Узнав историю изменившегося мира, Николай попросил выйти на улицу. Медбрат что-то сверил, взглянув на прибор, закреплëнный на его руке. После этого сообщил, что выписка запланирована через неделю. Николай спросил о том, когда он сможет свободно ходить по госпиталю и медбрат пообещал что его поставят на ноги через пару дней, а пока юноша должен оставаться в постели.
Остаток дня тянулся для Николая невозможно долго. Юноша, привыкший за последние дни к постоянному решению проблем просто не мог оставаться на одном месте без движения. После ухода медбрата Николай надеялся наконец всë обдумать, однако мысли путались.
Наступил вечер. Юноша чувствовал что его тело абсолютно здорово и хотел разобраться, зачем профессор отправил его именно сюда.
Николай скинул тонкое больничное одеяло и тихо прошëл к окну. За стеклом уже было темно, люди редко проходили мимо госпиталя. Снизу простиралась улица, на которой проходили все первые собрания антисоветского общества, где собирались восстания для входа в здание совета, а теперь царила тишина. Но Николай словно видел всë что рассказал медбрат об этом месте.
Пустынная улица вдруг обрастала людьми, из центра выдвигалась сцена, на которую выходили представители антисоветских и противофракцевых организаций. На сцену выходили ораторы от совета, чудом прорвавшиеся через жителей, строивших баррикады, вооружëнных членов бывшей фракции силы.
Кадры рассказов медбрата быстро сменялись. На площадь перед самым госпиталем выехали танки. Это произошло из-за того, что противники совета нашли и захватили последнее их местоположение из-под власти совета. Теперь в их распоряжении было много оружия и техника; итоговым решением последнего собрания было провести межфракционное голосование. Захвату быть!
Слева от площади Николай увидел группу молодых людей. Они сидели на поребрике возле дальнего здания и словно ловили слова со сцены. Их фигуры стремились к оратору на сцене, словно их тела были приклеены к бетону, а души стремились в гущу готовящегося восстания.
Затем Николай увидел события, происходившие через 3-4 дня. Была ночь третьего дня после решения о захвате и расстреле дома совета. Утром того же дня на спящих или собирающихся у баррикад людей нападали остатки сената и их приспешников. Люди из силы, ещë верные совету старались обезопасить свергаемое правительство и разгоняли вооружëнных жителей. Эта операция носила название "сотворение мира", а еë участников назвали миротворцами.
Действия последователей совета увенчалось успехом и площадь перед домом совета была освобождена от людей. Однако позиция была занята не надолго. Скоро жители начали сбиваться в вооружëнные кучки и позиции защитников совета превратились в ад. Сотни людей приходили и бились за каждый сантиметр площади.
Среди нападавших стало считаться почëтным отобрать у защитников красную ткань с надписью "миротворец", которую они носили на руке.
Николай следил уже совсем за другой улицей, в которую превратилась для него та, которая была перед ним. Он видел сражение, видел прибытие вооружëнных сил восстания, видел как та группа, которая внимательно слушала ораторов со сцены во время последнего собрания и на которую Николай обратил внимание тогда, возглавила народное движение миротворцев с кусками красной ткани на руках. Ткань на плечах людей, сорванная с убитых сливалась в их рядах в единый поток и создавалось ощущение что к зданию совета стекаются реки крови. Люди стекались к зданию, по которому уже был открыт огонь.
Предводители миротворцев выбили дверь здания совета и внутрь хлынула масса людей, сметающая всë на своëм пути. Люди врывались во все комнаты и залы. Изначальной целью было полностью завершить существование совета, а после, сохранив самых важных для нападающий людей заставить их передать правление руководителям нового совета фракций. Несмотря на планы, группа рассвирепевших людей не оставила в живых никого из находившихся в здании. Совет пал.
Николай смотрел на опустевшую от его мыслей улицу. Над ней висела тишина, никто не кричал, не призывал, даже не говорил шёпотом в еë пределах. Только тишина. Как и на всех улицах Скайленда. После страшных событий они всегда затихают, затихают улицы.