Теа

Первую и вторую лекцию мы благополучно прогуляли, но на третью все же вернулись и честно отсидели ее от начала и до конца.

Когда занятия подошли к концу, мы, оживленно болтая о пустяках, вышли на крыльцо.

Моя рыжеволосая подруга довольно жмурилась, глядя на весеннее солнце, и подставляла его лучам открытые ключицы. Пятнышки света играли на ней, и я улыбнулась. Элис сейчас еще больше походила на яркую искорку.

Сама я, только перешагнув порог, надела темные очки. Не люблю слишком яркое солнце – от него болят глаза. К тому же, кожа на лице у меня выгорала очень быстро.

Тут Элис дернула меня за рукав и странно изменившимся голосом сказала:

– Теа, по-моему, у нас проблемы...

Я с беспокойством повернула голову, потом проследила за встревоженным взглядом подруги и похолодела. Неприятное покалывание в затылке и сбившееся дыхание сразу выдали мою панику. В душе неприятно кольнуло чувство вины.

Между студентами мелькала фигура Эдварда, который уже заметил нас и спешил вперед. На его лице застыла суровая маска то ли злости, то ли разочарования. Я никогда еще не видела его таким.

В моем представлении Эдди всегда был веселым и беззаботным парнем, который просто не способен на отрицательные эмоции. Видимо, я ужасная эгоистка... Теперь он точно разочарован во мне. Эти новости... Он, наверное, подумал, что я соврала ему.

Как же стыдно...

– Что мы ему скажем? – прошептала Элис.

– Правду, наверное, – так же тихо, но куда более рассеянно отозвалась я.

Эдди был уже совсем рядом и поднимался по ступенькам крыльца. Он старательно избегал моего виноватого взгляда, и это ранило еще больше.

– Я вас оставлю...

Я вцепилась в локоть Элис мертвой хваткой и помотала головой.

– Я не смогу говорить с ним наедине... Останься.

– Ладно.

Эдвард медленно поднялся по ступенькам, обошел кучку студентов, что сверяли что-то в своих тетрадях, и предстал перед нами с отстраненным, подчеркнуто равнодушным видом.

– Теа, Элис. Я жду объяснений.

Этот тон... У меня по коже побежали мурашки. Передо мной будто стоял не друг детства, а совершенно чужой человек. Неужели я и впрямь так виновата? Какая же я идиотка...

Мое молчание затягивалось, и Элис незаметно ущипнула меня за руку.

– Прости, что не сказала раньше, – начала я. – Я правда не могла...

– Не могла признаться, что встречаешься с другим? – переспросил Эдвард.

В его голосе звучали горечь и ехидство, и я не могла понять, чего было больше. Где-то внутри вдруг больно кольнула мысль: сейчас он напоминал мне... Андерсона? Однако чувство вины в груди помешало мне упрекнуть Эдди.

– Зачем ты соврала мне, когда я спросил тебя прямо?

– Ты правда поверил, что она с ним встречается? – Элис вскинула брови и покачала головой. – Ты дурак!

– А что я должен был подумать? – огрызнулся Эдвард.

– Пожалуйста, – повысив голос, попросила я, – хватит.

В конце концов, я виновата только в том, что скрывала от Эдварда свои проблемы. Но теперь пришло время рассказать ему правду – пусть в упрощенном виде.

Я тяжело вздохнула, собираясь с мыслями, и спросила:

– Эдди, помнишь, я говорила тебе о неприятной ситуации, в которой оказалась? Так вот, этот человек, Джеймс Андерсон, шантажирует меня.

– Шантажирует? И поэтому ты...

– Не перебивай, – осадила его Элис.

На этот раз я была благодарна подруге за ее резкость.

Потом я кратко пересказала Эдварду все, что случилось в тот злополучный день: и про папку, и про шантаж, и про наш с Андерсоном договор. Я опустила только наши постоянные ссоры и то, что Джеймс запер меня в подвале. Незачем Эдди знать все это.

Друг слушал внимательно, со странной сосредоточенностью. Иногда переспрашивал что-то и уточнял детали. Может, хотел найти для меня лазейку в этом лабиринте?

– Я всегда говорил тебе, что от этой работы не будет ничего хорошего, – сказал он, когда я закончила.

– И это все, что ты можешь сказать? – не без иронии уточнила Элис.

Эдвард метнул на нее быстрый недовольный взгляд, но не сказал ни слова. Я удивленно переводила взгляд с парня на девушку и не могла понять, что с ними обоими такое. Они никогда не ссорились раньше, бывало, даже объединялись против меня...

