Вода была мутной и непроглядной. Она была невероятно тёмной, практически чёрной. Вода в пруду была похожа на цвет океана во время шторма. Виолетту словно тянуло туда, к пруду, на самое его дно. И она уверена, что если бы так и случилось, если бы Вета оказалась в этой воде, она бы с лёгкостью утонула, словно к ней специально приципили тяжёлый камень. Виолетта бы даже не захлебнулась, у неё бы просто закончился воздух и она мягко опустилась бы на песчаное дно.

Вета не могла не вздрогнуть от таких мрачных мыслей, продолжая смотреть пустыми глазами на пруд, куда её привёл Фам. На какое-то время Виолетта действительно задумалась, какого это чувствовать, как все внутренности наполняются тёмной жидкостью, как в ушах становится очень глухо из-за воды, забившейся в ушную раковину, как в глазах начинает темнеть даже если у тебя всё равно стоит пелена. Виолетта задумалась об этом, потому что по словам дедушки её родители утонули. По его словам Вета была в тот момент у него, а родители ехали как раз к ней, чтобы забрать её домой. «Какой-то пьяный водитель подрезал их и машина упала в озеро, мимо которого они проезжали», — сказал дедушка, когда маленькая Вета, уже ходившая в первый класс, спросила, почему у её одноклассников есть родители, а у неё — нет.

Виолетта не помнила ни маму ни папу. Она не помнила не только совместное времяпрепровождение, но и их внешность, разве что по фотографиям. Вета не тосковала по поводу того, что её родители умерли, потому что не помнила их. Она не понимала, как можно по кому-то скучать, если ты этого человека не помнишь. Но сейчас, смотря на небольшой мутный пруд, Виолетта не могла не сравнить его со смертью.

— О чём мысли? — спросил Фаман без капли заинтересованности после некоторых минут молчания.

Вета моргнула, пытаясь оторвать нитки ума от ненужных мыслей, стараясь сосредоточиться. Она и забыла на время, что происходит. Забыла, что находится в каком-то странном месте, где повсюду шастают «идеальные» люди, называемые «рулосами». Сейчас Виолетта почувствовала настоящую тоску по дому. Она хотела снова вернуться к нормальной жизни —  к деревне, к огороду с пугалом, к захламлённому вещами чердаку, к дедушке. Но Вета выбрала свою судьбу, и теперь она здесь.

Никто другой не обязан знать ни о её жизни, ни о переживаниях, перемешанных с тоской.

— Ни о чём.

— Знаешь, — начал Фам. — ты ведь не должна быть здесь.

— О чём ты?

— Охранники не могли проглядеть тебя. Они бы не пустили тебя. Как ты здесь оказалась?

Виолетта прокручивала в голове недавние события и вспомнила. Симфа попросила Вету привести её сюда, чтобы они вместе нашли её сестру. Но перед входом в этот огромный купол действительно стояла охрана, она даже сказала, что идти туда не собирается, зная предыдущий опыт встречи с ними, но Симфа настояла. И ещё раз настояла. А потом вновь, и Вета сдалась, но спросила, каким образом они пройдут. Симфа сказала, что они просто притворяться, что дефектные вывели их из дому и привели сюда, что они хотят вернутся обратно. «Глупый план», — подумала тогда Виолетта. Он был провальный по её мнению, к тому же она — человек. Может, они и поверили бы, если бы была там лишь Симфа без Веты. Но их всё равно пропустили. Почему-то. Виолетта сама не поняла почему, видимо, для неё это останется загадкой.

— Не так важно, — отмахнулась Вета, отмечая про себя, что какая-то она неразговорчивая, хотя это имело смысл, никто не будет делиться той информацией, которая касается лишь тебя.

Наступила минута тишины, во время которой Виолетта поменяла сидячее положение: вместо не удобных корточек, она подложили ноги под себя, сев по-турецки. Она посмотрела на ярко-зелёную траву, а потом перевела взгляд вновь на пруд. Невероятный контраст красок: всё вокруг яркое, а этот пруд тёмный и мрачный. Тишину нарушил, как и в прошлый раз, Фаман:

— Я ведь могу тебя сдать.

— Ты повторяешься.

Если Виолетта уж решила сломать его, сделать нормальным, то она дойдёт до конца. Вета никогда не бросала дела наполовину. Она сможет «столкнуть» Фама в эту пропасть дефектности. На самом деле, Виолетта понятия не имеет, почему она так отчаянно хочет сделать это, зная риск. Наверное, потому что ей невыносимо находиться с такой «персоной». Ни чувств ни эмоций. Ничего. Пустота. Даже скорее не противно, а неловко Вете из-за этого.

— В каком смысле «повторяюсь»? — не понял Фам.

Виолетта набрала воздух в лёгкие для долгого объяснения и заговорила:

— Ты всё время говоришь, что сдашь меня. Снова и снова говоришь об этом без остановки, будто действительно хочешь это сделать. Но ты ведь этого не делаешь. Словно не уверен. Но ведь рулосы не могут быть неуверенными в своём решении, наоборот они чётко знают, что делают и уверены в своей правоте. Тогда в чём причина? Почему ты не сдаёшь меня? Почему слушаешь меня, почему не сдал с самого начала?

Глубоко внутри Виолетта надеялась, что смогла в нём породить семена неуверенности о правильности этой жизни. Что эти семена сейчас взойдут, станут ростками и...

— Я не знаю.

Вета моргнула. Ей только что не послышалось? Он не знает?

— Ты хочешь стать дефектным?

Виолетта прикусила губу, резко подумав, что вопрос, возможно, глупый. Но на удивление Веты, Фаман снова ответил:

— Я не знаю.