Теа

«... Джереми Кинг изменяет жене с секретаршей... ждет ребенка... Ванесса Иргвин...»

« ... Оливер МакТаггерт – сын любовника... найти Р.М.Теччер... допросить... свидетель...»

«... допросить Мелиссу Алио... информация о конкурентах из Кореи...»

Фотографии. Заметки. Письма.

Неприличные, приватные, жестокие, провокационные.

Столько компромата, столько сломанных жизней...

Эти люди поступали отвратительно, а тот, кто выкапывал их секреты – еще хуже.

У меня перехватило дыхание, как только я увидела содержимое папки. То, что было на диске, я даже представлять боялась.

Конечно, разумнее всего было бы сразу сесть на мотоцикл и гнать отсюда, гнать на полной скорости, но я не могла не удостовериться в правдивости слов секретаря. Я дала себе слово, что если в папке будет не то, что он сказал, я вернусь и во всем признаюсь Андерсону. Как бы страшно мне ни было, я готова была это сделать.

Теперь мне хотелось бежать на край света.

В полицию, надо срочно ехать в полицию. Рано или поздно Андерсон выломает дверь, или охрана услышит его, или... Волосы вставали дыбом от одной мысли, что тогда будет со мной. Я должна добраться до полиции раньше, чем они доберутся до меня.

Я открыла маленький багажник своего байка и спрятала туда папку, диск и телефон. Хорошо, что я всегда носила с собой собственный мобильник и ключи, даже когда работала.

Фары вспыхнули и осветили дорогу передо мной. Ни одной машины. Никого. Я судорожно сжала руки на руле и дала по газам, чтобы как можно скорее оставить позади особняк.

Главное не паниковать. Только аварии мне не хватало. Хорошо еще, никого нет...

Едва я успела подумать об этом, как в зеркале заднего вида вспыхнули две ослепительно белые фары. За ними – еще две.

Меня пробрала дрожь. Это точно по мою душу. Здесь никто не ездит так поздно.

В моменты нервного напряжения я нередко теряла контроль над собой. У меня случались даже обмороки. Эта мысль подначивала мой ужас едва ли не больше погони. Только аварии сейчас не хватало...

Обе машины приближались с головокружительной скоростью. Куда моему байку тягаться с ними?

Не знаю, сколько мы проехали, прежде чем я оказалась в капкане. Слева меня теснил черный внедорожник, справа – серебристый, изящный спорткар.

Теперь во мне боролись не совесть и эгоизм, а страх и инстинкт самосохранения. Ехать дальше означало рано или поздно потерять управление или задеть одну из машин. Остановиться – отдать себя в руки людей Андерсона.

Я выбрала второе.

Обе машины по инерции проехали чуть дальше и не успели еще остановиться, когда дверцы распахнулись – и на дорогу высыпали охранники. Их было немного, однако в глазах у меня рябило от яркого света, и мне показалось, что ко мне приближалась целая толпа.

Я даже не нашла в себе сил самостоятельно слезть с мотоцикла. Меня с него буквально стащили за воротник. Я почти не чувствовала ног и рук. Голова кружилась. Напряжение наконец сказалось, и я полностью упала в объятия паники.

Боже, что теперь со мной будет... Что они со мной сделают...

Что со мной сделает Андерсон?

Осознание происходящего пришло ко мне не сразу. Я, кажется, пыталась сопротивляться, но ничего не вышло: меня затолкали на заднее сиденье внедорожника, и тогда я даже не могла сказать, в каком направлении поехала машина.

Обратно в особняк? Или куда-то еще?

Страх снова вернул мне способность рассуждать здраво. Впереди показались знакомые очертания обнесенного забором дома. Только теперь я в полной мере осознала, насколько он похож на крепость и снаружи, и внутри. Сбежать оттуда было бы почти невозможно.

Человек здесь мог исчезнуть навсегда.

Когда ворота за нами захлопнулись с неприятным щелчком, внутри у меня все сжалось. Я с трудом заставила себя дышать ровно. Охранники почти не смотрели на меня, и я не решалась задавать им вопросы.

