Тяжёлая судьба постигла двух братьев. После гибели их родителей в автомобильной аварии. Линка и Итана определили в детский дом. Три года прошло прежде чем, их забрали в новую семью. К тому времени они уже привыкли к приютской жизни, но первое время, как только их забрали в детский дом, были невероятно тяжелыми для них. Два тепличных ребенка попали в среду, где царили свои законы и правила. В первый год, а то и два, Итан по-прежнему думал, что это часть некой игры, где дети живут без родителей. Он думал, что все дети через это проходят, что это некая стадия взросления, но всё-таки тоска по родителям сильно сказывалась на нём. Линк тоже горевал и мучился, даже возможно сильней чем его брат, но он не показывал свои страдания. Линк хотел всё вернуть, чтобы было как прежде, но также он понимал, что пути назад уже нет, что нет к сожалению больше их родителей, что не будет больше тёплых слов и ласки, что никто не будет заботиться о них, что никто не закроет одеяло если они раскроются ночью, что никто не возьмёт их за ручку, переходя дорогу, что остались только они друг у друга в огромном мире. Только чувство ответственности над Итаном помогало ему держаться, ведь он старший по рождению, знающий и видящий больше, поэтому он должен был заботиться о брате, заботиться о последнем дорогом человеке.

За несколько месяцев до того, как детей приняли в новую семью, Линку предстоял самый тяжелый разговор в его жизни. Итану уже исполнилось десять, а Линку тринадцать. Они возмужали, сильно изменились внутренне, перестали смотреть на вещи, как за должное. Стали ценить еду, одежду, которую носили, но также изменились внутри. Итан, вечно мягкий, добродушный ребёнок от которого веяло лишь улыбкой и состраданием, стал в какую-то меру озлобленным. Пропала с лица мягкость, и прищуренные глаза вместе с искренней улыбкой почти всегда отражавшиеся в мимике ребёнка. Он замкнулся в себе, мало разговаривал, а головы почти не поднимал. Линк же был уже подростком, довольно хорошо прибавил в росте и весе. Бывало, что он дрался защищая себя, но чаще заступался за Итана, когда дети постарше его задирали. Они никогда не убегали от драк, с гордо поднятыми головами два брата стояли друг за друга, кто бы перед ними ни был. Многое изменилось в ребятах, но таким же неизменным остались привычки Линка. Он брал стакан воды, пил три глотка, съедал свою порцию, а после выпивал оставшуюся воду. И Линк каждый раз невольно вспоминал о родителях, и о сказанных слов в тот злополучный вечер зимы в конце двадцатого века, «... Не нужна мне ты...». Он корил себя за это, хоть внешне он и выглядел спокойным, но душа его не могла найти места, чтобы присесть и успокоиться. Лишь Итан, забота о нём заставляла Линка держаться. Его боль утихала, укрывалась в недрах сознания, пока младший брат был рядом.

Итан сидел на деревянной лавочке, когда Линк подошёл к нему. Это был летний день. Ветерок дул, немного отдавая прохладой в жаркую погоду. Большой, открытый лоб Итана был направлен на землю, он что-то рисовал, взяв в руку палочку. Одри Беннингем, находясь в детском доме, за пару месяцев предупредила Линка, что их хотят забрать в новую семью. Из-за Одри, детям пришлось легче проживать дни в приюте. Она всячески помогала приспособиться им, вела разговоры, подбадривала их, и этот неизмеримый вклад Одри Беннингем делала от души, по своей воле и инициативе. Узнав эту новость, о новой семье, что их хотят усыновить, Линк начал размышлять. Он понял, что пора рассказать брату о произошедшем с мамой и папой, ибо им предстояло жить совершенно с чужими людьми, которые в последствии могли стать их родителями. Посоветовавшись с мисс Одри, они решили, что это необходимо, что Итан уже подрос, и должен понимать такие вещи. Мисс Одри Беннингем хотела помочь, сама рассказать Итану, и не валить на Линка тяжелую ношу, но он отказал. Ведь это Линк изначально решил не говорить брату о гибели родителей, поэтому он взял всю ответственность на себя. Долго он готовился к этому разговору, проговаривая и прокручивая разные сценарии у себя в голове.

