Пульсирующие головные боли не давали покоя на протяжении всей ночи, однако, и пробудиться у девушки не получалось. Когда наступило долгожданное утро, перекатившись на бок, Адриана едва не подпрыгнула на месте от раздавшегося тяжелого грохота. Все тело ныло от жесткого матраса, и, едва открыв глаза, она уставилась спросонья на низкую полноватую женщину перед собой. На полу валялся сверток. Стоп, а почему нет коврика? Адриана быстро оглядела знакомые стены своей комнаты, но не могла узнать: вместо бежевых узорчатых обоев были какие-то желтоватые, местами запачканные и поблекшие. На месте шифоньера располагался непонятный деревянный комод, даже кровать была ниже и тоже из дешевого, местами потертого и поломанного дерева. Огромные старинные часы заняли место плаката Шакиры. Простыни выцвели и пожелтели от грязи, подушка и вовсе была совсем серая. Вместо пластиковых окон стояли стекла и, Господи, из них были видны одни деревья. В самой комнате стоял удушливый запах... старья?

— Кто ты такая? — визгнула полноватая женщина. Она была одета в льняное платье французской длины грязновато-оранжевого цвета. Черные короткие локоны небрежно выбивались из-под чепчика.

Адриана быстро вскочила на ноги. Девушка была в одной шелковой пижаме, от чего незнакомка ахнула.

"Что здесь происходит? Где все?"

— Как вы сюда вошли? — спросила она первое, что пришло ей в голову.

— Что за негодница! Ещё у меня спрашивает! — Полная женщина еще больше разозлилась и подошла вплотную к Адриане. — Это тебе публичный дом какой-то? Как ты сюда попала? Святая Мария, что на тебе надето? Почему ты спишь в кровати моего сына? Отвечай! Я с кем говорю?

Она дергала за руку шокированную девушку и еще больше злилась, не получая ответа.

— Думаешь, раз он с такой, как ты, ночью поразвлекался, то можно надеяться на моё наследство? Не прошло у других, и тебе не перепадёт!

Схватив бедняжку за локоть, женщина вывела ее прочь из комнаты. Остальная часть квартиры Кастильо также резко "состарилась": вместо знакомого интерьера в средиземноморском стиле стояла потрепанная, будто бы обшарпанная мебель. Студия, где ещё вчера велись оживленные беседы, разделена на две маленькие комнатки, из которых выглядывали удивленные лица. Грязь, удушливый запах, отсутствие семейных фотографий и картин на заляпанных стенах – вот во что превратился родной дом Адрианы. Когда взбесившаяся незнакомка потащила её к месту, где должна была быть входная дверь и выход в подъезд, девушка вырвалась, ухватившись за угол. Адриана была шокирована окончательно, увидев на этом месте коридорчик, связывающий квартиру напротив воедино с общей лестницей, спускавшейся сразу к выходу. Иными словами, частный дом, который в середине двадцатого века разделили на несколько маленьких квартир, предстал перед ней в своем первозданном виде.

— Что вы сделали с моим домом? Мой дом... мой дом... — лепетала она невнятно.

— Ненормальная! — тучная хозяйка, не пощадив труды работников Victoria's secret, схватила Адриану за шкирку, попутно спускаясь по лестнице. В холле, у самого выхода, собралась толпа из незнакомых людей. Лица их расплывались в сознании шокированной девушки. Её презрительно швырнули на пол, а рядом стоящие отпрыгнули от неё, как от прокаженной. Какой-то молодой парень внезапно выкрикнул:

— Мама, клянусь всеми святыми, я не знаю эту женщину!

— Мерзавец! Сколько тебе говорила не тащить домой всякую дрянь?

Полетела ваза, но молодой повеса ловко увернулся. Часть присутствующих рванулись успокаивать покрасневшую женщину, выкрикивающую многочисленные проклятья в адрес парня и этой "падшей женщины", другие же уводили хозяйского сына. Когда полетела вторая ваза, Адриана уже испуганно выскочила за дверь.

Дверь громкого захлопнулась, и девушка услышала позади себя цокот копыт. Она несмело обернулась, и её взору открылась совсем незнакомая улица: дорога не была заасфальтирована, и ехали по ней не машины, а кареты, повозки и различные коляски; десятки лошадей мчались и тормозили, издавая протяженное ржание. Были слышны многочисленные звуки ударов кнутов, и каждый кучер так и норовился крикнуть громче другого "У-у-у-у" своим коням.

Люди, одетые в плащи, и в какой-то, смешной для Адрианы, обуви деловито ходили по улицам. Из-под женских пальто выбивались различные кружева, а на голове у них непременно была не то соломенная, не то фетровая шляпка. Волосы у большинства были собраны в косы и элегантно убраны наверх. Мужчины – в классических брюках и сюртуках, различавшихся либо по цвету, либо по качеству материала – модель была едина.

Деревья стали как-то выше, и листва на них была намного гуще. Поначалу Адриане казалось, что ей трудно дышать, однако это скорее было из-за чистого воздуха, наполненного кислородом, к которому совсем не привыкли жители мегаполисов, нежели из-за растерянности. Стадия шока и ступора завершилась, и пришло время паники. "Как? Где? Когда? Почему?"– в суматохе перебирала она в голове варианты и не могла найти ответа. О том, что это мог быть сон, не могло быть и речи, все было реально, вплоть до дуновения ветра. Босые ноги быстро замерзли на влажной каменной плитке. Скорее всего, вчера ночью или под утро лил дождь. Прохожие люди смотрели на нее совсем недобро, с осуждением и неловкостью. Некоторые молодые дамы даже отворачивались или прикрывались веером, другие же, поджав губы, неодобрительно покачивали головой.

— В такой-то час! — услышала она откуда-то.

Мужчины смотрели, не отрывая глаз. Может, кто-то из них и глядел с упреком, но большинство рассматривало её без стеснения, скорее, как голодная собака кусок мяса. Адриана быстро постаралась прикрыться руками, но сколько было возможно прикрыть? Стадия паники переросла в неловкость. Она обернулась снова к дому, но, услышав истерические вопли и визги, передумала.

