Мне было холодно. Все вокруг казалось лишь сном. Может быть, я и слышала какие-то голоса, что-то видела, но теперь не помню ничего. Последняя осознанная картинка в голове - удаляющиеся фигуры Итона Андерсона и Хью, дальше - лишь невесомая серая пустота. Таким я запомнила первое пробуждение: размытым, как кадр поставленного на паузу фильма, окутанным дымкой сонного оцепенения. Весь мир будто отделили от меня толстым мутным стеклом, через которое нельзя ни увидеть, ни услышать, ни почувствовать.

Во второй раз я очнулась уже в больничной палате. Не было ни мерно жужжащих приборов, ни огромного количества трубочек - только катетер на левой руке и несколько датчиков на запястье. Сил тоже не было, и все, что я смогла - лишь застонать и мутным взглядом окинуть помещение. Койка, на которой я лежала, стояла у левой от выхода стены и являлась единственным предметом мебели. Ослепительно-белые стены, обшитые чем-то мягким, будто светились изнутри - такое впечатление создавал неверный свет яркой лампы на потолке. В углу, справа от массивной железной двери с застекленным прямоугольным окошком, блестел объектив видеокамеры.

В голове появилось знакомое - откуда я могу его помнить? - ощущение, когда мысли текут, как вода через решето, не задерживаясь надолго и не позволяя сконцентрироваться на чем-то одном. Может быть, это действие лекарств, которые мне вкололи? Я жива - об этом говорит мерный стук сердца в груди и рваная линия на экране у койки. Тогда почему не в реанимации?

Что это за место? Мягкие стены, железные двери, камера в углу... Где-то я уже видела все это... Мне стоило немалых усилий заставить себя собраться и рассуждать логически. Куда привозят людей с перерезанными венами? Ответ нашелся сразу - в психиатрическую лечебницу.

Кто же меня нашел? Может, план Итона заключался вовсе не в том, чтобы убить меня, а в попытке выставить сумасшедшей и, следовательно, не способной вступить в права наследства? Дьявольски хитро и, главное, менее опасно. Убедить меня в том, что хочет убить, отвезти в клинику и представиться добросердечным кузеном, который нашел бедную девочку в таком состоянии, потом обвинить во всем Джеймса и выйти сухим из воды. А я, даже если попытаюсь рассказать правду, буду выслушана с сочувствующими улыбками и отправлена в клинику.

Мои мысли прервал щелчок замка. Дверь открылась - и вошла медсестра. Перед собой она катила штатив на колесиках, к которому крепилась капельница. Несмотря на то, что туман в голове еще не прошел, я оживилась и вновь попыталась встать. Женщина не обратила на меня ни малейшего внимания, словно я была лишь предметом мебели, молча присоединила трубку от капельницы к катетеру и собиралась уже выйти из палаты, но я окликнула ее у дверей.

- Постойте! Могу ли я поговорить с вашим начальством? - мой голос звучал очень тихо и хрипло, зато уверенно. Медсестра обернулась, смерила меня подозрительным взглядом и только затем неохотно ответила:

- Простите, но сейчас это невозможно.

- Тогда объясните, как я здесь оказалась? - увидев, что она собирается уходить, воскликнула я. В сердце шевельнулась слабая надежда на то, что мое нахождение здесь - только формальность, и привез меня вовсе не Итон, и Джеймс знает, что я здесь.

Женщина поджала губы и все так же неприветливо произнесла:

- В больницу вас доставил мистер Андерсон, - мое напряжение достигло апогея, а сердечный ритм ускорился, о чем возвестила ставшая более кривой линия на экране. Почему Андерсонов в моей жизни так много? Медсестра заметила мое состояние и, угадав причину, пояснила: - Джеймс Андерсон. Сейчас он здесь, однако у меня есть четкие указания не впускать к вам посетителей.

- Почему? - выдохнула я, всей душой надеясь уговорить эту суровую женщину хоть на короткую встречу. Ведь если сюда меня привез Джеймс, значит, опасности нет? Почему тогда меня держат взаперти и не позволяют его увидеть? Может быть, так нужно? Он ведь не оставит меня здесь?

- Мисс Грин, - раздраженно сказала медсестра, - вы действительно не понимаете? Вы находитесь в психиатрической лечебнице с диагнозом "тяжелое психическое расстройство и попытка самоубийства".

Кровь ударила мне в голову, а в глазах на мгновение потемнело. Значит, меня действительно считают сумасшедшей. Я - пациентка психбольницы... Но Джеймс... Он что, тоже считает меня психически больной? Он тоже поверил в фарс Итона? Нет, нет, нет! Джеймс не бросит меня, даже если будет считать ненормальной, даже если так будет считать весь мир, он не оставит меня здесь! Только не это...

