Неделя прошла без приключений. Ночь перед воскресеньем Хару провёл на ногах: сна не было. Никого из своих соседей по комнате он предупреждать не стал, не видел в них силы воли и стремления к свободе. Искать других... Зачем? Кому надо, тот сориентируется на месте.

У Марго всё шло по плану. Одна воспитанница хотела доложить наставнику, но её выдали. Остальные узнали правду и согласились помочь.

Наверное, больше всего Хару сомневался в себе - в своих силах, в своей магии. Он ценил её, но не доверял ей. Не знал, сможет ли сделать так, как задумал.

***

Утро началось с суеты. Воспитанников отправили убирать и украшать зал, помогать поварам на кухне - туда ушёл и Рион, - мыть окна, расчищать дорогу от упавших листьев, расставлять столы. Тех же, кого выбрали в качестве участников приёма, заставили приводить себя в порядок. Большинство наставниц ушли к девушкам - заплетать их, наряжать в особую форму, мазать краской, чтобы скрыть бледность, и, конечно, рассказывать, как они должны себя вести. Если будут трогать - не возмущаться, быть неизменно вежливыми и отвечать согласием на любые просьбы. Буквально любые.

К ним, юношам, приставили всего одного наставника, Хару не знал даже его имени - никакого интереса этот человек не представлял. Он следил за тем, чтобы они сходили в душ, оделись, как положено, и смазали волосы маслом. Эту процедуру Хару терпеть не мог, ему гораздо больше нравилась привычная спутанная копна, чем липкая жирная масса. С ней он выглядел в зеркале ещё более пугающе - как мертвец, восставший из пепла. Но достойных предстать перед высшим обществом и так было мало, поэтому наставники, не найдя никого лучше, остановились на нём и ещё тройке "избранных", среди которых был и Артур, настоящая гордость приюта. Впрочем, счастливым тот не выглядел.

Хару не раз задавался вопросом, почему отец блондина, обладающий деньгами и связями, не оставил своего сына дома, наняв ему гувернёров и профессоров. Да, их приют был не совсем обычным, как понял юноша уже давно. К ним приезжали чиновники, их вывозили в Центр, им давали какое-никакое, но образование. Тем не менее, это было почти дно, они стояли лишь на ступеньку выше отбросов. И что здесь делать Артуру?

Хару был слишком горд, чтобы спрашивать. У того, кто обращается с просьбой, положение всегда более уязвимое. Но выход существовал. И юноше как раз предоставилась прекрасная возможность.

Принимая душ после Артура, Хару нашёл кольцо на краю ванной. Серебряное, с гравировкой - "род Каннингем". Парень еле разобрал её: по середине фамилии прошла кривая царапина. С этим трофеем он и подошёл к блондину.

- Ты кое-что обронил.

Увидев кольцо, Артур поморщился, но всё-таки потянулся за ним. В последний момент Хару сжал ладонь. Задумчиво произнёс:

- Каннингем, значит.

- Тебе какое дело? - глаза парня яростно вспыхнули.

- Интерес, - Хару пожал плечами. - За что ты ненавидишь свою семью, например? Почему ты здесь, а не в тепле и уюте вычурной гостиной своего отца? Что ты скрываешь, Артур?

- Думаю, у тебя гораздо больше секретов, - нахмурился блондин. - Не действуй мне на нервы.

- Нужно было быть внимательнее, - Хару ответил холодным взглядом. - Тебе придётся ответить на вопросы, если хочешь, чтобы я вернул кольцо.

Артур оглянулся на наставника, сидящего в другом конце комнаты и ждущего остальных. Затем усмехнулся.

- Можешь не возвращать.

- Хорошо, - юноша не потерял самообладания. Подошёл к окну, открыл его и вытянул через решётку руку для броска. Когда он был уже готов разжать пальцы, Артур схватил его за плечо. Процедил тихо сквозь зубы:

- Не смей.

- Ответь на вопросы.

- Отвечу. Закрой окно.

Хару, словно нехотя, повиновался. Он знал, что так будет. Слишком много эмоций вызвала эта вещь у блондина, даже аура отразила их.