Теперь, когда я не сопротивлялась – это было бы бесполезно, – со мной обходились по-другому. Мужчина по имени Майкл, который поприветствовал меня этим вечером, помог мне выйти из машины и повел к дому, осторожно придерживая за локоть.

Это настораживало. Я ожидала худшего: что меня грубо поволокут чуть ли не за волосы, что меня могут избить или вообще... К горлу подкатила тошнота, и я запретила себе думать о плохом. Может быть, мне удастся все объяснить. Может быть, все кончится благополучно.

Накручивать себя – худшее из моих качеств.

Был ли здесь правильный выбор? Я могла бы проигнорировать просьбу секретаря. Могла бы, но не стала. На секунду я попыталась представить возможное окончание сегодняшнего дня: я возвращаюсь домой, никто не знает, что я вообще была тут и что-то видела... Только совесть не дала бы мне покоя.

Дверь в кабинете мистера Андерсона была в ужасном состоянии. Она едва держалась на петлях, а изнутри великолепное темное дерево превратилось в щепки. Выломанная ручка валялась на полу.

Здесь никого не было, и меня захлестнула волна облегчения. Майкл усадил меня на диван и вышел. Его широкая спина, загородившая дверной проем, сразу отмела любые мысли о побеге, хотя он и так казался мне практически невозможным.

Где же Андерсон? Почему меня оставили здесь в полном одиночестве?

Внезапно я поняла, что до сих пор не видела секретаря Андерсона. Если у меня еще был крохотный шанс выпутаться, то у него...

Я пыталась придумать, что сказать. Пыталась представить, как сюда войдет Андерсон, как он посмотрит на меня своим цепким, не внушающим ничего, кроме страха, взглядом. Получалось из рук вон плохо. Все рассыпалось, будто карточный домик, когда я вспоминала этот взгляд.

Джеймс

Видео с камеры видеонаблюдения стояло на повторе. Не знаю, сколько раз я его уже посмотрел. Сколько раз повторил про себя услышанный диалог.

Обычная горничная, чье лицо я, наверное, уже видел, но не запомнил. Испуганная, растерянная – ровно до того момента, как остановилась возле своего мотоцикла за воротами и открыла папку. Тогда маленькая трусливая мышка превратилась в кошку с острыми коготками.

– Как ее зовут?

– Теа Грин.

Шарлотта за моей спиной не издала ни звука, пока я не задал ей вопрос. Она умела стоять неподвижно, молчать долго и говорить мало. Ценные качества для прислуги.

– Теа Грин, – машинально повторил я и вцепился пальцами в подлокотник кресла. – Что ты о ней знаешь?

– Студентка. Работает здесь давно. Девятнадцать лет.

– Она приезжая?

– Не знаю, мистер Андерсон.

– Позвони Стефано. Даю ему один час. Мне нужно полное досье на эту девчонку.

– Как скажете, мистер Андерсон.

Шарлотта бесшумно вышла, и только тогда я позволил себе расслабить напряженные мускулы.

Грин. Впервые я услышал эту фамилию вчера, когда информатор раскопал для меня кое-какие делишки. Только вот людей с фамилией Грин в Нью-Йорке десятки. Да и кто знает, в Нью-Йорке ли она? Может, она снова вышла замуж, и ее дочь носит совершенно другую фамилию.

Странное упоение охватило меня. Будет иронично, если это – та самая Грин. Только здравый смысл удерживал меня от опрометчивых действий. Маловероятно, что птичка сама попалась в клетку.

В любом случае, стоило молчать о своих догадках. Если они подтвердятся, моя задача будет чертовски проста. Манипулировать напуганной и пристыженной девчонкой будет легко.

Теа

Я провела в кабинете Андерсона всю ночь. Произошедшее вечером отогнало сон лучше всякого кофе, так что я час за часом сидела, провожая глазами стрелку настенных часов, и сжимала свои дрожащие ладони.