"Так, нужно что-то делать, куда-то пойти. Этому всему есть объяснение. Нормальное, научное объяснение, — девушка нервно засмеялась. — Не могла же я попасть в прошлое. Смешно. Отец бы сейчас, увидев меня, точно бы хохотал". Она не осознала того, как ноги повели ее к тротуару. В суматохе глаза ее искали чего-то родного, какого-то уголка, однако, хоть проспект и был знакомым, но все здесь выглядело как-то по-другому: некоторых домов просто не было, некоторые строились. Улицы не были перегружены: никаких рекламных стендов, остановок, сувенирных лавок, магазинов и витрин, никаких урн. Все было так непривычно глазу, так просто. Стоило ли вообще отмечать, что ни у кого в руках не было телефона?

"Хватит, хватит, хватит на меня так смотреть! Хоть бы земля раскололась, и я провалилась сквозь нее!" — чувство стыда переполняло девушку. Экипажи проносились мимо, и даже из них кто-то умудрялся ей свистнуть.

— Волосы-то какие растрепанные, хоть постыдилась бы.

— Без обуви, в одном плаще, Бог знает, откуда вылезла после ночи. При детях ещё разгуливает.

— А как смотрит-то. Что за взгляд, опустила бы глаза!

— Мама, почему эта сеньорита ходит голая?

— Отвернись, деточка. Фу, как некультурно!

Со всех сторон слышались различные голоса, что женские, что мужские. Адриана продолжала изумленно рассматривать прохожих. Невзирая на несколько агрессивный настрой, она не могла не приметить особенности говора, режущего слух, и непривычную натуральность их лиц. Все недостатки, вплоть до прыщей, покраснений и высыпаний не были ничем замаскированы. Никто не рисовал себе скулы и не увеличивал визуально глаза, да что уж там, брови не у всех были выщипаны толком. Однако, её эстетическим наблюдениям не суждено было длиться долго, так как какой-то нахальный, бедно одетый мальчишка в шапчонке набекрень, начал бесцеремонно дергать за края шелковых шорт, заливаясь неприятным смехом.

— Хей! А ну прекрати! — девушка неуверенно шагнула назад, и её стопа попала в неглубокую уличную канаву. От прикосновения ледяной сточной воды она невольно вскрикнула, чем ещё больше рассмешила наглеца, к которому присоединились такие же малютки-оборванцы. Им ещё никогда прежде не открывался вид женских ног выше щиколотки, поэтому странная незнакомка стала объектом неприкрытых посягательств.

Адриана пыталась отбиться от дергающих её со всех сторон детей, сгорая от стыда за собственный вид. К её сожалению, никто из прохожих не собирался приходить на помощь, словно это была своеобразная расплата за неподобающее одеяние. Девушка, преисполненная паники, пустилась в бега. Шайка уличных разбойников с гортанным кличем нагоняли её, поочередно тыкая то грязными пальцами, то палками. От постоянного оглядывания, она врезалась в кого-то, опрокинув корзину с фруктами. Спотыкаясь, Адриана, невзирая на полученные при столкновении ссадины и крики женщины, в страхе завернула в тёмный проулок. Оборванцы, однако, хоть и немного отстали, но продолжали свою погоню. Для них это было сродни азартной игре, они получали странное удовольствие при виде испуганного, загнанного создания – раньше такое проделывалось лишь с животными. В проулке было сыро и неприятно пахло. Под ногами пробежала крыса, и ей показалось, будто она на долю секунды ощутила прикосновение мокрой шерсти. В брезгливом страхе Адриана снова вскрикнула, попятившись в сторону.

— Давайте забьем куртизанку камнями! — предложил один из преследователей, и девушка с удвоенной силой понеслась к открывавшейся в паре десятков метров дороге.

Очевидно, это была чуть ли не центральная улица, так как народу здесь оказалось вдвое больше, чем она разглядела на Эшампле. Резко выскочив на яркий свет, Адриана на секунду зажмурилась и не сразу поняла, что стоит посреди ревущей от лошадиных ржаний, как и свойственно большим городам, дороге. Какой-то кучер что было мочи гнал упряжку из четырех коней прямо на неё, одновременно размахивая руками и требуя сдвинуться. В спину попал маленький камень, что помогло ей выйти из состояния минутного оцепенения и, едва не столкнувшись со скачущим с противоположной стороны экипажем, девушка очутилась на тротуаре. Она остановилась, облегченно заметив мешкающих продвигаться сквозь проносящийся вихрь колес и копыт ребят. У неё закружилась голова от бега на голодный желудок, и перед глазами замелькали мошки. Адриана сделала несколько нетвердых шагов, наткнувшись на прилавок. Ладони потонули в спелых томатах и, потеряв всякое равновесие, она упала, потянув за собой ящики с овощами и холщовую материю, прикрывавшую их от прямых лучей солнца. Когда перед глазами снова прояснилось, на неё ругался продавец, побагровев от злости, а сторонние наблюдатели недобро перешептывались.

— Извините, пожалуйста, — мямлила она, вставая на ноги и чувствуя боль в местах удара. Синяки останутся надолго.

Адриана не знала, куда себя деть и что говорить прыскающему ругательствами мужчине с передником. Ком подступил к горлу. Ей хотелось расплакаться от собственной беспомощности. Однако, вместо этого, руки неосознанно подняли холщовый материал и, укутавшись в него, тем самым спрятав свою наготу, она осознала, что теперь все смотрят на неё, как на душевнобольную.

— Оставь её, — обратился голос со стороны к пострадавшему продавцу. — У женщины не всё в порядке с головой, разве не видно?

К этому моменту мальчишки уже перебрались через дорогу и по очереди кидались камнями, пока какой-то полисмен верхом на лошади не разогнал их.

