- Почему ты не позволила мне быть на посвящении? – сказал Бажен, погружаясь в фиолетовую воду.

Купальню построили мастера севера по приказу Воислава несколько лет назад. Прошлый великий князь Темперии был весьма падок на все новое и необычное. Также он всячески желал иметь все, что было у других королей, только больше и дороже. Это вылилось в то, что купальню сделали не просто огромной, но и невероятно дорогой, для чего пришлось грабить не только соседние княжества, но и собственный народ.

Бажен всегда считал это странным. Даже сейчас сидя в целебной воде, он касался золотых пластин и мраморного дна купальни, рассуждая о полной бессмысленности такой постройки. Обычные материалы были куда дешевле, а лишние деньги его отцу стоило тратить на армию, тогда может, его бы не разбили в Сардилии.

Ачима выгнала всех наложниц; когда дело касалось сына, она все делала сама. Не переодевшись, чтобы не тратить драгоценное время, княгиня омывала князя, особенно те его части тела, что были поражены болезнью.

Мало кто знал, что в ее покоях была секретная дверца, за которой хранились редкие и невероятно опасные зелья с самого дальнего востока. Ушли годы, на то чтобы подобрать идеальные дозировки. Каплей больше, каплей меньше – смерть.

- Ты не должен показывать им слабости, мой сын, - Ачима открыла склянку, и комната наполнилась ароматом ягод. Князь протянул больную руку. Она вылила все содержимое и принялась втирать зелье в кожу.

Раньше Бажен с отвращением отворачивался, когда мать лечила его. Со временем привык, посчитал это слабостью, и как часто с ним бывает – слабость свою он подавил. Твердый характер и дух румма, доставшийся ему от Воислава, держал жизнь в этом теле, надежнее любого лекарства или магии, и временами княгиня боялась, что этот дух не позволит ей осуществить задуманного.

- А разве не то ли слабость, что я в столь важный день, для любого румма, не вышел к народу? К дружине? К молодым воинам? Кого они будут защищать потом, если даже князя не увидели? – он выдохнул и положил голову на край купальни, устремив взгляд чистых глаз на расписанный потолок. – Матушка, помнишь, я когда-то обещал тебе больше не плакать?

Ачима дрогнула, посмотрела на него, но не смела ничего сказать. Перед глазами промелькнули сцены далекого прошлого. Такие реальные и осязаемые, будто это происходит прямо сейчас. Она вспоминала свои покои, как еще совсем маленький Бажен прибегает к ней и плачет, показывая на язвы и кровь. Плачет от боли, от досады и несправедливости. Да, она все помнит.

Княгиня кивнула, но слезы шли из ее глаз сами собой.

- Мне осталось недолго, - совершенно серьезно и спокойно сказал князь. – Держаться все труднее с каждым днем. Лекарства лишь притупляют боль, убирают ее на время, но я знаю, что боль вернется, всегда возвращается, стоит появиться лунам на небе. Я уже не могу использовать мару как раньше, а мои потоки совсем разрушены.

- Не говори так, - почти шепотом сказала Ачима, уткнувшись лицом в черные кудри. – Не смей!

Бажен улыбнулся, погладил матушку здоровой рукой по голове. Посмотрел на ужасные язвы; черные из-за фиолетовой воды.

- Я должен сделать последнее, что могу ради Темперии и ради Румерии. И мне нужна твоя помощь, матушка. Помоги мне, - он развернулся, посмотрел прямо в голубые глаза Ачимы. На секунду в образе Бажена проступило что-то величественное и гордое, что-то неподвластное ни болезни, ни смерти, что-то делавшее румма столь опасным и непоколебимым. – Я должен закончить эту глупую войну с Бранимиром.

- Для этого, ты должен найти сестру, - ответила княгиня.

- Я это сделаю.

Оставшееся время они молчали. Затем Ачима использовала серый папоротник, чтобы обмотать больные участки кожи, поверх нанесла еще болеутоляющих зелий. Принесли парадную броню князя. Плотная кожа и красный металл, надежно стягивали бинты, не позволяя грязи попасть на язвы.

В броне князь еще более возмужал, казался выше и стройнее. Он очень многим напоминал отца, изображенного на картинах и мозаиках.

***

Ачима спускалась по лестнице в подземелья замка Боручи. Сырость, запах мха и спирта заставлял ее прикрывать нос. На ней были пурпурные вечерние одеяния, на шее блестел духовный камень Бажена.

Прямо сейчас на главной площади шли пиры в честь успешной дележки, обсуждения дальнейших дел, и создание новых полезных знакомств. Княгиня не пошла туда, хотя очень хотела. В такое время князь, окруженный мужами и витязями, оживал, словно цветок на солнце. Шутил, много пил и мерился силой с другими. Наверное, это необходимо всем мужчинам вне зависимости от происхождения, потому что он тоже периодически уходил на пару дней.

Слова сына поселили в ней страх и отчаяние. Хоть она и сама понимала, что прогрессирующая болезнь быстро источит даже такого волевого человека, как Бажен, Ачима так и не смогла к этому подготовиться. Порой ей просто хотелось выть, грызть себе ногти от собственного бессилия.

Небольшое горное озеро все также оставалось спокойным и кристально чистым. На сводах пещеры, лиловым светом горели многочисленные магические кристаллы. На самом дне лежали водоросли, завезенные с дальнего юга. Они быстро росли, и заняли все дно, местами даже поднялись по крутому берегу, и продолжили расти вверх к источнику света. Когда растения поднимались слишком высоко, княгиня обрезала их, и делала лекарство для князя. Здесь же, в глиняных горшках раскинулся серый папоротник и несколько других необходимых трав.

