Примечание автора:
Приветствую, дорогой читатель. Хочу предупредить, что данная работа является вымыслом. Все персонажи и события не имеют никакого отношения к реальности. Тех, кто сильно подвержен религии или тех, у кого подобное вызывает отвращение, прошу воздержаться от прочтения.
Данная работа также не описывает точку зрения ее автора и не принуждает Вас во что-то верить или делать. Прошу иметь это к сведению.
Приятного чтения.

***

Ангелы и демоны, описанные в людских легендах, которые передаются из поколения в поколения. Первых люди почитают и возвышают, а вторых — ненавидят и презирают. От чего же начался столь серьезный конфликт между двумя сторонами? Из-за того, что ангелы живут в Рае и находятся ближе к Богу? Или, быть может, из-за того, что они — «белые» существа и их красота пленяет человеческую сущность? Взять хотя бы тех же нимф или русалок, которые своей красотой могут обмануть любого. Но, если же все выше перечисленные существа по-своему прекрасны, то демоны изуродованы. Что же поделать с теми, кто отбывает свои грехи и темные желания, мыслишки? Именно, ненавидеть. Но задумывались ли люди хоть когда-нибудь, что любимые ними жители Рая не такие уж и чистые, какими их привыкли представлять? Они пленяют взор и действительно беспощадны. Я видел представителей обоих этих рас и могу смело утверждать, что порою демоны бывают милосерднее, чем ангелы. На моих собственных глазах отправили юношу, который был ярким представителем доброты, покорности, трудолюбивости и других качеств, которые так любят «белые» существа, в Ад. Но об этом расскажу позже.

Быть может, мои пропроведные речи покажутся Вам, дорогой читатель этого дневника, возмутительными, но, поверьте, я все видел своими собственными глазами и прекрасно знаю о чем говорю. Ведь и сам являюсь бывшим жителем Рая, ангелом. Но я искренне ненавижу всех этих высокомерных существ. Человек, совершивший какой-то поступок ради спасения своей или чей-то жизни имеет полное право отправиться на Небеса. Но они утверждают, что убийство — смертельный грех, пусть он был сделан ради самозащиты или ради защиты кого-то, и что им в Рае не место. Какие-то глупые стандарты не дают людям жить спокойно даже после смерти, ведь решение Ангельского суда бояться оспорить даже демоны. Как же хорошо, что меня скинули с небес... Будь я там, то точно не выдержал бы. Думая о поступке, совершенным мною, понимаю, что без колебаний повторил бы его вновь.

***

Рай — действительно прекрасное место. Здесь очень красиво, все бело и свежо, так сияет невинностью. Но видя такие пейзажи, мраморные статуи и здания, одежду, вытканную из чистого шелка, я невольно задаюсь вопросом о том, какова моя роль в этом белоснежном мире.

Сегодня должен происходить очередной суд над грешниками. Как ангел, имеющий достаточное влияние, я обязан присутствовать на каждом заседании. Порою мне даже кажется, что площадь, на который проводится церемония, стала для меня домом — уж слишком часто там нахожусь. Вот, к примеру, последний суд был прошлой ночью, а сегодня снова набралось необходимое количество человек для него. Поскольку ангелам не нужен сон, мы не сильно переживаем насчет времени суток, поэтому мероприятия могут проходить когда угодно.

Вот я уже сижу на привычном месте, скучно слушая архангела, который выступает судьей. У всех пятерых человек, которых судят сегодня, одинаковые преступления — убийства. Одна убила собственного мужа, узнав о его измене, другая — свекровь, третий в состоянии алкогольного опьянения родного брата прирезал, четвертый задушил девушку, которая отказала ему в предложении руки и сердца, пятый же... Пятый осужденный — это маленький ребенок? Погодите, но ведь у него только совсем недавно жизнь началась, а его душу уже клеймуют грешником! Если подумать, то меня никогда не интересовали люди и их жизнь, тем более, поступки и злодеяния, совершенные ними. Однако... Было в этом черноволосом мальчишке что-то такое, что способно зацепить даже такого ангела, как я. Он как бы манил меня к себе. Наверное, дело в его невинных и столь детских глазах.

Подозвав к себе одного из безвольных стражей — это ангелы, которые беспрекословно выполняют приказы вышестоящих; обычно на данную роль выбирают кого-то из числа тех, у кого ранг ниже третьего или кто его вовсе не имеет либо же он совершил какую-нибудь небольшую, по мнению архангела, провинность, но не входящую из ряда вон допустимого, — я приказал тотчас принести мне материалы. Он послушно пошел за ними и буквально через минуту в моих руках были необходимые бумаги.

Как оказалось, этот мальчик убил свою сводную старшую сестру, которая хотела смерти его матери. Девчонка затаила на нее обиду и, поскольку она была психически нездорова, вчера вечером накинулась на ту с ножом. Родной же сын женщины крайне привязан к матери, поэтому, не рассчитав силу в попытках остановить сестру, убил ее. Действительно запутанное и сложное дело... Однако намерения лишить девушку жизни у него не было, но, тем не менее, преступление все еще остается за ним. Но почему же они не судят и его сестру тоже? Ведь здесь, по большей части, ее вина. Данное убийство произошло случайно и, тем более, намерения были у него благими — защита матери. Так почему же за совершения греха — убийства судят только его? Хотя, возможно, если... точно, если смерть была зверской или аморальной, то парня вполне могут за это именовать грешником. Но про то, как умерла девушка здесь ни слова не сказано. Специально ли архангел скрыл данную информацию от присутствующих? Возможно, позже я смогу найти подробности. Как правило, после суда можно намного легче запросить старые бланки и разобраться во всем. Но, насколько мне известно, ангелов, занимающихся подобным можно пересчитать по пальцам.

„Хах! И почему человеческий парень заставляет мой мыслительный процесс так усердно работать над всем этим? Подобного раньше не было. Не узнаю себя", —  подумал я, не понимая собственное поведение.

Здесь написано, что ему всего десять лет. Для меня, как ангела, этот срок вовсе не цифра. И они действительно хотят его отправить в Ад? Вы смеетесь? У него еще вся жизнь впереди. Хотя бы рассмотрите срок на исправление.

После убийства или совершения другого серьезного из всевозможных грехов, ангелы призывают человеческую душу в Рай для суда. Если ее отпускают, то есть шанс исправиться и, после смерти, попасть на небеса. Однако если душу заклеймят грешником, то она даже после окончания жизни попадет в Ад, без рассмотрения личного дела.

Когда судья уже хотел было объявить приговор для последнего из преступников, того мальчика, один из ангелов подал голос:

— Ваша честь, я прошу Вас пересмотреть это дело, —  начал тот.

— О чем это ты, ангел первого ранга Никгиэль? — спросил архангел, взглядом сверля своего абонента, в его глазах читалось крайне сильное недовольство.

— Мальчик, Зилан Хэнген, убил свою сестру не по собственному желанию. Так почему же вы судите его, а не ее — ту, которая так яро хотела чей-то смерти? — с непониманием спрашивал блондин.

