Даша.

- Ура-а-а, мы дома! - Вероника, расставив руки в стороны, спрыгнула на перрон.

Людской гул смешивался с различными тошнотворными ароматами парфюмов. Москва встретила нас тяжёлыми дождевыми тучами, но даже не смотря на погоду, всё равно чувствовалось, как тепло и радушно нас принимает город. После глубоко вздоха в груди защекотало от этого одновременно пыльного и свежего воздуха. Возвращаться домой так сладостно. Как бы не манили другие города и страны, дом всегда будет милее.

- Сашка! - подруга кинулась брату на шею, растрепав его блондинистые волосы, похожие на иголки. - Я скучала.

- И я, - опустил на землю, потрепав брюнетку за щёку, из-за чего после остался розовый след.

- А про меня ты забыла, да? - на голове неожиданно оказался мой любимый ободок с ушками Микки-Мауса.

- Миша! - крепко, почти до хруста костей сжала брата в объятиях.

***

После звонка половина одногруппников растворилась в проходе, плюнув на свои раскрытые и одиноко лежащие на столе блокноты с тетрадями. Только всего ещё пара человек, включая нас с Алисой, продолжили списывать длиннющее определение с доски. Опустила маску на подбородок. Стало очень душно, а мои очки запотели так, что только серая пелена стояла перед глазами, но постепенно, через несколько секунд, в уголках очков не осталось и следа. Свежий воздух, Боже.

- Чёрт! - выругалась подруга и, хаотично чёркая, а то и разрывая бумагу на полях черновика, пыталась расписать свою любимую коллекционную ручку, в которой запас чернил, видимо, исчерпался.
Думаю, все знают, насколько она дорожит этими ручками.

- Ох, какая жалость.

Больно стукнула меня по по плечу, из-за чего я наклонилась так, что чуть не свалилась со стула.
Ай, вот скотина!

- Не беси меня!

- Ты больная или да, блин?! И вообще, ты же всегда таскаешь с собой запасные чернила, а в этот раз, что, забыла? - потирая пострадавший участок руки, поинтересовалась я.

Та молчала, безнадёжно разгребая горсти с пустыми чернилами.

Краем глаза уловила движение чего-то красного. Ручка! Узнаю этот манящий цвет из тысячи! Моя любимая Алискина ручка с наконечником в виде вишенок!
В детстве я подарила одну ей, а вторую оставила себе - они у нас были вроде браслетов дружбы.
Мы ежедневно таскали их их в школу. Алиска их с самого начала коллекционирует, несмотря на ненужность.
Только вот я свою последнюю потеряла, а эта грымза, видимо, с последнего раза покупки не притрагивалась. Берегла. И не зря.

Повертела канцелярской принадлежностью перед моим лицом:

- Что может быть лучше вишни?

- Только сам Дженсен Эклз в моей постели.

***

Вылетела из аудитории, и, чуть не навернувшись, понеслась по коридору сломя голову, прижимая к носу бумажную салфетку, завалявшуюся в кармане джинс. От страха внутри все свернулось, как желток яйца, вкрутую. Ком с железным привкусом подкатывал к горлу. Страх заключил в свои объятия.

***

- Воробьёва-а-а! - я закатила глаза, не отрываясь от множества тетрадок. Мне надо нагнать, а он пристал.

В последнее время мои мысли на лекциях летают в голове как листовки, отклеившиеся со столбов от ветра. Моя сосредоточенность, словно колокол, постоянно начинает бить не вовремя: то отрывками, то почти в конце лекции, когда я упускаю всю суть, и всё, что могла услышать во время своего «транса», теряло смысл. Стала чаще отвлекаться на разговоры с Алиской.
Помню, в детстве я систематически получала из-за этого замечания от учительницы. И только после очередного замечания на повышенном тоне, меня пересадили от моей заразы, и усадили за третий ряд с Вероникой. Потому что абсолютно все учителя знали: садить нас вместе, значит, садить и свои нервы.
Да-да, мы были ещё той неугомонной парочкой. На меня не похоже, правда?

- Да что у тебя воспалилось, блин? - воскликнула я, когда блондин начал постоянно звать меня, высвобождая из оков мыслей.

- Это, - помахал двумя джойстиками, тем самым уже зазывая меня играть.
Помню, как мы ещё в детстве после школы с ним рубились в эту приставку. Немаловажный факт: я его выигрывала. Как там у них игры назывались? Мортал Комбат? Ну или как-то так.

- Vai a cagare¹, Воронцов!

Вот ещё, делать мне нечего!

- Чего ты лыбишься? Ну подумаешь, выигрывала ты меня, и что с того?

Засунув в рот последний растаявший кусочек орехового батончика, облизала пальцы, чтобы не заляппать эти грёбанные игровые приставки.

- Ладно. Но учти, если я тебя опять обыграю, ты должен будешь мне шоколадку, - выставила правую руку вперёд.

- Опять ты за своё?

- Не опять, а снова, золотце моё.

Закатил свои голубо-стальные глаза:

- Ладно, - пожали друг другу руки, и также быстро разбили.

***

- Ха, выкуси! - выкрикнул блондин и, откинув джойстик, распластался на полу. - Выходит, шоколадка с тебя, - ухмыльнулся.

Бесит.

- Да щас, прям разбежалась!

В голову ударило воспоминание.