— Сеньорита, с вами всё в порядке? — мужчина наклонился к ней, вглядываясь в застывшее в ужасе лицо. Адриана не могла разобрать слов: все звуки смешались в её сознании. Проморгавшись, она разглядела его форму, и это вселило в неё больший страх. Вот сейчас он возьмет и увезёт её в неизвестно какой участок, а потом сдаст в психиатрическую больницу. Когда полисмен хотел неуверенно коснуться её лица, девушка рванулась из последних сил прямо по тротуару. Она несколько раз оборачивалась и, хоть он не сдвинулся с места, не могла унять съедающего беспокойства. В нескольких метрах маячил поворот, в котором она видела своё спасение от продавца, оборванцев и неприятного шума улицы. В бесконечном потоке людей она не сразу заметила, как из-за него внезапно выскочила пара, которая неслась с не меньшей скоростью. Они лишь чудом не столкнулись, но девушка нечаянно выронила саквояж, на который налетела Адриана.

— Стой, Энрике! — взмолилась незнакомка, изрядно запыхавшись. Эти двое резко остановились, уставившись на распластавшуюся на земле девушку возле вывалившихся из сумки вещей.

— Оставь, Корнеллия, Бога ради! — молодой парень сильно нервничал, постоянно оглядываясь и держа руку у пояса. — Сдались тебе эти тряпки, если нас поймают!

Он силой потащил её вперёд за руку, однако, девушка продолжала провожать взглядом утерянный саквояж. Адриана, в который раз день, вскочила на ноги, потерев ладонью ушиб и очередную кровоточащую ссадину. Коварный мозг невольно напомнил о том, какие болезни можно подхватить через раны на улице. Она осмотрела вывалившиеся вещи и, позабыв о свойственной ей брезгливости, захлопнула и понесла сумку. Где бы она сейчас не оказалась, необходимо нормально одеться. Для начала. А вот что делать потом....

В одном из более спокойных переулков Адриана внимательно рассмотрела содержимое: чепчики, ленточки, кокетки и множества всего другого, чему она не могла найти применение. Самым уместным оказался тоненький плащ с рукавами в три четверти и длиной чуть ниже колена. Очевидно, его следовало носить с пышным нарядом, так как он прилично свисал по бокам, но, недолго думая, она перевязала пояс на талии потуже. Обуви, к сожалению, не оказалось, поэтому всё так же босиком, но уже не совсем как бродяга, Адриана шагала в неизвестном направлении, анализируя происходящее и, по возможности, не реагируя на бестактных прохожих.

"Как это возможно? В каком я могла очутиться веке? Восемнадцатом? Девятнадцатом? Двадцатом? Нет-нет. Это нереально. Все объяснимо" – лихорадочно размышляла девушка.

Ей открылся вид на Храм Святого Семейства, возле которого не фотографировались туристы. Её смутило то, как сильно отличалась знакомая достопримечательность в окружении старинных построек. Спустя час, обогнув очередную улицу, голод вынудил её остановиться возле заполненной людьми пекарни. Ей не на что было приобрести ни одно из этех ароматных изделий, и тогда инстинкт выживания толкнул незаметно выкрасть батон. Никто ведь не заметит! Посмотри, как занят булочник, пересчитывая сдачу. Минутное помешательство, и вот она прячет под плащом теплый хлеб, который раздумывает с жадностью съесть за углом. Кто-то крикнул:

— Воровка! Взять её!

Ещё до того, как она успела в очередной раз пуститься в бега, офицер схватил её за плечи. Адриана пыталась отбиться, но мужчина затряс несчастную с такой силой, что, казалось, вылетит голова.

— Плати или верни! — пропищал над ухом булочник и, когда она призналась, что не может заплатить, вырвал силой буханку, добавив: — Бесплатно я даже уличным собакам не отдам.

Усатый офицер, разобравшись с успокоившимся гражданином, поволок её куда-то за локоть. Он был выше ростом, поэтому попытки вырваться не имели шанса на успех, хоть это изрядно и изнурило мужчину. Наконец, он не выдержал:

— Успокойтесь, сеньора, не то я применю силу!

— Отпустите меня, пожалуйста, я больше так не буду. Обещаю, — решила прибегнуть к жалости девушка, теряя в ужасе голову от мыслей, чем может обернуться арест.

Он не понимал половину сказанных ею слов и, когда заметил гарцующего верхом капитана, поспешил объясниться:

— Какая-то приезжая пыталась украсть хлеб.

Капитан был чем-то взволнован, нахмурив изрезанный морщинами лоб. И надо же было с утра взяться такому сложному делу! Он не сразу разобрал значение услышанного, но, присмотревшись внимательней к девушке, широко раскрыл глаза.

— Темноволосая зеленоглазая девушка, — бубнил он себе под нос, — с деревянным саквояжем и в накидке с вышитой на спине розой... Эй, а ну-ка повернись спиной!

Адриана вцепилась сильнее в сумку, не желая повиноваться. Происходящее потеряло для неё всякий смысл. Если это сон, то он длился неоправданно долго и был слишком жесток к ней. Офицер легким движением руки развернул её на сто восемьдесят градусов, и единственное, что услышала девушка, был облегченный вздох старого капитана.

— Сеньорита Корнеллия Гонзалес, — обратился он к ней, чуть подобрев, — пройдемте со мной. — Глядя на недоумевающий взгляд офицера, мужчина пояснил: — Девушку украли сразу после прибытия поезда. Неслыханное дело! То ли тетя, то ли опекунша – ужасная женщина – подняла такой скандал. Всё подразделение рыскает в поисках третий час.

Её снова против воли повели вслед за капитаном вдоль собора, пока они, наконец, не прибыли на железнодорожную станцию. К счастью, прогулка заняла не более двадцати минут, не дав Адриане возможности лишиться чувств от голода. Она прекрасно осознавала, что её сейчас принимают за другого человека. Более того, она даже знала примерно за кого. Однако, следуя некоему внутреннему голосу, девушка не отважилась спорить и разуверять. Что она теряет? После того, как тетя или опекунша поймет, что она не Корнеллия Гонзалес, её уведут в то же место, куда намеревались прямо сейчас. Хотя бы, есть возможность оттянуть время. У входа мужчина слез с коня и уже более деликатно довёл её до платформы, которая была чуть ли не единственная на всю станцию. Она узнала это, пока непримечательное, место – в будущем здесь будет один из крупнейших в городе вокзалов. На пассажирской скамейке столпилось несколько людей. Оттуда доносились возгласы, похожие на плач.

