Я чувствовал себя потерянным. В груди с каждым сделанным шагом разрасталась пустота. До жути хотелось отмотать время назад и любыми способами предотвратить случившееся. Тогда, в ту минуту слабости, я был уверен, что наших подозрениях есть толк, но теперь, когда все уже произошло, мне казалось, что мы совершили ошибку. Я совершил ошибку. С другой стороны, если бы меня попросили назвать причину, почему я так думаю, мне навряд ли бы удалось ее назвать. А что бы я сказал? Мне не дает покоя дурное предчувствие? Скептик внутри меня наверняка бы счел меня сумасшедшим. Не исключено, что все так и было. Произошло много всего, чего я не понимал или не мог понять. Может, из-за стресса я действительно немного сошел с ума? Это уже не казалось чем-то за гранью невозможного. В моей голове, привыкшей к порядку и логике, царил настоящий хаос и неразбериха. Мысли судорожно врывались одна за другой в уставший разум, и я не мог уследить за их ходом. Стоило ухватиться за что-то, как оно тут же ускользало. Я словно стоял на краю пропасти, стараясь всеми силами удержаться за островок здравомыслия и не впасть в безумие.

От этих размышлений, которые, как и многие другие за последние несколько часов, суматошно носились в моей голове из одного угла в другой, меня передернуло. Мне кажется, или я стал более нервным?

— Эй, Симон, ты с нами, — голос Вианы из динамика внезапно прорезался сквозь весь шум, созданный где-то глубоко внутри. — Виана вызывает Симона! Как слышно? Прием!

Я вздрогнул, когда почувствовал слабое прикосновение к моему плечу. Мартен пытался уловить выражение моего лица. Он и Виана смотрели на меня с явным беспокойством.

Я поднял глаза и осмотрелся по сторонам. Узкая каменная тропа привела нас в более просторное место. Оно выглядело чуть меньше, чем пещера, в которой мы оказались в самом начале, а над головой мне удалось разглядеть, как мне показалось, полоску неба. Расщелина? Возможно, но при слабом свете мало что разглядишь. Я даже не до конца был уверен в том, что мое зрение все также верно служит мне, как и раньше.

И все же мне хотелось верить: я действительно вижу маленький кусочек неба, утыканного белыми звездами.

— Все в порядке? — осторожно спросил мой друг. — Выглядишь уставшим.

Мы все так выглядели, но Мартен решил обойти эту тему стороной. Его можно было понять, и без того было уже много всего сказано.

— Ага, — неуверенно вырвалось, но мне ничего другого не оставалось. Поднимать эту тему казалось плохой затеей.

Это и правда было плохой затеей, и все это прекрасно понимали, но кое-кто своих порывов сдержать не мог. Люди были и всегда будут разными. Кому-то необходимо обдумать все самому, в то время как другому потребуется выплеснуть все наружу.

— Мы не могли поступить иначе...

Это прозвучало больше как вопрос, нежели утверждение. В голосе Вианы прозвучало что-то совсем уж незнакомое. Я посмотрел на нее и увидел то, что сам чувствовал с переломного момента: потерянность и сомнение в правильности сделанного выбора. Только было там еще что-то. Что-то, что я пока не мог разобрать, вглядываясь в глаза Вианы.

— Ребята... — начал Мартен, но так и не успел договорить начатое.

— Я понятия не имею, что на меня нашло, но в тот момент мне казалось, что нам необходимо разойтись. Нас уже обманывали однажды люди, обещавшие нам совсем другое, что могло измениться сейчас? — С каждым словом эмоции все больше брали верх над Вианой. Она злилась, но на кого? На меня? Это не было похоже на то, что было раньше, даже близко не то. На наше положение? Я пытался понять, с чем она сейчас столкнулась, но я так запутался в себе, что едва ли смог бы понять, что происходит на душе у другого. Было ясно одно: это был очередной тупик. — Но... Когда мы разошлись... нет, даже раньше. Когда Иешуа прощался, я подумала: не ошиблась ли я?.. Нет, Виана, ты не могла так налажать... но...

Каждая новая фраза, слова давались ей все тяжелее, и я внезапно осознал: девочка злиться на себя. Эта мысль на фоне суматохи особенно ярко дала о себе знать, и я словно стал четче видеть и лучше слышать. Виана чувствовала вину. Именно это я уловил в ее голосе. Она винила себя все это время, пока мы шли, с того самого момента...