***
- Да щас, разбежалась! Не жирно?
Голубоглазый мальчишка победно оголил свои белоснежные зубы, искривив уголок рта в усмешке.
Тогда его глаза уже успели приобрести этот таинственный, манящий многих девчонок, стальной оттенок.
«Опять...» - сердце совершило трепетный кувырок.
- Не-а, у нас был уговор вообще-то!
Маленькая Даша выдирала бледно-фиолетовые катушки из своего потрёпанного джемпера, только лишь бы ещё раз не засмотреться на взгляд этих глаз.
- И что?
Наверное, со всеми нами, как с марионетками, в детстве заигрывали ниточки глупой влюблённости, которая напоминала простодушные сказки про принцесс.
Мимо миленькой рыжей девчушки это тоже не прошло - Даша, как и половина класса, была влюблена в Воронцова Александра, который, ещё в далёком втором классе, подложил ей под парту валентинку с ровной надписью: «Ненавижу».
Обычно в День всех влюблённых признаются в другом, верно?
И кто бы знал, как же тогда было обидно этой крохе, когда она одна со всего класса получила такую валентинку от мальчика, которого считала больше, чем просто другом.
Она, со слезами бегая по рядам, заглядывала к каждой девочке, держащей в руках розовые бумажные сердечки, и видела на каждом слова: «Ты красивая», «Ты мне нравишься».
Но тогда они были детьми, никто из них не понимал, что может причинить другому боль.

***

«Ненавижу»...

Всё же не все поступки можно оправдывать детством.
Наверное, всё дело было в отношениях..
Ну и что, что нас шипперила даже моя мать?

- А вы чего тут разлеглись на проходе? - за спиной сестры скрывались ещё несколько пар любопытных глаз.

- А где Миша? - я предварительно помахала джойстиком, тем самым отвечая на заданный вопрос, и прежде, чем все остальные ввалились в квартиру, спросила: - А где Миша?

- В мастерской, - беспокойство блестело в глазах Камиллы, но она лишь продолжала подглядывать краешком глаза, попутно разбирая небольшой пакет с продуктами.

Опять.

Оу, да, я же вам не рассказывала.

У Миши, как таковой, с детства заложился талант к рисованию - его работы всегда принимали на различные школьные да и не только выставки. Иногда, будучи ещё в дошкольном возрасте, он пробовал работать с простыми никудышными красками в пластиковых палитрах, гуашью и даже акрилом, но с первым у него в силу опыта определённо получалось лучше. У акриловых красок сложная схема рисования. Надо всегда точно знать какой тон с чем смешать, где поставить тень, под каким углом мазнуть. В общем, мне точно нужна Филькина грамота, чтобы хотя бы начать заниматься подобным.
Этот дар у него точно от отца. Всегда любила ходить к отцу в мастерскую, чтобы повдыхать этот запах свежих красок. Немного синтетический и горьковатый запах сушил слизистую носа. Жаль только, что горьким он становился из-за табака.
Но после того, как отец тоже слёг, мастерская пришла в забытье: на некоторых холстах были видны слои пыли, путешествующие по паутинам пауки, краски постепенно начинали выцветать.
Туда приходил только Миша, чтобы в очередной раз протереть труды отца, на которых были изображены счастливые годы с матерью.
Сейчас, после смерти родителей, брат стал чаще наведываться в папину мастерскую, доставшуюся по наследству, в которой до сих пор где-то хранятся эти картины. Мы с сестрой прекрасно знали, что это могло значить одно: он вновь выплёскивает свою боль на холст. По другим причинам он туда практически не заглядывает.

Тяжёлая входная дверь, выполненная из железа, хлопнула. Пёстрая обувь подруги быстро бросилась в глаза, взор которых до этого был устремлён в пол. Подняла изучающий взгляд. Девушка явно уже побывала в мастерской. Это видно по кедам, замаранным в некоторых местах подошвы каплями красной краски.

- Привет всем, - став возле зеркала, подправила растрёпанную причёску. - О, а вы что, снова в детсво впали?

- Да мы из него и не выпадали.

- Говори за себя, Воронцов, - всунув чёрное игровое приспособление обратно блондину в руки, возмущённо буркнула: - Это всё он виноват.

Его глаза удивлённо бегали по моему лицу, а после он молча встал, и, бережно засунув приставки обратно в коробку, положил их на самый верх шкафа.

- Кстати, ты должна мне шоколадку, милочка.

- Мозг тебе нужен, а не шоколадка.

Закатила глаза, до сих пор не в силах смириться со своим проигрышем. Ненавижу проигрывать.
Встала с ворсистого белого ковра, на котором красовалось поблекшее пятно от вишнёвого сока, усевшись за барную стойку, одновременно хватая ручку.

- Слышишь ты, зубрила! - Алиса.

- Ну что тебе? - не поднимая глаз, начала кусать потёртый кончик ручки.

- Рожу свою подняла на меня, - выполняя приказ брюнетки, уже примерно представляла её позу. - Оставь уже свои тетрадки. Пойдём гулять.

- Издеваешься?

- Может быть, а теперь поднимай свою пятую точку. И сними уже эти дурацкие очки, бесит этот твой умный вид! - сняв свою джинсовку с вешалки, застряла в проходе: - Па-аш, захватишь с собой скейты, ладно? - хитрая улыбка зияла на лице.

- Хорошо.

Нет-нет-нет, пожалуйста. Почему я уже знаю, что она задумала?

_________________________

Vai a cagare - (по-итальянски) иди на фиг, иди на хрен.