— Я никогда себе не прощу, что опоздала, — надрывался женский, тоненький голосок, по звучанию близкий к щебетанию канарейки. — Как я объясню всё её матери? А ведь Бернард мне говорил...

— Сеньора Долорес, — прочистив горло, громко произнёс капитан. — Я нашёл вашу подопечную.

Люди расступились, изумленно оглядывая Адриану, и немолодая женщина в фетровой шляпке тёмно-лилового цвета поспешно встала. Сеньора Долорес осторожно приблизилась, неуверенно рассматривая девушку. Слегка поседевшие локоны подпрыгивали при каждом повороте головы. Ей можно было дать не более сорока лет, однако, кожа сильно потускнела, и морщины начали безжалостно подступать к уголкам покрасневших от слёз глаз. Желая обосновать свою уверенность, мужчина добавил:

— Как вы и описали: темные волосы, зеленые глаза, саквояж и вышивка на плаще.

Взгляд женщины опустился от растрепанных волос к босым ногам, и она ахнула, деликатно прикрыв платочком рот. Если она так хорошо знала свою Корнеллию, то ей хватило бы одного взгляда, чтобы обнаружить подмену, но это медлительность натолкнула девушку на определенные размышления. Адриана предвидела последующий вопрос и, сама того не замечая, подготовила ответ. Если это была кража, она может сказать, что к ней домогались, поэтому она в столь плачевном виде. Такой ход мыслей испугал девушку. Значит, она уже согласна выдавать себя за другого человека?

— Как вам не стыдно! — Рассвирепела незнакомка, едва не кинувшись на довольного выполненной работой капитана. — Принесли несчастную сеньориту сюда вот так, на радость зевакам! Где ваши манеры?

— Сеньора Долорес, спешу напомнить, что не я её украл и устроил стрельбу посреди белого дня, — рассердился он.

Они о чем-то ругались, Адриана не могла разобрать, о чем именно, так как все звуки слились для неё воедино, а тело с трудом держалось на ногах. Офицер нечаянно толкнул её, когда жестами доказывал что-то разгневанной женщине. Неприятная тошнота подступила к горлу, но, прежде чем она успела потерять равновесие, сеньора Долорес, наконец, обратила внимание на нездоровую бледность подопечной.

— Бедняжка! — воскликнула женщина, прижав её к себе. Она провела рукою по щекам Адрианы, по волосам, по ладоням, словно пытаясь убедиться, что с ней всё в порядке. Весь вид сеньоры источал искреннюю доброту и тепло. — Она сейчас лишится чувств. Нужно немедленно донести её до дилижанса.

Каким образом она дошла и уселась, девушка не помнит из-за слабости и вызванным ею потемнением перед глазами. Пока она отдышалась внутри обитой кожей кареты, сеньора Долорес успела обрушить на неё шквал вопросов:

— Что он с вами сделал, Корнеллия? Почему вы в таком состоянии? Как вы сбежали?

Девушка снова прикрыла глаза, чувствуя, как шапки гвоздей впиваются в ноги. Неужели ей действительно так повезло? Неужели этот блеф сработал? Ей даже не пришлось раскрыть и рта, как всё разрешилось. Однако теперь, уснувшая совесть пробудилась. Вдруг та Корнеллия в опасности? Вдруг своей ложью она ставит под угрозу чью-то жизнь?

"Я могу сказать, что она ошиблась, и снова окажусь выброшенной на улице, неизвестно где и как проведу эту ночь, но, если я совру и переночую под крышей, в безопасности одну ночь, во всем разберусь и решу, как действовать...".

— Вы так притихли, Корнеллия, вам страшно это говорить? Ах, меня так пугает это молчание! Скажите хоть слово.

— Ничего такого не случилось, эм, сеньора Долорес, — непривычно ответила девушка. — Я отбилась от него, но он...кхм...приставал...

—Святая Мария! — женщина схватилась за сердце. — Неужели ваша честь...

— Нет, ни в коем случае, — с удивительным для себя жаром возразила она. — Прошу вас, мне очень дурно.

Сеньора Долорес долго сохраняла несвойственное её натуре молчание, пока они огибали площадь с фонтанами. Перекрутив всё в своей голове, женщина тяжело вздохнула и, наконец, немного успокоилась.

— Корнеллия, — еще раз вздохнув, начала она, — послушайте, я не знаю, стоит ли мне упомянуть об этом случае в письме вашей матери. Вы же понимаете, — она запнулась, — она очень волнуется и...

— Нет, конечно, нет, — немного запинаясь, уверяла Адриана.

— Лучше бы нам оставить этот инцидент между нами, — сеньора многозначительно посмотрела на девушку. — В нашем регионе подобный...слух может воспрепятствовать вашему благополучию, вы же понимаете меня?

Видимо, непривычный говор Адрианы вынуждал женщину думать, словно та не до конца разбирает её слова.

— Без сомнений... сеньора, — девушка попыталась выдавить улыбку, облегченно заметив, что нерадивая опекунша угомонилась.

Нельзя было не отметить разницу в комфортабельности современного авто с десятком лошадиных сил и того, в чем передвигалась на данный момент Адриана. Дороги были неровные, и постоянно трясло. Город, на который она поглядывала сквозь шифоновые шторки, казался ей чем-то наподобие жамевю. Она вроде и помнила эти места, здания, проспекты, и, в то же время, они были другими, атмосфера была иная. Немаловажно, что наполнен этот город был совсем иными людьми, еще не избалованными удобствами нашего времени. Корнеллия снова ворвалась в её мысли.

"Не похоже, что её украли. Такое ощущение, будто она была не против бежать с этим парнем" — успокаивала она себя.

— Не считая этого... происшествия, мы очень рады вашему приезду, — не в состоянии молчать, защебетала спустя минуту женщина уже в приподнятом настроении. — Я видела вас в последний раз, когда вам было пять лет – наимилейший ребёнок! Пришлось долго уговаривать вашу матушку выслать вас в город. Разве это дело, такой красивой девушке, как вы, пропадать в этом селе?