- Я слушаю.

Артур громко сказал, обращаясь к наставнику:

- Мы выйдем на несколько минут.

По иронии судьбы, пройдя несколько коридоров, они оказались в библиотеке, которую никто никогда не охранял.

- Ну? Говори свои вопросы, - недовольство блондина было почти осязаемо.

- Почему ты здесь?

- Потому что отец посчитал, что так будет лучше.

- Подробнее.

Артур дёрнул плечом.

- Он решил, что я бесполезен, что не стоит тратить силы на того, кто не научился играть в шахматы в семь лет. У нас всегда были плохие отношения, с детства. Его брак с матерью был по расчёту, он не любил её, спал с другой, которая потом родила ему сына-гения, как он и хотел. Я стал не нужен.

- А все эти привилегии - просто подачки, - закончил Хару, внимательно наблюдая за блондином. Тот зло хмыкнул.

- Да-да, ты прав, просто подачки. Доволен? Отдай кольцо.

- Зачем оно тебе? Ты ведь больше не член семьи, - юноша с задумчивым видом покрутил украшение между пальцев. - Всё никак не решишься избавиться?

- Тебе какая разница, а?

- Да нет, никакой. Просто подумал, что могу тебе помочь.

Глаза блондина сверкнули.

- Да ладно. И чем ты мне поможешь, маг? Выбросишь его в окно, как собирался?

- Причём здесь кольцо, - Хару махнул рукой, и украшение со звоном упало под ноги Артуру. Затем медленно поднялось в воздух и застыло перед его лицом. Блондин стоял на месте, не решаясь забрать его.

Напряжение в груди оказалось слишком сильным, так что юноша вздохнул, и кольцо упало снова.

- Теперь тебе придётся наклоняться.

- Придурок, - пробормотал Артур, подбирая свою семейную ценность с пола. Хару пропустил замечание мимо ушей. Скучающе произнёс:

- Сегодня у тебя появится шанс сбежать и избавиться от прошлого. Не воспользуешься - будешь жалеть.

- И как я должен это понять? - блондин с неприязнью смотрел на Хару, желая лишь одного - уйти.

- Как хочешь, так и понимай, - юноша пожал плечами и вышел из библиотеки первым. К Артуру он не испытывал ни жалости, ни сочувствия, но предупредить посчитал необходимым. Всё-таки ни пустышкой, ни наивным идиотом этот блондин не был, а остальные недостатки для Хару не имели значения. Маски здесь носил почти каждый, но интерес представляло только то, что скрывалось за ними. Может быть, сейчас он сделал доброе дело. Или нет.

***

Гости начали собираться ближе к семи, хотя приём был назначен на шесть. Ноги Хару уже болели от долгого стояния на одном месте, однако он терпел. Не в первый, но в последний раз.

То здесь, то там мелькали чёрная коса Марго, и острый, точно заточенный клинок, взгляд, каждый раз пронзающий юношу насквозь. Это напоминало ему о дне их знакомства. Криках за задними стеллажами библиотеки, падающих книгах и дерущихся котах - тёмном длинноволосом и высоком рыжем. Рыжий, Марк, названный как будто в честь их приюта, год назад уже достиг возраста контроля и был отправлен работать в шахты на Севере. Но до этого он считался старшим товарищем Артура и любил поразвлечься. Марго его увлекла - да и кто бы мог устоять перед ней? Сильных ломать было особенно интересно. Он думал сделать её своей игрушкой, однако девушка воспротивилась. Расцарапала ему всё лицо. Неизвестно, впрочем, чем бы закончилась эта схватка, если бы не вовремя подоспевший Хару. Марк отступил, Марго превратилась в должницу, самую ценную союзницу. Она берегла свою честь, свою репутацию, свою совесть, хотя никому до этого не было дела. Она стала бы потрясающим магом, но, к сожалению, не родилась им.

