Жизнь дана для смеха, для улыбок близких людей, для бодрящего кофе, который как глоток свежего воздуха по утрам, для танцев летом под луной с любимым человеком под "Summertime sadness". Для глубоких разговоров, для шапманского под бой курантов в кругу родных. Для безумств, для тёплых объятий зимой, для пылких поцелуев весной, для любви... Для изучения иностранных языков, для сна на парах из-за бессонных ночей, виной которых брат, парень или близкая подруга. Для сдачи экзаменов, а после сияющей улыбки, для того, чтобы побывать в разных уголках мира, познакомиться с новыми людьми, пробовать новые фрукты, купаться в одежде и резвиться, как дети, брызгаясь друг в друга. И для звёздного неба, которое радует летними ночами.
Живите, пока можете. Ни о чём не жалея, потому что жизнь — действительно всё, что есть у нас. Проживите её для себя, не завися от чужого мнения. Живите,
пока это небо не померкнет для вас навсегда.
(—Запись из дневника Даши.)

***

От лица Миши.

Виа Венето¹ оживала так быстро, что от непрерывно циркулирующего потока людей порядком кружилась голова. Я даже потерял ребят из виду. К счастью, на улице Независимости, что находится через дорогу за поворотом, нам с Сашей уже махали Алиса, обгоревшая на солнце Вероника и смеюшиеся над чем-то Паша с Камиллой.

Пролетело уже два с половиной месяца. Так быстро. Даже не верится. Моя бедная девочка, как мне это вынести? Твоей рыжей макушки так не хватает, Даш.

— Тоже о ней думаешь? — неожиданный вопрос донёсся слева. — Так её не хватает, правда?

Мы стали, затерявшись в толпе. Красный.

— Сказал человек, который видел её только вчера, — пнул мелкий камешек. Тот затерялся где-то за бордюром.

— Ты бы тоже мог. Если бы захотел.

— Это место пыток для меня. Легче утопиться. Правда.

Пальцы в карманах мелко задрожали, похолодели.

— Да пожалуйста.

Жёлтый.

— Сколько не оттягивай момент, он всё равно настанет. Тебе придётся переступить порог. Рано или поздно.

Метнул взгляд в друга. Тот только вглядывался в лицо девушки, почёсывающей красную шею.

Тяжело вздохнул.

— Идиот ты.

Перевёл взгляд на меня, вопросительно приподняв бровь. Актёр без Оскара.

— Не изображай. Самовнушение так обманчиво.

— Хватит намекать, — процедил сквозь зубы. — Тебя это не касается.

— Ошибаешься, ещё как касается. Перестаньте играться друг с другом.  Делай выбор, Саш, иначе можешь не успеть.

Зелёный.

Торопящаяся толпа потянула за собой.

— Ну чего вы так долго? — Лис захлопнула пудреницу.

Саша с Пашей и Камиллой о чём-то загудели.

— Миха, ты помнишь, что нам сегодня надо ещё к Даше успеть?

Телефон завибрировал в кармане потёртых джинсов. Уголки губ растянулись в улыбке.

— Надо же, какие люди! Привет, чувырла моя! Чего не по видеосвязи? Как дела?

— Ну спасибо. Явно лучше, чем у тебя с мозгами, братишка.

Рассмеялся.
На фоне что-то подозрительно шипело.

— Что у тебя там шумит? — скривился от неприятных ощущений в ушной раковине, немного отнимая трубку от уха.

— Да так, в коридоре шум какой-то. Не вникаю, знаешь ли, — загремело железо с столкновением о кафель.

Даша еле слышно выругалась в динамик.

— Да что у тебя там происходит?!

Несколько пар глаз с интересом уставились на меня.

— Стакан уронила.

— Криворучка.

На некоторое время повисла тишина.

— А вы сейчас что делаете? Гуляете?

— Уже домой собираемся.

— А-а-а-а, да-а? Океюшки. Ой, ладно, Мишутка, гудбай. А то у меня тут по второй линии. Наверное, Инга Дмитриевна.

— Удачи, не будь лапшой.

Но эта фраза, похоже, уже не была услышана. Засунул андроид обратно в задний карман.

— Ну и что она сказала? К ней сегодня не приходить? — Вероника обильно выдавила на ладонь по несколько белых горошин солнечного крема.