- Вам запрещено покидать палату без сопровождения персонала и принимать посетителей - таковы правила.

- Но я могу все объяснить! Я расскажу, как все случилось! - в отчаянии воскликнула я. Осознание того, что это мой последний шанс избежать заточения здесь, которое может продолжаться много месяцев, придало мне сил, я даже приподнялась на локтях, чтобы лучше видеть свою собеседницу.

- Итон Андерсон нам уже все объяснил, - уже не скрывая раздражения и желания поскорее от меня отделаться, процедила женщина, а я чуть не задохнулась от ужаса и возмущения. - Насколько мне известно, накануне вы поссорились со своим молодым человеком? - продолжала тем временем медсестра, словно наслаждаясь моим изумлением и страхом. А мне действительно было страшно от мысли, что еще может сотворить этот человек... - Думаю, дальнейшие объяснения излишни, - не без злорадства закончила она и покинула палату, заперев за собой двери.

А я так и осталась сидеть, отчаянно надеясь, что все это - только плохой сон, и скоро я проснусь в особняке Джеймса, почувствую его руки на своей талии, услышу знакомое мерное дыхание и пойму, что и эта палата, и медсестра, и Итон - все лишь наваждение.

Я даже не заметила, как на глаза навернулись слезы. Сейчас у меня в голове, наверное, впервые с момента нашей с Джеймсом встречи не было ни сомнений, ни подозрений, хотелось лишь одного - просто увидеть его, прижаться к груди, почувствовать его силу, даже покориться его воле, не спорить... Только бы покинуть это ужасное место! Я уже однажды была в точно такой же палате, правда, всего несколько дней. Мама сделала все, чтобы меня освободили, а дома выбросила в мусорное ведро все выписанные таблетки и взяла с меня обещание, что я больше не буду ездить в лифте одна. Если бы не тот случай... Кто знает, удалось бы Итону провернуть свою аферу так легко?

Усилием воли я заставила себя успокоиться и, вытерев слезы, легла. Нужно набраться сил и трезво оценить ситуацию, а потом придумать, что мне делать. Скорее всего, Итон подкупил кого-то из врачей, чтобы те удерживали меня тут как можно дольше. Джеймс здесь, он точно заподозрит неладное, когда ему запретят увидеть меня. Черт возьми, он должен понять все! Иначе я останусь совсем одна...

...

Не знаю, когда я проснулась - утром, днем, а, может, и вечером: ни окон, ни часов в комнате не было. Уснула я на удивление быстро: видимо, в капельнице было снотворное. Сон не придал мне сил и только усилил туман в голове, что, само собой, не могло не насторожить. Может быть, кроме снотворного, в странной прозрачной жидкости, которая непрерывно текла по трубке, было еще что-то?

Сразу вспомнились истории про психбольницы, которыми меня в свое время заваливала Элис: кого-то намеренно сводили с ума, кому-то вводили наркотики, кому-то - галлюциногены. Подобные мысли - не самые подходящие для пациента соответствующего заведения, пусть и абсолютно здорового, поэтому я решила пока не накручивать себя. Кто знает, что из прочитанного подругой в социальных сетях - правда?

Следующие несколько часов прошли в бесцельном разглядывании идеально-белых стен с небольшими симметричными выпуклостями и такого же потолка. Я как могла старалась не думать о том, что нахожусь совершенно одна в этом помещении, которое с каждой секундой казалось все меньше и меньше. Так, будто я сидела в кубике с двигающимися гранями. "Тебе только кажется. Это все чертова клаустрофобия", - повторяла я себе и с каждым разом верила все меньше и меньше.

Почему эта комната такая маленькая? Неужели нельзя было найти палату попросторнее? Я согласилась бы делить ее с настоящими сумасшедшими, только бы не здесь и не в полном одиночестве!

Мое внимание привлек шум в коридоре. Я тут же заставила себя сконцентрироваться на нем и прислушалась. Однако отсюда ничего, кроме неясных голосов и непонятного шума, расслышать нельзя было, поэтому я аккуратно отсоединила капельницу от катетера и, придерживаясь за стену, подошла к двери. Стекло находилось довольно высоко, а я не отличалась двухметровым ростом, поэтому пришлось встать на цыпочки. Даже так я еле доставала лбом до половины квадратного отверстия, зато голоса смогла разобрать. Они принадлежали братьям-Андерсонам. Видеть их я все равно не могла: оба стояли в слепой зоне, поэтому прижалась ухом к щели и отошла от окошка.

- Ты, конечно, можешь подозревать что угодно, - говорил Итон, - а я сказал правду. Бедная девочка не выдержала твоего ужасного характера и порезала себе вены - что тут удивительного?

