Я с трудом открыла глаза. Тяжесть в голове не давала нормально мыслить, поэтому я никак не могла понять, действительно ли все вокруг погружено во тьму или это мне только кажется. Вместе со смутным осознанием реальности пришла и жгучая боль в области левого запястья, словно кожу там резали миллионами мелких кинжалов, и я бы обязательно закричала, если бы могла. Ужасная, давящая слабость не охватила меня, нет, она будто была со мной с самого начала, словно я родилась такой - слабой, беспомощной, не способной издать ни звука.

Несколько секунд спустя туман в голове рассеялся, хотя жгучая боль все еще заставляла сердце бешено стучать в груди; глаза привыкли к царящей вокруг полутьме, и я смогла разглядеть перед собой два размытых темнотой силуэта. В какую-то секунду я даже решила, что один из них - Джеймс, но как только мужчина заговорил, это обманчивое впечатление рассеялось, хоть голос его и напоминал знакомый грубоватый баритон.

- Надеюсь, на этот раз ошибок не будет, Хью, - по едва заметному колебанию в темноте я поняла, что он кивком головы указал на меня, и обрадовалась тому, что меня считают все еще находящейся в забытье. Голос принадлежал Итону Андерсону, в этом я могла поклясться! Значит, не зря я отнеслась к нему так недоброжелательно!

- Конечно, мистер Андерсон, - отозвался другой голос.

Я невольно вздрогнула, услышав его. Я слишком хорошо запомнила звучание этого голоса в тот день, когда меня чуть было не похитили на улице возле клуба! Человек с татуировкой змеи. Мой ночной кошмар, чей призрак не один раз витал в мыслях, заставляя содрогаться от ужаса.

- Этот скотина-доктор поклялся, что следствие ничего не обнаружит, даже если очень этого захочет, - я почти физически ощутила, как он злорадно усмехается и косится в мою сторону опасно-сверкающими глазами.

В том, что намерения у Итона отнюдь не благовидные, я даже не сомневалась. Рука адски болела, теперь я почувствовала, что уже накопила в себе достаточно сил, чтобы закричать, но усилием воли сцепила зубы и только беззвучно дрожала в темноте.

- Смотри, чтобы не вышло как в прошлый раз, - с откровенной угрозой предупредил Андерсон. - Вы чуть не сорвали весь план.

- Кто знал, что механик в последний момент струсит, - сплюнув и выругавшись сквозь зубы, процедил второй мужчина. Его голос вновь заставил меня содрогнуться. - Пришлось заплатить ему вдвое больше, чтобы он все-таки подстроил эту чертову аварию.

- Следов не оставили? - уже спокойнее осведомился Итон.

- Можете не беспокоиться, мистер Андерсон. Все чисто.

- Прекрасно, - удовлетворенно заключил Андерсон. - Мисс Грин, похоже, еще не очнулась?

Мое сердце почти остановилось. Никогда еще я не прилагала столько усилий, чтобы притвориться спящей! Казалось, будто один неверный судорожный вздох - и мне конец. Кто знает, что будет, если они узнают, что я слышала их разговор?

- Сейчас посмотрим, - откликнулся мужчина с татуировкой и присел на корточки возле меня, а затем грубо встряхнул за плечо. Я безвольно поддалась и съехала вбок по стене, ощутив под рукой что-то липкое и теплое. Это... кровь?

И вдруг меня посетила ужасная мысль. Приоткрыв веки, я бросила быстрый взгляд на левую руку и похолодела: даже в полутьме можно было разглядеть две темные полосы на запястье, из которых медленно и неумолимо текла вязкая темно-красная жидкость.

Все ранее сказанные реплики стали складываться в моей голове, словно частички пазла, открывая картину, которая заставила волосы на голове встать дыбом от страха. Что, если Итон Андерсон решил заполучить все отцовские деньги? Они говорили об аварии и подкупленном механие, а Себастьян Андерсон сегодня должен был лететь в Гонконг. Если ему удалось подстроить аварию и убить отца, то единственное препятствие на пути к богатству - я. Сейчас он перерезал мне вены, чтобы представить все как самоубийство. Ведь в моей медицинской карточке уже зафиксирован случай в лифте, когда меня лишь чудом спасли...

Не удержавшись, я испуганно распахнула глаза, судорожно вскрикнула и попыталась отползти как можно дальше от цепких пальцев мужчины с татуировкой.

- А, значит, ты уже проснулась? - злобно проскрежетал он и одним рывком усадил меня на место. Только сейчас я осознала, насколько слаба: силы с каждой секундой оставляли меня, будто с каждой новой струйкой крови из порезов вытекала моя энергия, моя жизнь... - И сколько же ты в сознании, маленькая дрянь?! Сколько уже успела подслушать?! - допытывался он, сидя напротив меня и испепеляя взглядом глубоко посаженных глаз.