— Людские желания — это к демонам, мы же решаем судьбу тех, кто убил, поэтому не лезь не в свое дело, ангел первого ранга Никгиэль! — со злостью в голосе говорил судья.

— Но, ведь...! - не успел он начать толком фразу, как моментально голос архангела сменился на крик:

— Ангел первого ранга Никгиэль! Сейчас же спускайся на площадку!

Блондин в спешке ступал по ступенькам, дойдя до наказанной ему точки, он поклонился в знак уважения судье. Зилан Хэнген, который всего пару минут назад был бледнее самой смерти, сейчас смотрел с такой детской надеждой в глазах на своего возможного спасителя. Но, вопреки моему ожиданию, безвольные стражи схватили за руки Никгиэля и сковали его конечности в оковах. Подобные кандалы не дают использовать силу ангела.

— Ваша честь...! — закричал тот.

— Молчать. Ангел первого ранга Никгиэль приговаривается к сорока годам заключения в «Темной темнице», — с безэмоциональным лицом проговорил помощник архангела и с таким же спокойным тоном продолжил: — За несогласие с мнением судьи и попытки противоречить Его Светлости.

Шокированный данной картиной, я, хотел уже было встать на защиту блондина, но в попытке подняться с места меня схватил за рукав мой сосед, Эрниэль, взглядом говоря: «даже не смей думать об этом» — подобное несколько утихомирило мой пыл, заставив подумать над ситуацией головой.

Никгиэля немедля вывели с площади, где проходил суд. Все оставшееся заседание я просидел молча и в ступоре. После его окончания собирался пойти к себе домой и закрыться от всего, но меня догнал Эрниэль и начал говорить:

— Ты вообще о чем думаешь, Фэненэль?! — поняв, что его крик привлекает идущих или летящих мимо ангелов стал говорить тише: —  Твой голос ничего бы не сделал, в этом я уверен. Ты бы лишь утопил бы себя, как тот глупец. Как его там? Накшеэль? Нимэль? А! Никгеэль, точно! Так вот, если не хочешь сидеть рядом с ним по соседству в тюрьме, то не высовывайся. Наш судья страшен в гневе. Кстати, о нем, у него вчера произошел инцидент в резиденции, поэтому он на взводе. Подробности пока неизвестны, но, если хочешь, могу рассказать тебе первым, как только сам узнаю, — болтал, не затыкаясь, беловолосый.

— А ведь Никгеэль хотел всего лишь отстоять справедливость по отношению к тому пареньку... — с грустью в голосе еле слышно прошептал я.

— Ты что, не слушал то, о чем тебе пару секунд назад сказали? Тебя действительно волнует судьба какого-то там человека? Та одним больше, одним меньше — какая разница? Нас ведь подобное не касается, мы живем совсем в другом мире.

Его слова заставили меня остановиться и осмыслить ситуацию: никому, абсолютно никому, нет дела до простых смертных. Все эти ангелы пытаются лишь построить для себя золотую дорожку. И в этом обществе я существую! Мне стало настолько противно, что психанул и рванул вперед, иногда срываясь на бег, совсем не обращая внимания на попытки Эрниэля догнать меня.

Переступив порог дома сразу же лег на кровать. У ангелов нет потребности в отдыхе, тем не менее, спать они могут, поэтому я решил погрузиться в сновидения, стараясь уйти от столь жестокой реальности.

***

За небольшой промежуток времени я смог получить полную информацию об этом загадочном мальчике — Зилане Хэнгене. Как оказалось, помимо его попытки спасти свою мать, он всегда был крайне добрым и отзывчивым парнем. Помогал учителям, бабушкам, даже случайным прохожим, всегда выполнял домашнее задание и его ставили в пример сверстникам. Но, несмотря на все, Зилан крайне скромен, по мнению всех из его окружения. И этого человека... отправили в Ад. Несправедливость в истинной ее форме.

Также мне удалось найти биографию его сестры. Она психически неустойчива из-за одного инцидента. Ее кровная мать повесилась прямо у нее на глазах, когда той было всего пять лет. После данного случая по маленькому городу, где она тогда жила, ходило много слухов, якобы это дочь убила свою матушку. Через какое-то время ее отец перевез их в большой город, где вряд ли кто-нибудь будет знать об том происшествии. Через несколько лет он женился вновь, чтобы дать дочери любовь и заботу матери, которой не смог обеспечить ребенка. Дочь же восприняла это как измену отца, однако при вопросах никаких претензий их браку не предъявляла.

Через несколько лет такого быта девушка окончательно сошла с ума и в тот вечер накинулась на мачеху. Умерла же она от удара об угол стола, который был тогда рядом с креслом, где сидела мать Зилана Хэнгена. Сын ее мачехи отбросил девушку в сторону, когда та кинулась на женщину с ножом. Из-за крайне сильного ранения, пробитого черепа, большой потери крови и повреждения мозга девчонку было не спасти, сколько над ней часов не ахали и охали врачи, в попытках что-либо сделать — все было напрасно; девушку умерла прямо на руках у докторов.

Кроме изучения биографии парня и его сестры, я занимался поиском истины об остальных грешниках. Примерно один на десять-пятнадцать человек, которые совершили убийство, был, по моему мнению, не виновен. Но, тем не менее, всех их отправляли в одно и то же место.

И как я раньше мог не замечать столь сильную неправильность? Теперь мне остается только одно: корить себя за свою глупость, невнимательность и наплевательское отношение. Каким же дураком был. Нет, вернее, я и сейчас он. Ведь от моего знания истины возможностей мне не прибавилось.

***

Сегодня утром проводят новый суд. Однако кое-чем он все же отличался от всех предыдущих. Среди людей была девушка, которая не закрывала свой рот и ежеминутно продолжала вопить о том, что ей необходимо заботится о своей сестре и она не может бросить ее одну-одинешеньку в человеческом мире. В попытках заткнуть подсудимую безвольные стражи пинали ту ногами в живот и в другие части тела. Такое тварьское обращение с девушкой еще нужно было видеть!...

Я снова запросил информацию об заинтересовавшем меня человеке — той бедолаге. Ей шестнадцать, жила с отцом-пьяницей и младшей сестрой. Вчера он напился, как говорят люди, в хлам, и попытался убить младшую из дочерей, говоря, что это из-за нее в его жизни столько несчастий. При виде данной картины девушка, только вернувшаяся с подработки, схватила первое, что ей попалось под руку — стеклянную бутылку из-под алкоголя и ударила со всей силы своего отца по голове, чтобы тот отключился, но, когда Омисе Сэн успокоила сестру, то полезла проверять состояние родителя, как оказалось, он был мертв. Безусловно, подобное вызвало истерику у «грешницы», однако больше она убивалась не из-за смерти родителя, а из-за того, что их с младшей могут разлучить в детском доме. Сейчас же, находясь на небесах, она орала душераздирающим криком, в попытках позволить ей заботится о сестре. Ее крик был нечеловеческим, сколько боли чувствовалось в этом вопле, что, казалось, будь у меня в груди сердце, оно непременно разрывалось в сочувствии и сожалении девушке. Я с замиранием слушал голос архангела:

— Такого неуважения в суде я в своем великом опыте еще не видел. Безвольные стражи, немедля бросьте всех до единого в темницу, а завтра перенаправим их в дьявольское отделение, без рассмотрения дела.