- Не смей обвинять меня в этом! - ответ Джеймса прозвучал громче и, хоть интонации разобрать было невозможно, я с уверенностью приписала его голосу бешеную злобу. Значит, он не поверил Итону!

- Я ни в чем тебя не обвиняю, - ответил Итон. - Ты делаешь это сам, Джеймс. Хотя, о чем я толкую? Хватит уже изображать из себя мучающегося совестью Ромео. Признайся - тебе плевать на девчонку. Ты проиграл, Джеймс, она тебе уже не нужна.

Я сглотнула и затаила дыхание. Сердце раскололось надвое: одна половина боялась ответа и жалась в угол, не желая его слышать, а другая ждала так спокойно и безразлично, что почти превратилась в камень.

- Это тебя не касается, гиена, - процедил Джеймс. Я тут же представила себе его лицо: злое, как у голодного зверя, который не может добраться до жертвы, суровое и почти бешеное. Такое родное. - Ты не тронешь меня, мы оба это знаем, потому что я не падаль. И она тоже.

- Ты переоцениваешь свои силы.

- Очень скоро мы это проверим.

Ответом ему был тихий смех, гораздо более оскорбительный, чем любые слова.

- Джеймс, пора бы смириться с поражением. Я - глава корпорации отца, а ты - нищий без гроша в кармане, - значит, у него получилось подстроить аварию, и Себастьян Андерсон мертв. Положение становится все хуже и хуже! - Деньги решают все, а у тебя их нет.

- У меня есть кое-что поважнее, - уже спокойнее, так, будто не он только что готов был размазать теперь уже старшего Андерсона по стенке, ответил Джеймс. - Мозги.

- Ублюдок! - выплюнул Итон. Послышалось шарканье ног, глухой удар - и снова относительная тишина.

И тут я изо всех сил заколотила кулаками в дверь, а потом и в стекло. За разделяющей меня и Андерсонов преградой послышались чьи-то приближающиеся шаги, возня, затем снова глухой удар, словно что-то тяжелое упало на пол - и в следующую секунду в квадратном стеклянном отверстии напротив меня появилось лицо Джеймса. Осунувшееся, словно постаревшее на несколько лет, мертвенно-бледное - в первое мгновение оно поразило меня, отобрав дар речи. Что же с ним произошло со времени нашего последнего разговора?

Но, к счастью, мне удалось вовремя опомниться, опять встать на цыпочки и, изо всех сил напрягая легкие, закричать:

- Это сделал Итон! Он похитил меня, Джеймс! - я отчаянно припоминала детали подслушанного разговора, чтобы не упустить ничего важного. - Это он убил твоего отца! Этот человек... человек с татуировкой змеи... - в первую секунду имя вылетело из головы, а потом все-таки всплыло из омута памяти: - Хью, он подкупил механи...

Договорить я не успела: за спиной Джеймса замаячили фигуры охранников в форме, мужчина резко обернулся, уклоняясь от удара одного их них, а я закричала. Собственное бессилие приводило меня в отчаяние, я беспомощно колотила руками по стеклу и выкрикивала имя Джеймса, проклинала Итона, обвиняла его во всем случившемся.

Перевес явно был на стороне охранников, и очень скоро они уволокли все еще пытающегося сопротивляться Андерсона прочь, а я все продолжала беспомощно кричать, глотая слезы отчаяния и паники. Что они собираются с ним сделать? Зачем уволокли его прочь? Может быть, я сделала только хуже, когда обнаружила свое присутствие и посвятила Джеймса в преступления Итона?

Дверь внезапно распахнулась, так что я на мгновение замерла с поднятой рукой и широко открытыми глазами. Этого было достаточно, чтобы санитары в белых халатах крепко ухватили меня за локти и оттащили вглубь комнаты. Я попыталась вырваться, снова закричала, однако ожидаемого результата это не принесло. На что я вообще надеялась? Мне все равно не убежать. Сеть вокруг нас сплелась слишком тесно, и выбраться будет сложно... Если вообще возможно.

Меня уложили на кровать, вкололи в вену какую-то странную на вид жидкость и оставили в полном одиночестве. Хотя, нет, было еще безграничное отчаяние, которое пропитывало каждую клеточку моего тела...

Как же я хочу домой. Просто оказаться на своей маленькой кухне напротив всегда веселой Элис. Она расскажет мне последние сплетни, мы вместе посмотрим романтическую комедию и до утра будем говорить обо всем на свете, а потом поедем гулять по городу...

Я хочу проснуться той беззаботной семнадцатилетней девчонкой, которой была когда-то, а не пациенткой психиатрической клиники.