***
От лица Даши.

Они должны были прийти с минуты на минуту. Сердце так сильно стучит в предвкушении встречи. Сколько я их не видела? Месяц? Два с половиной?
На кухне витал запах пригоревших печёных яблок, сахарной пудры, мятным кремом и пшеничной мукой.
Как жаль, что итальянские бежевые обои  не пахнут моим любимым цитрусовым одеколоном. Вдохнула разгорячённый воздух полной грудью. Впервые так легко за долгое время.

В замочной скважине зазвенело железо. Повернулся ключ.

Вена на шее бешено запульсировала.
Сердце ушло куда-то в пятки. Дыхание спёрло.

Дверь распахнулась. И вот в проёме мелькнули знакомые волосы, лица, полслышались громкие голоса, которые в тот же момент стихли.

Связка ключей со звоном упала на пол.

Таймер духовки щёлкнул.

— Ес! Успела!

Вероника так и замерла с каким-то брендовым пакетом в руке, медленно дожёвывая булочку с ежевичным джемом. Паша неожиданно споткнулся о ковёр, наткнувшись на спину абсолютно спокойного Воронцова. Ну конечно, он ведь знал.

Слегка обожгла палец, поставила горячий противень на столешницу.

Сказала, как ни в чём не бывало:
— Ну чего замерли?

Камилла среагировала первая, бросаясь обнимать меня с воплями и блестящими глазами. Её сладкий парфюм приятно окутал.
Паша накинулся следом, не забыв по-братски потрепать по голове.

Лишь только Вероника с Мишей оставались стоять с угрюмыми лицами.

— Что ты тут делаешь? — его глаза недобро сверкнули. С опаской положил ключи на обувницу.

— Чего ты такой хмурый? Обнял лучше бы.

— Я задал вопрос.

Выдохнула. Обида зарезала сердце неточеными ножами. А ведь мне хотелось улицезреть хотя бы его улыбку, но, видимо, я совсем не знаю своего брата. Или перестала знать его теперешнего. Пройди всего три метра. Три чёртовых метра... Неужели ему так сложно просто подойти, сказать пару слов, которые вселят в меня больше надежды и веры, чем за последние несколько месяцев? Может, мне просто кажется, что между нами сейчас только три метра?

— Если тебя это больше волнует, можешь спросить у Эдуарда Альбертовича.

Обменялись холодными взглядами. Повисла напряжённая обстановка. Я сняла с себя фартук, перепачканный в муке и каплях крови. Взгляд брата самовольно упал на ткань, тревожно блеснул в дневном свете лампочек.

— Даша, если ты...

— Что? Сбежала? Нет. Даже при всём своем желании.

Обойдя стол с другой стороны, противоположной от Миши, направилась в ванную. На белую поверхность закапала жгучая соль, которая обжигала сердце. По щекам потекли бежевые дорожки. Тоналка. Как только я смою её, то предстану в совсем другом обличии. Со своими вишнёвыми волосами, которые мне пришлось обесцветить и перекрасить. Сбрить их я не даю, потому что они — единственное, что осталось от моей прошлой нормальной жизни. С впалыми щеками, бледно-серой кожей, острыми скулами, ожогами на шее от лучевой терапии и исколотыми иглами руками. 

«Да меня можно считать наркоманкой, ха-хах. И это всё, чего я сумела добиться в своей чёртовой жизни. Ха-ха-ха, как была неудачницей, так и осталась. Тебе даже собственный брат не рад. Фу, блевать тянет. Как тебя земля носит?»

Сползла вниз по стене. Холод прошёлся по всему позвоночнику тонкой плёнкой.

Выбросила цветные линзы в мусорку. В последнее время с глазами происходит какая-то фигня, что и не жалко. Если что, есть запасные.

«Хотя мою уродливость теперь даже линзы не исправят, хах»

Так, нет. Нет. Хватит. Есть ещё полгода — полгода мучений, из которых в календаре у меня всего два счастливых дня. Вскочила на ослабевшие ноги и, чуть не повалившись обратно на пол, схватила кисть для растушёвки. Новые светло-бежевые слои покрывали кожу. Я не хочу кого-то пугать своим мёртвым видом.

Отправила в чёрный пластиковый стаканчик с подобной атрибутикой.

Из гостиной донёсся возглас Камиллы.

«—Миша, ну зачем ты так?»

Подвернула рваные края тёмно-голубых джинсов. Выдохнула. Вышла. Знакомая рожа блондина преградила путь, призывая обнять.

— Давно не виделись, Даня, — потрепал за щёку, на что я недовольно зашипела.

— Ага, очень.

Не в силах долго сопротивляться, обхватила его талию в ответ влажными ладонями. Шмыгнула носом.

