От всей души я надеюсь, что после операции, которая состоялась достаточно быстро, смогу отдохнуть. Все-таки стоять полтора часа на ногах, сосредоточенно копаясь в крови и костях, тяжеловато. Однако Екатерина Алексеевна – ну да, кто же ещё! – к огромному моему неудовольствию решила не дать мне это сделать. Видимо, пока остальные пытались помочь мне своей бесполезной жалостью, она просто хотела, чтобы у меня не осталось сил на горе. Не успеваю я выйти из операционной и снять операционную одежду, а заведующая отделением уже выхватывает меня в коридоре и куда-то ведёт. Я едва успеваю спросить, куда именно.

- К твоему пациенту приехала посетительница, - отвечает Екатерина Алексеевна. – Она хочет поговорить с человеком, который его нашел, и узнать, как прошла операция. В послеоперационную палату мы её впустить не можем, она не родственница.

- Любовница, что ли? – не подумав, ляпаю я.

Екатерина Алексеевна идёт очень быстро, по коридору аж ветер дует, но от моих слов она замирает.

- Лева! – укоризненно бросает она, и у меня внутри автоматически всё холодеет.

- Простите, я… Просто спросил.

Заведующая отделением продолжает путь молча. Мне приходится следовать за ней. Помолчав немного, она все-таки отвечает:

- Она его хозяйка, если так можно выразиться. Он работает охранником в её особняке в Якутской области. Видимо, заботливая женщина, если так беспокоится о своей прислуге. Будь с ней повежливее и постарайся не афишировать, что у нас за больница, хорошо?

Я киваю. Приходится промолчать о том, что мне кажется странным, что богатая женщина приехала, да ещё так быстро (это вообще возможно?) к какому-то охраннику. Возможно, Екатерина Алексеевна и сама это понимает, а может, чего-то не понимаю я. Мне дают отвлечься от разрушающих мыслей и болезненного горя, будто собаке бросают кость, это уже неплохо. Об остальном лучше не задумываться. Точнее, задумываться-то я всё равно буду, но не зря Екатерина Алексеевна и Артём родственники, они наверняка оба не будут прислушиваться к ребёнку.

Когда мы выходим в приёмное отделение, Екатерина Алексеевна сразу подводит меня к сидящей на скамейке женщине.

Как и Адамов, она якутка, только выглядит немного моложе: лет на тридцать-тридцать пять. Очень красивая, накрашенная, в шубе, на которую небрежно наброшен длинный широкий шарф, и в свитере с высоким горлом. Вид у неё довольно добродушный, но почему-то отталкивающий. Не могу объяснить, почему так кажется. Вроде милая, не грубит с порога, как некоторые пациенты. Но что-то в ней не то. Внутри у меня всё сжимается, а язык будто приклеивается к небу, отказываясь говорить. Я даже удивляюсь. С чего вдруг у меня такая реакция? Ещё один инстинкт, к которому стоит прислушаться?

- Здравствуйте! – приветливо улыбается нам женщина и переводит внимательный взгляд на меня. – Что это за мальчик? – интересуется она с такой нежностью, будто я очаровательное создание лет четырёх, не больше.

- Это наш в… - начинает Екатерина Алексеевна, но осекается. То, что я в свои годы врач, прямо указывает на странности нашей больницы, которые случайному, незнающему человеку открывать совсем необязательно. К счастью, на мне сейчас из медицинской одежды только халат, который надевают и посетители больницы, когда проходят в палаты, поэтому заведующая находится также быстро, как и теряется: - наш юный герой. Нашёл вашего охранника. Поговорите пока с ним, а я чуть позже приведу лечащего врача. – Артём решил остаться с Адамовым до тех пор, пока тот не очнётся, и пообещал мне, не без своего глупого пафоса, выслушать его историю с магическим существом, которую мы так и не дали ему рассказать. Видимо, именно поэтому нашли и отправили разговаривать с посетительницей меня.

- Хорошо, - снова с мягкой улыбкой кивает женщина. Она почему-то не отрывает взгляд от меня, будто я представляю какой-то интерес. – Меня зовут Уйгуна. Старое якутское имя.

- Знаю, - хрипловатым от непонятного напряжения голосом отвечаю я. Уйгуна, кстати, хорошее имя. Означает «богатая». Неплохое имя, и у этой женщины стало пророческим, раз она может содержать прислугу. Правильно говорили в старом мультике, который мне мама включала в детстве: «Как корабль назовешь, так он и поплывёт». – Я тоже… Якут. Частично. Лева.