Среди ангелов нашлись недовольные столь ребяческим решением судьи, который даже не стал рассматривать их личные дела, но никто из них не смог даже слова сказать, боясь за собственную шкуру. Почему же я не возразил? Это вовсе не из-за равнодушия к этим людям. Просто в моей голове созрел план получше, который в тюрьме выполнить не удастся. Пришлось терпеть те слова о мольбе из уст всех пятерых человек, слушать крики и видеть слезы на лицах женщин, девочки и одного мужчины, который просто склонил голову, будто бы сожалел об убийстве матери, было похоже, что они все сожалели о своем поступке, хотя, может, это и так — кто их знает.

После окончания суда я немедля направился к себе домой, однако не успев пройти даже половину пути, как ко мне подошли двое безвольных стражей и сообщили, что меня желает видеть архангел. Посему пришлось развернуться совсем в другом направлении и последовать за посланниками нашего судьи. Проходя через множество белоснежных домов, сделанных из самого лучшего мрамора, я наблюдал за ангелами, которые сегодня необычно куда-то спешили, будто бы все до единого что-то забыли. Еще было странно то, что меня позвал к себе архангел, однако успокаивало понимание, что он просто не может читать мысли и знать о моем промысле на сегодняшнюю ночь. А это означает, что вряд ли будут за что-то наказывать или отстранять от должности.

Дойдя до резиденции архангела моему взору представилось место, в котором я был всего несколько раз в своей жизни, однако в тот день у меня была уверенность, что нахождение в ней было последним. Пройдя по длинному, широкому коридору безвольные стражи остановились возле гигантских мраморных дверей, ведущих в зал, где обычно проходят аудиенции с хозяином «замка». Они встали с обеих сторон двери, всем видом показывая, что дальше пройти не смеют и я должен идти один. Отворив одну из дверей и плотно закрыв ее за собой, шел по красному ковру — он является единственным предметом, выделяющимся в этом белоснежном зале, с опущенной головой, не смея поднять глаз на архангела, ведь знаю, что сделай подобное — и получишь пару десятков лет в „Темной темнице", в которую не поступает ни лучика света, что заставляет ангела страдать день ото дня.

Дойдя до конца дорожки, я, не поднимая головы, сложил крылья и встал на колени перед небольшой лестницей, на вершине которой было такое же белоснежное кресло сделанное, как и все в этом зале, из мрамора, однако одно отличие имело место: нахождение по всему трону бриллиантов, свет от которых часто играл с лучами солнца ранним утром и освещал весь зал.

— Прислужник Бога, ангел первого ранга Фэненэль, приветствует того, кто диктует волю Всевышнего, второго архангела Аркиэля. Готов душу и тело отдать ради служения Богу и непременно выполню любой ваш приказ, Ваша Светлость архангел. Пусть небеса дальше даруют счастье и процветание господину, — проговорил безэмоционально я.

— Не стоит, Фэненэль, не нужны такие формальности, когда мы вдвоем. Можешь встать и поднять голову, — голос обычно скверного и бесящегося на каждую мелочь судьи звучал на удивление спокойно и ласково.

Исполнив его волю, я выровнялся и расправил крылья, приложив правую руку на левую часть груди, туда, где находится сердце у людей и поднял голову, сразу увидев взгляд архангела, которой мог заставить любого пожалеть о своем рождении.

— Благодарю вас, Ваша Светлость, вы очень милосердны.

— Фэненэль, тебе ведь известно, что я возлагаю на тебя большие надежды и подумываю о том, чтобы выдвинуть твою кандидатуру, когда появится место среди архангелов, верно?

— Вы мне льстите. Отбросьте, Ваша Светлость, я не достоин столь большого внимания и почета. Уверен, на это место может намного лучше подойти кто-нибудь другой.

— Что, сомневаешься в моем решении? — с прежней сердитой интонаций проговорил судья, но тотчас успокоился и продолжил: — Нет, зная тебя, ты, должно быть, слишком скромничаешь, не так ли?

— Все верно. Я никогда бы не посмел оспорить ваше решение. Вы всегда правы, — кажется, если продолжу, то сделаю то же, что сотворил бы любой человек, испытывая столь сильное отвращение к кому-то, — блевану прямо на эту красную дорожку, обшитую по краям золотыми нитями.

— Вот и славно. Я, собственно, тебя почему позвал. В последнее время ты стал уж очень часто запрашивать информацию о грешниках. Тебе ведь интересно то, как проходит осмотр и решение в их деле, верно? Ты хочешь следить за каждым моим решением и быть уверенным в совершении грехов всеми этими никчемными людишками?

Так вот где собака зарыла. Значит, я все же попал под подозрения этого мерзкого судьи и его вопрос буквально переводится как: «Ты ведь не предатель?» Слава Господу, что он не сам принял решение, основываясь на моем странном поведении, и не кинул за решетку, а решил позвать меня и удостовериться во всем лично.

— Ваши слова гласят истину, я лишь просто интересуюсь вашей работой. Можно ли мне быть с вами честным, Ваша Светлость?

— Конечно, Фэненэль, конечно, — крутя в ладони и закручивая на указательном пальце прядку своих длинных белых волос, ответил тот.

— Мне бы когда-нибудь хотелось помогать вам в принятии решения на счет дел смертных и быть полезным вам в вашей работе. Знаю, что мое желание слишком эгоистично и скверно, посему, прошу, накажите меня со всей жестокостью моего проступка, — я вновь опустил голову.

Вдруг послышался смешок, слетевший из уст судьи и его молва:

— Вот как. Твое желание достойно уважения, а не наказания. Я учту твою мечту, поэтому можешь быть свободен, — немного поразмыслив, добавил: — Подумай над тем, что было сказано ранее, — проговорил тот, имея в виду место архангела.

Я поклонился в знак уважения, сказав кроткое: „Обязательно", — и поспешил удалиться под пристальный взгляд судьи.

***

Этой же ночью пробрался в тюрьму, объяснив свой визит тем, что я хочу лично встретиться с той, которая «осквернила честь судьи». Да и охранником был ангел второго ранга, он не мог меня не пропустить с учетом того, что мне разрешено посещать темницу в любое время дня и ночи. Пробравшись в необходимое мне крыло с грешниками, я начал поиски необходимой мне камеры. Через пару минут передо мной была дверь с табличкой «№35». Открыв ее ранее взятыми ключами у охранника, я зашел в небольшое помещение и кивнул двум стоящим с обеих сторон еще одной дверцы безвольным стражникам. Они тотчас впустили меня внутрь, зайдя туда, я зажег свечу, что была расположена возле входа. Подумав, что их час настал, трое из пятерых кинулись мне в ноги, двое же: тот мужчина и одна из женщин остались сидеть на своих койках, первый не удостоил меня даже взгляда, по всей видимости, он смирился со своей участью. Я сказал следующее, будто не замечая никого:

— Мне отдан приказ второго архангела Аркиэля привести вас к порталу. Тот, кто ослушается его воли — будет казнен немедля.

