Этот теплый субботний сентябрьский вечер на Мичиган авеню был очень хорош. Еще не совсем стемнело, но улица уже ярко освещалась фонарями. Жители и гости Чикаго не спеша прогуливались по улице, совершая покупки или просто любуясь одной из красивейших улиц города.

Но мне, стоящей у окна на пятнадцатом этаже отеля Trump International Hotel & Tower Chicago, в этот вечер было совсем не до местных красот.

Мне вообще было не до развлечений, потому что меня одолевали злость и ненависть.

Не двигаясь с места, я смотрела на улицу, но едва ли что-либо замечала перед собой, потому что в который раз перебирала в памяти события, произошедшие со мной две недели назад...

Тот день, когда перевернулась вся моя жизнь, начался как обычно.

Я пришла домой под утро, небрежно захлопнула входную дверь и с наслаждением сбросила тесные туфли. Да, возможно, нужно было надеть более удобную обувь, но разве я могла упустить шанс похвастаться перед подругами новенькими шикарными туфельками от Christian Loubutin?

Глаза слипались, все мышцы ныли, но настроение было отличным. Сегодняшняя вечеринка проходила в одном из самых крутых клубов Лондона, и Гарри Стайлс был особенно внимателен, а Найл выглядел совершенно влюбленным, не говоря уж о Лиаме, который ревновал меня к Найлу, и совершенно зря!

Мне был двадцать один год, то самое время, когда жизнь прекрасна и без всяких причин, но у меня таких причин было множество.

Я была единственной и обожаемой дочкой главы финансовой империи Блэквудов, который в своих кругах пользовался непререкаемым авторитетом, был жесток и беспощаден. При своем сказочном богатстве он обладал огромной властью, а его поступки отличались непредсказуемостью. Он обычно внушал людям страх, стоило ему лишь появиться на пороге комнаты или офиса. От недоброжелателей иногда можно было услышать, что Алекс Блэквуд жесток, высокомерен и беспощаден, но никто из партнеров по бизнесу или врагов не отрицал, что он настоящий финансовый гений и честный человек. Хозяин жизни, который ставил перед собой цели и всегда добивался успехов.

Единственной отдушиной в этом жестоком мире бизнеса для него, по его же словам, была я. Меня отец любил, баловал и позволял абсолютно все.

Получив профессию юриста, я не проработала ни одного дня, так как деньги отца позволяли мне не задумываться о хлебе насущном. Я рано поняла, сколько именно у меня денег, и мне очень понравилось быть «золотой молодежью».

Я выросла в огромном особняке с белыми колоннами. У меня была няня, были бесчисленные платья и игрушки, была детская комната и комната для занятий, а потом был целый третий этаж, отведенный лично мне, и еще автомобиль с шофером...

Одним словом, у меня всегда все было.

Я никогда не чувствовала себя одинокой. Даже после трагической смерти матери, когда мне было десять, бесчисленные тетушки окружили меня искренней заботой и лаской.

Я любила танцевать, любила быть центром всеобщего внимания и восхищения, любила флиртовать с парнями, смеяться, путешествовать, ходить по магазинам, есть мороженое... Одним словом, я любила жить в свое удовольствие. И, в общем-то, так и жила.

До того самого дня.

Но тогда, придя домой с вечеринки, я еще не подозревала об этом, поэтому, не раздеваясь, я упала на огромную кровать, в которой с легкостью поместилось бы еще три-четыре человека, закрыла глаза и моментально провалилась в сон.

Проснулась я примерно часов в пять вечера. Точнее, меня разбудил стук в дверь.

Недовольно бурча, я в полусне сползла с кровати и направилась к двери, а когда открыла, то мгновенно проснулась: на пороге с заплаканными глазами стояла моя тетя Маргарет.

- Эйви, девочка моя, у твоего отца сердечный приступ. – Сквозь слезы проговорила она.

Дорога до спальни отца показалась мне бесконечной. Пришлось спускаться на первый этаж, бежать по бесчисленным лабиринтам коридоров, не смотря на жуткую боль в мышцах ног. Но я с радостью проделала бы весь этот путь бесконечное количество раз, только бы не случилось самого ужасного.

Как только я вбежала в комнату, перед моими глазами предстала печальная картина: отец лежал в постели с совершенно безжизненным лицом, освещенный тусклым светом ночника. Лежал, похожий на измученного жизнью древнего старца. Рядом с ним, печально опустив головы, стояли два наших семейных доктора.

Я почувствовала, как внутри у меня все похолодело. Так, нужно взять себя в руки. Как успела сообщить мне по дороге тетя Маргарет, сердечный приступ у отца был очень тяжелым, но, как сказали врачи, сейчас ему немного лучше. А когда общее состояние стабилизируется, можно провести операцию на сердце. Папа поправится. Обязательно. И я сделаю для него все возможное и невозможное...

Но я не смогла ничего сделать. Никто не смог.

Папа, промучившись жуткими болями, умер через два дня.

И именно тогда к горечи утраты и боли от потери любимого человека прибавилось еще одно разрушающее меня изнутри чувство: ненависть.