Я по-мужски протягиваю ей руку, и она её пожимает. Рукопожатие тоже кажется мне странным. Твёрдое, источает могущество. Эта женщина физически очень сильная, возможно, даже сильнее, чем среднестатистический мужчина, и это как-то подозрительно. На спортсменку она мало похожа.

- Приятно познакомиться, Лева.

- Мне тоже, - нервно отвечаю я. Екатерина Алексеевна как-то незаметно испаряется, и через несколько минут я слышу её ор в другом конце приёмного отделения. Кажется, она подгоняла очередных разленившихся медиков. Надеюсь, Уйгуна не заметит, что части из них больше двадцати не дашь, а то возникнут нежелательные вопросы.

- Можно кое-что у тебя спросить? – мягко продолжает Уйгуна и добавляет извиняющимся голосом: - Просто человек, которого ты нашёл, дорог мне как сотрудник, я беспокоюсь.

- Да, без проблем. – снова киваю я. Вроде спокойно, но внутри продолжаю трястись. И злиться на свой странный страх. Впрочем, это лучше, чем реветь в ординаторской.

Уйгуна, внимательно посмотрев на меня, делает несколько шагов по приёмному отделению. Поняв намёк, я следую за ней. Только через пару минут понимаю, что она подводит меня к автоматам с шоколадками, газировками и прочими вредными, но приятными вкусняшками, которые поставили для волнующихся и желающих заесть стресс родственников пациентов.

- Хочешь чем-нибудь перекусить? – спрашивает Уйгуна, царственным жестом обводя рукой витрину одного из автоматов.

Батончики стоят копейки, хотя подороже, чем в обычных магазинах, я и сам могу купить их, если захочу. Хотя даже если не мог бы, не стал бы брать у незнакомой женщины. Даже не в целях безопасности, а из гордости. Что я, нищий?

Поэтому медленно качаю головой. А ещё думаю, с чего бы этой даме меня угощать, если она хотела что-то спросить? Подлизаться решила? С какой целью?

- Ладно, не хочешь так не хочешь. – Вздыхает Уйгуна и отводит взгляд. – Скажи, он говорил, кто на него напал?

О том, что Адамов упоминал магическое существо, я решаю не говорить. Глупо, конечно, что мне по какой-то причине не нравится богатая заботливая якутка, но ведь Екатерина Алексеевна сама сказала, чтобы я не раскрывал информацию о нашей больнице!

- Нет. – качаю головой я. - Он испугался, да и потом на морозе истекал кровью, так что не заметил. Ну, или забыл.

- Ясно, - вздыхает Уйгуна. - Это, наверное, плохо, теперь виновника не найдешь.

- Ну, его итак вряд ли найдешь, - решаю продолжить показывать нормальность нашей больницы я. - Его ведь укусили. А кусаются животные. Вам не сказали, что его укусили?

- Сказали. Я думала, что можно найти хозяина…

- Так это могла быть дворняжка. А вообще, можно ведь по камерам посмотреть! – беспечно заявляю я.

И тут понимаю, что эта моя фраза, хотя я даже ни о чем подобном не думал, оказывается очень полезной. Потому что Уйгуна быстро отвечает:

- В том месте, где на него напали, Лева, не было камер.

Я это знал, потому что нашёл Адамова – в арке вряд ли могут быть камеры. А вот Уйгуна… Она только приехала. Или нет? Или она не просто так мне не нравится?

- Откуда вы знаете? – с неожиданным даже для себя напором спрашиваю.

- Мне сказали, - неуверенно отвечает Уйгуна. Её рука в каком-то нервном жесте поднимается поправить воротник. Левая рука, а я стою как раз слева от неё. Когла её запястье проносится недалеко от моего носа, меня аж передёргивает.

Плоть. От неё исходит запах человеческой плоти!

Неужели?... Нет, для нашей больницы это не редкость, конечно, но все-таки…

Я напрягаюсь, но стараюсь не подавать вида.

- А, ясно, извините. – отвечаю вслух и ненадолго замолкаю, думая, что бы ещё сказать, чтобы задержать Уйгуну. Если она та, о ком я подумал, то лучше, чтобы она подольше находилась у всех на виду, в приёмной. Один из вопросов, который мы всегда задаём, к счастью, вспоминается быстро. – А вы знаете контакты его родственников? Наверное, надо сообщить?