— Сжальтесь, господин ангел! Мне нужно воспитывать мою младшую сестру! Что же с ней будет, если я ее покину? — на жалобных тонах говорила та самая девушка, Омисе Сэн, а потом продолжила, но на сей раз более уверенно: —  Делайте со мной все, что хотите, но позвольте мне быть с Виктори! Она достойна лучшего, поверьте мне, молю!!

— Отставить разговоры, решение уже вынесено, говорить или делать что-либо — бессмысленно, — строго и властно сказал я.

Отвернувшись от «грешников», я обратился все на таком же тоне к двум безмолвным стражам:

— Мне только что пришел приказ от архангела Аркиэля. Нужно всех пятерых заковать в кандалы и вывести к порталу, со всем остальным я разберусь сам, — оба переглянулись между собой, будто пытаясь понять, могу ли я лгать им. Дело вот в чем: некоторые архангелы со своими приближенными устанавливают ментальную связь, чтобы не было потрачено время для никому не нужных встреч и разъяснения приказов. Все в Раю знают, что у меня сегодня был визит в резиденцию судьи. Поэтому утверждать, установил ли он со мной подобную связь или нет могли лишь двое: я и сам Аркиэль. Поскольку здесь находился только один из перечисленных выше, им ничего не оставалось, как послушаться моего приказа, чтобы их поторопись, решил подлить масла в огонь: —  Сегодня мне сказали, что я стану новым архангелом! Лучше вам живее расправиться с цепями, если не хотите еще десять лет, а то и все тридцать, быть безвольными стражами под моим руководством! Так, правильно, давай быстрее! — громко командовал я.

Буквально через минуту все пятеро были построены в цепочку и закреплены цепями, чтобы никто никуда не смог даже двинуться. Грубо выхватив у одного из стражей ключи, я сам возглавил поход к порталу, оставив тех двоих стоять дальше в ступоре. На своем пути не стал даже запирать дверь темницы, чтобы выглядеть как можно более важнее и властнее. Пройдя через всю темницу, я встретился с взглядом охранника, который недоумевал: в чем дело. Услышав быстрое объяснение про приказ, он без колебаний дал нам пройти, попутно пожелав скорее разделаться с балластом.

Путь до портала был недолгим, он находился в паре сотне метров от тюрьмы. Все это время «грешники» боялись даже пискнуть в моем присутствии. На самом деле, мне было от этого не по себе, однако ситуация требовала такого решения. Время на дворе было позднее, поэтому на улице ходили разве что безвольные стражи и то, тех кот наплакал.

Дойдя до круглого металлического сооружения я кинул на пол цепь, которую ранее держал в руке, все пятеро подняли взгляд на меня. Я подошел к небольшой покрытой мрамором коробке и ввел необходимые координаты, которые достал ранее из досье «грешников».

— Первая Арниаль Кемерд, — назвал имя той девушки, что не обращала на меня никакого внимания, когда я зашел в камеру, и освободил ее руки. Она с опаской глянула прямо в глаза и мне пришлось продолжить: — Вы все отправляетесь домой, — после этой фразы пятеро радостно вскрикнули, а я уже начал было жалеть, что сказал им это, ведь из-за поднятого шума сейчас придет стража, — Быстрее, времени мало.

Женщина зашла в портал. За ней по очереди исчезли еще одна дама, девочка и мужичина. Осталась последняя, Омисе Сэн. Когда я вел ее координаты и освободил ее от наручников (освобождать их по очереди было необходимо для того, чтобы никто с дури не занял тело своего «коллеги-грешника»), она тихо задала мне вопрос:

— Как тебя зовут? — от него несколько удивился, но спокойно ответил:

— Фэненэль, — вдруг вдалеке засветились фонари. „Сюда приближается стража", — подумал я и продолжил: — Иди скорее, иначе поймают.

— С тобой точно все будет хорошо? — с волнением в голосе спросила девушка.

— Кто знает. Ты лучше за себя волнуйся, только что была одной ногой в Аду, а теперь беспокоишься судьбой какого-то там ангела. Беги к своей сестренке.

Девушка была готова вновь заплакать, однако ее слез я так и не увидел, потому что та рывком прыгнула в портал.

Дождавшись охранников, я молвил:

— Приказ архангела Аркиэля выполнен. Грешники доставлены в дьявольское отделение. Можете быть спокойны.

— От чего же здесь стоял столь громкий крик? — спросил один из стражей.

— Помните ту девчонку, что осквернила честь судьи? Так вот, она на самом деле сумасшедшая. Никто бы в здравом уме не стал оскорблять архангела, понимаете? Но дело сейчас не в этом. Это глупое человеческое создание было радо тому, что ее отправляют пятой, то есть последней, по очереди в Ад. Ее радости не было предела, поэтому она и завопила.

— Так вот в чем дело. Людишки с каждым столетием все более и более никчемны, — сказал второй страж и собрался уходить вместе со своим напарником.

— И не говори, — ответил я и как можно скорее направился в сторону своего дома.

Зайдя внутрь своего жилища, плюхнулся на мягкую кровать, размышляя о том, что мне, к собственному удивлению, удалось все провернуть и что с завтрашнего дня и где-то на столетие минимум мне не видать солнечного света и нормальной постели, поэтому решил, что нужно хотя бы напоследок отоспаться.

***

Наступило утро, меня подняло с первыми лучами солнца и я стал отсчитывать часы до прихода безвольных стражей, попутно прибирая свой дом, потому что не хочу потом прийти и сразу за уборку сесть. Гости не заставили себя ждать и ворвались в мой обитель ровно в девять часов утра. Они хотели заставить меня пойти с ними силой, однако я не выказывал никакого сопротивления и смог за это спокойно идти быстрым шагом до той самой площади, в которой я только вчера был как зритель, а сегодня уже подсудимый.

Дойдя до места назначения, меня грубо толкнули в спину, тем самым повалив на мраморный пол. Поднявшись и встав на колени я отдал дань уважения судье и с полным спокойствием ожидал своей участи. Архангел был просто в ярости, то ли от того, что он оказался вмешанным в это дело, то ли от того, что я его предал спустя столько столетий верного служения, то ли от всего и сразу. Ангелы смотрели на меня с презрением в глазах, явно не желая видеть более в своих рядах, многие из них шептались между собой, обсуждая случившееся прошлой ночью. На заседании так же был первый архангел, который обычно появляется крайне редко на публике, по причине того, что служит напрямую Богу. Однако, увидев его, я лишь снова склонился в знак уважения и поднял голову, с вызовом посмотрев на всех.

— Ангел первого ранга Фэненэль обвинен в освобождении заключенных и измену второму архангелу, — молвил судья.