Стоя перед братом, Линк собрался с духом, и как можно мягче рассказал об аварии родителей. Зависла тишина, лишь палочка продолжала что-то рисовать. Итан поднял голову, выпрямился.

— Я знал, что родителей больше нет, — грустно проговорил Итан.

Линк всегда знал, что его брат подозревает об этом, но никогда не пытался начать этот разговор. Он подсел к брату, обнял его и проговорил:

— Мы есть друг у друга, и этого достаточно. Ни о чём не волнуйся братик. Всё будет хорошо, лишь бы мы были вместе.

— Спасибо, что заботишься обо мне, Линк. — проговорив эти слова, мальчик вернулся к своему рисунку, где были нарисованы двое детей и их родители.

Итан в своих словах перестал быть эмоциональным, словно пропала из него жизнь и энергия. Он мало с кем разговаривал, кроме брата, а во множествах бесед чувствовалась его отреченность и бесчувственность. Многое пришлось пройти двум братьям, хотя они еще совсем дети. Одному десять, а второму тринадцать, жестоко обошлась с ними судьба. Первый год в детском доме был самым трудным. Привыкание к жестким кроватям, к однообразной еде, и жизнь с чувством постоянного отсутствия любви, каждый раз заставляло вспоминать родителей. Линк и Итан по-разному прошли эти периоды. Итан постоянно нуждался во внимании, Линк же чувствовал ответственность за брата, и тем самым мало думал о своих чувствах, об утрате, что помогало ему справиться с внутренней болью. Итан же был постоянно погружен в это состояние утраты самых близких людей, из-за чего он не мог долгое время приспособиться к новым условиям жизни. Трудно пришлось им двоим.

Те родственники, к которым ехали Юджин и Оливия, появлялись пару раз проведать осиротевших детей, но после нескольких посещений исчезли. Линк был зол на них, проклиная их изнутри, что вот, родители направившись к ним, попали в аварию, а они зная это даже не могли нормально проведывать их детей. Линк не нуждался в их внимании, ему просто было невероятно обидно, что слоило ли ехать к таким людям, которые даже не могут чисто по-человечески поволноваться за оставшихся одних детей. Вот она родственная кровь, к которым Юджин и Оливия хотели поехать, но так и не доехали.

После того как их забрали в новую семью, Линк думал, что все изменится для него и младшего брата. Но реальность порой трудней, чем кажется. Безусловно, условия жизни у новых родителей были намного лучше, чем в детском доме, но вся мебель, разная утварь была не их, все это было каким-то не домашним. Хоть в приюте и было мало места для сна, не было личного пространства, никто не имел личного стола, но к этому братья привыкли что ли, а в новом доме казалось всё чужое, не хотелось что-то трогать без разрешения. Новые родители были снисходительны, и пытались всё понять, но они совершенно чужие люди для двоих мальчиков, и никогда бы не смогли заменить им родителей. И Итан временами остро реагировал на это, вызывая внутреннее недовольство в глазах новых родителей. Линк же думал, что все образуется, что его брат привыкнет к такому, как он три года назад привык и к детскому дому. Новые родители пытались понять детей, что им нелегко и всячески хотели наладить контакт с ними, но спустя несколько месяцев терпению пришел конец. Они не выдержали ответственности, на которую сами шли осознанно, когда захотели усыновить двух братьев. Документы об усыновлении еще не были подписаны, поэтому вскоре Линк и Итан вернулись вместо, которое давно уже стало для них вторым домом.

Таких историй в их жизни было немало. Еще несколько раз их пытались усыновить. Всё новые и новые родители постоянно говорили, что они невероятно терпеливы и всё понимают, но через не такое долгое время, братья возвращались уже в родные края. Со временем, они перестали хотеть, чтобы их усыновили. Одри Беннингем помогла им в этом, учла их желания и поспособствовала тому, чтобы они остались в детском доме...