"С каждым шагом вперед они всё яснее понимали: избежать того, что ждёт впереди, уже невозможно."

***

Студентам потребовалось время на восстановление. Ужас, который каждый из них испытал, долгое время не выходил у них из головы. Ведь никто не знал, что ловушки должны были быть совсем иными. Ёкаи и адские пляски огня стали кознями Цукиёме. Как же это всё могло произойти?

***

Исаму убедился, что его команда покинула площадь, окутанную пеплом и дымом, прежде чем направиться к старейшине. Воздух вокруг был тяжёлым, словно насыщенным не только пеплом, но и грузом недосказанности, тяготившим его мысли. Каждый шаг отзывался в сознании тяжёлым эхом, и внутри него нарастало чувство, что прошлое больно наступает на пятки будущего.

Когда он подошёл к месту, где старейшина обычно пребывал в раздумьях, ему показалось, что вся его жизнь сводится к этому моменту. Пространство вокруг старейшины было окутано странной тишиной, не нарушаемой даже звуками разрушающегося мира.

В полумраке у алтаря, где стоял старейшина, покоился странный плод, окутанный тайной. Его поверхность была покрыта плотной, шершавой чешуей, которая мерцала оттенками тёмного изумруда и багрового, словно запечатлев в себе что-то древнее и могущественное. Из плода исходило слабое свечение, будто внутри него теплится неугасающее пламя.

Исаму ощутил странное волнение — так же, как в юности, когда впервые познакомился со своим наставником. Этот плод уже много лет заставляет его задаваться вопросами.

— Старейшина, — начал Исаму, стараясь обрести уверенность в голосе, хотя внутри него бушевала буря. — Я не знаю, с чего начать.

Старейшина медленно повернул голову, его взгляд сфокусировался на Исаму, словно он только что вернулся из глубин своих мыслей.

— Начни с того, что тебя тревожит, — произнёс старейшина тихо. Его голос был мягким, но глубоким, как если бы он знал всё, что происходило в душе Исаму. — Истина часто бывает запутанной, но всегда можно найти нить, которая приведёт к ответу.

Исаму глубоко вдохнул, прежде чем продолжить. Все слова, что копились внутри него, теперь рвались наружу. Он хотел спросить о своей роли, о своём предназначении, о том, почему он чувствует такое странное притяжение к Май и её судьбе. В конце концов его мучил вопрос о Цукиеме.

— Какую роль я играю в этом мире? — спросил он наконец, его голос дрожал от напряжения. — Почему я чувствую себя так... связанным с человеческим миром?

Старейшина закрыл глаза, как будто обдумывая каждое слово, потом медленно кивнул, словно соглашаясь с чем-то внутри себя.

— Ты уже знаешь ответ, Исаму, — сказал он, не открывая глаз. — Ты всегда чувствовал это.

Старейшина обошёл плод, рядом с которым стоял. Он потянулся одной рукой в глубину рукава другой руки, немного повозившись, вынул кулон, принадлежащий Май. Огонь на мгновение осветил его. Исаму бросил взгляд на кулон. В то время как старейшина бросил короткий оценивающий взгляд на него. Затем подошёл ближе к стене, где был прибит небольшой гвоздь, и повесил кулон на него, прямо над плодом. Исаму показалось, или чешуя на нем блеснула солнечным бликом.

«Нет, невозможно такое в пещере,» — быстро отрезал он.

Старейшина подошёл ближе к Исаму.

— А насчёт связи... — Старейшина подошёл ближе к Исаму. — Ты чувствуешь её лишь по отношению к одному человеку, особенному... — ехидно усмехнулся он.

Исаму отвёл взгляд, то ли смущаясь, то ли от занудства старика.

— Мальчик мой, ты давно не рисовал, — добавил старейшина.

Исаму почувствовал лёгкое тепло от прикосновения старейшины и тяжесть его слов. Связь, о которой он говорил, действительно была особенной, и это тревожило Исаму больше, чем он хотел бы признать. Внутреннее беспокойство нарастало, как волны на берегу, не давая ему покоя. Слова старейшины проникали глубже, открывая старые воспоминания и чувства, которые он пытался забыть.