— Да плевать я хотел на все эти ваши законы. Вы хуже самого дьявола, безвольные марионетки Рая. У вас даже нет ни грамма милосердия, добросердечности и справедливости! Утверждаете, что люди — скот, низшие и ничтожны существа, а сами даже не имеете представление об их виде. Человек от своей природы склонен к греху и есть поступки, которые можно простить, такие, как защиту близкого. А еще зовете себя ангелами, высшими существами, после Бога, однако вы настолько ничтожны, что...! - на моей речи, которую я со всем пристрастием хотел продолжать и продолжать меня перебили.

— Молчать! Ангел первого ранга Фэненэль обвиняется еще в неуважении к жителям Рая, к нашим законам и порядкам и к самому Господу Богу! Ангел первого ранга Фэненэль приговорен к свержению с Небес и лишения звания «ангела» Безвольные стражи, немедля приступайте к выполнению, - крича на всю площадь, вынес решение судья

„Лишение звания «ангела»?... Только не говорите мне, что... Только не крылья!" — думал тогда я.

Тут мне послышались довольно громко сказанные слова ангела, сидящего на первом ряду:

— Говорят, ему хотели оторвать крылья и спустить с Небес как только узнали об его преступлении, чего же можно ожидать еще и после такой речи. Он обречен из-за своей же глупости.

Крылья — это самое ценное, что есть у ангела. Он может стать падшим, совершив грех. Но лишение их для небесных существ равносильно немедленной моральной смерти.

Я пытался вырваться, однако один из безвольных стражей воткнул мне копье в левое крыло, тем самым заставив повалиться на пол и завопить чуть ли не на весь Рай. Такой пронзающей душу боли я никогда не испытывал. Крылья ангела особо сильно чувствительны даже к обычным прикосновениям, что говорить о такой ране. Надев мне на руки и на ноги кандалы с грузом в пару килограмм на каждой конечности, они принялись приводить наказание в действие. Медленно, порою резко, они выворачивали мне крылья, делая с каждым движением жизнь все более и более невыносимой. Где-то на середине процесса я отключился.

***

Очнувшись в момент, когда безвольные стражи закончили свое дело и волокли меня то по полу, то по облакам к одному из концов Рая, я почувствовал невыносимую боль в спине. Некоторые ангелы, желая увидеть мое падение с небес, взлетели с «трибун» и последовали, паря, следом за нами. Судья сидел недвижимо, казалось, что его вовсе не волновало происходящее, изредка лишь перешептывался с первым архангелом. Безвольные стражи молчали, но вот ангелы сверху время от времени заливались смехом или громко разговаривали между собой, яро обсуждая меня или что-то еще.

В тот момент до меня дошло. Я победил. Мне удалось спасти тех людей. Да, наказание получилось не таким, каким предполагалось его видеть. Однако ведь у меня получилось достигнуть своей цели. Более того, больше не будет никаких судов, прислуживаний архангелу, скучных обязанностей. Кроме этого и мне нет теперь места в этом белоснежном мире.

Осознав все, на моем лице показалась такая несвойственная для ангела улыбка. При виде нее замолкли все: те же немногие, кто не заметил ее сразу, кинули на меня взгляд после странного поведения рядом летящих. Наконец-то до них дошла вся суть происходящего и на меня посыпались ругань и брань, что крайне редко слетала с уст «белых» существ. Больше всего, думаю, им было досадно от того, что они летят выше меня, тем самым глядя сверху вниз на мое существование, но ощущают столь ехидную улыбку в свой адрес и взгляд, что буквально вкапывает их в пол.

От понимания собственного превосходства я расслабленно закрыл глаза, думая о том, что хотя бы сейчас должен насладиться мгновением; сожалеть буду позже. Да и идти нет нужды, даже волокут меня. Правда боль в спине доставляла крайне большой дискомфорт, но это единственная жалоба.

Дойдя до ближайшего, от центральной площади, края, меня подняли под руки и свесили над землей, словно ожидая чего-то. Должно быть, приказа их «хозяина». Я чувствовал, что уже вот-вот окажусь там, внизу. В эту же секунду меня пробрал страх, что холодом пронесся по телу. Видя землю со столь высокой высоты, такой, что человеческим глазом невозможно узреть даже половины, однако поскольку в этой жизни мне дано быть ангелом, а у них зрение в десятки раз лучше, - я все прекрасно обозревал, даже деревья внизу. Смерившись с тем, что приземление будет болезненным, поскольку в округе нет ни одной поляны, только обширные леса, тихонько вздохнул. С моими темными волосами играл ветер. Если бы я не был в такой ситуации, то точно бы начал пытаться исправить свою прическу.

Один, два, три... четыре... пять... Через пять секунд после моего вздоха, хватка безвольных стражей ослабла, и я тотчас полетел вниз. Все происходило быстро, даже слишком. Было трудно различить то, что меня окружало, потому что пейзажи менялись одно за другим: то чистое небо, то облака; и так постоянно. Думаю, я в жизни не смог бы сосчитать количество увиденных птиц, что летели в теплые края, ведь на земле приближалась зима. Но еще страннее было увидеть непонятный летающий объект гигантских размеров, чем-то напоминающих мне ранее увиденных пернатых созданий, как мне объяснили позже, это был самолет. Мне до сих пор стыдно, что я содрал часть его покрытия своими кандалами при падении.

В какой-то момент мне хотелось достать крылья, чтобы хоть как-то облегчить свое падение. Однако когда резкая боль в спине напомнила о том, что недавно случилось, воспоминания всплывали одно за другим, а понимание, что сзади ничего нет — делало только больнее. В горле будто застрял ком, мне хотелось жадно схватить воздух прямо в полете, однако легких, как у людей, у меня не было и, более того, ничего подобного я не имел. „Зачем же тогда нужен этот чертов воздух?! " — спрашивал сам себя, все так же пытаясь хоть немного получить его. Тем не менее «дышать» мне было крайне тяжело, перед глазами все снова и снова появлялись кадры произошедшего.

„Зачем я... Зачем я это сделал?! Что же заставило меня, ангела, которого никогда не интересовали люди, пойти на подобный поступок? Ну, не смогут они теперь призвать назад тех людей, ведь без совершения греха — это невозможно. Но что, если они за то время ничему не научились и вновь совершат злодеяние?! Тогда... мои старания напрасны и я просто так потерял крылья, звания ангела да и все остальное, что у меня было! Почему меня угораздило выбрать столь неоднозначных людей?! По какой же причине я не мог продолжить терпеть человеческие страдания? Потому, что моя точка зрения и понятие «греха» отличается от стандартов? Почему я смотрел, как уводят того парня, Зилана Хэнгена, а тут не смог сдержаться? До этого мне ведь бесчисленное количество раз доводилось видеть страдания людей от рук архангела. Каждый раз я сочувствовал со своего места глядя на тех, кто был внизу, перед судьей. Но когда мне довелось оказаться там, хоть кто-то жалел меня? Хоть кто-нибудь...! "

Мысли переплетались комом. Кажется, что собравшийся ком с обвинениями, сожалением, печалью и злостью, я никогда не смог бы развязать. Не в силах себя сдержать, прямо в воздухе открыл рот и завопил. Орал так, будто корил всех: тех людей, Зилана Хэнгена, второго архангела, равнодушных ангелов, Никгиэля, Эрниэля, абсолютно каждого, кого я знал. „Все они — виноваты" — пронеслось у меня в мыслях.