- У него нет родственников, - вдруг раздаётся позади меня мужской голос. Артём, не прошло и года! Наверное, я ещё никогда так не радовался его появлению. Теперь надо бы как-то сказать ему о моих догадках и спросить, что сказал ему Адамов. – Доброе утро. Артём… Леонидович, - тем временем после некоторой заминки добавляет он. В нашей больнице обычно все обращаются друг к другу по именам, максимум – по фамилиям, делая исключения только для начальства. Однако перед женщиной, возможно, человеческого происхождения (теперь уже только «возможно») следовало играть врачей обычной больницы, в которой, как правило, друг друга звали по имени и отчеству. – Врач Адамова.

Уйгуна кивает. Всё также приветливо и продолжая глядеть больше на меня.

- Вы не против, если я переговорю с мальчиком, а потом подойду к вам? – с самой очаровательной из своих улыбок спрашивает Артём, будто догадываясь о том, что я хочу с ним поговорить. Или он сам хочет рассказать то, что узнал?

Отказать такому парню невозможно, что бы он не попросил, и у Уйгуны тоже не получается. Она снова кивает, тихо и спокойно, будто только что не походила на преступницу на грани раскрытия.

* * *

- Ну что, Лева, не хочешь плюнуть кому-нибудь в чай? – неожиданно спрашивает Артём, когда мы отходим. Я уже хочу поинтересоваться в ответ, чем он закинулся после операции, и, видимо, выражение лица у меня достаточно красноречивое, потому что через какое-то время Артём добавляет: - Было бы неплохо проверить твои анализы, а слюна – не самый плохой биоматериал.

Все мои собственные подозрения  тут же испаряются.

- Что!?

- У меня две новости. – поясняет Артём. - Первая – пришёл анализ, но вторую я расскажу раньше. Наш чудесный пациент поделился своей не менее чудесной историей. Давай я расскажу, а ты попробуешь угадать, что мне сообщил лаборант.

«У меня уже есть предположения, что он сообщил», - думаю я, но молчу.

Артём же показательно откашливается и начинает ту долгую историю, которую Адамов собирался рассказать гораздо раньше.

Всё началось чуть больше года назад. Адамов вместе со своей женой к тому моменту уже довольно долго работал в особняке одного богатого человека. Он охранником, она поваром. Маленькая семья Адамовых и жила там же в двух комнатах, без детей, но тихо, спокойно и даже счастливо.

В ноябре позапрошлого года, то есть пятнадцать месяцев назад, хозяин дома женился на симпатичной женщине по имени Уйгуна.

Свадьба была большой и красивой. Прежде Адамов замечал, каким счастливым стал его хозяин, а тогда понял, что это он, оказывается, влюбился без памяти. После того, как Уйгуна освоилась в их доме, Адамов понял и причину: новая хозяйка была не только очень умна и красива, но ещё и безукоризненно вежлива и добродушна, причём как с мужем и его друзьями и родственниками, так и с обслуживающим персоналом. Судя по взглядам и словам, она также очень любила новообретенного супруга.

Прошло несколько месяцев с момента свадьбы, когда жители особняка стали замечать, что у его хозяина ухудшается здоровье. Периодически он сгибался от боли и морщился, и только сильные обезболивающие помогали снять странный приступ. В больницу хозяин, однако, обращаться не хотел – Уйгуна к тому времени забеременела, и он об этом знал, а потому боялся, что врачи настоят на госпитализации, и Уйгуна из-за этого будет волноваться. Он не шёл ни на какие уговоры, хотя с каждым днём ему становилось хуже.

Солнечным майским утром прежде пышущий здоровьем богатый человек упал во дворе возле собственной машины и больше не поднялся. Изо рта его заструилась тонким ручейком кровь. Вскрытие ровным счётом ничего не показало.

Адамов помнил слезы на глазах Уйгуны, и её саму, стоящую с уже заметным животом во всём чёрном возле гроба на похоронах. Ему тогда было её безумно жаль – шутка ли, не успела выйти замуж, а уже вдова! Ещё и выходила ведь явно не только по расчёту, но и по любви! Однако это было только началом.

Три месяца спустя дом осветило, казалось бы, радостное событие. У Уйгуны родился сын. Крепкий, здоровый ребёнок, и расти ему предстояло в любви и достатке: глаза матери светились от счастья, а аренда недвижимости умершего отца позволяла жить безбедно. Адамов и его жена радовались так, будто дети родились у них самих. Уж очень обоим хотелось, чтобы хозяева дома были счастливы.