Ненависть к человеку, которому я поклялась отомстить. Поклялась умирающему отцу, когда узнала истинную причину, заставившую его сердце перестать биться.

Эдвард Малик.

Владелец крупнейшей сети отелей по всем миру.

Враг моего отца, который жестоко подставил его и привел к банкротству. И теперь любимое детище моего отца – финансовая сеть Blackwood Interprise - должно было полностью перейти к нему...

***

За три дня до поездки в Чикаго

- Эйви, боюсь, твой отец сам совершил эту ошибку. – Мой дядя Роберт расхаживал взад и вперед по комнате, держа в руках стакан с недопитым виски. - Когда он год назад был на Гавайях, он познакомился с мужчиной, представившимся опытным финансовым консультантом. Впоследствии тот давал советы, казавшиеся весьма разумными, – губы Роберта сжались. – Проще говоря, он пудрил твоему отцу мозги.

- Когда отец впервые упомянул о новом проекте?

- Через несколько месяцев после знакомства, – мрачно продолжил дядя. – Они будто случайно встретились на благотворительном вечере, хотя я уверен, все было подстроено. Потом еще пара встреч. Одна за ужином в ресторане после заключения твоим отцом выгодной сделки. Там этот тип начал рассказывать о роскошном отеле и развлекательном комплексе, пытался убедить, что вкладывать деньги в их развитие очень выгодно. Он заявил, что сделает твоего отца миллиардером, пусть только тот один раз вложит деньги в его дело.

Я судорожно вздохнула.

- И папа отдал все свои сбережения? И заложил дом? И все имущество?

Дядя кивнул.

- Если бы твой отец рассказал мне о своих намерениях, я бы его отговорил. Но, когда я все узнал, было уже поздно.

- И, конечно, предложение оказалось ловушкой, – я взглянула на свои скрещенные пальцы. Мой голос стал совсем тихим. – То место, где предполагалось строительство, оказалось просто болотом. Никто ничего там строить и не собирался.

- Да, ты права. Однако это была весьма хитроумная ловушка. Я лично видел план строительства, чертежи, эскизы, документы, официальные лицензии с печатями. Мошенники все сделали профессионально – заподозрить что-либо было невозможно. Я и сам с огромным трудом узнал, что оказывается они работали на Малика.

- Аферисты всегда действуют профессионально, – покачала я головой. – А что полиция? Она же будет расследовать это дело?

- Когда окружной прокурор – хороший друг, то полиция ничего делать не будет. А это как раз тот случай. Боюсь, тут ничего уже сделать нельзя. Эдвард Малик слишком влиятельная фигура в Штатах. К тому же, Алекс умер, никто теперь ничего не докажет. Ты в делах его бизнеса не участвовала, меня он тоже особо ни к чему не допускал. Это заведомо проигрышное дело, ни один хороший адвокат за него не возьмется.

Я закрыла глаза.

- Господи, как папа мог пойти на такое? – Я тяжело вздохнула.

Роберт закашлялся.

- Дорогая, он всегда был азартным игроком. Может, поэтому добивался успехов в бизнесе.

- Да, - горько произнесла я. - Как же выбраться из этого кошмара? - Я оглянулась. - Полагаю, этот особняк мы потеряли окончательно?

- Кажется, да, – с грустью констатировал дядя. – Но у тебя остался загородный дом. Он принадлежал твоей матери и является частью твоего наследства. Но денег, скорее всего, у тебя практически не осталось...

Меня вдруг охватила дикая злость.

- Даже если отец и сам своими руками загнал себя в расставленную ловушку, это все равно не уменьшит моей ненависти к Эдварду Малику! – зло выкрикнула я. – Из-за него умер мой отец! Я никогда не прощу этого человека! Я поклялась отомстить – и я отомщу.

- Что ты задумала, Эйви?– Роберт нахмурился.

- Еще не знаю, но поверь, я что-нибудь придумаю.

- Ты затеяла опасную игру, девочка. Денег ты все равно не вернешь, но можешь сильно пострадать.

Конечно, опасную, подумала я, и очень важную. Пусть я не верну своих денег, но я сделаю так, чтобы Эдвард испытал то, что испытал мой отец. Другого пути уже нет, я обещала. А обещание, данное у смертного одра, полагается выполнять. Поэтому, взглянув на дядю прямым ясным взглядом, я произнесла:

- Да, это игра, но в которой я обязательно выиграю.

***

Но как оказалось, судьба на этом не остановилась и приготовила мне еще один удар.

Едва я успела похоронить отца, как ко мне уже заявились кредиторы. Несколько раз изучив вдоль и поперек принесенные документы, и ничего в них не поняв, я отправилась в банк. Там со мной обошлись вполне вежливо, однако особого восторга, как бывало раньше, не изъявили. Подтвердилось следующее: счета отца заблокированы, а на моем счете три тысячи двести пятьдесят четыре фунта. Я едва не впала в черную депрессию, но постаралась взять себя в руки и отправилась домой.

