Ночью снится отвратительный сон, в котором я привязана в прозрачной витрине а снаружи стоят Рон, Макс, Рой, Джейсон и несколько партнёров отца. Они что-то обсуждают, пока мама выставляет впереди меня всё новые таблички с ценой. Даже после пробуждения желудок неприятно скручивает, и позыв тошноты выдаёт моё разгромленное состояние. Меня, глупую наивную вещь уже продали за долги, собственные родители. А я и не знала, что у нас имеются долги... 

        День проходит незаметно в играх с Полом и попытке скрыться от своих неприятных мыслей. Сегодня, несмотря на мою готовность и желание поговорить, мы не встречаем Шелли, поэтому после обеда, иду сама пройтись по больнице, всё ещё надеясь на разговор. Но её и следа нет, а искать и спрашивать её мать не собираюсь пока. Вернувшись в палату, ловлю себя на мысли, что Рой не звонил. Это задевает сильнее, чем думала, но сама навязываться не буду. 

         После душа начинаю доставать привезённые мне Роном вещи. После долгого перерыва, приятно надевать красивое бельё. Шрамы на спине уже не беспокоят. Платье не совсем моего стиля, но выглядит неплохо. Следом достаю чулки. Заходит Доктор Флендри с выпиской и смотрит с недоумением на них.

   — Это мне женишок притащил, — недовольно вздыхаю. — Может, лучше вовсе без ничего? Не смогу натянуть это на обожённую ногу... Мне ведь до машины только добраться...

   — Однозначно нет! Мы отпускаем тебя под свою ответственность всё ещё с остаточными признаками воспаления лёгких. И только потому что ты известна широкой публике своими побегами из больниц. Лист назначений, — она встряхивает листом формата А4 прямо перед моим лицом, — очень важен. Следовать всем указаниям и предписаниям, ясно? Ещё три дня в обязательном порядке колоть антибиотики и принимать все указанные препараты. Я за тебя поручилась, не подводи меня, — хмуро смотрит на меня темнокожая молодая женщина. Утвердительно киваю.

   — Что же мне делать? И так чувствую себя неуютно в этом платье, но с чулками будет ещё и больно, — слегка теряюсь.

   — Давай, я одолжу тебе свой спортивный костюм, но с возвратом!

   — Спасибо, Мариса, за всю помощь, — гляжу на неё с благодарностью.

        Через пятнадцать минут уже выскребаюсь из больницы под руку с Роном и нервно вздрагиваю от вспышек фотоаппаратов у выхода.

Чёртовы журналюги, откуда они прознали, что буду выписываться именно сегодня?!... Я сама только вчера узнала...

        Перевожу взгляд на Ронана. Его недовольное лицо от моего вида в спортивном костюме невозможно не заметить. Ухмыляюсь про себя, как вдруг догадка неожиданно пронзает меня.

   — Это ты созвал папарацци?!

   — Это ведь не интервью. Просто хочу, чтобы нас засняли вместе до того, как объявим о помолвке. Чтобы все знали, что я о тебе забочусь.

   — Ты меня даже не спросил, — недовольно высказываюсь.

   — Я играю в твоих интересах, в отличии от Джо, волнующейся только о репутации. Я уже дал интервью о том, сколько усилий потратил на твои поиски и о том, что нами давно оговорён брак с твоего восемнадцатилетия.

   — Впредь оговаривай всё со мной, неважно в чьих интересах это будет, — стараюсь произнести как можно тише и как можно недовольнее.  

   — Я прощаю твою выходку с одеждой, ты не знала о журналистах, но не забывайся, Селестия, впредь тоже советуйся со мной. Я многое могу списать на твой юный возраст, недостаток воспитания и избалованность родителями... но не всё. Пора становиться взрослой.

Молчи, молчи, Селестия... тебе просто нужно промолчать и немного потерпеть, потом он свалит в Нью-Йорк... Господи, кажется, я совершаю самую большую ошибку за последние несколько лет... Вряд ли найдётся невеста, что так же сильно не выносит своего будущего мужа, пусть даже фиктивного...

        С этими мыслями подъезжаю к знакомому, но ставшему чужим дому и готовлюсь к негласной войне...