— Я не помню, когда в последний раз рисовал, — ответил Исаму, его голос звучал глухо, словно он говорил не столько старейшине, сколько самому себе.

— Пора это изменить, — мягко сказал старейшина, убирая руку. — Иди. Твои мысли обретут форму, а прошлое — ответы.

Исаму кивнул, чувствуя, как его тело невольно расслабляется. Рисование всегда было для него способом понять мир вокруг и себя самого, но с тех пор, как он нашёл наставника и оказался втянут в водоворот событий, этот творческий акт остался в прошлом. Теперь, когда перед ним вновь открылась возможность выразить себя через искусство, Исаму ощутил, как что-то внутри него оживает. Хотя бы раз, перед тем как покинуть это место, возможно навсегда.

Он направился в комнату,где хранились старые рисунки. Проходя по коридорам пещеры, Исаму чувствовал, как его шаги становятся всё тяжелее, будто с каждым метром, приближающим его к мольберту, на него давили воспоминания. Вот он вошёл в комнату, наполненную запахом бумаги и угля.

Стены были увешаны рисунками. Половина из них изображали пейзажи, неизвестные сцены из его снов, но особое внимание привлекали портреты одной девушки. Все они были безликими, лишёнными черт, словно Исаму пытался запечатлеть что-то неуловимое, часть своего прошлого, которая постоянно ускользала от него.

Он подошёл к одному из таких портретов и провёл пальцами по гладкой поверхности бумаги. Безликая девушка, изображённая на рисунке, всегда его притягивала, но он никогда не мог понять, кто она. Каждый раз, когда он садился рисовать, её образ появлялся снова и снова, заставляя его возвращаться к этому мотиву, даже если он не осознавал этого.

— Кто ты? — прошептал он, словно обращаясь к рисунку. В этот момент, глядя на безликую фигуру, Исаму вспомнил старую сказку, которую рассказывал ему старейшина. О девушке, чей образ навсегда остался в памяти одного воина, но он так и не смог вспомнить её лицо.

Он сел за мольберт, взял в руки карандаш, и линии начали появляться на бумаге. Но на этот раз его мысли отвлеклись на что-то иное. Он вдруг вспомнил место, которое давно забыл — водопад, где он когда-то был, но образ которого всегда оставался смутным в его памяти.

Он закрыл глаза, и перед ним возникло это место. Лёгкий туман, спускающийся с гор, шум падающей воды и девушка, танцующая под этим водопадом. Её движения были плавными и грациозными, как у птицы, кружащей в небе. Она танцевала с такой свободой, словно весь мир принадлежал ей, а она была его частью. Исаму почувствовал странное притяжение к этой сцене, как будто это было не просто воспоминание, а нечто большее.

Однако её лицо оставалось скрытым, словно завуалированное туманом. Несмотря на все усилия, Исаму не мог разглядеть её черты. Но что-то в её движениях, в её присутствии вызывало в нём глубокую тоску и грусть.

Когда он открыл глаза, на листе бумаги перед ним была изображена та же девушка у водопада, но вновь без лица. Исаму почувствовал, как внутри него нарастает беспокойство. Он не знал, кто она, но понимал, что её образ связан с чем-то важным, возможно, с прошлым, которое он давно грезил забыть.

Старейшина был прав: рисунки помогали ему осознать то, что прячется в сознании. Но вместе с этим они поднимали и старые раны, которые не заживали.

Исаму, оставив рисунок на столе, пошел в свою комнату, чтобы подумать.

***

Академия погрузилась в мрачную атмосферу. Коридоры, где когда-то звучали обыденные разговоры студентов, теперь казались пустыми и холодными. Даже воздух был пропитан ощущением скорого конца — выход за купол приближался, и каждый это понимал.

Студенты, обычно энергичные, теперь перемещались по академии словно тени. Лица их были напряжёнными, а глаза полны тревоги. Ожидание предстоящей вылазки сказывалось на всех. Даже самые стойкие не могли скрыть страх перед неизвестностью, которая ждала их за пределами купола.

