Тишина стала чем-то непривычным в последнее время. Вот и сейчас, сидя в отдалении от места импровизированного ночлега — все того же накрененного валуна, — отсутствие звуков слегка смущало. Мне казалось, что я слышу даже самые тихие мысли на задворках сознания. Меня невольно передернуло.

Но, стоит признать, в этот раз тишина была мирная, спокойная, в ней не было ничего пугающего. Этакая передышка перед тем, как снова ступить на неизведанный путь.

Я много размышлял о том, что произошло, и мне пришлось признать, что все это походило на что-то слишком выходящее за рамки человеческих знаний. Расскажи мне кто-то подобную историю, я бы покрутил у виска и больше никогда не стал бы общаться с этим человеком. В голове все никак не могло уложиться увиденное и пережитое мной, а я все по старой привычке пытался найти хоть какое-то объяснение всему этому. Какая глупость.

На самом деле там, у валуна, должен был находиться я, но, когда встал вопрос о том, кто будет в качестве дежурного, я без колебаний вызвался. Отдых мне, может, и нужен, но не так остро, как остальным. К тому же мне просто необходимо было побыть одному и попытаться разобраться во всем этом. Но в конце концов в голове осталась лишь каша. Я все не могу прекратить думать о том, кто же меня все-таки вытащил из того кошмара, кто взял меня за руку и вернул меня обратно на твердую почву?.. Для меня это все еще было загадкой. Ни Мартен, ни Виана, ни Иешуа не имели к этому отношения. По их словам, когда Мартен очнулся, я все еще оставался без сознания, а потом и меня стало обволакивать черной материей. Иешуа попытался проделать то же самое, что проделал я, оказавшись в итоге в мире кошмаров, но у него не вышло, как и у товарищей по несчастью. Все это лишь усугубляло положение дел.

Очень сложно решить уравнение, не имея нужных значений.

Я устало вздохнул. Мозг отказывался думать после всего пережитого, и я невольно согласился, что мне действительно стоит на некоторое время об этом забыть.

Со стороны небольшого пристанища я заметил движение. Кто-то из троих отдыхающих поднялся на ноги и пошел в мою сторону.

— Ты уверен, что тебе не нужен отдых? — спросила Виана, подойдя немного ближе.

— Более чем, — ответил я. — А ты чего здесь?

Девушка села рядом, и на какое-то время снова повисла тишина.

— Не могу уснуть, — наконец, произнесла она, неотрывно смотря на звезды. — К тому же, меня немного беспокоило, что ты тут один.

Сказать, что я был удивлен, — ничего не сказать. Виана беспокоится не о ком-то там, а обо мне? Это выходило за рамки моего понимания. Да, мы многое уже пережило за короткий промежуток времени, и где-то даже я сам проникся к ней более теплыми чувствами, но мне казалось, что Виана не тот человек, который так просто поменяет отношение к человеку, с которым долгое время ругалась, спорила, кому не доверяла до последнего...

Должно быть, моя растерянность отразилась на лице, потому что девушка начала говорить:

— Мы с тобой никогда не ладили — это правда. Должна признать, в этом есть моя вина, — она грустно улыбнулась. — Мне так не нравилось, что кто-то такой равнодушный ко всему и всем, может говорить о том, как стоит поступать другим. Меня прям вымораживало всякий раз, когда ты начинал свои речи про никчемность человеческих взаимоотношений и привязанностей, или про то, что каждый должен быть сам за себя... Ну, ты понимаешь.

Я понимал. И сейчас чувствовал себя полным дураком. Все мои доводы и выводы, сделанные мной, пока я жил в полном неведении, оказались той еще туфтой.

— Я тебе не доверяла. Ты меня до жути раздражал. Все руки чесались огреть тебя да посильнее, — Виана активно жестикулировала, насколько позволял скафандр, стараясь не смотреть мне в глаза. В какой-то момент мне показалось, что ей неловко говорить об этом. Для меня это было в новинку. — А потом, тот неудавшийся побег и твой разговор с говнюком Хадингом... Я будто увидела в тебе совсем незнакомого человека. Я спросила себя, знаю ли я Симона? Знает ли он себя сам?.. Это будто бы открыло мне глаза.

Она сделала паузу и посмотрела в мою сторону. Наши взгляды пересеклись, и мне почудилось, что сердце замерло на короткий миг. И как это называть?

— Потом все это... В конечном счете именно ты бросился на выручку мне и Мартену и чуть сам не стал жертвой. Я поняла, что ошибалась. И это касается не только моего отношения к тебе, но и в принципе во всем моем суждении о мире и людях в целом. Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю, — я кивнул. У меня появилось ощущение, что Виана ведет к чему-то конкретному, но никак не может до это дойти, будто ей не хочется задевать эту тему. — Ты ведь... ты ведь знаешь все, да?

Я не сразу понял, о чем именно она спрашивает. В голове прокручивались воспоминания из нашего совместного прошлого в школе, но я все никак не могу ухватить суть, пока в голове не мелькнул кусочек того, что я видел, когда находился в ее кошмаре.

— Ты помнишь все, что происходило там? — осторожно спросил я.

— Нет, — коротко ответила Виана. — Помню лишь ощущение сковывающего страха и собственной беззащитности, а потом все это ушло, и я впервые за долгое время почувствовала, что меня защитили.

Девушка задумчиво опустила взгляд на песок у ее ног. Между нами, в очередной раз, повисла тишина.

— ... Когда я очнулась, Иешуа в общих словах рассказал мне, что произошло. Честно признаться, я ему не поверила. Чтобы ты помог мне? Это же полная чушь! — Виана сцепила руки в замок перед собой. — Потом очнулся Мартен и сказал, что ты вернулся за ним и вытащил его в самый последний момент. Тогда я и засомневалась.