Размышляя о Марго, Хару незаметно перешёл к воспоминаниям. В приюте Святого Марка он провёл около восьми лет, половину своей жизни, и знал условия существования здесь едва ли хуже тех, кто обитал в этом отвратительном месте почти с самого рождения. В шахтах за год погибало около сорока воспитанников, не имеющих привилегий. Около тридцати умирало от болезней, двадцати - от голода, десяти - от побоев и самоубийств. Итого примерно сто десять - не так уж и много, - но во время эпидемии, которая случилась три года назад, не стало более двухсот.

Умерших не хоронили, а сжигали. Возле приюта не было кладбища, была лишь бочка с пеплом. Когда она наполнялась доверху, воспитанники рыли яму, в которую их заставляли высыпать прах, а потом снова её закапывали, закапывали то, что осталось от их товарищей, которых они не успели толком узнать. Страшный ритуал. Оплакивать мёртвых было некому, и постепенно забывались даже имена. Хоронить ведь позволялось только вельмож.

Процесс сожжения Хару ненавидел. Ненавидел, когда воняло горелой плотью, когда чёрный дым, от которого не спасали даже закрытые окна, набивался в лёгкие, мешая дышать. Вся земля за зданием приюта была выжжена дотла, там ничего не росло, только играла с ветром смерть. Юноша ненавидел огонь и жалел, что его план не мог осуществиться без помощи этой жуткой стихии.

Тем не менее, несмотря на гору праха под землёй, общее количество воспитанников почти не менялось, потому как год от года брошенных детей становилось всё больше. Их приводили родители, родственники, стражники, передавали из рук в руки. Те, за кого платили, жили. Те, за кого поручиться было некому, выживали. Без денег и связей человек никто.

Но был ещё третий фактор - репутация. Она играла большую роль, и именно благодаря ей Хару и Марго всё ещё стояли на ногах. Они сделали себя сами, не надеясь на чью-либо помощь. У Хару была магия, у Марго - умение убеждать словами. У Риона тоже что-то было, однако юноша пока не понимал, что именно. Они справлялись, но устали.

Хару наизусть выучил слова каждого из профессоров по четырём теоретическим дисциплинам, единственным, которые им преподавались. Ираклианский язык, основы счёта, история Ираклиона и законоведение, в которое также входило объяснение простых правил поведения "низшего общества". Всё, что требовалось знать тем, чья судьба - быть марионетками. Юноша хорошо усвоил все темы и считался одним из лучших учеников. Но, к сожалению для наставников, он знал гораздо больше, чем показывал. Спасибо магии, книгам, Эвальду и матери, которая воспитывала его до того, как умерла. Она могла бы им гордиться. Но её не было, а Хару так до конца и не вспомнил прошлое. Он не любил её сейчас, он вообще никого и ничего не любил. Интересно, было ли раньше по-другому?

Погрузившись в свои мысли, юноша не забывал следить и за тем, что происходило вокруг. Чиновники занимали свои места за столами, чисто вымытыми после завтрака воспитанников. Знали бы они, скольких детей стошнило на эти блестящие поверхности, скорее бы согласились есть стоя. Или уехали бы в свои замки, забыв о "проверке".

Хару снова поймал взгляд Марго и подумал о том, что как минимум парочка богатеев умрёт здесь сегодня. Что ж, он сам дал ей возможность отомстить - не за себя, за других. Всё-таки было в них всех какое-то болезненное желание восстановить несуществующую справедливость. Око за око, кровь за кровь. Но эти жирные свиньи умрут, так и не узнав, за что. Какой в этом смысл?

Хару видел, как переглядываются другие девушки, как они смотрят на него, словно показывая, что не забыли. Он не отвечал, не желая выдавать себя даже глазами. Напряжение становилось всё более осязаемым. Гости в разноцветных костюмах громко говорили о делах мировой важности, считая, что дети не умеют слушать. Детей всегда недооценивали.

Хару думал и о Николь, которая, в лучшем случае, сидела наверху, и которую он сам сделал своей ответственностью. Наивная девочка со светлыми глазами. Девочка-маг, девочка-тайна, которая кому-то не угодила. Дети всегда вынуждены были подчиняться чужой воле. И последствия чужих решений лежали на их плечах.

