Она была для меня, как помидор. Почему именно помидор? Такой круглый со всех сторон, и как не шевели ножом, каждый кусочек будет уникальным, не будет похож ни на один другой. Изучать любой из этих кусочков было для меня удовольствием, минуты с ней наполняли мою жизнь каким-то смыслом, я чувствовал необычайный прилив сил и положительных эмоций. Когда она улыбалась мне, пусть даже, если притворно, я улыбался в ответ, и мне было плевать, насколько я по-идиотски выгляжу. Момент диалога, одно слово, мгновение - мне хватит и этого, чтобы вспоминать до следующей нашей встречи.

Но я не подавал виду, что она мне нравится.

Никогда.

Даже и намека, чтобы не вызвать подозрения. Почему? Потому что она не принимала меня за личность. Она с презрением смотрела на мою рабочую одежду, морщила нос, когда я делал попытку начать разговор, но что я мог с этим поделать? Признаться, я был рад и такому общению, тем более с девушкой, но почему-то иногда покалывало в сердце... возможно потому, что в глубине души я представлял себя в роли мачо, того самого, который издевался над слабыми, усмехаясь. Но нет, я никогда не стану таким. Трясу головой, чтобы отогнать эти мысли, поправляя слипшиеся волосы.

Если говорить об Оливере, то с каждым днем он становился мне братом, если не учитывать последний разговор, когда Беллатрис разнесла в пух и прах полкухни. Разочаровался ли я тогда в ней? Нисколько. Наоборот, внутри желудка что-то продолжало шкрябать, любопытство росло с каждым днем, я жаждал узнать, куда же она уходит каждый день? Кто ее друзья, ради которых она пропадает ночами напролет, рискуя жизнью.... а друзья ли?

Слышу недовольные возгласы. Поднимаю голову вверх: опять отключили свет. Это означает, что мы все поскорее можем снять запревшую форму, и пойти по домам. Рабочий день на сегодня окончен. Черт, я опять задумался и не смог закончить ежедневную норму. Ну, бывает...

Последнее время меня интересовали мысли о Логове Неизвестности. Слова Оливера, как пиявки, въелись в мой мозг, вызывая интерес и любопытство. Что это за место, о котором постоянно пишут в газетах? Почему о нем боятся говорить?

Все, что я узнал, так это то, что это «Логово» - путь к самоубийству. Там есть некто или нечто, что заставит тебя молить о смерти, нежели испытать то, что они предлагают.

«А за что? - возникал у меня вопрос. – Что все пострадавшие им сделали, что они так рассержены на весь этот мир?»

Остается только гадать, потому что, как говорит Оливер, еще никому не повезло вернуться целым и невредимым, а если и возвращались, то будучи совсем другими людьми. Все это, безусловно, вызывало мурашки, но в тоже время, какой-то адреналин, черт возьми! Оливер говорит, что я просто ненормальный, и не знаю, о чем говорю... но мне так не кажется...

Проходя мимо местности своего старого дома, я съежился, чтобы меня никто не увидел. Челкой прикрыл лицо, засунул руки в карманы. Воспоминания не сдержали меня. Желание посмотреть в сторону собственных заколоченных окон было настолько сильное, что я повернулся. Вот оно. Мое прошлое. От тебя никуда не уйти, ты постоянно будешь напоминать о себе. Я шел и чувствовал, как наступаю на тебя. На те самые места, на которых происходили побои. Раны затянулись, но ощущения и привычки прятаться остались, как и моя замкнутость. Помню, как меня охватывала обида и отчаяние, когда спотыкался или делал лишнее движение, привлекая к себе внимание. Ошибки – лучшие помощники человека? Не для меня. Раньше любой косяк равнялся болью в конечностях, разбитые губы, синяки... будто все происходило вчера, настолько живые картинки мелькают перед глазами.

Но я считаю долгом сходить туда. Кто знает, когда еще раз я решусь на это? Оглядываюсь по сторонам – пусто. Быстро шагаю в сторону задней части дома. Сердце начинает бешено биться. Я нервничаю. Но зря. Не проходит и минуты, как я уже стою возле могил матери и сестренки. Давно я тут не был...

Все заросло сорняками, плющ обвил памятники, закрыв даты. 