Слышать что-то такое от этой девушки было что-то из невозможного, но все происходило на самом деле. В слабом свете лунных камней Виана выглядела будто немного по-другому, или это все игра моего уставшего разума? Теперь я ее не узнавал. Это была девушка, которую я никогда прежде не знал, не видел за тем образом, который сам себе в голове выстроил. Теперь пазл окончательно сложился, и от этого легче не стало.

— Скажи, — неуверенно начала Виана, — что ты видел?

Она снова подняла взгляд на меня. В слабом свете лунного камня сложно было разглядеть цвет ее глаз, но в памяти тут же всплыл теплый оттенок, похожий на чай, который нам давали в Центре... К горлу подступил ком. Мне не хотелось говорить, у меня не было никакого желания напоминать Виане об этом.

— Ты уверена, что ты хочешь поговорить об этом? — спросил я, в надежде, что она сама сменит тему.

Виана глубоко вздохнула.

— На самом деле, не совсем. Я просто хотела убедиться, что ты видел именно то, о чем я думаю, — Она отвела взгляд в сторону и о чем-то задумалась, но тут же продолжила: — Мой отец не был плохим человеком. Он был тем еще работягой, всячески тянул семью. Я восхищалась им. Хоть он и редко бывал дома, но я прекрасно понимала, из-за чего он так пропадал.

Я слушал очень внимательно, не упуская ни слова. Сейчас я был уверен, что просто обязан выслушать Виану. Если она решила об этом рассказать, значит, ей требовалось высказаться. Разве не так поступают люди, когда особенно сильно нуждаются в поддержке?

— А потом случилось сокращение. Производство закрыли, многие остались без работы. Тогда отца будто подменили. В тот вечер он вернулся пьяный вдрызг и злой, как черт, — Виана сжала руки в кулаки. — Он бросился к маме, принялся ее поливать грязью, мол, какая она ужасная мать и женщина в целом. Она тогда была беременна младшими. Ей было без того тяжело, а тут еще он...

Голос девочки дрогнул. Она опустила голову, и мне не было видно ее эмоций, но я был практически уверен, что она сдерживает слезы. Невольно захотелось что-то сделать, проявить жест внимания, поддержки какой-нибудь... Я был в таких вещах полным профаном, понятия не имел, как мне стоит поступить, поэтому остался сидеть истуканом.

— ...Когда он в первый раз попытался поднять на нее руку, я пришла со школы. Я не сразу поняла, что происходит. Вела себя, как обычно... Даже обрадовалась, что папа пришел пораньше, пока в меня что-то не полетело, я уже и не помню, что именно, но было очень больно... Мне было страшно. После того дня, всякий раз, возвращаясь домой, я молилась, чтобы отца не было дома. Он регулярно вымещал всю свою злость на мне... Я не могла позволить, чтобы он хоть пальцем тронул маму, поэтому я позволяла ему избивать себя. Порой даже до потери сознания... Никто не мог защитить меня. Мне пришлось стать той, кто сможет защитить хотя бы других.

Виана уже не сдерживала слез. Я слышал, как она тихо плакала, время от времени шмыгая носом. Сердце сжималось от осознания того, что я понятия не имел, как поступить. Случай требовал моего вмешательства, моего участия. Я осторожно положил свою руку на плечо девочки и почувствовал, как ее трясло. Она даже не обратила внимания.

— Почему... почему ты никому не рассказала? — мой голос предательски дрогнул. Мне не доводилось даже думать о том, что кто-то мог жить в таком кошмаре. Это с ног на голову переворачивало многое. Я почувствовал, словно все это время жил за прочным барьером, которого стороной обошли многие из ненастий и жизненных трудностей. Будучи равнодушным к чужим проблемам, я даже не задумывался о том, какого масштаба они могут быть. А тут, под самым носом, происходило такое!

— Я не хотела, чтобы его наказали, пусть он того и заслуживал... — еле слышно произнесла Виана. — И не хотела, чтобы меня жалели. Как подумаю, что все делают вид, что им есть хоть какое-то дело, так выворачивает.

Мне нужно было что-то сказать, но у меня совсем не было слов, словно весь словарный запас испарился.

— Прости... — выдавила Виана, поднимая на меня заплаканные глаза.

Она хотела еще что-то сказать, но я прервал ее:

— Не извиняйся. Если уж на то пошло, то это мне нужно просить прощения за то, каким болваном и придурком был.

— Это правда. Иногда так и хотелось стукнуть тебя по голове... но и я не лучше, так что мы друг друга стоим, — она усмехнулась, и мне стало как-то легче.

— Да, тоже верно. Мир? — Я протянул ей свою ладонь.

— Мир, — она ответила на рукопожатие.

Я подумал о том, какая у нее маленькая ладонь даже в таких объемных перчатках. Я снова посмотрел на девочку и внезапно для себя осознал: она такая маленькая и, пусть крепкая с виду, но такая хрупкая внутри. Ей пришлось облачиться в броню ради других, но она так и не смогла залечить свои раны. Сможет ли она когда-нибудь избавиться от этого кошмара? Я поймал себя на мысли, что мне бы этого сильно хотелось.

— Блин, плакать с этим шлемом на голове было очень плохой идеей! Теперь придется светить своим зареванным лицом везде и всюду. Вот же повезло!

Несмотря на свое негодование, Виана рассмеялась. И я улыбнулся вместе с ней.

Тихое «спасибо» растворилось в этом смехе, оставив после тепло в груди.