На тренировочных площадках, когда-то месте состязаний и здорового соперничества, царила гнетущая тишина. Здесь больше не было былого шума тренировок, только тихие, сдержанные команды наставников и звуки оружия, срезающего воздух. Даже самые простые упражнения выполнялись с особой серьёзностью — все понимали, что ошибок больше быть не должно.

В воздухе витал аромат металла и пота. Наставники, привыкшие быть строгими, теперь выглядели озабоченными. Они знали, что многие из тех, кого они тренировали, могут не вернуться. Каждый из них пытался передать своим ученикам всё, что знал, надеясь, что это поможет им выжить в предстоящей битве. Ведь вчера они совсем не ожидали, какого рода испытания приготовило им руководство.

— Соберитесь! — громко приказал один из старших наставников, его голос прозвучал металлическим в тишине тренировочного зала. — От этой вылазки зависит не только ваша жизнь, но и будущее нашего мира!

Его слова эхом разнеслись по залу, но в ответ раздались лишь приглушённые удары оружия о манекены. Студенты больше не нуждались в напоминаниях — все осознавали серьёзность ситуации. Они навсегда запомнили, как наблюдали за растворяющимися в воздухе телами своих товарищей. Крики, боль, страх теперь неотъемлемая часть их мыслей.

Многие из них уже начали готовиться морально — кто-то молча погружался в свои мысли, кто-то, напротив, обменивался последними советами и поддержкой с товарищами. Даже в этих небольших разговорах чувствовалась сдержанная тревога. Будущее казалось неопределённым и страшным. Особенно когда ещё вчера Академия была полна студентов, а уже сейчас больше половины из них не было.

В общежитиях академии царила ещё более напряжённая атмосфера. В комнатах не было прежней лёгкости и веселья. Студенты собирали своё снаряжение, проверяли оружие и изучали карты местности за куполом, которую им предстояло исследовать. Некоторые писали письма своим близким на случай, если не смогут вернуться. Всё это наполняло обстановку мрачным ощущением прощания. Почти в каждом коридоре можно было встретить поникшего студента с побелевшим от страха лицом, который смотрел в одну точку.

В столовой тоже ощущалась угнетающая атмосфера. Еда, которая раньше была поводом для бессмысленных бесед, теперь поедалась молча, без аппетита. Даже вкус блюд казался исчезнувшим, уступив место горькому привкусу страха. Мало кто находил силы говорить. Каждый погружался в свои мысли, пытаясь подготовиться к неизбежному.

Май, проходя мимо этих сцен, ощущала, как на неё давит этот всеобщий страх. Она знала, что их ждёт за пределами купола, и это знание не приносило утешения. Взгляды студентов, встречавшихся ей на пути, были полны ложной надежды и ужаса. Каждый из них понимал, что времени для подготовки уже не осталось.

«Если этот лабиринт унес столько жизней, что же будет там...» — ужаснулась Май, сглатывая собравшийся ком в горле.

Она застыла перед входом в свою комнату. Вдруг дверь распахнулась, вытаскивая её из раздумий.

— Чего стоишь? — поинтересовалась Химавари.

— Думала о вчерашнем, — ответила Май.

Она прошла в комнату. Слова Химавари, хоть и произнесённые с обычной для неё прямотой, пробудили в ней воспоминания о вчерашних событиях. Её разум вновь и вновь возвращался к тем моментам, когда их мир, казалось, рухнул.

Сумихо, стоящая у окна, повернула голову, заметив входящую Май. Её взгляд был отстранённым, но в глазах читалось что-то большее, чем простое наблюдение за тренировками. В её лице была едва заметная тень боли, которую она старательно пыталась скрыть.

— Они всё ещё тренируются, — тихо произнесла Сумихо, не отрываясь от окна. — Осталось совсем немного. Говорят, что в той группе погибло больше половины студентов. Но они всё равно не сдаются.