Княгиня прошла через узкую каменную арку, оказалась в просторном помещении. Когда-то это место принадлежало Воиславу и ей, как его возлюбленной. Что-то сродни личного, тайного кабинета. Хоть Воислав и был истинным руммов, любившим гулянья да веселье, иногда даже ему требовался покой и единение. После его смерти подземелье перешло в руки жены.

Теперь это напоминало целую библиотеку и магическую лабораторию одновременно. Большую часть комнаты занимали шкафы с древними и очень редкими фолиантами, чертежами различных установок, свитков высшей магии и общей истории. Остались и напоминания с востока: ковры ручной работы, хрустальная посуда, картины, украшения из редких кристаллов, доспехи и даже драконьи зубы. В середине стояла одна единственная жаровня.

Раздался полный боли и ужаса крик. Женский крик.

- Атанасиус! – крикнула Ачима. Эхо ее голоса отскочило от стен дальних коридоров. Прошло несколько минут.

Затем в глубине коридора залязгала сталь, послышался поворот ключа, а еще спустя мгновение в комнату вошел мужчина в белом плаще.

- Ачима, не ожидал тебя увидеть сегодня, - его руки были в крови, он вытирал их тряпкой, но бурые капли падали на мраморный пол. – Ты не пошла на праздник? Что-то случилось, дитя мое? Ах, это, - Атанасиус проследил ее взгляд, обтер руки и отбросил тряпку. – Последние образцы оказались слишком буйными.

- Мастер, я пришла просить совета, у Великого, - Ачима поклонилась, скрестив руки на груди.

Атанасиус некоторое время смотрел на княгиню. Капли пота на его лысой голове блестели и переливались, лиловые глаза сощурились.

- Не вижу причин отказывать тебе, дитя, - он взял факел, зажег его и направился в боковой коридор. Ачима направилась за ним.

- Ты долго не приходила, - сказал мастер, шагая по длинному и узкому проходу. Его белые одежды быстро промокли от воды на стенах.

- Мне все труднее это делать. Хранитель Свентовид похоже подозревает меня. Лишь во время подобных пиршеств, когда все старейшины и жрецы заняты, я могу тайно проникать сюда.

- Какой же совет ты от него хочешь?

- Все тот же, мастер. Бажен умирает, и сколько бы мы не старались, болезнь оказывается сильней. Если Великий наказал меня, - она сдерживала себя, и голос стал тише. – Если я наказана через сына своего, за то, что верила в неправильных богов, то пусть на меня падет болезнь эта...

- Молчи! Никто не смеет указывать Великому, что делать и кого наказывать! Лишь он ведает истинный путь, мы же только можем пытаться истолковать его знаки. К тому же, - Атанасиус обернулся. Огонь факела бросил отблеск на бледное лицо. – С чего, ты взяла, дитя, что это твое наказание?

Княгиня молчала. Мастер пошел дальше.

- Воислав, муж твой, и великий князь, напал на святую землю. Напал на Сардилию. И что произошло потом, после серии его якобы оглушительных побед?

- Гнильжица.

- Да, старый, древний и ужасный недуг. Твой князь осквернил статуи и алтари Великого, и он пришел в ярость. Настали времена суровой зимы и холодного дождя. Заболел Воислав и недуг с него перешел его сыну и его дочери. Но Великий не стал карать тебя, дитя мое. Он узрел в тебе веру, веру непоколебимую и яркую! Узрел в тебе мудрость и покорность, и ты избежала кары. Но будь осторожна, Ачима, нареченная Ачимилой, даже самая крепкая вера должна проходить через испытания.

- Мастер, я готова к ним.

- Нет! Дитя мое, как же ты не видишь очевидного. Испытание уже идет. Нет ничего хуже для сердца матери, чем страдания собственного ребенка! Великий не станет испытывать рабов там, где это не имеет смысла. Ты должна помнить, что вера в нашего единственного бога не должна стоять выше любви или преданности. Долг перед родиной, перед королем или князем, ничто не стоит вышел долга перед ним!

Они вошли в темную бездну. Свет факела лишь немного освещал окружающее пространство. Мастер прошептал заклинание и из его руки вырвался луч фиолетовой материи. Магия устремилась вверх, ударилась в пластину из кристаллов, побежала змейками по потолку. Еще мгновение и вся комната озарилась лиловым светом.

В центре стояла статуя Даренгора – единственного и великого бога. Тело было выполнено из синего камня, одежда из черного, лицо бога – лицо мужчины с курчавыми волосами из золота и аккуратной короткой бородой из серебра. Два ярко-красных драгоценных камня заменяли ему глаза, в центре груди блестел огромный сапфир. В руках Даренгор держал обе луны, а над головой его сияло солнце.

Ачима припала на колени, не обращая внимания на холодный пол. Мастер убрал факел, и присел напротив.

- Ты в священной обители, мое дитя. Если мне ты могла что-то не договаривать, то перед ликом Великого, ты такого права не имеешь. Задай мне все свои вопросы, а бог ответит тебе...

Он протянул ей фиал с бесцветной жидкостью. Ачима тут же взяла его и выпила все одним глотком. Голова затуманилась, тело обмякло,разум расслабился. Ей начало казаться, что статуя Даренгора ожила, что Великий делает шаг в ее сторону, и протягивает ей одну из своих лун...