— Не плачь, Вишенка. Миша тебя любит больше жизни. Просто иногда мы говорим совсем не то, что чувствуем. Вытирай сопли и живи на полную катушку, — последние слова наждачкой прошлись по ушам: — Пока можешь и пока ты рядом.

***
«За окном проливной дождь.
Слишком трудно полюбить по инерции, когда так много всего было сделано, сказано. Очень сложно подобрать слова. Твой взгляд — как в висок поразивший патрон. Чувство любви вообще слишком сложное для понимания. И я не помню, о чём подумала первым делом, уткнувшись тебе в плечо, но вторая мысль моя была: что мне сказать тебе? Только сердце азбукой морзе стучит... «(замазано)» и я успела запутаться в цветах бумажных стаканчиков из-под кофе, пока поняла, что уже декабрь. Что конец так близок. А осознание любви? В чём оно? Может, в том, что я могу бесконечное количество разочаровывать людей без угрызения совести, но только тебя мне не хочется?»

***

Новое утро для меня началось весьма необычно. Сегодня я не просыпалась под разрывающийся трезвон будильника, не умывалась в узкой ванной комнате, не выпивала горсти белых таблеток, не чувствовала запах антисептика, не буду проводить весь день с постели. Сегодня я проснулась без болей в спине впервые за долгое время, искупалась, как нормальный человек, накрасила ногти, помыла посуду, надела любимые вещи, и даже помыла голову своим любимым шампунем с ароматом вишни и карамели. Ощутила прилив сил, такой желанный после трансформации в беспомощный овощ.

Звук закипающего электрического чайника просто ласкал уши. Гораздо лучше, чем куча пикающих аппаратов и больничной суеты.
Освоиться на небольшой новой кухоньке я успела с лихвой ещё вчера.
Погремела ящиками, ложками, ножами. Крышками от банок.
Да простят меня сейчас все спящие, но приготовить-то мне надо.

Свайпнула пальцем по экрану — хочется что-то особенное и оригинальное, а не простую подгоревшую яичницу.

О, интересненько. И ингредиентов хватает.

Зажгла газ.
Достала всё необходимое.

Натёрла сулугуни. Взбила яйца.

Налила подсолнечное масло на сковороду.

Я свободна.

***

Блин, я почти успела. Осталось пирога дождаться. Ещё минут десять.

Миша сонно потёр глаза. Алиса бодрой походкой подошла ко мне и обняла.

Ника с Сашей тоже заглянули на кухню.

— Здрасьте, поварёнок.

— Ха-ха, я бы сказала, что ты быканул, но не буду, — разливая колу по стаканам, поглядывала на дверной проём. — Быстрее идите умывайтесь, а то остывает ведь. Стали тут мне.

Веро с Сашей изобразили солдат и, приставив руки ко лбу, направились в ванную.

— Паша с Камой скоро будут? — спросила я у плюхнувшейся в кресло Алисы.

Разложила салфетки. Подруга подравнивала ногти специальной пилочкой.

— Ага. Вот уже с минуты на минуту припрутся, а эти там никак ванную не поделят, — глянув в сторону, закатила глаза.

За окном уже проснулась Италия. Из распахнутого окна открывался изумительный вид на Тирренское море, волны которого умиротворённо шумели. Пахло выпечкой и свежим кофе из ближайших кофешек.

Вдохнула тёплый морской воздух.

Как вдруг раздался крик Вероники, разлетаясь по квартире и вылетая из окон.

— А-А-А-А-А! Ну холодная же!

— Господи! — выронив пилку, театрально схватилась за сердце. Или нет.

Я засмеялась.

Шумела вода.

— Давай ты пойдёшь? Не хочу быть мокрой, — скорчила жалостливую гримасу.

Удивилась:
— А я прям мечтаю, значит, что ли?!

— Ну вот.

Но, к моему счастью, в дверь позвонили.
Ха! И что за день такой чудесный?
Я злорадно захихикала.

— Ох, ну как всегда! А тебе, Дашечка, я это ещё припомню!

Виновато ухмыляясь, подбежала к двери, наблюдая, как фигура подруги скрывается за углом.

— Приветули! — чмокнула сестру в щёку.

— Хай! — дала Паше "пять".

Камилла повесила джинсовку на вешалку. Подошла к раковине, достала из шкафчика стакан. Набрала воды.

— Ужас, как жарко сегодня.

— А где все? — поинтересовался Паша, усаживаясь за стол. Глянул на часы.

— А у них там битва за ванную, — отправила в рот одну виноградину.

Послышался девчачий визг.
Мы засмеялись.