Родители сбрасывали с себя груз, отдавая ребёнка в приют - ребёнок умирал или учился врать. Родители пили и ночевали в дешёвых тавернах - ребёнок работал, чтобы себя прокормить. Родители продавали ребёнка в богатый дом - ребёнок переставал быть ребёнком слишком рано. Родители многое делали, убеждая себя в том, что ребёнку это не навредит. А ребёнок становился убийцей, потому что видел вокруг то, что не должен был видеть. И убивал он в первую очередь самого себя.

- Добро пожаловать в приют Святого Марка! Желаем вам хорошего вечера, - с широкой улыбкой прокричала одна из наставниц, выйдя на середину зала. - Сегодня всё для вас!

- Ещё бы. Не зря же мы так долго сюда ехали, - весело, но довольно тихо рассмеялся один из чиновников, сидящий близко к Хару. С виду - добродушный старик в ярко-жёлтом костюме, пуговицы которого едва сходились. Рядом с ним хмыкнул мужчина помоложе, в тёмно-синем пиджаке уже более представительного вида. Этого типа юноша хорошо помнил. Выглядел он интеллигентом, но в прошлый раз искалечил трёх девушек. Хару снова почувствовал ненавидящий взгляд Марго.

Воспитанницы в новой, чистой, отглаженной форме разносили по залу блюда. Кто-то натягивал улыбку, кто-то даже не пытался - наставницы их в любом случае уже не поругают. Повара постарались на славу, Хару никогда не доводилось пробовать рыбу под белым соусом, стейки с кровью, фруктовые салаты и золотистое вино с размешанным снотворным. Юноша надеялся, что алкоголь не ослабит, а наоборот усилит его действие.

Дальше счёт пошёл на секунды. Чиновники говорили об увеличении налогов, поднимая бокалы. Кровь капала в тарелку из надрезанных кусков мяса - деликатес.

- ...какие безобразные стали извозчики, совсем перестали уступать дорогу...

- ...слышали, рабочие устроили протест. Теперь болтаются на верёвках, ха-ха...

- ...стража уже позволяет себе с нами на "ты" разговаривать...

- ...Королева забыла, кто на самом деле на неё служит...

- ...донесёшь - будешь висеть вместо рабочих...

- ...мы чиновники, а не свиньи...

- ...кто здесь вельможа?..

- ...Георг, что с тобой?..

Мужчина в тёмно-синем костюме поморщился, словно от рези в желудке. Хотел ответить, но не успел. Белый рыбный соус смешался с красным мясным на его белой рубашке, вино разлилось по скатерти. Он отклонился на спинку стула под встревоженные восклицания жёлтого старика. Где-то упал стол, зазвенели вилки и ножи по холодному каменному полу. Поднялась паника. Воспитанницы в притворном ужасе спрашивали у умирающих, как они себя чувствуют, незаметно поднимая упавшие ножи. Наставницы бегали между рядами, рассыпаясь в охах и ахах. Появились угрюмые фигуры охранников, затем и повара. Хару видел, как устремился наверх Рион. Пора было и ему. Но сначала...

- Что стоишь, юноша? Помогай! - возмутился старик в жёлтом костюме. - Георг, очнись!

Хару, недовольно поморщившись, бросил:

- Он мёртв.

И не солгал. Серая аура растворилась в воздухе, оставляя после себя пустоту. От мёртвых не исходило света.

- Что ты несёшь? Стой! Я приказываю! Вы вздумали тут шутки шутить?

- Конечно, это только шутка. Смешно, не правда ли? Ему было так же смешно, когда он насиловал мою подругу, а я сидела рядом и боялась слово сказать, - возникшая из ниоткуда воспитанница подмигнула Хару, переключая внимание на себя. Юноша тут же скрылся в суматохе, лавируя между телами. Он успел подобрать нож с пола, как и хотел. На всякий случай.

Уже на лестнице Хару почувствовал запах дыма. Значит, всё в порядке. Преодолевая накатившую тошноту, парень поднялся на верхний этаж, в женское крыло. Два дня назад он уже проникал сюда, потому точно знал, где находилась комната Николь. Поток ветра распахнул дверь.