Май подошла к Сумихо и тоже посмотрела в окно. На тренировочной площадке группа студентов отрабатывала движения с невероятной сосредоточенностью. Их лица были напряжёнными, а движения — точными и резкими, как будто каждая секунда могла стать последней.

— Стойкие, — пробормотала Май, больше себе, чем другим. Она знала, что в этих студентах осталась лишь последняя капля надежды, которая держала их на плаву. Но видя, как они продолжают бороться, она не могла не восхищаться их решимостью.

Химавари, закрыв за Май дверь, села на кровать и, опираясь спиной о стену, наблюдала за разговором подруг. В её глазах читалась усталость, но также и твёрдость — то, что она не собиралась показывать свою слабость ни перед кем, даже перед самой собой.

— Мы должны собраться , — тихо произнесла она.

После комната наполнилась гнетущей тишиной. Каждая из них погрузилась в свои мысли, понимая, что впереди их ждёт ещё много испытаний. Но в этой тишине они находили поддержку друг в друге — даже без слов каждая из них знала, что они вместе пройдут через это.

— Завтра всё изменится, — прошептала Май, глядя в окно на ускользающее за горизонт солнце. — И мы должны быть готовы ко всему.

Май устало зевнула. Она так и не смогла уснуть после возвращения с испытания. Поэтому, воспользовавшись после обеденным временем, легла на кровать решая вздремнуть.

***

Шум водопада разбудил сознание Май. Она сидела на мягкой зелёной траве, облокотившись спиной на большой камень. На ней была нетипичная для неё одежда — лёгкая льняная юката нежно мятного цвета. Оглядевшись по сторонам, она рассматривала местные красоты.

«Это место так знакомо...»

Май вдыхала свежий, прохладный воздух, насыщенный ароматом влажной земли и цветов. Перед ней раскинулась завораживающая картина природы: высокие горы окружали её со всех сторон, их величественные вершины скрывались в мягких облаках, словно охраняя это укромное место. Вода стремительно стекала по камням, сливаясь в один мощный поток, который падал вниз, создавая водопад, сверкающий под солнечными лучами.

Звук воды был одновременно успокаивающим и мощным, словно древняя мелодия, известная только природе. Солнечные лучи пробивались сквозь густые кроны деревьев, создавая причудливую игру теней и света на зелёной траве. Капли воды, разлетавшиеся от водопада, оседали на листьях и цветах, отражая разноцветные лучи, будто сотни маленьких радуг окружали Май.

Её взгляд привлекла фигура у воды. Девушка в лёгкой белоснежной юкате плавно двигалась, словно танцуя под звуки природы. Её движения были грациозными и плавными, как у ветра, играющего с листьями. Волосы девушки спадали длинными волнами, переливаясь в лучах солнца. Май не могла оторвать взгляда от этого танца, наполненного магией.

Девушка танцевала босиком на влажной траве, её ноги мягко ступали по земле, оставляя едва заметные следы. Каждое движение казалось частью этого места, как будто она была его духом, воплощением гармонии и красоты. Она кружилась, её руки тянулись к небу, словно пытаясь прикоснуться к облакам, а затем опускались вниз, касаясь воды, как будто зачерпывая силу природы.

Май почувствовала, как её сердце начинает биться быстрее. В этом танце было что-то неуловимо знакомое, как будто она уже видела это прежде. Внезапное ощущение дежавю охватило её, и она поняла, что не может отвести взгляд от этой девушки, чьё лицо оставалось скрытым от неё.

«Кто она?» — подумала Май, чувствуя, как в груди поднимается чувство неясной тревоги и ожидания.

Девушка у воды остановила свой танец. Её руки грациозно опустились вдоль тела, словно птица, сложившая свои крылья. Вдруг незнакомка медленно повернулась, и их взгляды встретились.

На мгновение время будто замерло. Май стояла, поражённая и совершенно потерявшая дар речи. Лучезарная улыбка девушки, яркие янтарные глаза, скулы и овал лица... Май словно смотрела на саму себя. Только точно старше её самой.

— Ты... — прошептала Май.