"Так значит, она сельчанка"— отметила зачем-то для себя Адриана.

— Расскажите, как там у вас в Сантильяно-дель-Мар?

Понимая, что обман быстро вскроется, Адриана решила схитрить.

— Все хорошо-хорошо, но я так истощена, сеньора. Сначала долгая утомительная дорога, а потом это. Дайте мне время.

Когда приходится выживать, человек, ни разу не солгавший, перещеголяет даже самого искусного лгуна. Тем не менее, муки совести все больше сгущались в сердце юной девушки. Многие вопросы так и оставались без ответа. То, что она чувствовала, можно описать как чувство, которое испытывает человек, выигрывающий огромное состояние в азартной игре, слепо окрыленный своей удачей. Не ощущая под собой земли, он продолжает повышать и повышать ставки. Все события происходили для Адрианы слишком быстро, она толком и не поняла, во что ввязалась.

Так прошло добрых два с половиной часа, прежде чем карета заехала на побережье Коста-Браво в провинцию Льорет-де-Мар. По обе стороны дороги раскинулись лавровые рощи, местами смешиваясь с виноградниками и оливковыми деревьями. Чем ближе приближались они к береговой линии, на которой располагались роскошные виллы в стиле неоклассицизма и эклектики, тем больше открывался вид на скалистую местность, которой так славится этот город в наше время.

Адриана никогда прежде не была здесь, но по многочисленным туристическим отзывам знала, что визитной карточкой Льорета был средневековый замок, возвышавшийся над самой бухтой. Однако, величественной постройки не было видно, ведь на самом деле она не имела никакого отношения к средневековью. Замок был построен в сороковые года девятнадцатого века, после гражданской войны. Тем не менее, девушке удалось проехать мимо церкви Святого Романа – другой популярной достопримечательности, чьи боковые капеллы, фрески и заалтарный образ главного алтаря ещё не были обременены толпами ненасытных туристов.

Адриана поняла, что они приехали, когда небольшие железные ворота со скрипом открылись, впустив их на вытоптанную тропу. Кучер открыл им дверь у самого входа в небольшое белое двухэтажное здание, а лакей подбежал, желая помочь с багажом. Снаружи дом Долоресов не мог похвастаться особой помпезностью, вроде копытообразных арок и античных колонн, фасад был сделан как можно проще. Внутри, однако, чувствовался уют: скрипучие деревянные полы, тлеющий камин и многочисленные картины на стенах. Фисташковые занавески были раскрыты нараспашку, пропуская последние лучи садящегося солнца на кресла-гондолы с ножками в виде лебедей или дельфинов. Большая часть интерьера была сделана из красного дерева с резными позолоченными украшениями вместо накладок золоченой бронзы. Взрослая женщина, скорее всего, экономка, любезно осведомилась о багаже сеньориты и, получив резкий жест от хозяйки, удалилась в дальнюю комнату за лестницей. Мария Долорес решила не застревать с гостьей на первом этаже, где помимо парадной, кухни, комнаты для прислуг и веранды больше ничего не было, и повела девушку наверх, прямиком в её будуар[1].

В отведённой Адриане комнате был такой же скромный стиль, присущий остальному дому. Помимо письменного столика, кровати и шифоньера, был, разве что, маленький балкончик с прекрасным видом на море, которое находилось прямо под скалистой пропастью. Такой вид завораживал и пугал одновременно, поэтому девушка перевела взгляд на изумрудные газоны, простирающиеся на запад и преграждённые лишь в одном месте невысокой деревянной изгородью, которая, видимо, свидетельствовала о границе территорий.

— Милая Корнеллия, — защебетала хозяйка, — вы устали и измотаны, поэтому отдохните. Я прикажу принести вам подходящую одежду.

За истекшие часы Адриана успела немного набраться сил и чувствовала себя чуть лучше. Она ещё раз осмотрела свои покои, и взгляд упал на бамбуковую ширму, загораживающую угол комнаты. Девушка раздвинула её, и взору показалась сидячая ванна из цинка, умывальник с миской и кувшином, на котором расположилась подставка с мылом. Чуть дальше, на фарфоровом подносе находились зубные щётки и две губки разных размеров. Сама ванна стояла у стены, не оборудованная какими-либо трубами, в том числе и краном.

— А-а-а... как? — удивленно промямлила она, обращаясь к женщине. Мария обернулась, сперва не уяснив, о чем спрашивает подопечная, а после, понимающе улыбнувшись, ответила:

— Не переживайте, я сейчас пришлю кого-нибудь из прислуги.

Когда до девушки, наконец, дошёл принцип использования сего резервуара, она принялась отнекиваться, поставив себя ещё раз в неловкое положение.

Прежде, чем удалиться, женщина осмотрела испуганную и завёрнутую в накидку гостью. Сколько же препятствий возникало с самого начала этой затеи. Стоила ли она того? Да, всё что касалось возможности быть на шаг ближе к свету, стоило любых затрат.

Дверь закрылась, и через некоторое время вернулась высокая девушка в окружении нескольких служанок. Алисия – дочь сеньоры Долорес – была лет семнадцати, с каштановыми волосами, тоненькими губами и маленькими, не лишенными подозрения, глазами. Её веснушчатое круглое лицо, гармонирующее со скромным бело-голубым фланелевым платьем, внимательно следило за каждым движением незнакомки. Казалось, она оценивает представляемую девушкой опасность. Адриана растерялась, не зная, как правильно к ней обратиться, и первое, что пришло в голову – это сделать корявый книксен, невольно оголив голые, исцарапанные щиколотки.

— Прошу вас, — растерянно обратилась к ней Алисия, помогая встать. — Не знай я, что произошло, подумала бы, что вы выжили из ума и забыли, что книксен принято делать только перед лицами старше по возрасту или титулу.

"Чертовщина какая-то", — Адриана принялась хрустеть костяшками от волнения, за что получила ещё один вопрошающий взгляд. Последующие задаваемые младшей госпожой вопросы постепенно рассеивали страхи относительно близкого знакомства этой Корнеллии с ней.