– Прости, Теа. Не хотел обидеть тебя. Я правда думал, что ты встречаешься с кем-то и не хочешь мне говорить, а потом эти новости...

Эдди провел рукой по волосам и неловко улыбнулся. Он снова был поразительно похож на прежнего себя, и я невольно удивилась такой быстрой перемене. Однако эта мысль скоро исчезла.

Я несу бред... Это же Эдди! Я знаю его всю жизнь! Просто он волновался за меня, расстроился, что я скрываю от него что-то важное. Теперь все снова хорошо.

– Вот почему ты отказывалась со мной видеться, – продолжал он так, будто пазл наконец сложился в его голове. – Не хотела, чтобы я задавал лишние вопросы. Но почему, Теа? Я мог бы помочь. И сейчас могу. Мы найдем хорошего юриста, тебе нужно только...

– Давай закроем эту тему, – оборвала я. Голос мой стал жестче. – Пожалуйста, Эдди. Ты не знаешь Андерсона так, как знаю я. Просто доверься мне. Я выпутаюсь.

– Угу, конечно, – саркастически пробормотала Элис. Я наступила ей на ногу и подкрепила жест красноречивым взглядом.

– Но что... Почему на фотографии, вы...

Эдди замялся, будто слово «целуетесь» могло обжечь ему язык.

Я не спешила отвечать.

Как объяснить наш поцелуй? Я сама еще толком не разобралась в себе. Может быть, мне совсем чуточку и понравилось, но... Это же всего-навсего реакция тела. Химическая реакция – не больше. Это ничего не значит.

Это. Ничего. Не. Значит.

– Джеймс выследил меня, когда я собиралась сбежать, – медленно начала я, а потом не выдержала и нервно затараторила: – Наверное, он подумал, что я хочу броситься под поезд, потому что я стояла близко к краю, но это не так, я просто ждала, и он подбежал, схватил меня за руку и потом поцеловал...

Последнее слово я произнесла почти шепотом и еле подавила желание снова провести ладонью по губам, будто на них все еще можно было ощутить чужой поцелуй.

Этот поцелуй все еще стоял в моей памяти, я помнила все до малейших подробностей, помнила этот сладковатый вкус его губ...

Я заметила, что и Элис, и Эдвард пристально смотрят на меня в ожидании, и поспешила добавить:

– Я сразу оттолкнула его.

Это была ложь. Джеймс отстранился сам, взял меня за руку и повел в машину. Впервые он не тащил меня за собой, а шел рядом, как нормальный человек.

Элис и Эдди ничего не ответили. Их тактичное молчание выводило меня из себя куда больше, чем это сделали бы упреки или дополнительные вопросы. Они не верили до конца в мою искренность. Да что там говорить, я сама себе не верила!

Эдвард долго стоял молча. На его лице снова отражались напряженные раздумья. Я поняла, что он подбирает слова, чтобы возразить мне, убедить меня предпринять что-то, и опередила его:

– Эдди, послушай, я знаю, что ты беспокоишься обо мне и хочешь мне только лучшего, – я взяла друга за руку и сжала его ладонь, постаравшись вложить в этот жест все, что чувствовала. – Но я уже приняла решение. Не предпринимай ничего, пожалуйста. Я сама со всем разберусь.

– Ты уверена?

– Да.

Элис следила за нами с напряженным вниманием, хоть и не подавала виду. Взгляд ее, кажущийся рассеянным, то и дело скользил по парковке перед нами, а пальцы отстукивали ритм какой-то песни. Потом я вдруг почувствовала, что подруга настойчиво наступает мне на ногу.

Мы быстро переглянулись, Элис кивком подбородка показала мне на парковку. Я проследила за ее взглядом, и колени у меня подогнулись.

Знакомая машина. Очень знакомая. Машина Джеймса.

Какого черта ему тут надо? Он никогда раньше не приезжал за мной сам.

Тут я вспомнила про наш «спектакль» и совсем потеряла самообладание. Какой ужас... Я не хочу, чтобы Эдди видел нас вместе. Лучше бы ему совсем не знать обо всем этом!

Элис, заметив, что я полностью поглощена своими мыслями, принялась спасать положение:

– Давайте не будем спорить, – девушка ослепительно улыбнулась. – Теа уже пора, – она обернулась к Эдварду, – а мы с тобой можем посидеть в кафе и подробно все обсудить.

– Не заговаривай мне зубы, – Эдвард бросил на Элис прохладный взгляд. – Он приехал сюда, да?