Незнакомка выпрямилась.

— Я рада тебя вновь видеть, — ответила она, шагнув навстречу. — Прошлая наша встреча была довольно яркой. — Она сдержанно засмеялась, но в её глазах промелькнула тень воспоминаний.

Май словно откинула назад, будто всё случившееся ожило в её памяти. Она вскинула глаза, и удивление, и осознание одновременно промелькнули в её взгляде. Картинки прошлого внезапно вспыхнули перед глазами: как кровь стекала по её рукам, смешиваясь с её собственной, как огонь разгорался внутри, заполняя её силой. Воспоминания были настолько яркими, что почти ожили в её сознании. Её голос стал тихим, почти шепотом, когда она наконец произнесла:

— Так это была ты...

Незнакомка подошла ещё ближе, накрыв её руку своей, мягко указывая вперёд:

— Пройдемся?

Май инстинктивно напряглась, но тепло руки незнакомки удивительно успокаивало, словно это прикосновение смогло растопить часть льда, накопившегося в её душе. Она колебалась мгновение, прежде чем неохотно позволила себя повести.

Они шагали по тропе, окружённой густыми деревьями, под звуки шепчущего ветра и шелеста листьев. С каждой секундой Май всё сильнее ощущала нарастающее внутри напряжение, но её мысли были туманны, смешанные с неясными эмоциями.

— Почему я здесь? — наконец, спросила она, не в силах больше сдерживать свой вопрос.

Незнакомка чуть повернула голову, её глаза блеснули каким-то загадочным светом.

— Мы не закончили начатое, — ответила она, её голос был одновременно мягким и уверенным. — А ты ведь тоже хочешь знать правду, не так ли?

«Как минимум хочу знать, почему мы с тобой так похожи...» — пробормотала Май, пронзительно глядя на незнакомку.

Незнакомка остановилась у края острова. Перед ними вновь открылся вид на Тории.

— Взгляни, — рукой она показала на врата, — они слегка изменились.

Май замерла, осматривая Тории, которые теперь выглядели совсем иначе, чем она помнила. Когда-то они были простыми, традиционными воротами, окрашенными в классический красный цвет, но теперь они словно ожили, впитывая свет её души и отражая внутреннюю силу.

Один из столбов Тории переливался мягким золотым сиянием, как восходящее солнце на горизонте. Этот свет был тёплым и обволакивающим, напоминая о могуществе, что дремало внутри неё — о силе Аматэрасу, богини солнца, которой она являлась наследницей. Свет казался почти живым, словно тёплые солнечные лучи касались её лица, даря ощущение защищенности и спокойствия. Видя это перед своими глазами, она всё меньше отрицала свою принадлежность ко всему этому.

Рядом, на другом столбе, сияние было иным. Оно переливалось холодным серебром, как ночное небо под светом полной луны. Этот свет был холодным и острым, словно лезвие, но в то же время манящим и загадочным. В этом сиянии ощущалась равная силе Аматэрасу мощь. Но Май не знала о ней почти ничего.

— Почему они сменили свой окрас? — поинтересовалась Май.

— Ты приняла ту силу, что теплится в твоей душе, — начала незнакомка. — Как ты могла заметить, она не одна.

Май переключила своё внимание с врат на незнакомку.

— И что это значит?

Незнакомка провела рукой в воздухе, и над вратами заискрился свет.

«Я уже видела это свечение...»

Не успела Май сказать слово, как перед её глазами вновь всплыли новые картины...

Катана Харуки и её соприкосновение с кровью смешались. Рукоять его катаны приобрела окрас рукояти Май, а часть её души — оттенок души Харуки. Серебристость и тьма на одной половине врат указывали на связь с ним. Точнее, с той силой, что была всё это время в меньшинстве в душе Май.

— Отблески лунного света и поглощающая тьма, что норовит поглотить твою светлую сторону, — незнакомка взглянула прямо в душу Май, — ты ведь понимаешь, чья это сила?