- Оставь ее, Хью, - одернул его Итон. Он тоже присел рядом на корточки и, к моему удивлению, приветливо улыбнулся мне. - Ну, здравствуй, Теа.

- Отпустите меня, - только и смогла прошептать я.

"Конечно, так они тебя и послушают!" - укорила я саму себя. Это, наверное, самое глупое, что только можно было сказать ему в ответ! Могла бы придумать что-нибудь поубедительнее, например, пригрозить местью Джеймса или...

Я замерла, словно узник, который слышит, как в замке поворачивается ключ. На мне ведь была та самая подвеска, с помощью которой Джеймс выследил меня, когда я сбежала из больницы! Что если ему придет в голову проверить мое местонахождение? Может быть, он еще сможет найти меня!

- Дорогая моя Теа, - с притворным сожалением отозвался Итон, но я слушала его в пол-уха, все еще размышляя над маячком в подвеске. Мысли с трудом ворочались в голове, они будто погрузились в вязкую жидкость и теперь никак не могли из нее выкарабкаться. - Мне совсем не хочется так с тобой поступать, но, увы, я вынужден устранить тебя... как весьма досадное препятствие и ненужного свидетеля, - он опять насмешливо улыбнулся, и я еле сдержала отвращение. Этот человек - Дьявол во плоти, который столько лет мог притворяться примерным сыном, а потом обманул своего отца и убил его... Как Земля вообще носит таких людей? Оказывается, подлинным чудовищем оказался не Джеймс, а его брат!

"А откуда ты знаешь, что он поступил бы иначе?" - осторожно заметил внутренний голос, но я решительно отогнала эту мысль. История не терпит сослагательного наклонения. Джеймс - это Джеймс, такой, какой есть. Я могла бы судить его за уже совершенные поступки, однако не могу обвинять в том, чего он не делал.

Итон, словно прочитав мои мысли, гадко усмехнулся и продолжал:

- Ты что, действительно думаешь, что Джеймс влюблен в тебя, дурочка? - я вздрогнула, разрываясь между желанием крикнуть ему в лицо, что не поверю ни в одну его грязную ложь, и уже привычными сомнениями. - Он приехал в Нью-Йорк только для того, чтобы найти тебя и одурачить, а ты сама попалась ему в сети. Бедная малышка Грин, которая влюбилась в чудовище...

Почему я должна слушать придурка, который хочет меня убить? Он лжет. Он скажет что угодно сейчас, чтобы сделать мне еще больнее.

- Он н-не чуд-довище, - еле ворочая языком, ответила я. Несмотря на слабость и головокружение, я нашла в себе силы сказать это. - Ч-чудовище - эт-то ты...

- Почему ты думаешь, что мой брат чем-то отличается от меня? - будто не расслышав мои слова, вел дальше Итон, а Хью сидел рядом и изучал мое лицо с коварной усмешкой. Я с трудом заставляла себя не бросать взгляды в сторону его татуированной руки, но получалось это плохо: жгуче-черный узор неумолимо притягивал мое внимание. Эта татуировка больше подходила Итону, который сидел напротив меня, словно приготовившаяся к броску кобра. - Он точно так же готов ради денег идти на все. Слепо верить в его слова - глупо.

- Я не верю тебе, - слабо отозвалась я. На боль я почти не обращала внимания - она стала уже привычной и не такой сильной. Или, может, я просто медленно отхожу в небытие?

- А зря. Он, наверное, наговорил кучу ласковых слов после того, как узнал, что отец оставляет половину наследства тебе, - он добродушно усмехнулся, а я вдруг застыла, пораженная внезапной мыслью. Когда я сказала Джеймсу, что отказываюсь от наследства, он пришел в ярость, которую я никак не могла объяснить... А что если причина этому - его надежда на то, что после смерти Себастьяна Андерсона я все-равно рано или поздно вернусь к нему? Ведь я бы, наверное, так и поступила...

Нет. Не может быть. Исключено.

- Твоя мать была гораздо умнее, - растягивая слова, продолжал Андерсон. - Она сбежала и напоследок - как иронично - помогла мне. Думаю, отец начал относится к Джеймсу так холодно именно тогда, когда она сказала, что опасается этого ребенка.

Я прикрыла глаза и едва сдержала слезы. Надеюсь, Джеймс отомстит этому подонку. Боже, единственное, чего я сейчас хочу - это чтобы Итон Андерсон проиграл. Несмотря на все свои ухищрения, чтобы почувствовал боль, которую ему может принести только поражение. Он столько лет лицемерил перед всеми, что теперь его истинное лицо будет еще более ужасным.