— Должно быть, ужасно ходить в таком виде, — Алисия указала на концы шелковой пижамы из лимитированной коллекции, которые Адриана с трудом урвала на чёрной пятнице. Осознав, что она позволила себе непозволительное нахальство – переступить границу учтивого диалога, Алисия приблизилась к единственному окну. — Прекрасно, не так ли? Иногда я могу часами наблюдать за прибоем.

Вскоре, дав поручение горничным "привести её в порядок", подозрительная девушка удалилась, оставив Адриану в щекотливом положении, когда три служанки, каждая держа в руке материалы, нитки и ещё непонятно что, застыли в ожидании.

"Они собираются меня одевать?" — в страхе оглядела Адриана их.

— Сеньоры, — обратилась она к ним, на что девушки ошеломленно переглянулись. Не каждый день к тебе обращаются, как к благородным дамам. — Вы не оставите меня одну?

На их смуглых лицах промелькнуло ещё большее удивление, и, не имея привычки пререкаться, они оставили странную гостью наедине с горой кринолинных юбок, корсетом и уймой непонятных приспособлений.

"Теперь это нужно как-то на себя надеть" — безрадостно подумала она, после того, как, наконец, начисто отмыла ступни и окидывая взглядом три красующихся на простынях ситцевых платья. — "Включай логику. Как там говорилось в Унесенных ветром? Декольте раньше ужина не надевают!". Однако, тут все наряды со скромным вырезом...

Так, сперва нужно затянуть корсет, который одновременно служил лифом. Кряхтя и вертясь, словно ужаленная лиса перед зеркалом, Адриане удалось натянуть на себя жёсткое приспособление, рядом с которым зачем-то положили некие деревянные палочки, а вот зашнуровать уже не вышло! Тут без посторонней помощи не обойтись, но выйти полуголой и позвать прислугу казалось ей верхом неприличия. Корсет практически болтался на талии, ибо ленты ближе к лопаткам были вне зоны возможностей её рук. Чтобы хоть как-то спасти положение и не дать коварному приспособлению показать её вульгарной женщиной, выставляющей напоказ грудь, она принялась заполнять свободное пространство маленькими трапеция образными материями. Когда эффект компрессии был, наконец-то, достигнут, её взгляд бросился на каркас юбок, который, по идее, следовало затянуть на талии. Подняв в воздух "этажи" кринолина, похожего на раскладную пирамиду, Адриана долго не могла понять с какой стороны его надеть: если через голову, то узкая часть не пролезает из-за плеч, а если через ноги - то из-за бёдер. Девушка изрядно покраснела, уяснив наконец-то, что размер талии тут регулировался.

Второпях поверх каркаса она накинула первую попавшуюся желтую юбку, а потом, заметив, что просвечивает, и белую. Оставшаяся была с рюшками, и, очевидно, предназначалась для особых случаев, поэтому её Адриана не тронула. Когда дело дошло до верхней части образа, то из двух предоставленных на выбор одежд только одна, по её мнению, подходила. То был короткий жакет-спенсер. Считая, что она итак непозволительно долго провозилась, девушка спустилась вниз, с трудом переступая ступени лестниц.

"Ничего под ногами не видно!" — сетовала Адриана на новый образ.

Мария до сих пор возилась в своей спальне, о чем свидетельствовали громкие переговоры с угловой комнаты. Помещение же на первом этаже погрузилось в полное затишье. Топчась на месте и не зная куда податься, девушка посчитала выглядывание в окно самым безобидным из всех развлечений. В гостевой было удивительно безлюдно – куда пропали все жители дома? Сердце в груди проделывало чечетку от мысли, что вот-вот может раскрыться её обман. Наверняка, хоть кто-то знает, в отличие от хозяйки и её дочери, как выглядит эта загадочная Корнеллия.

— Сеньорита, — послышался тихий голос, и, обернувшись, она заметила ту взрослую женщину, осведомившуюся о багаже, — вы нуждаетесь в помощи?

— Нет, — абсолютно спокойно отреагировала девушка с растрёпанными по плечам волосами, помятой и задом наперед надетой юбкой, а также неестественно широким на груди лифом. — Меня зовут Корнеллия, — протянула она женщине руку.

— Агнес, — вместо ответного рукопожатия она слегка поклонилась, стараясь не выдать взглядом испытываемого шока. Адриана отдернула назад свою ладонь. — Вы в таком виде хотели позвать камеристок?

"Кто такие камеристки? Ах да, это те, кто помогают дамам собираться."

— Нет, я уже сама собралась. Наверное, Долоресы заждались меня.

На этот раз экономка не смогла скрыть потрясения, рассматривая выглядывавшие из-под платья лодыжки без чулок, отсутствие поясной ленты, необходимой кружевной накидки на груди, и, самое важное, перчаток. Корнеллия выглядела как дикарка, в первый раз увидевшая цивилизацию. Ну, не могло же в её глуши быть всё так отстало?

— Боюсь, у вас впереди ещё достаточно времени, сеньорита. Раньше шести господа не садятся за стол – пока сеньор Долорес не прибудет.

— В таком случае, — несколько растерянно проговорила она, — я пока осмотрюсь.

— Вам же известно, сеньорита, — Агнес была вынуждена переступить полномочия экономки, ибо поведение девушки не поддавалось логике, — что это считается дурным тоном, когда молодая дама бесцельно прохаживается или смотрит в окно?

Адриана мысленно дала себе подзатыльник, опустив глаза. Наверняка, со стороны она выглядит просто посмешищем. Что ж, эта женщина выглядит заботливой, может, стоит дать ей себе помочь?

— Конечно, Агнес, — попыталась она натянуть улыбку. — Мне тогда сейчас следует...

— Дождаться меня в своих покоях, сеньорита, — добродушно проговорила Агнес. — Я прослежу, чтобы вас собрали к ужину.