Целый день был посвящен телефонным переговорам с различными компаниями, магазинами, магазинчиками и лавками. В результате еще через сутки из дома исчезли все до сих пор нераспакованные коробки с обувью, пакеты с одеждой и футляры с драгоценностями, а мой роскошный серебристый «порше» в гараже чудесным образом превратился в неплохой, но явно подержанный «форд» темно-синего цвета.

На следующее утро я вновь посетила банк и с плохо скрываемым торжеством положила на свой счет двадцать тысяч фунтов. Мелочь, по моим прошлым меркам, но жить стало немного веселее.

А тем же вечером, невыносимо устав от бесконечных причитаний тетушек о том, как же трудно мне придется в жизни, я не выдержала и отправилась наряжаться - по пятницам в одном из шикарных ресторанов Лондона моя компания зажигала с одиннадцати вечера и до рассвета.

Я вихрем ворвалась в привычный уголок ресторана, прочно и давно оккупированный моими друзьями. После невыносимо трудной недели я чувствовала себя совершенно измотанной. Хотелось шампанского, легкого флирта, шуток, дурацких выходок - всего того, из чего состояла моя жизнь последние годы.

Я увидела Кейт, свою подружку, и кинулась к ней с веселым возгласом, но Кейт повела себя странно. Она растерянно улыбнулась, огляделась по сторонам, неловко и стремительно поцеловала воздух около моей щеки и, запинаясь, пробормотала:

- Не ожидала увидеть тебя, Эйвелин... Говорили, у тебя большие неприятности.

Я недоуменно посмотрела вслед быстро удаляющейся подруге.

А дальше вообще началось нечто странное.

Когда я подошла к ребятам, они были очень заняты разговором и словно меня не замечали. Я поздоровалась – в ответ тишина. Я почувствовала себя примерно так же, как чувствует себя человек, которого окатили ледяной водой.

В некоторой панике я огляделась по сторонам. Я словно попала в Зазеркалье, где все привычные предметы и лица стали чужими и пугающими. За столиками сидели, смеялись, пили и разговаривали мои друзья и подруги. По крайней мере трое из присутствовавших парней могли претендовать на звание моих ухажеров. Могли... но почему-то не претендовали. Более того, они старательно и удачно делали вид, что меня здесь и вовсе нет.

Паника все туже охватывала горло тугим жгутом. Я медленно опустилась на ближайший стул. Почти сразу же над моим плечом раздался спокойный и чуть насмешливый голосок моей подруги, которая попросила меня пересесть, объяснив, что сейчас мне здесь не место, потому что вечеринка в подобном ресторане мне уже явно не по карману.

Я ошеломленно переводила взгляд с одного на другого... с подруг на приятелей...

Если бы они смеялись. Говорили что-то обидное. Презрительно смотрели на меня. Даже это все было бы гораздо легче вынести.

Но они меня просто не замечали. Не было Эйвелин Блэквуд, было только пустое место.

Тогда я повернулась и побрела к выходу. Слезы горячей волной подступали к глазам, заволакивали мир серой пеленой, а щеки пылали, словно мне надавали пощечин.

В тот вечер я еще больше укрепилась в своем желании отомстить человеку, который стал причиной моего сегодняшнего падения...

Отель Trump International Hotel & Tower Chicago

Отойдя от окна, я медленно прошла через гостиную и остановилась перед большим зеркалом, которое висело над красивым старинным столиком.

В зеркале я увидела мисс Совершенство. Мой отец часто говорил об этом с восхищением, «подруги» – с долей легкой зависти, влюбленные в меня парни – с возбуждением и даже некоторой враждебностью.

Но свой образ я создала собственными руками, и этой девушке в зеркале я очень доверяла.

Однако сегодня при ближайшем рассмотрении вдруг обнаружились некоторые «изъяны». Под серо-зелеными глазами, обрамленными длинными ресницами, залегли тени. В уголках напряженно сжатых губ появились небольшие складки. Лицо было бледным и усталым.

Впервые за долгое время я получила возможность тщательно рассмотреть себя, а главное, проанализировать все события, обрушившиеся на меня, подобно лавине, в последние две недели. Увы. Ничто не проходит бесследно. А особенно для внешности.

Я нахмурилась, а затем, сделав еще один глубокий вдох, чтобы успокоиться, позвонила своей тете, у которой в Чикаго был собственный салон красоты.

Что ж, пришла пора полностью поменять свою внешность.

Меня никто не должен узнать, а особенно Эдвард Малик, на собеседование к которому я направляюсь послезавтра.

Благодаря кое-каким оставшимся связям, я узнала, что в его фирме, в головном офисе в Чикаго, открыта вакансия личного помощника, собеседования будут проходить всю ближайшую неделю. Мне во что бы то ни стало нужно ее получить. Ведь это прекрасная возможность открыть доступ ко всем счетам и финансовым документам Эдварда. Мне обязательно нужно найти в них что-то такое, что позволит вывести его на чистую воду и, при удачном исходе, заставить его пожалеть о том, что он сделал с моей семьей.

Я отомщу, папа, я обещаю...