Май всмотрелась в сияние, и её сердце забилось быстрее, когда осознание начало пронизывать её сознание. Холодный трепет пробежал по коже, страх нарастал. Она увидела, как тьма и свет в её душе переплетаются, болезненно знакомые отблески, которые она так долго пыталась понять. Мрак, который всегда был в ней, внезапно стал явным, напоминая о зловещем присутствии, окутывающем её душу.

— Сила Цукиёме... — прошептала Май, с ужасом осознавая связь.

— Верно, — мягко подтвердила незнакомка.

Первый её кошмар. Долгие скитания во тьме в поисках света. Тьма была отголоском той страшной связи. А свет, освещавший путь, был светлой частицей, которая должна была ей помогать.

— Ты думаешь в нужном направлении, — перебила её мысли незнакомка. — Раньше это место было покрыто тьмой: густой и вязкой. Сейчас же, — она огляделась, — это твой личный райский уголок внутри тебя. — Вдруг её лицо переменилось. — Взгляни туда.

Она указала в дальний угол пространства. Май ужаснулась от контрастов. В той части пространство разрезали тёмные полосы, пульсирующие точно под сердцебиение Май. Положив руку на сердце, Май застыла, пытаясь осмыслить увиденное. Это были словно вены, такие же, как на телах ёкаев.

— Как мы связаны с ним? — испуганно спросила Май, коснувшись незнакомки. — Как это влияет на меня?

— Вы потомки сразу двух богов, — твёрдо ответила она. — Силу которых разделили как инь и ян.

«Инь и Ян... ведь так и предполагала Химавари.»

— Химавари — девушка кицэну, верно? — спросила незнакомка.

«Она что, читает все мои мысли?» — возмущённо подумала Май.

В ответ незнакомка слегка усмехнулась, прикрывая рот рукой.

— Прости, — она мягко улыбнулась. — Я не контролирую это. Не специально читаю твои мысли, — она задумчиво взглянула вдаль. — Просто я и есть часть твоих мыслей.

— Что ты имеешь в виду?

— Неужели ты не заметила, как мы с тобой похожи? — Незнакомка прикоснулась к своей щеке, а затем к щеке Май, словно сравнивая линии и изгибы. — Ты это я, только моё новое воплощение.

Май стояла, как заворожённая, её взгляд был прикован к незнакомке. Она чувствовала, как её тело дрожит от волнения и страха, словно стремясь вырваться из реальности. Слова незнакомки эхом раздавались в её сознании, каждая фраза, каждый намёк внезапно приобретали новый, тревожный смысл. Трепетный свет водопада и игра теней создавали ощущение, что время замерло.

Незнакомка, заметив смятение Май, медленно подошла ближе. Её движения были плавными и уверенными, словно она знала, как помочь Май справиться с её внутренним хаосом.

— Мы не просто похожи, — произнесла она, её голос был проникновенным и мелодичным. — Мы соединены невидимой нитью, которая ведёт нас через прошлое и будущее. Всё это — часть большего замысла.

Май сделала шаг назад, её сердце колотилось в груди. Слова незнакомки проникали в неё, как острые иглы, вызывая бурю эмоций.

— Как это возможно? — её голос дрожал. — Как я могу быть частью тебя?

Незнакомка вновь провела рукой в сторону открытого пространства. В воздухе начали вырисовываться контуры, а затем и силуэты людей. Один за другим, они заполняли пространство: то мужчина средних лет, то совсем ещё молодая девушка.

— Все они — это ты, — выпрямилась незнакомка, её голос стал более уверенным. — Ты моё продолжение. Аватары, которые воплотились вновь, продолжая подаренную Аматэрасу мне жизнь.

Крайней в очертаниях силуэта Май заметила женщину, которая очень напоминала её мать.

— Не все из них могли пользоваться подаренной силой — как и она, — незнакомка остановила свой взгляд на матери Май.

— Но почему могу я?

— Тебе уже известно об этом, — она провела рукой, испаряя силуэты, словно их никогда и не было. — Смерть Такумы повлияла на тебя, раскрывая печать. — Она сдержала паузу. — Теперь в твоих силах не дать Цукиёме раскрыть врата в Ёми.