А на деле... никто ведь ни в чем не был виновен. Просто я родился в время, когда в Рае полная неразбериха, старые стандарты и не понимание чувств. Уверен, пройдет пара столетий и все успокоится. Однако свой поступок я буду помнить всегда.

И в тот момент я даже не постыдился обвинить еще и Бога. Так же всего на пару секунд в моей голове всплыл образ Дьявола. Осознав собственные мысли, тотчас откинул их. Но мое внимание привлекало другое — до земли осталось какие-то сто метров. Из-за этого я заткнул собственные мысли и прекратил орать, готовясь к предстоящей боли.

Когда осталось метров тридцать до моего падения, начали появляться деревья. Падая прямо на их ветки я отшиб себе, все что можно и нельзя. В особенности «приятными» стали удары спиной, что еще не зажила от прошлой раны. Об одну из веток мне посчастливилось зацепиться, но она через десять секунд упала под весом кандалов.

Преодолев все препятствия и отбив себе все, я приземлился на землю. Ее зеленое покрытие было крайне странным, местами мне казалось, что и руку порезать можно об лежащих на нем каких-то шариков с иглами, а в некоторых участках спокойно водил рукой, и все было нормально.

Я попытался встать, но сил на это не было. Спина, которая ранее подверглась новой пытке, ныла и болела настолько, что мне невольно захотелось умереть, лишь бы не чувствовать подобного. Пальцы, ладони, локти, ноги, голова, шея... все, абсолютно все, изнывало от полученных ударов.

Капля упала мне на волосы. За ней еще одна. И третья, четвертая, пятая, шестая... Их было настолько много, что посчитать просто невозможно. Обычные капли стали дождем, а он перерос в ливень, что заставлял зеленую растительность вокруг меня мокнуть, как и мою одежду, не пощадив даже нитки.

Как же... Все бесит. Ну и пусть. Буду и дальше валяться здесь. У меня нет смысла больше жить. Хотя, его и не было. Может, этот плачь небес сможет заглушить мою душевную боль.

Веки медленно закрывались, и я сам не заметил, как отключился.

***

С того случая прошло несколько месяцев. Сейчас у меня есть небольшой домик в том самом лесу, в котором упал при падении с небес. Как мне посчастливилось выжить, находясь в человеческом теле? В тот день один смертный собирал хворост и нашел меня. Как оказалось, его странный транспорт, величаемый машиной, стоял неподалеку и, закинув в первую очередь груз со своей спины в прицеп, он поднял мое полуживое тело и положил на задние сидения. Приехав домой, дядя Схенли попросил свою жену позаботиться обо мне. Тетя Мэршли обработала мои раны, мысленно ужасаясь им, и ухаживала за мной до пробуждения. После него мне даже не пришлось толком объяснять случившееся, ведь эти двое уже подумали и решили, что случилось нападение волков или медведя, а машина мужчины спугнула хищников. Из всех вопросов, на которые, на самом деле, я крайне хорошо ответил, это рассказ о последнем воспоминании как об ударе головой об дерево. Все же, ложью это посчитать трудно, ведь и на нее пришлось немало травм. После довольно странных с точки зрения людей, мне сказали о какой-то вероятной амнезии и даже отвезли на том транспорте к специалисту, который подтвердил их догадку. Супружеская пара взяла на себя опеку обо мне и несколько месяцев я жил вместе с ними. Позже, как оказалось, от покойного отца дяди Схенли остался дом в более отдаленной части леса, возле реки и теперь я нахожусь в нем.

Ах, еще крайне удивительным был факт пропажи кандалов сразу же, как я коснулся земли и мое практически становление человеком. Скорей всего, столь долгое пребывание в мире грез было обосновано приспособлением души к «новому» телу. Но, все же, такой надобности как во сне, еде и другом у меня, как раньше, не было, так и сейчас не появилось. Конечно, когда рядом дядя и тетя приходиться притворяться нормальным, но, находясь в одиночестве, такого желания у меня не было и вряд ли хоть когда-нибудь появится.

***

С моего пребывания в мире людском прошло несколько лет. Теперь меня вряд ли можно назвать непохожим на нормального человека. Я даже работаю за проживание в доме дяди Схенли. В мои обязанности входит посадка небольшого огорода на дворе, его сбор, так же как и яблок на деревьях в лесу, которых немало, еще накопление дров на зиму. Из этого всего забирают лишь одну третью, однако я старательно настаиваю, как минимум, на половину, ведь мне со всем этим, кроме последнего, делать буквально нечего, а людям может быть куда полезное.

Еще меня научили рыбалке, чему крайне доволен. Подобное занятие помогает убить время. Поскольку мне рыба не нужна, я отпускаю ее назад в свободное плавание.

Однако больше всего меня интересует чтение. Я удивлен тем, сколько фантазии в людях. В особенности мне любопытна тема демонов и ангелов, Бога и дьявола. Столько всевозможных домыслов, легенд... Иногда я задаюсь вопросом: для чего людям так много различных историй? Он касается не только вышеперечисленных тем. Вообще, в целом. Писатели пишут про магию, фантастических существ, альтернативные миры и много чего еще. Меня подобное восхищает. Признаюсь честно, мне и самому хотелось что-нибудь написать. Даже простой небольшой рассказ о чем-нибудь.

Не подумайте, что я читаю книги только подобного рода. Меня интересуют также энциклопедии, учебники, научные исследования. Мне бы хотелось как можно больше узнать про этот мир.

В целом... У людей донельзя восхитительная жизнь. Я поражен. Говорят, что их судьбу кто-то решает, но при этом столь интересно живут — аж начинаю завидовать.

Иногда меня пробирают мысли о Рае. Больше всего тяжело без моих крыльев. Каждый раз, когда я ложусь на спину — чувствую невыносимую боль. Для меня вообще подобное ощутить сложно, но то место... Каждый раз жутко больно.

Хочу назад свои крылья.

Однако в Рай возвращаться — не желаю.

***

С моей последней записи прошло пару недель, наступила весна. Дядя Схенли взял меня с собой в большой город для покупки рассады. Правда, я так и не знаю название этого места. Один раз мне сказали, однако запомнить сразу не смог. Поэтому им поделиться не могу.

В людском мире очень интересно. Но шум большого города мне не по душе. В особенности, если сравнивать с тишиной природы, в которой я обычно нахожусь.

Покупка рассады, как оказывается, нелегкое дело. Столько споров за цену было на том базаре, где мне посчастливилось оказаться. Одни пытались снизить цену, а вторые — говорили, что и так дешево торгуют. И как выяснить: кто из них прав?...

По дороге назад дядя пообещал в следующий раз свозить меня в более тихое местечко. Если оно и правда является таковым, то я с радостью туда поеду. Хотя, скорей всего, у меня толком выбора нет. Если дядя Схенли что-то решил - так и будет. Его остановить может только тетя Мэршли. Я считаю из пару — ярким примером жизни супругов в любви и согласии. У них нет детей. Однако порою у меня впечатление, что они считают меня своим сыном. Я, безусловно, не имею ничего против, но... они ведь не знают даже моего прошлого и не ведают о том, что их «ребенок» уже прожил ни одно столетие. Мне бы правда хотелось им обо всем рассказать, но меня пугает кое-что. Дядя Схенли и тетя Мэршли могут... возненавидеть меня.