Не бояться. Выглядеть увереннее. Попытаться выйти сухой из воды.

Где-то на задворках сознания все крепла мысль, что меня оставили здесь, только чтобы напугать еще сильнее. И это им удалось. Чем больше проходило времени, тем больше я нервничала. В конце концов, когда часы показали шесть утра, я не выдержала.

Согнувшись пополам, я закрыла лицо руками и судорожно всхлипнула. Мне давно хотелось зарыдать, может, даже завопить и разбить что-нибудь, но я держалась. Теперь эмоции хлынули наружу.

Охранник в дверном проеме даже не обернулся. Я сидела, тихо всхлипывая, и утирала слезы. Рукава джемпера все промокли и неприятно липли к коже.

Первое потрясение прошло, и я откинулась на спинку дивана. Наверное, выгляжу ужасно. Вся в слезах и соплях, раскрасневшаяся и опухшая. Боже мой, а я еще хотела казаться уверенной и несгибаемой! Просто смешно...

Прошло еще полчаса – и наконец в коридоре раздались шаги. Раньше там тоже кто-то ходил, но теперь поступь не отдалялась куда-то вглубь дома, а приближалась к двери кабинета. Я не успела даже подумать, что надо бы стереть остатки слез и попытаться пригладить волосы, когда в комнату вошел Андерсон.

Он брезгливо поморщился при виде разгромленной двери, потом посмотрел на меня, и эта гримаса на его лице стала еще отчетливее.

Во мне вскипела задетая гордость, но я была слишком потрясена и напугана, чтобы потакать ей.

– Теа Элеанор Грин, – он обошел стол и сел в кожаное кресло. На стол с неприятным хлопком упала толстая пачка документов.

– Джеймс Андерсон, – дрожащим голосом отозвалась я.

Бороться со своим страхом – единственное, что у меня получалось хорошо в этой ситуации.

Мы смотрели друг на друга несколько мгновений, а потом я не выдержала и моргнула. Пытаться его победить или задеть – глупо.

Честно говоря, выглядел Андерсон отвратительно. Видно было, что он пытался стереть кровь с лица, но получилось плохо. Волосы на виске, там, где его, похоже, ударили чем-то тяжелым, совсем слиплись и не скрывали жуткой раны.

Не представляю, как ему, наверное, больно...

Мужчина тем временем открыл ящик стола и положил на стол аптечку.

– Раз уж тебя так интересует мой внешний вид, будь добра, – он жестом указал мне на аптечку.

Злость снова вспыхнула во мне, и только усилием воли я не сорвалась на него. Кто-кто, а я точно не имею права кричать и требовать чего-то.

– Меня мутит от вида крови, – соврала я. – От меня будет мало пользы.

– Еще раз соврешь мне – и разделишь судьбу своего сообщника.

– Он не мой сообщник! – голос мой сорвался, но не потому что я возмутилась такой формулировкой, а потому что мне совсем не хотелось исчезнуть так же, как исчез секретарь.

– Ну конечно...

Уголки его губ дернулись.

– Приступай, Грин.

Он. Чокнутый. Псих.

С чокнутыми психами вести себя надо осторожно. Не провоцировать их, не перечить. Просто ждать удобного случая спастись.

К сожалению, у меня так не получалось – по крайней мере не с ним. Я демонстративно резко встала на ноги и подошла к столу. На мгновение в глазах заплясали темные пятна, и я на ощупь нашла аптечку.

Андерсон смотрел на меня, не отрывая глаз, и я платила ему тем же.

Это походило на игру, в которой я безбожно проигрывала свою безопасность. А может, и жизнь тоже.

Странно, но он даже не поморщился, когда я приложила смоченную в спирте вату к ране, хотя сделано это было как можно более грубо. Мужчина никак не реагировал на резкость моих движений, и я, сама того не сознавая, принялась смывать кровь аккуратнее. Все-таки, Андерсон пока не причинил мне вреда, и я не должна причинять ему боль просто из злости. А злиться следовало в первую очередь на себя.