Несколько недель ушло на радости, поздравления, визиты друзей и родственников, необходимые покупки. В тот день, дождливый и сентябрьский, Адамов лениво сидел в своей рабочей комнате и поглядывал на камеры, висящие перед воротами. Из комнаты, тем более на улицу, выходить не хотелось.

Неожиданно дом огласил женский крик.

Апатию Адамова как рукой сняло, он тут же со страхом и готовностью защитить бросился на пугающий звук.

Крик донесся со второго этажа, но Адамов не успел на него подняться. С лестницы сама почти сползла, бледная как смерть, Уйгуна. С трудом ей удалось выговорить, что её ребёнок мёртв.

Адамова чуть удар не хватил от такой новости. Как? Что такое? Уже второй член несчастной семьи погибает, да ещё так странно!

Уйгуну он попытался успокоить и кое-как уложил на диван в гостиной, а сам пошёл наверх, посмотреть и хотя бы попытаться понять, отчего умер новорождённый. Ну, и вызвать полицию со скорой, конечно. Вот только ему предстояло пережить ещё один шквал ужаса и удивления.

В комнате, которая должна была стать детской, кроватка с манежем перевернулась, одеялко и пушистый коврик на полу потемнели от крови. Однако ребёнка – или, точнее, его тела – не было.

Когда Адамову пришлось рассказать Уйгуне об этом и о том, что надо бы сообщить в полицию, её бросило в дрожь. Она начала говорить об Иччи и других якутских богах, о том, что, вероятно, она или её муж чем-то их прогневили, вот те и мстят. Попросила ни в коем случае не обращаться в полицию и дать ей самой молитвами заслужить их прощения. Адамов списал такое поведение, не совсем адекватное для женщины XXI века, на стресс, однако решил, что присутствие в доме следователей и оперативников, а может, и журналистов, окончательно добьет бедняжку, и в полицию действительно не пошёл.

- Я же говорю, идиот, - презрительно комментирует Артём по ходу повествования.

Поскольку ребёнок был ещё мал и в школу или детский сад не ходил, его смерть удавалось скрывать от различных органов. А где не получалось, помогали взятки. Родственникам объяснили, что фотографии и видео не присылают, опасаясь сглаза, а госпожа Адамова не выходит с ними на связь из-за послеродовой депрессии.

Надо сказать, что уже в тот момент Адамов был знаком с сотрудником СБ МС и знал о магических созданиях, а потому задумался о сверхъестественной составляющей двух смертей. Уж не нечисть ли какая завелась возле их дома? Его жена тоже была в курсе существования волшебного мира, они частенько обсуждали это вместе. Жена, пожалуй, даже больше горела желанием выяснить, кто стоит за убийствами, потому что она, как женщина, намного сильнее Адамова понимала горе матери, потерявшей ребёнка, и хотела помочь Уйгуне.

Уйгуну, казалось, всё больше поглощало горе. Она бледнела, выглядела всё болезненнее, и, на удивление, много ела. Обычно у людей пропадал аппетит от стресса, а у неё, напротив, разыгрался. Жена даже жаловалась Адамову, что уже устала готовить, а хозяйка требует всё больше – особенно мясо и субпродукты. Чету Адамовых это начало пугать. Что, если Уйгуна тоже станет жертвой загадочного… Неизвестно кого? А потом эта участь постигнет приехавших родственников, и так будет, пока особняк не сочтут проклятым и не бросят, как в ужастиках?

В какой-то момент – уже совсем недавно – жена Адамова не выдержала. Она решила подойти к хозяйке и поговорить с ней на тему, не покинуть ли им этот дом. Потом она рассказала Адамову, что из этого получилось. Уйгуне категорически не понравилось, когда жена предложила уехать, но ещё сильнее она разозлилась и разнервничалась, когда на вопрос «Почему вы хотите, чтобы я покинула этот дом?» получила ответ «Странно всё это. То муж ваш погиб, то сын, то теперь вам плохо. Вы уж простите нас с мужем, мы люди малограмотные, но думаем, а вдруг и правда нечисть какая тут завелась. Боги, духи...».