— А-А-А, БЛИ-И-ИН, САША, СВОЛОЧЬ ТЫ ТАКАЯ!

Именно так выглядит утро мечты.

***
Солнце опаляло кожу. Волосы развивал ветер, из-за чего они пушились. Кричали чайки. Италия. Здесь стоит побывать хотя бы раз. Буйный темперамент, бесшабашный нрав, вкусная кухня и особая атмосфера — это точно не всё, за что можно полюбить эту страну. 

Прежде, чем поехать в Гардаленд — один из самых популярных парков развлечений — мы решили просто прогуляться по городу.

Из динамиков, приделанных к фонарным столбам, играла спокойная мелодичная музыка. Аллея парка была просто атакована вспышками камер.

Вдруг в ухе заиграл знакомый мотив — Саша решил поделиться наушником, видимо, найдя итальянскую скучной.

Притормозила на минуту, чтобы поправить выпадающий наушник, а за одно прокашляться.

Зазвучал куплет.

— А жизнь не кончится завтра! Она у нас будет длинной!

Ха-ха, какой парадокс. У меня уж точно не будет.

— Но ты успей всё сказать мне, пока мы молоды, пока мы любимы! — продолжил подпевать Воронцов, играя плечами.

— Ты не бойся быть слабой, а я с тобой буду сильным! Ведь жизнь не кончится завтра, пока мы молоды, пока мы любимы! — продолжили мы хором.

А дальше всё умолкло. И мы с Сашей скорчили недовольные лица.

— Да ну! Весь кайф обломали! — завозмущалась я, притопнув ногой.

— Отвечаю! — согласился блондин, забирая телефон из рук девушки.

— Идиоты, — заключила Вероника, подняв свои солнечные леопардовые очки на лоб. Оглядела её с ног до головы. Хм, уже успела прикупить себе новых вещичек.

— Согласна, — поддакнула Алиска, облизнув липкие после сахарной ваты пальцы.

Сверкнула глазами.

— Миша-а, я тоже хочу вату! — начала клянчить у брата я, схватив под руку.

— И я! — нашлась Камилла, скорее, обращаясь к Паше.

— Господи, да держи, — европейская купюра переливалась на солнце.
Красивенькая.

Направилась к ларьку.

— И мне купи, а то обанкрочусь! — донёсся сзади голос Воронцова.

— Да щас, разбежалась! — оглянувшись, показала окей.

Не прошло и пяти минут, как я уже раздавала вату.

— Она с разными вкусами? Вау!

Протянула последнюю засахаренную палочку Саше.

— О, спасибо.

— Отработаешь.

Вероника, чуть не подавившись, многозначительно посмотрела в мою сторону.

— Знаю.

***

— Паша, а ну подвинься! — зашипела я на друга. — Мы так ещё час фоткаться будем!

О да. Я снова решила всех помучить, хи-хи.

— Да блин, Саша, не пихайся! Слон! Чтоб ты свалился! — фыркнула на брата сестра и, аккуратно поправив свои сахарные усы, поудобнее уселась у Миши на коленях.

Да, усы из ваты, и что вы мне сделаете?

— Цыц всем! — настроила объектив.

Щёлк, щёлк!

— Камилла, двинься немного и положи голову Мише на плечо. Сыграй как-нибудь, что ты как дерево?

Да. В качестве воспоминаний. Пусть после меня останется хоть что-то светлое.

— Ага... Воронцов! — зыркнула на голубоглазого, так и застывшего в неудобной позе. — Замерли!

Щёлк, щёлк, щёлк!

— Свободны, — с улыбкой на лице пролепетала я.

Алиса сразу подбежала ко мне, чтобы вместе посмотреть итог.

— О-о-о, святые пончики, я думал, сдохну, пока ты своими кривыми руками сфоткаешь!

Показала неприличный жест. Сегодня мой день, Сашечка.

Вероника, тяжело вздохнув, впервые за долгое время как-то по-другому посмотрела на меня из-под солнечных очков, до остроты в глазах больно отразивших лучи. По-родному, что ли.

— Имеет право, — пожав плечами, заявил Миша.

Мимо шумно проехал автобус с туристами.

_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_

Виа Венето¹(итал. Via Vittorio Veneto; также Виа Венето) — одна из известных улиц Рима, идущая от площади Барберини к Порта Пинчиана. Эта улица, как и другие в районе Колонна, носила название итальянского региона, но после Первой мировой войны она была переименована в честь битвы при Витторио-Венето, произошедшей у одноимённой коммуны на севере Италии.