Мы с Мартеном переглянулись. Не только я до этого дошел, мой друг тоже сделал такой же вывод, возможно, даже раньше, чем я сам.

— Послушай, Виана, — мягко обратился к ней парень. Она подняла на него голову, и мне показалось, что в ее глазах блеснули слезы, — ты ни в чем не виновата. Ты... — он осекся, — мы все испугались.

— Верно, — вставил я, стараясь тоже хоть как-то принять в этом участии. Я уже давно понял, что по части утешения, я полный ноль.

— И к тому же, если и кого-то обвинять, то всех сразу, — добавил Мартен чуть более уверено. — И я, и Симон тоже приняли в этом участие, помнишь?

Виана не ответила, но я уловил еле заметный кивок головой.

Сейчас, пережив столько всего и повидав многое, я подумал, что никто из нас больше не вернется прежним. Мне приходило это раньше, но тогда я не придал этому особое значение, но теперь, когда я видел сломленную Виану и утешающего ее Мартена, я ощутил это настолько сильно, что испугался. Я попытался вспомнить наши дни в школе, однако теперь эти воспоминания были не более, чем расплывчатыми картинками о ком-то другом. Между ними и нами не было ничего общего, кроме тех же имен. Это и есть взросление? Если так, то я бы хотел отказаться от него.

— Парни... — тихий голос Вианы вывел меня из очередного потока размышлений. Я и Мартен одновременно поддались вперед. — Простите меня... за все. Я всегда была с вами такой грубой, хотя у меня не было на это никаких оснований.

Ни я, ни мой друг и слова не сказали. Честно признаться, я от этого резкого перехода растерялся. Наверняка и Мартен тоже.

— Наверное, я даже немного рада тому, что мы с вами оказались в этом кошмаре, иначе я бы никогда не узнала бы вас и продолжала бы думать, что все мальчишки — кретины, — улыбнулась Виана.

Первым оклемался мой друг.

— Может, твое мнение бы поменялось в других, более нормальных обстоятельствах.

Парень слабо усмехнулся.

— Сомневаюсь, что там «нормально» вообще существует. Или где-либо вообще.

Мне тоже хотелось что-то сказать, но ничего на ум не приходило. Я был как будто в стороне от всего этого, и мне стало как-то не по себе от этой мысли. Еще не так давно я не испытывал каких-либо трудностей в общении, а теперь не мог подобрать хоть какие-нибудь слова. Это меня беспокоило точно также, как и то, что Виана и Мартен как-то быстро нашли общий язык. Я не обращал раньше на это внимание, но теперь это как-то неприятно кольнуло меня. Новое чувство быстро разлилось в груди. Что это?

— Симон? — и снова голос Вианы выводит меня из оцепенения.

— А... со мной все в порядке. — Я мысленно стукнул себя по лбу. — Я тоже рад... рад, что мы по итогу поладили... да...

Выдав этот набор звуков, я почувствовал себя идиотом. Я точно схожу с ума.

Девочка задержала на мне обеспокоенный взгляд, но вскоре отвела его в сторону. Дышать стало легче.

— Я думаю, нам нужно вернуться и найти Иешуа.

Мысль, которая так или иначе прозвучала в голове каждого из нас, озвучил по итогу Мартен, за что я ему был благодарен. Навряд ли я смог бы сейчас хоть что-то членораздельное сказать.

Я и Виана согласились с ним.

Когда мы повернулись, чтобы вернуться обратно, то не увидела прохода, из которого пришли. Перед нами была ребристая каменная стена. Мы посмотрели по сторонам, но в пределах видимости нам не удалось разглядеть ничего, похожего на выход.

— Какого..? — хотела было выругаться Виана, но в этот момент мы услышали рев, точно такой же, какой слышали ранее. Только теперь казалось, что он совсем близко.

Сердце забилось быстрее, мурашки табуном пробежались по всему телу, сковывающий страх снова направил на меня свои цепи, и создавалось впечатление, что на этот раз мне не удастся легко отделаться. Я чувствовал, что опасность приближается, всем свои нутром ощущал приближение чего-то страшного, но я понятия не имел, откуда оно придет и что это будет. Ясно было одно: вы забрели во вражеское логово. Это было понятно еще тогда, у входа, где нас отрезало от внешнего мира, однако теперь окончательно понял это.

В надежде я поднял глаза наверх. Вместо расщелины я увидел два темно-красных глаза светящихся в темноте.

А потом услышал крик. Свой собственный.