Энн, я такая дура... Нет, хуже! Я ненавижу себя!

Подруга немного помолчала, затем решительно произнесла:

- В общем, слушай меня, Лиз. После всего того, что со мной случилось в этом дурацком отеле, я не собираюсь там оставаться работать дальше. Я уже написала заявление на увольнение и завтра же возвращаюсь в Лондон. Нам обязательно надо встретиться. Сейчас я как раз жду Лиама, мы поедем с ним за билетом, а ты пока...

- Лиама? – удивленно произнесла я. – Какого Лиама ты сейчас ждешь?

- Я тебе разве не говорила? – тихо засмеялась подруга. – Это один из друзей твоего Луи. Он мне очень помог, когда эта крашеная выдра со своим жирным мерзким муженьком орали на меня на ресепшн, что я стащила у них это идиотское колье. А Лиам тогда за меня заступился и помог доказать, что я невиновна, и этим спас от разбирательства в полиции. Но об этом я тебе потом расскажу, когда приеду. Лиам с друзьями тоже возвращается в Лондон завтра. Мы вместе приедем. Но я опять отвлеклась. Рассказывай, что там у тебя произошло?

- Я... Я так больше не могу, Энн! – прошептала я.

- Что ты не можешь?

- Я схожу с ума, когда он рядом.

- Кто - "он"? Луи?

- Ну да.

- Он что, ходит по дому в расстегнутых джинсах и спит в голом виде?

- А! О! Не совсем. Ну...

- Лиз, ты что там совсем говорить разучилась? Чем вы там с ним занимаетесь?

- Ну... он сводил меня в парк, рассказал миллион смешных историй, он предупредителен, дружелюбен, внимателен, он просто идеален, не имеет ни пороков, ни недостатков – я так больше не могу!!!

Энни перестала сдерживать дыхание и восторженно выдохнула:

- Да почему же?! Раз он такой клевый? Чего ты ждешь?

- Как ты не понимаешь? – вскрикнула я и тут же зажала рот ладошкой. - Он вынудил меня принять самое идиотское решение в моей жизни. – Тихим шепотом продолжила я. - Он сломал мою привычную жизнь. Он диктует мне свои условия игры... И что я должна, по-твоему, делать?

- Отдаться! Немедленно.

- Энни, мне не до смеха.

- В общем так, Лиз. Я понимаю, что что-то между вами произошло, и не понимаю, почему ты никак не желаешь мне этого говорить, поэтому...

- Энн! – перебила я подругу. – В общем, мы с Луи...это сделали.

- Ну и отлично... А что вы сделали?

- Энни, не тупи! Я и Луи... Мы...

- А-а-а! Поняла! – радостно вскричала подруга. – Ну так молодцы!

- Что?! Ты это одобряешь? Энни, мне кажется, что я этим поступком погубила всю свою жизнь!

- О, я слышу голос истинной католички! С какого перепугу ты ее погубила? Наоборот, ты будешь счастлива...

- Да, один день. Одну ночь. Неделю, две. Потом Луи решит все проблемы с отцом, и все кончится.

- Лиз, нельзя так пессимистично смотреть на себя и собственную жизнь. Почему ты не допускаешь мысли, что ты действительно нравишься этому парню...

- Энни, книжки надо читать. И иметь достаточно здравого смысла. Мы с ним из разных миров, Энн. Ты знаешь, кто его отец? Великий Томлинсон. В прошлом месяце он вошел в двадцатку миллиардеров по сведениям «Форбс». У них есть личный самолет, яхта, свой остров в Карибском море. Лето семья Томлинсон обычно проводит на побережье Испании, но в этом году осталась на своей вилле в Лондоне. На вилле, Энни! У Луи Томлинсона сорок процентов акций компании, пост вице-президента, доход, который неприлично называть в том районе, где я родилась, три личных автомобиля...

- И все это могло бы стать и твоим тоже...

- Смеешься? Этого никогда не будет. Потому что я из другой сказки. У меня иногда нет денег даже на чашку кофе, мой отец бросил меня, а мать грозятся выписать из больницы, потому что она не может оплатить себе лечение!

- Ну так ты же сама сказала, что Луи – твой шанс. И если ты не будешь дурой – этот шанс будет заключаться не только в оплате страховки твоей матери. Борись за него. Ведь за то, что нам действительно дорого, мы сражаемся до последнего, а ты...

- Ну что я? Договаривай, договаривай!

Энни усмехнулась.

- Скажи мне, Элизабет Стивенс, за эти несколько дней ты хоть раз вспомнила о многострадальном Дэне, которого до того упорно называла своим парнем?

- Сама говорила, что он гей. Признаю: он – гей.

- Знаешь, если бы кто-нибудь обозвал моего парня геем... да хоть и просто дураком, я бы тому все волосики повыдергала. Не потому, что он будет для меня самым хорошим, а потому что он – мой парень. Тебе же по большому счету на Дэна всегда было наплевать. Гей даже удобнее – ведь с ним можно общаться, как с подружкой, а в глазах окружающих при этом не выглядеть одинокой и никому не нужной.

- Энни, это жестоко...

- Это правда. Иногда она бывает жестокой, но никогда – несправедливой. Она просто правда. И состоит она в том, что ты зациклилась на Луи Томлинсоне, ушла в собственные переживания, заблудилась в придуманной тобой сказке. А когда Прекрасный Принц все-таки прискакал к тебе на белом коне – испугалась. Золушка не испугалась. Белоснежка – не испугалась. Элизабет Стивенс – струсила!

Я неожиданно заплакала, и Энни немедленно устыдилась.

- Лиз, прости, я резкая и часто брякаю не подумавши... Но ты все же подумай, а? Может, все у вас с Луи получится? Вернее, может, он все-таки подходит тебе? А ты – ему?

Я не успела ничего ответить, потому что внезапно раздавшийся стук в дверь заставил меня вздрогнуть и быстро прошептать в трубку:

- Энни, я тебе перезвоню.

Положив телефон на полку, я приоткрыла дверь и ойкнула, увидев Луи. Он уже успел одеться и теперь стоял передо мной, засунув руки в карман шорт. Нога перевязана, волосы взлохмачены, глаза красные, и все равно – красавчик!

Я на некоторое время зажмурилась, постояла так немножечко, потом открыла глаза и решительно подошла к нему. Но сказать я так ничего и не смогла – слова словно застряли в горле.

Его взгляд прошелся по мне, завернутой в покрывало, с головы до ног и обратно, остановившись на лице.

- Луи... - начала я, но осеклась, встретившись с ним взглядом.

- Лиз, нам надо поговорить. – Медленно произнес он, и я почувствовала, как пол потихоньку уходит из-под моих ног...