Девушки за ней не оказалось.

Хару скрипнул зубами и, проверив все углы, вылетел обратно. Куда пропала Николь? Где она могла оказаться? Не девушка - одна неприятность. Сказали же, сидеть на месте и ждать. Нет, её опять куда-то потянуло. Или же потянули...

- Ну и что тебе здесь нужно, маг? Так и знал, что это ты весь этот переполох устроил.

Юноша резко обернулся. Артур с насмешливым видом поднял руки вверх.

- Я не собираюсь тебе мешать. Просто интересно стало. Ту блондинку ищешь, а?

- Ещё скажи, что знаешь, где она, - Хару недовольно прищурился. Он терял время. Конечно, он понимал, что Николь могла не усидеть на месте, поэтому заранее попросил Марго оставить с ней какую-то девчонку, чтобы успокоить в нужный момент или хотя бы проследить. Но не было ни Николь, ни девчонки. Возможно, он всё-таки слишком полагался на Марго. Надо было делать всё самому, как обычно. Говорил же себе...

- Может, и знаю, - Артур усмехнулся ещё шире. Когда он был без кольца, меньше напоминал придурка.

Хару сам не заметил, как стал почти вплотную к блондину, который был выше его даже больше, чем на полголовы.

- Если знаешь, говори.

Видимо, во взгляде полукровки Артур увидел нечто такое, что заставило его поспешно отступить. Запах гари усиливался.

- Не знаю. Поищи в туалете. Может, она испугалась и побежала туда.

Мысль Хару не понравилась, но поскольку идей лучше не было, он именно так и поступил. Туалет располагался рядом с душевой на первом этаже и представлял собой несколько деревянных ящиков с дырками посередине. Они ежедневно промывались, и вода уносила отходы под землю. Запах там был соответствующий.

Но именно в душевой Хару и нашёл Николь. Она пыталась открыть окно и вздрогнула, когда услышала шаги. Не обернувшись, спросила:

- Кто здесь?

- Я. И тебе повезло, что не кто-то ещё. Что ты делаешь?

Спина девушки расслабилась, и она наконец повернулась.

- Хотела посмотреть снаружи, что происходит. Просто на лестнице дым, и я не решилась спускаться оттуда...

- Зря. Так бы точно узнала всё первой, - холодно заметил Хару, сдерживая раздражение. Ему хотелось облегчённо вздохнуть, но он не мог позволить себе сделать это. Потеря времени. Возле дверей в библиотеку наверняка уже собралась толпа, и выход оставался только один. Мысль Николь случайно оказалась верной.

- Отойди.

- Зачем?

- Ты хочешь сгореть заживо?

Видимо, данная перспектива Николь всё-таки не привлекала, и девушка молча спряталась за спину Хару. Юноша не чувствовал в её ауре страха и мог только удивляться тому, сколько необходимых человеку инстинктов у неё отсутствовало. Как будто Николь выросла в золотой клетке.

Сняв верхний и нижний затворы, Хару распахнул окно. Оставались решётки - железные, но полностью проржавевшие и едва держащиеся на месте. Сосредоточившись, юноша выпустил поток ветра. Слабо, металл только скрипнул. Пришлось подойти ближе, несмотря на риск. Его магия была жалкими остатками той, что давалась чистокровным. Он тренировался управлять ей в шахтах, но этого было недостаточно.

Найдя вверху самое слабое на первый взгляд место, Хару ударил ещё раз. Третий, четвёртый. На пятый решётка рухнула вниз вниз, а грудь Хару словно пронзили тысячи иголок. Одно из стёкол разбилось, приняв на себя часть энергии. Осколок поцарапал шею, и тонкая струйка крови потекла за воротник. А ведь это только начало.

- Пошли.

- Туда?.. - Николь несмело подошла к окну.

- Ты ведь сама этого хотела.