Следующие два часа Адриана провела в роли беспомощной куклы, которую несколько пар рук искусно пытаются привести в порядок. Камеристки, а не служанки и горничные, как подумала она вначале, с хорошо скрытым удивлением сперва раздевали её, округлив глаза при самодельном пушапе, а после принялись правильно шнуровать, подтягивать и накидывать слои тканей, постепенно придавая ей привычный нам с картин и фильмов образ дам эпохи дуэлей и реверансов. Волосы вычесали гребнем, настолько жестким, что, казалось, с каждым поглаживанием она лишается четверти шевелюры, а после собрали их к верху, намеренно выпустив и закрутив щипцами пару прядей у висков.

Когда её, наконец, оставили одну при полном параде, изнеможённая от странности своего состояния Адриана выглянула из окна на покрытые послеобеденными сумерками земли. Её взгляд привлек небольшой сад с цветником и полукруглая беседка, окруженная еще не распустившейся камелией. Помимо этого, остальные владения Долоресов казались абсолютно непримечательными. Трудно сказать, что именно представляли собой эти люди. Однозначно, они богаты и в какой-то мере титулованы, раз имеют возможность содержать прислугу, но нигде не развешаны их семейные гербы, и карета, в которой она ехала, была простовата для тех же баронетов. А может, это нам только в фильмах так показывают?

Пришло время ужина, и девушка, наконец, встретила хозяина дома, который был невысоким мужчиной с выпирающим животом и густой растительностью на лице. Создавал он впечатление начитанного и умного человека, в меру сдержанного, но очень громкого. Сеньор Долорес был лично знаком с усопшим отцом Корнеллии, который, как оказалось, был обедневшим дворянином. Сам же он относился к числу тех каталонцев, которые первыми подались осваивать торговлю в Южной Америке. В народе их прозвали "Индианос", а основной заработок состоял в том, чтобы перевезти туда такие товары, как: вина, масло, ткани, соль, мука, а вернуться в Каталонию с: хлопком, благородными породами древесины, кожей, табаком, кофе, ромом, копченым мясом «тасахо» и другими товарами.

Прежде чем усесться за стол, Адриана несколько колебалась в выборе места. Вроде свободно одно по правую руку от хозяина дома, но, чутье подсказывало, что гостям следует занимать крайние места, в знак уважения. Заметив её нерешительность, Мария поманила её к стулу рядом с собой.

— Я многим обязан вашему отцу, сеньорита, — мужчина отпил немного вина, с минуту молча глядел на тарелку, а после громко заговорил, — поэтому, чувствуйте себя как дома и проведите как можно приятнее свое время в наших краях.

Девушка ожидала, что эмоциональная Мария сейчас обрушится на своего мужа с рассказами и объяснениями о произошедшем сегодня, но женщина не без труда сохраняла молчание. Интересно, почему? Неужели, такие вещи не обсуждаются у всех на виду?

Мусолились общие, отдаленные от жизни темы: погода, сад, состояние моря. Складывалось ощущение, будто общались не члены одной семьи, а случайные знакомые. Очень часто мелькало в их речи непонятное ей слово "маньяна", которым заменялись различные эмоции, а то и целые предложения. Напоминало аналог пожиманию плечами.

Перед ней лежала хлопковая салфетка, и, следуя на поводу у интуиции, Адриана раскрыла её на подоле платья. По спокойной реакции окружающих она решила, что поступает верно. Так, этот этап пройден, но весь квест ещё впереди. Корсет не позволял ей сгорбиться, но пребывание в положении прямой "палки" доставляло девушке дискомфорт, поэтому она откинулась на спинку стула. Разложенные приборы выглядели чисто, но, скорее всего, воспитанные дамы брезгливы, поэтому протереть их перед использованием должно быть воспринято положительно. Завершив эту процедуру, Адриана взглянула на ароматный суп. Так, вот ложка, нужно есть медленно и, естественно, не чавкать – это очевидно, но расстояние между откинутой назад головой и прибором достаточно велико, и, едва не разбрызгав жидкое содержимое, девушке пришлось склониться ближе, упираясь локтями в углы стола. Чуть не лишившись нервных окончаний языка, она машинально начала на него дуть, и, заметив наступившую тишину, поняла, что совершила оплошность. Густые седые брови сеньора Долореса слегка нахмурились, но долго он на этом внимание не заострял. Алисия демонстративно показала своим примером, что отпивать следует понемногу и не с конца ложки, а с её бокового края.

— Скажите, Корнеллия, — чуть успокоившись, спросила Мария, желая как-то отвести внимание от нарушения всех обеденных этикетов разом, — каково состояние вашей матери?

— Что? — Адриана хотела отломать ломоть хлеба, который предательски крошился.

— El meu amor, — обратился сеньор Долорес к жене, — придержите ваши расспросы до завтра. Не видите? Вы лезете ей под руку.

— Ах, сеньор, — театрально помахивая веером, ответила женщина, — вам лишь бы меня задеть, закрыть мне рот.

— Ну что вы, дорогая. Боюсь, на это сам Господь Всемогущий не способен.

— Шутите, шутите, — произнесла Мария обидчивым тоном, силой выдавливая слезу. — Посмотрю, как вы будете так же шутить, когда я умру!

"Хоть сейчас они стали походить на настоящих супругов" — не без улыбки наблюдала Адриана за перепалкой.

— Не сомневаюсь, что вы ещё меня переживёте, — спокойно завершил эмоциональную сценку Бернард, после чего обратился к Адриане. — Лишиться зрения – самое страшное, что можно пожелать человеку. Надеюсь, мучения вашей матушки не тяжки?

— Хм-м-м... Ну, — Адриана суетливо отпила, чтобы собраться с мыслями, — ей помогают. Я, иногда, а так... прислуга.

— У вас есть возможность содержать прислугу? Я думала, что кроме престарелой Карен больше никого нет, — искреннее удивилась Мария, забыв свои глубокие обиды на мужа. Все сидящие за столом также озадаченно ждали ответа Адрианы.

— Ну... да, я именно её и хотела назвать, — Адриана чувствовала, что начинает нервничать, от чего без остановки "ломала" пальцы.