Наверное, он заметил мою бледность и мой застывший взгляд. Я понимала, что надо ответить, взять себя в руки, но не могла. Будто зачарованная, я смотрела, как Джеймс вышел из машины, как он небрежно захлопнул дверцу, как оглядел толпу перед собой в поисках меня.

И все-таки какой же он красивый... Этот образ успешного, холодного и сексуального мужчины, который Джеймс себе создал, делал его неотразимым. Он привлекал. Вот она – ловушка. Один неверный шаг – и ты влипла по самое не хочу.

Элис и Эдвард все еще о чем-то говорили. Я тряхнула головой, опомнилась и поймала на себе взгляд друга. Элис что-то безбожно врала, но он ее не слушал. Он смотрел на меня и видел, как я реагировала на Джеймса.

– Мне правда пора, – выдавила я. – Прости, Эдди.

– Хочешь, чтобы я ушел, так и не высказав этому ублюдку все, что о нем думаю?

О нет, нет, нет! Только не это! Джеймс куда сильнее Эдварда, если завяжется драка, он его покалечит! Нельзя позволить им говорить друг с другом. Это приведет только к еще большим проблемам.

– Эдди, пожалуйста... – умоляюще начала я.

– Только если пообещаешь, что завтра мы увидимся, – с жесткими нотками в голосе отчеканил Эдвард. – Завтра. Без отговорок.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться, потому что Джеймс уже приближался к нам. Студенты расступались перед ним, и я мысленно прокляла Андерсона. Теперь слухов станет еще больше. Завтра весь колледж будет бурлить сплетнями и пересудами!

– Хорошо. Встретимся завтра. Пока!

Я приподнялась на цыпочки, чтобы обнять лучшего друга. Его ладонь скользнула по моей спине и остановилась на талии, объятие получилось слишком долгим. Мне почему-то стало неловко, в голове промелькнуло воспоминание о том, как меня обхватили сильные руки Джеймса, как он с удивительной легкостью поднял меня на руки и прижал к груди, как по его лицу стекали капли дождя...

И тут я встретилась с ним взглядом. Могу поклясться, в этот момент мы думали об одном и том же.

Я быстро высвободилась из объятий Эдварда, порывисто поцеловала Элис в щеку и спустилась по ступенькам крыльца, едва не столкнувшись с Джеймсом.

– Как мило, – пробормотал он, и уголки его губ дрогнули в безжизненной улыбке. – Прямо до слез.

Я хотела сказать в ответ что-нибудь обидное и язвительное, однако когда широкая ладонь Андерсона легла мне на талию, все слова словно вылетели из головы. Я подняла на него удивленный взгляд, но мужчина уже отвернулся, так что я могла видеть только его профиль и четко очерченную скулу.

Мы шли, и чужие взгляды прожигали дыру в наших спинах. Но они волновали меня мало – сейчас, по крайней мере. Ведь там, на крыльце, все еще стоял Эдвард, и он видел, как Джеймс нагло, собственнически обнимал меня, как он демонстрировал всем наши «отношения», как...

Мне вдруг стало противно от самой себя. Сколько бы я ни пыталась вызвать в себе отвращение к прикосновениям Джеймса, у меня не получалось. Мне нравилось идти с ним рядом. Мне нравилось, что его ладонь лежала на моей талии. Сквозь тонкую ткань платья я чувствовала тепло его тела, и это распаляло внутри настоящий пожар.

Только оказавшись в машине, под холодной струей воздуха из кондиционера, я смогла привести мысли в порядок.

Боже мой, во что я ввязалась...

...

К счастью, Джеймс уехал из особняка сразу же, как привез меня туда. Стоя на крыльце, я не без удовольствия смотрела, как он разворачивает машину и проезжает в незакрытые ворота. Только когда гул мотора затих вдалеке, я вошла в дом.

Следующие несколько часов ушли на выполнение домашних заданий. Мы с Элис говорили по видеосвязи и пытались сделать так, чтобы наши списанные с одного источника эссе выглядели не слишком похоже. Странно, но именно учеба лучше всего помогала мне забыть об Андерсоне.

Вспомнила о нем я только вечером, когда мисс Бром постучала и напомнила, что ужин уже готов, и – надо же – внизу меня ждет чертов Андерсон.

Я даже не пыталась отвертеться. Смысл? Только устрою очередной скандал.

Злая и уставшая, я спустилась в столовую, где уже сидел Джеймс. Он даже не оторвал взгляда от телефона, когда я вошла, поэтому я не удержалась и недовольно закатила глаза.