Адамов бы и это списал на стресс Уйгуны, если бы на следующий же день его жена не согнулась от боли также, как год назад впервые согнулся его хозяин. В отличие от него Адамов тянуть не стал и договорился, что в выходные обязательно отвезёт жену в больницу, если такое повторится ещё хоть раз. Только он всё равно не успел. Дело было во вторник. В четверг Адамов проснулся в пять утра от холода. Оказалось, холод исходил от жены, которую он обнимал во сне. Она была мертва и уже окоченела.

Когда у Адамова прошли все стадии шока и ужаса, вроде тошноты, дрожи и неверия, он решил вытащить жену из постели. Непонятно, почему, но откуда-то возник такой порыв. Последнее, что они с женой делали – переспали накануне, поэтому она уснула обнажённой. И это было самое интересное. И, возможно, проливающее свет на всё, происходящее в особняке.

На теле женщины Адамов обнаружил… Следы укусов. Они были обработаны и зашиты, но главное, они были, причём явно довольно глубокими. Конечностей не касались, только тела.

Адамов покрылся холодным потом. Больше он в том доме ночевать не мог, снял гостиницу. Забрать тело жены вызвал полицию и попросил при вскрытии присутствовать лично. Боялся, что будет, как с хозяином, у которого на теле якобы ничего не обнаружили.

Во время вскрытия Адамову стало плохо, что вполне нормально для неподготовленного человека. Вот только любопытно, что плохо чуть не стало и патологоанатому. И не потому, что он был зелёным и не привык работать с мертвецами, нет. От удивления. Ему не приходилось раньше видеть трупы мало того, что искусанные, так ещё и такие, у которых недоставало внутренних органов.

Адамов не помнил, как в тот день дошёл до гостиницы, но помнил, что заперся на все замки. У него теперь не было сомнений, что его жену, а также хозяина с его новорождённым сыном убила злая и вполне материальная, голодная сила. Он решил, что на следующий же день узнает от друга, где находится офис СБ МС и напишет заявление туда.

Утром он обнаружил у себя на теле зашитый укус.

Уже через пару часов он сел в самолёт, который должен был доставить его в наш областной центр. Понял, что СБ МС уже не обойдётся, ему нужна ещё и медицинская помощь.

Самолёт прилетел поздно, маршруток уже не было, и пришлось Адамову идти пешком от аэропорта до нашего города. Денег на такси у него не осталось, последние потратил на билет. К счастью, наш город находится относительно близко от той части областного центра, в которой располагается аэропорт, и к утру он должен был добраться до нас. Уже под утро, правда, «злая материальная сила» настигла его. Адамов видел только мелькнувший силуэт, а потом – тишина. Очнулся он, когда порядком замёрз, а в мозг тотчас ударила невероятная боль из-за отрезанных пальцев. Он чувствовал, что встать не может. Потом опять потеря сознания. Очнулся второй раз он уже в скорой.

После такой истории Артём решил, что Адамова нужно обязательно отправить на рентген, чтобы проверить, какие его органы исчезли и насколько это опасно для организма. Однако сначала он заглянул в лабораторию. Артёму повезло – анализ крови был уже готов. Он показал сильно повышенный уровень креатина, что наталкивало на мысль, что у Адамова вполне могла пропасть одна почка, а также – барабанная дробь – повышенную концентрацию мелатонина, так называемого «гормона сна». Учитывая, что нам нужно было с большой долей вероятности магическое существо, на это стоило обратить внимание.

Я быстро прикасаюсь ко рту на шее. Поедает внутренние органы, погружает в сон, из-за чего жертва не помнит, что её укусили и не обращает внимания на укусы, некоторое время питается одним и тем же донором, а в слюне прячет мелатонин. Всё как по учебнику. Или по жизни, если брать меня, хотя я, наверное, никогда не убью человека, да и не съем ничего у живого.

Вот почему Артём в шутку предложил мне сдать анализ слюны!

Мы столкнулись с албысом.

- Таким образом, - заканчивает Артём, как бы продолжая мои мысли, - мы выяснили, собака какой породы тяпнула за палец нашего пациента. Твоей, малыш.

Сказать, что я был поражён, значит не сказать ничего. Наверное, я даже замер, открыв рот и ненадолго впав в ступор. Конечно, подозревал, что природа ранения Адамова может быть магической и что Уйгуна не так проста, как кажется, но чтобы вот так… С другой стороны, это многое объясняло – и что делал человек моей национальности в нашем небольшом, далёком от Якутии городе, и почему его ранили в спокойном районе, и как Уйгуна так быстро оказалась здесь.

Уйгуна.