— Это хорошо, — многозначительно заключил сеньор и, сменив тему, продолжил: — Слышал, на днях сеньор Кобреро вернулся с Андалусии.

— Должно быть, вдоволь насмотрелся корриды? — выпалила девушка первое, что пришло ей в голову. Андалусия – родина корриды, а её, как известно, в былые времена просто боготворили.

Уровень недоуменных взглядов был достигнут максимума за день. Ей показалось, что даже прислуге стало не по себе. В чём она опять совершила ошибку? Такими темпами её выставят за дверь раньше, чем она поймёт куда деться. Адриана дала себе слово держать остаток вечера рот на замке.

Благополучно, насколько это возможно в её ситуации, ужин завершился, и все, пожелав друг другу приятной ночи, разошлись по комнатам. Находясь в таком же непонятном состоянии, когда всё говорится и делается машинально, Адриана без чувств бросилась на кровать, серьезно задумавшись. Она сошла с ума! Честное слово, это какой-то цирк наяву! Розыгрыш высшего уровня, самый профессиональный из всех пранков! Утром эти актеры заглянут к ней и от души посмеются. Наверняка, это всё проделки Серхио. Он, как и отец, всегда посмеивался над её любовью к девятнадцатому веку. Изнеможенная после нервного дня, девушка вцепилась в идею, которую рассмеяла бы при ином раскладе, как самую нереалистичную. Нет, ну надо же потратить столько денег, чтобы арендовать кареты, дома, улицы... Черт, да это какой-то павильон с огромной массовкой. Почему она позволяла им с собой играть? Нужно было сразу рассмеяться в лицо.

"А что мешает сделать это прямо сейчас?" — неожиданно осенило её. — "Сейчас же выйду и раскрою этих пранкеров".

Уверенно отворив дверь, Адриана вышла в освещаемый бра коридор. Так, куда именно пойти? Хотя какое это имеет значение – последует на звук. В этот момент её слух разобрал доносящийся из угловой комнаты громкий бас хозяина дома. Ни секунду не колеблясь, она уже прикоснулась к дверной ручке, как последующая фраза заставила её застыть на месте.

— Моя дорогая, вы вышли из ума, я вам скажу! — сеньор Долорес расхаживал из стороны в сторону. — Я с самого начала предупреждал вас, с самого начала твердил, что затея гиблая.

— Бернард, ради Бога, — щебечущий голос Марии был на удивление спокоен. — Конечно, бедняжка растерялась и позабыла все манеры после такого происшествия.

— Какой-то мерзавец покушался на вашу жизнь и честь этой девушки, а вы не даете мне даже начать расследование.

— Вы же понимаете, Бернард, что если всё вскроется, то от репутации Корнеллии ничего не останется, — женщина, судя по стеклянным позвякиваниям, возилась с парфюмом.

— Допустим, это я ещё как-то пойму, — произнес он спустя некое время, — но тот факт, что вы вцепились в неё, дабы освоить мастерство свахи, до сих пор не дает мне покоя. Полагаю, вы тренируетесь, прежде, чем выйти в свет с Алисией. Однако, вам же известно, что отец обещал выдать её за рыбака. Энрике звали, по-моему, бедолагу. Зачем вы влезли?

— Рыбак! — пренебрежительно бросила Мария. — Что она с ним увидит? Сети и зловоние?

— Дорогая, вы тоже замужем за моряком, но, как видите, не прозябаете возле сетей и зловония, — в его голосе чувствовалась примесь обиды и раздражения.

— Это другое, — отнекивалась женщина. — С её внешностью она способна сделать партию получше, а мои связи этому поспособствуют.

— Мои связи, вы хотели сказать, — подправил Бернард. Его тело приземлилось на кушетку, ибо послышался скрип дерева. — Нет, Мария, вы точно вышли из ума, вообразив себя феей крёстной. Какие перспективы её ждут в нашей провинции? Мы даже не в Мадриде или Барселоне, где уйма разбогатевших нетитулованных личностей. Оглянитесь вокруг, соседей её возраста по пальцам пересчитать, и те не скоро женятся. В лучшем случае на неё взглянет мой служащий. А внешность, — произнёс он издевательски, — не восполнит родовитости и богатства. Вы берете грех на душу, жена моя, толкая её в руки молодых денди, которые только и умеют, что играть честью девушек.

— Вы так категоричны, любовь моя! — беззаботно парировала Мария. Видимо, эти споры ей далеко не в новинку. — Оставьте этого офисного клерка при себе. Я своими ушами слышала, что де Лавера собираются подбирать невесту Антонио.

— Де Лавера? — переспросил Бернард громче обычного. — Уж не оглох ли я? Вы на кого позарились, Мария?

— Смотрите, Бернард, я сделаю это, и в конце сезона мы сыграем самую пышную в регионе свадьбу, — после добавила тоном опытной бывшей дебютантки: — Ибо даже самый богатый мужчина ничто перед женскими чарами.

— Но не перед ужасными манерами! Вы видели, как она вытирала приборы, словно пришла в дурно пахнущий ресторан? А как она откинулась на спинку стула, а потом поставила локти на скатерть? Весь стол был в крошках от отломанного ею хлеба. А про то, что она забыла, что во время ужина не обсуждается личная жизнь, гражданская война и коррида меня вообще вводит в ступор!

В этот момент за спиной Адрианы раздались чьи-то шаги. "Должно быть, прислуга!" — промелькнуло в её голове, и она моментально отпрянула от хозяйской спальни, вернувшись к себе и напрочь позабыв о планах по рассекречиванию розыгрыша.

"Господи, это сумасшедший дом какой-то!" — она снова плюхнулась на кровать, потирая ладонями сонные глаза. Мало того, что ситуация усложняется со скоростью света, так ещё и подозрения в её адрес удваиваются с каждой секундой. Как теперь из этого выкрутиться? Может, просто сбежать? Бросив взгляд на лунный свет, проникающий через ставни, девушка передумала. Кто знает, что творится на плохо освещённых улицах ночью? Стоит переждать до утра.

—————————

[1]- часть комнаты, принадлежащая женщине, для купания, одевания и/или сна.