Девочка слушала незнакомку очень внимательно. Как только она услышала последнее слово, по коже пробежались мурашки. Детей с самого детства пугали страшилки, связанные с ним. Страна жёлтых вод пугала и не только детей. Все искренне верили, что шикигами*, обитающие там, мучают и уводят души умерших в место страданий.

— Я не смогу... — проговорила она, отшагивая. — Не смогу... — повторила она безнадёжно.

Незнакомка, словно подплывая ближе, приподняла её голову за подбородок и взяла обе её руки.

— Ты уже доказала, что сможешь, — незнакомка закатила рукава юкаты Май. — Смотри, — обратила её внимание на запястья. — Ты выстояла ту силу и приняла её. Порезов, как и не было. — Она взглянула прямо в её глаза.

Май, ошеломлённая услышанным, смотрела на свои запястья. Действительно, порезы, оставленные катаной Харуки, исчезли, словно их никогда и не было. Она всё ещё чувствовала тяжесть предательства и боль от потери, но вместе с этим осознавала: внутри неё заключена сила, намного большая, чем она могла себе представить.

— Я, Рюдо Аяка, вверяю прямой моей наследнице Рюдо Май спасение человечества от хаоса Цукиёме.

Рюдо Аяка, стоявшая перед Май, была не просто незнакомкой — она являлась её частью, её наследием, её прошлым и будущим. Май всю жизнь ощущала её присутствие, как будто эта женщина была неотъемлемой частью её души, связанной с древней магией Аматэрасу. Осознание этой связи, вместе с весом имени, которое она носила, накатывало на неё волнами, принося тяжесть неведения о себе, накопившуюся за все годы.

– Но что если я не смогу справиться? – прошептала Май, её голос дрожал. – Что если сила Цукиёме окажется сильнее?

– Страх – естественная часть этого пути, – ответила Аяка, не отпуская её рук. – Но ты не одна. Ты наследница сил, которые веками копились. Сила Аматэрасу течет в тебе. Да, Цукиёме силен, но его власть не абсолютна. Она зависит от хаоса и тьмы, которые он сеет в сердцах людей. Но свет Аматэрасу, твой свет, способен развеять эту тьму.

– Как мне остановить его? – Май задала вопрос,  – Как предотвратить раскрытие врат в Ёми? – с каждым словом её решимость возрастала.

Аяка отпустила её руки и вновь взглянула на пространство, где ещё недавно были силуэты.

– Всё начнется с понимания. Понимания того, кто ты есть и на что ты способна. Врата Ёми не могут быть открыты, если ты сама не позволишь этому случиться. Цукиёме желает, чтобы ты подчинилась страху и отчаянию. Он стремится использовать твою боль против тебя. Но ты можешь повернуть эту силу в свою пользу.

Май молчала, её мысли смешивались с воспоминаниями о недавних событиях. Она понимала, что пути назад нет.

– Я приму твоё наследие, – наконец, сказала она, её голос окреп и прозвучал твёрдо. – И сделаю всё, чтобы остановить Цукиёме.

Аяка одобрительно кивнула.

- Не забывай, тебе всегда поможет Кицунэ и Самурай.

Май смотрела на Аяку, её сердце сжалось.

«Самурай? Кого она имеет ввиду?» – мысли вихрем пронеслись в её сознании, пробуждая новые вопросы и страхи. Однако прежде чем она успела погрузиться в эти сомнения, в её голове раздался успокаивающий голос:

«Не забивай себе этим голову».

Её мысли, словно волны, успокоились, и она сосредоточилась на настоящем. Она знала, что впереди её ждут трудности, что придётся бороться не только с внешними врагами, но и с демонами, скрывающимися в её собственной душе. Она понимала, что этот путь не будет лёгким, но теперь знала: сила внутри неё способна защитить тех, кого она любит, и провести её через все невзгоды. С этой мыслью она была готова встретиться с судьбой лицом к лицу.

• Шикигами -— духи, которых призывает себе на службу практикующий оммёдо