В голове складывался пазл. Пока Артём выяснял, кто напал на Адамова по расе, я, судя по всему, невольно узнал, кто это был по факту.

- Она здесь, - бормочу я, от удивления и лёгкого страха не в силах поднять глаза и перестать изучать собственные кеды, в которые переобувался, когда приходил на работу.

- Чего-чего? – склоняет голову набок Артём. Несмотря на его насмешливый вид, я понимаю, что он моими словами тоже удивлён.

Вместо ответа, потому что я уверен, что он слышал с первого раза, подбородком указываю в сторону Уйгуны.

- Это…? – шёпотом уточняет Артём.

- Уйгуна. – киваю я. - И судя по тому, что сказал ты и что видел я, албыс именно она. И именно ей нужно плевать в чай, как ты сказал. Это, правда, не точно, - немного помолчав, добавляю, - я не оборотень, чтобы чуять своих. Надо ей проверить шею.

- И как вы себе это представляете, юное дарование? – ехидно интересуется Артём и делает вид, что задумался: - Нет, я, конечно, могу романтично прижать её к стеночке, но… Это не очень-то приятно, знаешь ли! Она выглядит чуть ли не ровесницей Кати. Екатерины Алексеевны.

- Я серьёзно!

- Боже, Лева, а я разве нет? – Артём вздыхает и стряхивает с одежды невидимые пылинки, будто собираясь с мыслями. – Ладно, стой тут.

Не успеваю я ничего сказать, например, что нужно продумать, что делать, если Уйгуна всё же окажется албысом, а Артём уже подходит к ней.

- Спасибо, что подождали! – также,  как и при первом разговоре с Уйгуной, с самым очаровательным видом говорит Артём. Я даже восхищаюсь – не смог бы так, если бы предполагал, что человек, стоящий напротив меня – страшная тварь, сожравшая минимум трёх человек. – Нужно было выразить подрастающему поколению искреннюю благодарность. А вы, наверное, хотите узнать о состоянии здоровья Адамова?

- Это было бы интересно, - отвечает Уйгуна. – Я волнуюсь.

- Хорошо. Смотрите, мы провели операцию…

Артём говорит так долго, что я успеваю поверить, что он забыл об албысах и думает, что просто болтает с посетительницей больного. В конце концов, у людей с вредными привычками ведь ухудшается память? Но только я думаю, а не напомнить ли Артему о нашем с ним разговоре, он прерывается.

- Ой, я всё говорю и говорю, - будто вспомнив что-то, обрывает сам себя Артём, - а самое важное не сказал. У нас ведь в больничном саду хвоя осыпается жутко. Вот и у вам на шарф нападало. Простите, просто вы так хорошо выглядите, а они так портят вид…

Уйгуна вздрагивает от неожиданности. Она явно не ждала, что с объяснений, как стоит проводить реабилитацию для человека, лишившегося запястья, симпатичный молодой врач перескочит на какие-то хвойные иголки. Однако Уйгуна, судя по всему, совсем не хочет, чтобы что-то портило её вид, потому что тянется рукой к шарфу и начинает аккуратно его ощупывать. Понятное дело, что никакой хвои там нет, и холёные пальцы с длинными бордовыми ноготками не могут ничего найти. Лицо Уйгуны, так похожее на хорошенькое личико актрисы из какой-нибудь популярной дорамы, становится растерянным.

- Позвольте, я сам. – по-джентльменски предлагает Артём.

Не дожидаясь согласия Уйгуны, он довольно бесцеремонно приближается к ней и залезает рукой под шарф. Уйгуне остаётся только замереть со всё тем же невинным и немного глуповатым видом, ожидая, пока Артём закончит свое странное проявление перфекционизма.

Пару секунд Артём действительно делает вид, что стряхивает иголки, но с каждым мгновением, кажется, переставляет руку всё ближе к коже Уйгуны. Я не могу чётко видеть это со своего места, зато с лёгкостью замечаю, как меняется лицо Артёма, когда он, судя по всему, дотрагивается до кожи. И обнаруживает пасть.

Мне казалось, что Артём прекрасно умеет себя контролировать, но он подводит и меня, и сам себя. Слишком заметным оказывается удивление в его глазах и приподнятые брови. Настолько, что Уйгуна, в свою очередь, поджимает губы и со злостью отшатывается. Поняла, что Артём догадался, кто она, и планирует бороться до конца.

- Вы что себе позволяете!? – восклицает она на всю больницу, будто Артем действительно собрался прижать её к стене, как обещал чуть раньше.