- А потом Джеймс взорвал склад наших главных конкурентов, и я сделал все, чтобы отец узнал об этом. Добавил к числу жертв еще парочку молоденьких девушек - и образ безжалостного монстра был готов.

Я сглотнула и снова широко распахнула глаза. Что он сказал? Джеймс... О Боже, если это правда... Если Джеймс действительно взорвал склад, на котором находились люди? Я всей душой хотела верить в то, что это не так, но знала: младший из Андерсонов мог так поступить и поступил, потому что это было в его интересах. Сердце пронзила мимолетная боль, и я только беспомощно всхлипнула, что вызвало улыбки на лицах Итона и Хью.

- О, прости, ты, верно, не знала... Конечно, Джеймс не посвящал тебя в темные стороны своей биографии, а отец постыдился сказать, - его приторно-сочувственный тон только подлил масла в огонь. - Бедная, наивная дурочка Грин. Я еще долго могу рассказывать тебе о маленьких шалостях Джеймса, которого ты так обожаешь...

- Я вс-с-се р-равн-но... - начала я, но договорить уже не смогла. Лица мужчин на мгновение пропали, а потом снова появились, но уже размытыми и такими тусклыми...

- Все равно будешь любить его? - догадался Андерсон. - Что же, тебе недолго осталось, - он издал что-то вроде насмешливого фырканья, а Хью натянуто рассмеялся. Его грубый голос эхом отозвался в ушах, мне захотелось закрыть их ладонями, а я не могла пошевелить и пальцем. - Может быть, когда-нибудь я напишу сценарий для сопливого сериала о любви - вы с Джеймсом как раз подойдете на роль главных героев, - и снова смех, такой неестественный и противный, что появляется ощущение, будто ты сидишь по уши в грязи... Нет, это не грязь - это кровь, которая заливает пол подо мной. Ее так много, что джинсы и кардиган тут же промокают снизу, а кожу неприятно холодит темная жидкость.

- Мистер Андерсон, время, - напомнил Хью, когда смех его хозяина затих. Паршивая собака!

- Мы бы еще поболтали, - шершавые пальцы Андерсона коснулись моей щеки, от чего захотелось дернуться и забиться в угол, будто меня касался не человек, а скользкая змея, - но, к сожалению, нам пора... Пора навестить любимого братца.

Я услышала, как оба мужчины поднялись на ноги, и беспомощно уронила голову на грудь. Хотелось вопить, кричать, чтобы не смели трогать его, наконец просто рыдать от отчаяния, а получалось только беспомощно полулежать у стены и проваливаться в беспамятство. Я уже отключилась, или это темнота вокруг такая густая? Как же хочется спать... Просто закрыть глаза, ни о чем не думать, окунуться в пучину вечного покоя... И эта боль кажется не такой неприятной, только тело почему-то налилось свинцом и что-то внутри будто тянет ко дну...

Наверное, именно так и выглядит смерть. Я не слышала голосов Итона и Хью, хотя была уверена в том, что они обязательно произнесли на прощание что-нибудь ехидно-насмешливое; осталось только всепоглощающее желание уснуть. Мои веки тяжело закрылись, а сознание все еще не угасало, будто я последними силами держалась за жизнь. Я пыталась вызвать в голове образ Джеймса, и никак не могла вспомнить знакомые черты, хотя раньше они появлялись перед глазами при одном только звуке любимого имени. А ведь умереть с последней мыслью о нем - самое романтичное, что могла бы придумать Элис.

Элис... моя бедная подруга, которая больше никогда меня не увидит и, наверное, даже не узнает всей правды. Она будет думать, что я покончила с собой из-за несчастной любви, что во всем виноват Джеймс, будет ненавидеть его до конца своей жизни... Весь мир будет его ненавидеть, когда узнает подробности грязной истории. Уверена, Итон выставит свой триумф на всеобщее обозрение, будет распинаться перед журналистами и говорить, что ему жаль, он убедит весь мир в том, что Джеймс - чудовище.

А кто он, собственно? Если бы я была посторонним наблюдателем, который знает правду, то кем назвала бы его? Разве Джеймс лучше Итона? Я ничего не знаю о нем, вижу лишь то, что лежит на поверхности. Ведь чудовище, которое любит, не перестает быть чудовищем.

Любил ли он меня? Может быть, я все-таки стала пешкой, ненужной куклой в давно сыгранном спектакле, пустышкой, очередной влюбленной дурой в его коллекции... Может быть, он ненавидел меня и ненавидит сейчас. Презирает. Насмехается. Может быть, я так и не смогла поколебать его холодное сердце, и он выбросил меня за ненадобностью... Но это уже не важно.

Я полюбила его. И этого достаточно.