Я чувствую, как слезы подступают к глазам, такие щиплющие, как лимонный сок. Трясущимися руками срываю бесполезную траву, расчищаю землю. Закончив работу, сажусь на колени и читаю молитву. Сначала за упокой, потом и за себя, хотя знаю, что нет мне прощения. Я чудовище, которое способно на немыслимые поступки, вовсе не жертва. Они отрывались на мне, а я сорвался на ней... и лишил жизни. Отыгрался на слабой, когда сильные уже вытерли об меня ноги.

Слез вытекает настолько много, что я не вижу окружающий мир, только туман, мутное пятнышко вселенной, похожее на всю мою жизнь. Даже если я буду слепым – ничего не поменяется. Знаю, что жалеть себя – грех, но ничего не могу с этим поделать. Мальчики не должны плакать, верно? Почему я не могу быть таким, как все? Родиться на Марсе, не зная боли и страданий, окруженный любовью, технологиями и вкусной едой, гуляя с такими же веселыми и счастливыми ребятишками, учиться в школе, переживая из-за не взаимной любви... нет, это не моя жизнь. Бог решил наградить меня мучениями, испытать меня на крепость. Похоже, он хочет, чтобы я стал атеистом...

Я убил свою сестру, сам того не осознавая. Довел мать, хотя после ее смерти отец говорил, что в этом нет моей вины, но я же знаю, что неустойчивое эмоциональное состояние провоцирует раковые клетки. Отец махнул на меня рукой и свалил подальше, правильно сделал. Я же и его мог убить...

Время не лечит. Оно лишь стирает хорошие воспоминания, оставив только плохие. И я знаю, что это чувство вины будет преследовать меня пожизненно.

- Смотрите, маленький Денчик плачет!

Меня окутала жалость, я не слышу и не вижу абсолютно ничего. Я в забвении.

- Ох-ох! Давно мы тебя не видели, куриная морда! Повеселимся сегодня!

Сознание проясняется. Я вижу их рожи. С виду радостные, но взгляд их выдает. Он такой же пустой, как и их души. Сброд, который остался на этой планете. Их желания и цели можно пересчитать по пальцам. Никакого осознания того, что они делают. Они здесь и сейчас. Для них не существует будущего, последствий. И не понадобится много времени, чтобы узнать, что эти твари хотят от меня...

Не успеваю даже подняться, как двое хватают за руки, а третий больно пинает в живот. Я съеживаюсь, морщусь, но понимаю, что это только начало. А дальше, все как по классическому сценарию: побои, смешки и издевки. Но все, что я слышу, так это голос маленькой Джулии. Она приносит мне очередной рисунок с каракулями, а я обязан ее похвалить, ведь она обидится и порвет свой труд.

«Очень красиво, малая, - начинаю диалог у себя в сознании. – Тебе не кажется, что здесь чего-то не хватает?»

Она смеется. Ее звонкий смех, как обезболивающее для ужасной реальности, где дворовые отбросы хватают меня за волосы и со всей силы швыряют в дерево. Но я ничего не чувствую. Я полностью сосредоточен на рисунке сестренки.

«Смотри, это – ты», - произносит она своим писклявым голоском, тыкая пальцем в какого-то уродца, отчего я смеюсь, но где-то глубоко в своих фантазиях, а может, и в воспоминаниях...

Когда уже выплевываю сгусток крови, и думаю, что это конец, я глубоко заблуждаюсь. Резкий удар по лицу заставляет прийти в себя. Я озираюсь по сторонам, с ужасом осознав, что мы до сих пор находимся возле могил. Паника заполняет каждую частичку тела, когда я наблюдаю за двумя парнями, которые направляются в сторону памятника. Один посмотрел в мою сторону и оголил свои страшные зубы.

- Отойди оттуда, понял? – старался крикнуть я, но наружу вылезали одни сплошные бульканья со вкусом крови.

Они принялись рыть землю...

Мне кажется, что я перестал дышать. Я истерически стал вспоминать молитвы и спонтанно стал произносить все подряд, чтобы избежать того, что они собираются делать. Они раскапывали покойное место Джулии, и боюсь представить, что они планировали с ней сделать.

- Пожалуйста! – кричал я в истерике. – Хоть убейте меня, но не трогайте ее! Прошу!

Они смеялись. Так громко, что закладывало уши. Сердце сжалось в груди, заставив сделать глубокий вдох. Я опустился на колени, но меня опять подняли.

Они дошли до гроба и вскрыли его...

О, нет. Я никогда не стану похожим на них