Я думаю, что Артём начнёт оправдываться, а потом тихонько позвонит в СБ МС, но он, как всегда, не следует ничьим ожиданиям.

- Я? Много чего, - вдруг доверительно сообщает он. – Пью, курю, употребляю, сплю с кем попало. Но, знаете ли, убивать собственного сына… Наверное, даже для меня перебор.

Стоит ли говорить, что всё приёмное отделение затихает и впивается взглядами в этих двоих?

Уйгуна замешкалась всего на секунду, то ли от такого внимания, то ли от настолько прямо сказанной правды. Артёму хватает и этого времени. Быстро схватив Уйгуну за локоть, он кричит:

- Катя, пусть двери заблокируют и вызовут СБ МС! У нас тут особо опасная преступница!

- Вы нормальный вообще!? – всё ещё пытается играть Уйгуна. Благо хотя бы не дёргается и не пытается вырваться.

- Нет, а вы? – парирует Артём. - Можете доказать, что нормальная, если снимите шарф и покажете свою чудесную шейку. Я хочу проверить, что вы не албыс, потому что именно албыс ранил вашего охранника.

Я думаю, что вот сейчас Уйгуна сдастся, однако она оказывается достойной соперницей Артёму. Невинно хлопнув ресницами, она вдруг печальным голоском спрашивает:

- Вы знаете про албысов? – и, не успевает, наверное, Артём и уж точно – я,  понять, что происходит, Уйгуна добавляет: - Да, я одна из них, но… Это ведь не значит, что я преступница! Я потеряла мужа, сына, прислугу и просто пришла навестить единственного близкого человека, который мне остался! Даже если это сделал албыс… - Она делает паузу и вдруг резко раскрывает рот, как рыба, выброшенная на берег. Или так, будто она задыхается, - Это расизм… Обвинять меня… - Последнее слово Уйгуна вовсе не договаривает, потому что, видимо, теряет сознание и заваливается на спину.

- Что с вами? – быстро спрашивает Артём, и вслед за ним несколько схожих вопросов задают наблюдающие за ним и Уйгуной врачи и пациенты из приёмного отделения.

Выпустив из рук запястье Уйгуны, Артём подхватывает её за талию. Я прямо-таки взгляда не могу отвести от этих двоих. Не знаю, что чувствует Артём, но у меня сердце в пятки уходит от беспокойства. Нервно сглатываю и провожу языком по губам.

Неужели я ошибся? И Уйгуна – не та, кого мы ищем? Что, если из-за меня пострадала ещё одна невинная жертва, если никакой пользы я не принес?

Впрочем, я рано паникую.

Потому что паниковать следует совсем на другую тему.

Если о некоторых людях говорят, что к ним нельзя поворачиваться спиной, с такими, как мы, албысы, ситуация несколько иная: нельзя допустить, чтобы мы сами повернулись спиной к кому-то.

Или чтобы кто-то развернул нас к себе спиной.

Пока я стою в отдалении, пока врачи и пациенты наблюдают за происходящим, пока Екатерина Алексеевна, повинуясь собственному, правильному чутью, все-таки кричит охранникам заблокировать двери, Уйгуна снова проявляет чудеса актёрской игры.

Её быстрое движение, быстрое движение Артёма – только она вырывается, а он отшатывается. Крик, от которого у всех вежливых присутствующих в приёмной наверняка заворачиваются уши в трубочку – Артём и в нормальном состоянии не всегда контролирует свою речь, а уж когда ранен, и вовсе не скупится на мат.

Именно ранен. Уйгуна укусила его – спустя пару мгновений шока я чувствую запах крови. Увидеть я успеваю только промелькнувшую в полутьме коридоров женскую фигуру и кровавое пятно, расплывающееся на водолазке Артёма.

Албыс способен прокусить кожу, плоть и даже кости. Не удивительно, что рука, в плечо над которой пришёлся укус, повисает безвольной плетью, а лицо Артёма искажается в болезненной гримасе и сереет.

«Уйгуна – лгунья и, видимо, все-таки преступница, которая нам нужна. Значит, я прав – это хорошо», - быстро проносится у меня в голове. - «Артёма ранили, а опасная кровожадная тварь скрылась в больнице, полной пациентов, потому что двери заблокировали, и это совсем нехорошо!».

А ведь недавно точно также по больнице бегал опасный волколак… Что-то форс-мажоры зачастили в последнее время, это даже для нашей больницы перебор.