Юноша спрыгнул вниз, на землю, не замечая холода. Хотел бежать дальше, но, не услышав за собой шагов, обернулся. Девушка сидела на земле возле упавшей решётки, потирая ногу.

- Наступила на край, - было объяснением. Теперь уже не ходячая, а лежачая неприятность. Зачем он только решил вернуться за ней?

- Вставай и иди, держа меня за руку. Ты не одна. Не думаю, что тебе хочется, чтобы пострадали другие.

Николь кивнула и вцепилась ему в плечо мёртвой хваткой. Все охранники были внутри, поэтому никто не помешал им добраться до того места, куда попасть было необходимо. Они шли так быстро, как могли, но Хару в который раз пожалел, что не умеет летать.

Окно библиотеки пылало красно-оранжевым, и стёкол в нём больше не было - лопнули. По краям начинало тлеть дерево. Пламя пожирало книги и стеллажи, полыхало яростно и ненасытно, выпуская дым. Хару снова почувствовал тошноту и закрыл глаза. Нет, он не имел права не справиться. 

- Наконец-то. Мы уже не можем их сдерживать, - раздался вопль Марго. - Да оставь ты уже её! Я не знаю, какой у тебя план, но нам надо уходить как можно быстрее.

Юноша глубоко вздохнул и, закашлявшись, вновь распахнул глаза.

- Ты в порядке? - перед ним мелькнуло обеспокоенное лицо Риона. - Давай руку.

Хару хотелось отказаться, хотелось сказать, что он не нуждается в помощи, но вместо этого, скрепя сердце, принял её. Потом обратился к Николь, чувствуя за спиной жар огня:

- Будешь ждать здесь.

- Но я...

- Если станет опасно, беги. Так далеко, как сможешь.

Больше не обращая внимания на девушку, юноша обернулся, заставляя себя находиться в сознании и не поддаваться панике.

- Открываем двери.

- Это самоубийство, - уверенно заявила Марго, дыша сквозь платок. - Мы можем сбежать сейчас.

- А остальные? - Рион нахмурился, щуря глаза и кашляя.

Хару ответил:

- Мы не уйдём, пока не уничтожим это место.

Он пытался убедить себя в том, что огонь - союзник. Он пытался убедить себя в том, что смысл не в мести. 

Но в конце концов, он был таким же брошенным ребёнком, который боялся кошмаров и убивал в первую очередь самого себя. Он был не в силах восстановить справедливость, он был не в силах спасти всех и даже свою собственную жизнь. Он был жалким полукровкой.

И сейчас, понимая это, Хару чувствовал, как постепенно дым въедается в лёгкие, как с ним приходит осознание бессмысленности всего того, что он затеял, как собственные глупость и тщеславие ломают его принципы, как эмоции побеждают разум. Он просчитался. С самого начала, с того самого дня, как начал составлять планы. 

- Хару, мы задохнёмся!

Юноша не отозвался. Перед глазами стояли горящий дом и горящие люди. Он хотел разрушить всё, не спросив разрешения, не предложив ничего взамен. Но ведь на старом не построить нового, правда?

- Эй, Хару, с тобой всё в порядке?

Да, конечно. Ведь на самом деле он сделал всё правильно. Око за око, кровь за кровь. За всех тех, чей прах лежит под землёй. За всех тех, кто умирает сейчас в пыточных камерах королевской тюрьмы. За свободу и за ненависть. Гимн будущему и проклятие прошлому. 

Что ж, он готов взять на себя ответственность. В кои-то веки он готов. Да здравствует Революция! Да здравствует Смерть! И пусть цепи рухнут.

Порыв ветра швырнул шкаф в сторону горящей груды. Хару не видел, как распахнулись двери - он чувствовал. Он чувствовал, как поток воды, управляемый их наставницей, ринулся внутрь, и как он изменил своё направление, столкнувшись с его воздухом. Как огонь стекал по перилам вниз, как кричали люди, как сила разрывала его на части, как умирал в нём человек и рождался маг. Он не знал, что такое боль, он не знал того языка, на котором говорили вокруг него. Его больше не было. Ничего больше не было. 

Как же он ненавидел пламя.