Вернувшись со столь удивительного и сумасшедшего места, дядя отдал часть рассады мне. Поэтому я сразу пошел заниматься столь привычным для меня делом.

***

Дядя Схенли не соврал, я в скором времени посетил тот маленький тихий городок. В нем мне понравилась куда больше. Правда, название его какое-то непривычно знакомое.

Позже, по приезду домой, я поискал в своих книжках какую-то зацепку. Оказалось, что одна писательница романов и книг в жанре фэнтези родилась и живет в нем. Ее псевдоним — Смиэн Сес.

Интересно: смогу я когда-нибудь встретить эту писательницу? Город ведь маленький, наверняка все знают друг друга.

***

Дядя показал мне дорогу до автобуса к тому городу и после этого я смог ездить туда самостоятельно.

В один день пришлось ехать снова, поскольку необходимо было вернуть в библиотеку книгу, которую положили по ошибке к другим.

Тогда случилось то, чего я даже представить не мог.

Омисе Сэн.

Эту девушку нельзя перепутать ни с кем.
Она стояла в конце улицы и смотрела на меня, стоящего в ее начале. Наши взгляды были устремлены друг к другу.

Я начал медленно идти к ней. И девушка тоже шла, ко мне на встречу.

Остановились лишь когда расстояние между нами было чуть меньше метра. Омисе выросла и стала еще красивее. Ее длинные волосы цвета коры дерева уже доходили до пояса. А зеленые, словно листья на солнце после дождя, глаза смотрели с необычным светом на меня. Ранее, в Раю, такого не было. Ее лицо было овальной формы с нежными чертами и маленьким, по-своему милым, носом. Кажется, раньше я не замечал, но она такая маленькая. Когда смотрю на ее ноги, то мне кажется, что передо мной ребенок, а не взрослая девушка.

Сердце, появившееся у меня только после падения на землю, билось быстрее, чем обычно. Почему? Скорей всего, из-за волнения.

— Ангел... — прошептала она.

— Я больше не ангел, — коротко, даже немного резко отрезал.

После этого девушка будто очнулась от чего-то и начала быстро хлопать глазами.

— Фэненэль, —  зачем-то позвала она меня.

— Да, Омисе Сэн? — более мягко спросил.

— Мне даже не верится, что ты настоящий. Столько раз являлся в моих снах... Мой... Мой... спаситель, - после этих слов девушка начала плакать.

И что же мне с ней делать?

— Ангелы больше не смогут призвать твою душу на небеса, только если ты совершишь какой-нибудь непростительный грех или умрешь, — попытался ее утешить.

— Фэненэль... Фэненэль... — продолжила повторять девушка.

После еще где-то пяти раз озвучиваний моего имени, Омисе обняла меня обеими руками.

Какие бесы в нее вселились?

Что мне делать с ней?

Я не стал ни обнимать ее в ответ, ни отталкивать.

Мы простояли так не более десяти минут. Когда Омисе Сэн успокоилась, я достал из кармана чистый платок и передал ей. После того как девушка привела себя в порядок, она спросила:

— Не зайдешь ко мне в гости?

Мне не хотелось еще больше ее расстраивать, поэтому я согласился. Только предупредил о том, что долго посидеть не могу, поскольку имею всего пару часов до автобуса.

***

Сидя в транспорте, я размышлял про Омисе Сэн. Она так и живет одна с сестрой. Ей долго пришлось добиваться опеку, и младшая даже прибыла довольно много времени в детском доме. Однако Омисе удалось обеспечить Виктори. Девушка много работала, чтобы снимать квартиру в маленьком городе и платить за все. Но для нее не было большей радости, чем смотреть за тем, как ее сестра растет счастливой.

У Омисе много книг на полках, в особенности писательницы Смиэн Сес. Думаю, она большая ее фанатка. Кто знает: может, они являются подругами, раз живут в одном городе.

Виктори Сэн постоянно называла меня ангелом-хранителем своей сестры. Подобное очень раздражает. Я больше не ангел, а они продолжают меня так называть. Мне больно от этого. Будто... бьют мечом в самое сердце.

***

На следующий день я снова поехал в город, поскольку так долго пробыл у Омисэ, что чуть не опоздал на автобус, а еще так и не вернул книгу в библиотеку.

Первым делом я пошел в свое любимое здание в этом городе, которое хранило в себе десятки тысяч историй. В библиотеке было, как всегда, тихо и спокойно - подобная атмосфера напоминала мне мой дом. Книгу сразу забрали и поблагодарили за ее возврат.

Поскольку, делать было нечего, я решил пройтись по рядам и поискать что-нибудь для себя.

„Так О... П... Р... С. Смиэн Сес. В последнее время эта писательница действительно популярна. Гляну ее книги, а то у меня только пара куплены. Может, у нее будет что-нибудь интересное", — размышлял я.

Работ у Смиэн Сес действительно много. Даже не верится, что она всего пару лет пишет. Правда, большинство из ее творений —  короткие рассказы.

„Пройдусь по названиям. „Ангел, который спас мою душу", „Душа, отданная Раю", „Мою судьбу решит ангел", „Я жду тебя, небожитель", „Запретная любовь ангела и человека", „Ангел без крыльев"... Похоже на то, что писательница действительно охвачена данной темой. От последней книжки мне аж не по себе. А где ее другие работы? Которые еще не касаются ангелов. „Призрак моей души", „Я встречу тебя под дождем" — вот, именно эти рассказы у меня есть. Но, кажется, они единственные без упоминания Рая..." — думал я.

„Может, Смиэн Сес, на самом деле, просто одержима темой ангелов? Что ж, каждый сходит с ума по-своему. Не смею никого судить. Стойте. Большинство названий имеет подтекст спасения человека ангелом, а затем их любви или ожидания смертным небожителя. Однако ведь небесные существа никогда бы не стали спасать кого-то. Только вот... Я являюсь исключением. Мог ли существовать ангел, который сделал нечто столь безумное? Нет, это просто человеческая фантазия, не думай об этом, Фэненэль", — после данного размышления я ушел из библиотеки. Лучше уж побродить по городу, чем думать о таком.

Вдруг я замер. Мою голову пробрала безумная мысль: „Смиэн Сес... Омисе Сэн... Буквы переставлены местами. Ни больше, ни меньше. Значит... Это Омисе писала о подобном. А тем ангелом в ее книжках был никто иной, как я..."

Мой шок нельзя передать словами. Я стоял, как статуя, даже не думая об страшных взглядах прохожих. Все было столь очевидно...

Потом, ни с того, ни с сего я начал бежать.

Куда?

К Омисе.

Зачем?

Спросить ее.

О чем?

Не знаю.