С одной стороны, меня радовало, что все его внимание было поглощено смартфоном, а с другой – ужасно раздражало. Зачем тогда звать меня, если мы даже не разговариваем?

На столе уже дымился ужин, но Андерсон к нему даже не притронулся. Прямо между нами, недалеко от полных еды тарелок, лежало несколько журналов. Я не обратила на них внимания я села на свое место. Джеймс бросил на меня быстрый, рассеянный взгляд, и потянулся за куском хлеба.

Не понимаю этого человека. Он что, ждал пока я спущусь, чтобы не есть в одиночестве? Что за бред...

Но я была слишком голодная и уставшая, чтобы обращать внимание на все странности Андерсона, поэтому молча принялась за еду.

Ужин прошел в молчании, которое под конец трапезы уже выводило меня из себя. В конце концов я тоже достала из кармана телефон. Андерсон, к моему огорчению, никак на это не отреагировал.

Стоило мне посмотреть на строку уведомлений – и все желание зависать в соцсетях мгновенно испарилось. Столько комментариев, столько запросов на подписку... Еще вчера я сделала все свои аккаунты приватными, но это мало помогло.

Мельком просмотрев первые попавшиеся комментарии на своих фотографиях, я стиснула зубы. Надо будет почистить подписчиков и удалить тех, кого не знаю.

«Да ладно, и чем она завлекла Андерсона?»

«А вы правда встречаетесь?»

«Это фейк, ребята, он же мутил с Кэрол Митчелл»

«У Кэрол хоть есть на что посмотреть, а эта...»

Что это за Кэрол, интересно? Очередная силиконовая...

Я одернула себя. Какое мне, в сущности, дело? Мне плевать.

Но утихомирить клокочущую внутри ярость было сложно. Такое чувство, будто Андерсон схватил меня за шкирку и выволок на самую середину огромного зала, полного людей, и яркий луч прожектора выхватил мою фигуру.

Ладно, Теа, спокойно.

Если я сейчас выскажу Андерсону все, что о нем думаю, ни к чему хорошему это не приведет.

Не зная, чем себя занять, я ковыряла вилкой в тарелке. Мой взгляд упал на журналы на столе, и я взяла тот, что лежал ближе всех. Хоть картинки полистаю...

Моя рука замерла, так и не подвинув журнал ближе. На первой странице внизу красовался яркий заголовок: «У главного холостяка Вашингтона новое увлечение: все о девушке Джеймса Андерсона».

Твою мать... «Все о девушке Джеймса Андерсона» – да что они могут знать обо мне?!

Невидимая грань терпения, удерживающая меня от нервного срыва, с треском оборвалась.

Я резко вскочила и бросила журнал на стол. Джеймс нехотя, но с долей интереса оторвал взгляд от экрана смартфона и поднял глаза на меня.

– Это уже слишком! – процедила я и ткнула пальцем в журнал.

Джеймс нахмурился, потом, видно, понял, о чем я говорю, и небрежно – поразительно небрежно – махнул рукой:

– А, это... Я уже видел. Не так уж и удивительно.

– Не так уж и удивительно? – задыхаясь от возмущения, выкрикнула я. – Да ты хоть понимаешь, что выставил меня на посмешище? Теперь все, кого я знаю, будут считать меня продажной шл*хой!

– Посмешище? Шл*ха? – фыркнул он. – Не знал, что быть моей девушкой так унизительно. А как же настоящая любовь? – с издевкой продолжал Джеймс.

– Да пошел ты!

– Твои аргументы просто блестящи.

Глубокий вдох. Нужно успокоиться. Я оперлась руками о стол и со всей ненавистью, на которую была способна, заглянула ему в глаза.

– Я тебя ненавижу. Как только наш договор будет выполнен, я буду на каждом углу кричать о том, что ты – мерзкий ублюдок, который ради своей репутации заставил меня притворяться своей девушкой.

Лицо Джеймса изменилось, и я поняла, что ляпнула лишнее. Черт!

Мужчина тоже встал и в точности повторил мою позу.

– Вот как... Тогда мне придется нарушить условия сделки и все-таки посадить тебя за решетку. Свое-то я уже получу. Терять мне нечего.

– Ты...

– Не посмею? С какой стати? Договор у меня. У тебя нет ни единого доказательства, что он когда-нибудь существовал.

Вот и все. Он связал мне руки. Окончательно и бесповоротно.

– Так что, дорогая, ты будешь молчать обо всем, что здесь было.

– Чтоб ты сдох... Чтоб ты сдох, ублюдок!