Так, стоп. А что я такой спокойный? Ещё раз. У нас в больнице, мать его, албыс-психопат, голодный и кровожадный! А моего коллегу только что ранили!

Поскольку одному бежать за Уйгуной все-таки неразумно – хоть мы одной расы, она намного сильнее меня – я выбираю второй повод для волнения и подбегаю к Артёму. К этому моменту к нему уже успевает подскочить Екатерина Алексеевна.

Подойдя поближе, я замечаю, что, хоть лоб Артёма покрыт испариной, а кровь всё ещё идёт, ему уже лучше. По крайней мере, он аккуратно отстраняет руки Екатерины Алексеевны, которая явно пытается проверить, насколько сильно пострадал племянник, и даже пытается подняться.

Негромко сказав что-то Екатерине Алексеевне по-немецки, Артём отводит от неё взгляд и сталкивается глазами со мной. Уголок его губы вздрагивает, будто он с трудом сдерживает ухмылку.

- Пожалуй, я заслужил, - протягивает он. – Ты был прав, малыш. Насчёт Адамова. В слюне аспида ведь содержится лизоцим в гораздо большей количестве, чем у человека, а яд не содержится. Мы могли спасти ему руку, если бы рискнули. До меня дошло, когда эта гадина меня укусила.

Я не успеваю ничего сказать, потому что Екатерина Алексеевна, обычно строгая, но спокойная, ударяет Артёма. Не сильно, но из-за недавно полученной раны он всё равно с трудом удерживается на ногах.

- Дурак! – бросает она, и я слышу в её недовольном голосе беспокойные нотки. Получается, она волнуется за Артёма, хотя это редко бывает заметно. Впрочем, за кого угодно начнёшь волноваться, если его укусит невинная на вид молодая женщина. – Это единственное, что тебя волнует!? Тебя вообще-то ранили!

- Я успел вовремя отшатнуться, так что нормально всё, - отмахивается Артём и теперь уже ухмыляется во всё лицо. – Царапина, ерунда. Вот кофту жалко. Что ты там, Катя, говорила, она богатая? Оплатит мне новую?

- Ещё раз кому-то руку в зубы засунешь, я тебе так оплачу, мало не покажется! – шипит, будто разъяренная кошка, Екатерина Алексеевна, и по ней видно, что она очень хочет ещё и отвесить Артёму хороший подзатыльник.  – Куда!? – вскрикивает заведующая, когда видит, что Артём, всё ещё придерживая раненой плечо, явно собирается удалиться из приёмной.

- Герман сейчас опять эту долбаную сирену врубит, хочу найти эту тварь, пока я не оглох, - отзывается Артём.

- Ты не слышал, что я только что сказала?

- Нет, извини, от боли в ушах звенит, - изображает удивление и извинение Артём.

И идёт дальше.

Люди (и не только) в приёмном отделении уже вовсю паникуют, не понимая, что именно происходит, но отчётливо осознавая, что это «что-то» - опасное, а потому Екатерине Алексеевне приходится отвлечься на них:

- Уважаемые пациенты и медики, сохраняем спокойствие! Ни сил, ни нервов на вас нет! – а затем, не делая голос тише, добавляет для Артема: - А ну стоять! Я ещё бегать за ним должна!

Артём, как ни странно, послушно замирает, подняв голову и наверняка закатывая глаза.

- Один ты, по крайней мере, не пойдёшь.

Если до этого я стоял, боясь перебить кого-то из семейства Хоффманов и помешать их разговору, не решаясь даже ответить что-то насчёт Адамова, то теперь решаю, что моя очередь подать голос пришла. Тем более я уже думал сделать то, о чем говорил:

- Я тоже пойду. Я, в конце концов, тоже албыс, и…

- Лева, - рявкает Екатерина Алексеевна, и я испуганно замолкаю, - ну ладно ещё этот придурок, помрёт – не жалко, - «да-да, не жалко, и именно поэтому у вас такое лицо было испуганное, когда его укусили», - нормальные врачи мне нужны. Останешься тут, будешь мне помогать предотвращать панику. Я сейчас другой самоубийце с обостренном чувством долга позвоню. Надеюсь, за это время это существо никого не съест. И вызовите СБ МС уже кто-нибудь! – добавляет она ещё громче, снова обращаясь к немного притихшему народу. – Не магические существа, а какое-то недоразумение, ей-богу!