Все это слишком странно. Мне просто хочется к ней. Желаю узнать про ее рассказы, про мысли, с которыми она их писала, про чувства, что находятся в сердце девушки.

Я бежал очень быстро. Будь у меня необходимость дышать, то подобное точно было бы затруднительно.

Вдруг на середине пути у меня начала жутко жечь спина. Настолько сильно, что захотелось умереть. Я не мог дальше бежать. Даже стоять был не в состоянии толком, но это мне пришлось сделать. Я старался изо всех сил не дать кому-либо заподозрить нечто неладное.

Мне больно. Жутко, невыносимо сильно, адски больно.

Вдруг начался дождь. Прямо как в той день. У меня не было с собой зонтика и каждая капля делала мою одежду влажной. Однако, от чувства прохлады, моей спине стало легче. Несильно, но ощутимо.

Я решил не идти к Омисе, а сразу направиться на автобусную остановку, лучше там транспорт подождать.

Однако, как только я повернулся — увидел ее. Она бежала через траву с зонтиком в руках по направлению ко мне. Ее челка прилипла к лицу. Кажется, что раскрытый зонт был лишь деталей для вида. Но невозможно бежать под дождем так, чтобы не промокнуть. Даже если ты находишься под зонтиком.

Я не мог оторвать взгляда от нее и на мгновение забыл про боль в спине. Прохожие давно разбежались, ведь никто не ожидал дождя. Мне можно было больше не притворяться, что все нормально. Но я хотел стоять. Ровно также, как желал смотреть на нее. Странное ощущение.

Я спас ее душу, однако ничего более для нее не сделал.

Омисе подбежала ко мне и попыталась накрыть меня зонтом. Правда, в подобном не было необходимости, ведь моя одежда и так промокла до нитки.

— Фэненэль, ты что, совсем дурак? Нужно же спрятаться под навесом, а не стоять и мокнуть! — громко, с ноткой злости, крикнула на меня Омисе.

— Почему ты злишься? Я не могу заболеть, — уставился на нее с непониманием.

— И что? Тебе нравится быть мокрым?

— Нет, но... Ты волнуешься?

— Вовсе нет! С чего бы мне за тебя волноваться?

Да... Ей действительно не с чего беспокоиться за меня. Наше взаимодействие как человека и ангела закончилось уже не один год назад, в Раю. А сейчас здесь находятся лишь смертный и непонятное существо с появившимся в сердце груди, которые постоянно болело от ее слов.

— Спина... Болит... — неосознанно выдавил из себя я, а когда опомнился, сказал в разы громче: — Нет, нет, забудь. Все хорошо. Я, пожалуй, пойду.

Мне хотелось было уйти, однако Омисе меня остановила:

— А что случилось с твоей спиной? Тебе нужно к доктору?

— Нет... На Земле мне не смогут помочь с этим.

— Тогда почему бы не отправиться в Рай? Тебя что-то здесь держит?

„Почему? Почему? Почему?" — понеслось в моей голове.

— Мне вырвали крылья. Я больше не ангел, - если она продолжит нести бред, то мне ничего не останется, кроме как убежать.

Ливень становились все сильнее. Он барабанил по зонтику, который по-прежнему держала Омисе.

— В смысле?... Я вижу за твоей спиной крылья. Прозрачные, но они есть.

— О чем ты? Нет там ничего!

— Да нет, есть же. Большие и красивые белые крылья.

— Омисэ, никто, кроме тебя, их не видит. Как бы я, по-твоему, так спокойно мог бы находиться в человеческом городе? У меня больше нет крыльев.

— Но я их вижу, Фэненэль!

— Подобное невозможно.

— Может быть, ты сам не хочешь их видеть? Люди не думают об этом, потому что не знают о том, что перед ними ангел!

„Я? Не хочу увидеть свои крылья? Она знает, о чем вообще говорит?"

— Омисе, прекрати нести бред, — сквозь зубы прошипел я.

— Это не бред, дурень!

— Да как я, по-твоему, могу не хотеть увидеть свои крылья?!

— Тогда обернись! Поверни голову!

— Да какой с этого толк?! — я резко повернул голову и увидел их.

Мои крылья.

Все такие же белые и большие.

Только прозрачные — как и сказала Омисе.

„Крылья... Мои... Мои крылья... Они... Настоящие?..." — после этих мыслей из моих глаз потекли такие же прозрачные слезы.

Ангелы не могут плакать.

Зато люди способны на такое.

„Кто я? Что за существо?..."

— Они... Правда есть... Быть не может... — тихо прошептал.

— А я о чем? Твоя рана давным-давно зажила. Столько времени ведь прошло. Максимум — остался шрам. Дурак ты. У тебя ранено не тело, а душа. Вот ты их и не видел.

— Ранено не тело, а душа... Тогда, каждый раз, когда у меня болела спина — это была лишь мнимая боль?

— А как иначе?

Я был в шоке и никак не мог прекратить плакать.

***

Мы довольно долго стояли с Омисе под зонтиком в тот дождливый день. Даже когда ливень закончился — продолжали быть на том же месте. Мои мысли тогда не занимал какой-то там автобус. И я даже не думал про то, что мне влетит от дяди Схенли и тети Мэршли, которые волновались за меня всю ночь. А мне посчастливилось спать на диване в квартире Омисе.

По приходу домой, я обо всем рассказал дяде и тете. Они были шокированы, им сложно было поверить в услышанное, но моя история объясняла многие их вопросы, поэтому ничего иного супружеской паре не оставалось, кроме как поверить мне. К моему удивлению, отношение ко мне ни на грамм не изменилось.

Через пару дней тетя Мэршли первая увидела мои прозрачные крылья и окончательно убедилась в правдивости моих слов. А вечером того же дня и дядя Схенли их заметил.

Я периодически встречался с Омисэ. Она призналась в том, что пишет под псевдонимом Смиэн Сес. По ее словам, ей работа писателя нравится куда больше, чем основная.

Омисе сказала, что я долго не выходил из головы девушки. Она не любила меня, однако «иногда» (почти всегда) добавляла в свои рассказы подобные эмоции между главными героями.

Правда, можно сказать, Омисе сглазила. Через пару месяцев мы начали встречаться. Я не смею утверждать, что мои чувства полностью соответствуют человеческим эмоциям любви, но... о, Господи, эта девушка сводит меня с ума.

Кажется, я мазохист, раз люблю ее дурной характер. Сумасшедший, поскольку стал для нее личной музой. Больной, потому что замечаю даже малейшие изменения в ней. Дурак, ведь позволяю себя так называть. Или, если все это собрать, то можно будет описать всего одним словом — «влюблен».

Омисе понравилась тете Мэршли и дяде Схенли. А ее сестренка Виктории сходит по мне с ума, по-прежнему считая меня каким-то героем. Она, кстати, с самого начала видела мои крылья, поскольку ей Омисе рассказала про свои приключения в Рае.

Мне бы хотелось, чтобы законы небес были пересмотрены. Однако что-то еще изменить — не в моих силах. Возможно, конечно, что после смерти я снова вознесусь, но даже думать об этом пока не хочется.

Знаете, сейчас по-настоящему я счастлив.