Я не выдержала и со всей силы ударила по столу ладонями. Потом одним резким движением смахнула с него полупустые тарелки.

– Ненавижу!

– Успокойся, истеричка!

Джеймс пошел в мою сторону, но на этот раз я оказалась быстрее и выскочила в боковую дверь. А он, похоже, и не собирался бежать за мной.

Я остановилась посреди коридора и в ярости обернулась, собираясь сказать ему, чтобы он оставил меня в покое. Но моя рука нечаянно задела одну из ваз на полках – и та со звоном упала на пол, разбиваясь на мелкие кусочки.

С минуту я бездумно рассматривала эти осколки, любуясь игрой солнечных лучиков в поврежденном фарфоре. Из раздумий меня вывел голос Андерсона – тихий, хладнокровный и содержащий скрытую угрозу. Так умел говорить только он...

– Это была ваза китайской работы.

На его лице ни одной эмоции – только холодность и равнодушие. Но глаза... В глазах была ярость. И я, будто животное, что учуяло запах мяса, набросилась на эту лазейку в броне Андерсона.

Я все равно рано или поздно задохнусь в паутине, которую он сплел вокруг меня.

Я все равно рано или поздно погибну в буре его ярости – как картонный кораблик между высокими волнами.

Но перед этим я сделаю все, чтобы ему навредить.

– Китайская... – задумчиво протянула я. – А эта?

Я взяла с полки тонкую высокую вазу причудливой формы с диковинным рисунком на боку, повертела её в руках. Скосила глаза на Джеймса – все то же мнимое равнодушие. Я разжала пальцы.

Дзынь.

Произведение искусства превратилось в груду никому не нужных осколков на полу. Как и моя жизнь.

В глазах Андерсона полыхнул гнев, однако лицо его по-прежнему оставалось спокойным.

Я с почти дьявольским удовлетворением усмехнулась, потом провела пальцами по очередному шедевру гончарного искусства. Джеймс медленно сжал кулаки, жилка на его шее натянулась до предела.

– Дорогая, да? Знаешь, пусть это будет оплатой за мои услуги. Сколько стоит быть твоей девушкой на публике? Может быть, еще парочку ваз?

Я схватила за ручку кувшин, похожий на те, которые рисуют в руках у древних римлян на картинках детских энциклопедий. Секунда – и он полетел вниз.

Вот она – истерика. Он довел меня. Я чувствовала, что скоро не выдержу и начну плакать, и смеяться сквозь слезы, и кричать, и бить все, что попадется под руку, и делать еще кучу глупостей, о которых потом пожалею.

– Ты еб*ная истеричка, – сквозь зубы процедил Джеймс. – Какого хр*на ты здесь устроила?

Он решительно двинулся на меня. Я шагнула назад и поскользнулась на разбросанных вокруг осколках, которые разлетелись, кажется, по всему коридору.

Я уже приготовилась к тому, чтобы упасть прямо на острый фарфор, однако в последний момент Джеймс ринулся вперед и одной рукой удержал меня за запястье, а другой подхватил за талию, не дав упасть.

Его глаза... Его губы... Его руки.... Я вдруг поняла, что думаю о чем-то совершенно диком, немыслимом. Я хотела, чтобы он притянул меня к себе и поцеловал.

Возбуждение жаркой волной прокатилось по моему телу.

Вот она – та самая искра, которая мелькает между людьми в самый неожиданный момент.

Джеймс смотрел на меня точно так же, как я на него – потерянно, завороженно.

– У тебя явно нездоровая страсть к падениям на острое стекло, – хрипло заметил он.

Потом выпрямился и помог мне восстановить равновесие. Джеймс по-прежнему держал меня, и сначала я не спешила оттолкнуть его. Во мне медленно, будто нехотя всплывали прежние мысли.

Идиотка. Что я творю?!

Я отступила на шаг и выдернула у него свою ладонь.

Джеймс криво усмехнулся и убрал руки в карманы. По его лицу нельзя было ничего прочитать, но мне вдруг показалось, что за маской равнодушия он прятал обиду.

– Мне надоели твои истерики, – прежним холодным тоном сказал он. – Стоимость всего этого я вычту из суммы, которую плачу тебе каждый месяц.

– На здоровье, – отозвалась я.

Андерсон прищурился.

– Все язвишь? Приятно видеть, что ума у тебя не прибавляется. Глупыми людьми легче манипулировать.

Я заставила себя прикусить язык. Пусть и дальше считает меня дурочкой, которая ни на что не способна. Тогда, если вдруг у меня появится шанс ударить его в спину, мне будет проще сделать это.