   — Угадайте, кого я вам привёз, — радостно сообщает мой... будущий муж? Хочется сплюнуть и умыться. "Мой покупатель" будет вернее.

   — Ну наконец-то ты дома! — искренне обнимает меня брат. — В это сложно поверить после всего, что мы пережили, — он вздыхает и наклоняется к самому моему уху, чтобы очень тихо прошептать: — Ты правда выходишь за него замуж?!

   — Об отце есть вести? — спрашиваю Ди и тоже устало вздыхаю, пока Рон помогает мне снять тёплое пальто. Он отрицательно машет головой. — А где мама?

   — Она... в гостиной... Лести... Ты должна знать: она тяжело перенесла все эти события. Мама не совсем в себе, — его странное выражение лица не пугает, а озадачивает меня. Прохожу в гостиную, где в окружении подушек и пледов сидит улыбчивая Таэлия и листает журналы.

   — Ой, смотри и тут я, — она протягивает журнал безразличной Джозефин, на что та недовольно хмыкает. — А-а-ах, Селестия! Какая радость, что вы вернулись! Я ни за что не пропущу свадьбу, я так хотела увидеть тебя в платье и сама нарядиться! Ты уже выбрала платье? Иди же, обними меня, — она протягивает руки, и я, как заведённая игрушка, иду против воли.

Таэлия Сизли хочет меня обнять? И радуется моей свадьбе? Этот мир сошёл с ума...

   — Джо, — киваю бабушке, только из попытки выразить уважение. Она же меня начисто игнорирует.

   — Я же говорила: она такая красавица, ей любая стрижка к лицу. Хотя как же жалко волосы! Может, мы смогли бы нарастить тебе красивые пряди к свадьбе? — продолжает радостно щебетать мама, отпустив меня. — Сейчас, где-то тут  видела... шикарные локоны, — она суетливо листает журнал с каким-то нездоровым восторгом и блеском в глазах. — И пару светлых прядок добавить! А диадема! У тебя же будет диадема? Рон! Ты должен купить самую шикарную диадему моей принцессе! Она так любит драгоценности!

   — Это не так. Я не люблю драгоценности с детства, с того самого момента, как... — её искрящийся взгляд заставляет запнуться.

Что я творю?! Разве не о такой матери я мечтала?...

   — Видишь? Не знал, как это можно описать. И оставить её ни на минуту нельзя, поэтому не приехал к тебе в больницу, — извиняется Дуэйн. — Пойдём в твою комнату, поговорим.

   — Джеральд, не уводи мою крошку, я соскучилась по ней! И свадьба такая срочная, мы должны всё обсудить, выбрать платье, декор, флориста...

   — Мам, не называй меня вторым именем, пожалуйста. Мы ненадолго вас оставим, —  бросает Ди на ходу.

   — Она может после не спускаться, — холодно вставляет Джо в мою сторону и затем грубо затыкает рот болтливой и чересчур счастливой дочери.

        Зайдя в свою комнату, которая выглядит нетронутой и слишком богато обставленной с момента моей пропажи, прикасаюсь к золотистому шёлковому покрывалу с синими птицами на нём. Садиться на него как-то до странного неуютно.

   — Тебя словно подменили, — поглядывает на меня родной брат.

   — Да, и сама себя так чувствую, неуместной здесь, — толком не осознавая, подхожу к огромному окну и вглядываюсь в ветвистое, громадное, всё ещё пушистое в желтеющей листве дерево недалеко от дома.

Его там нет... Не сейчас... Но сколько дней и ночей он там провёл?...

   — Так что насчёт свадьбы? Ты правда решила выйти за ровесника нашего отца? Ты беременна? Как ты вообще? — вздрагиваю от аккуратно прикоснувшейся ко мне руки. Оборачиваюсь.

   — Ди... — дар речи покидает меня, взамен ему сплошным потоком приходит болезненная влага в глазах. Не могу высказать ему всё, что чувствую, всё, что должна сделать, и о том, что вчера узнала.

   — Пекло! Так и знал, что здесь что-то нечисто. Кто тебя заставляет? И где тот парень, Рой? — брат обнимает меня бережно, словно бумажную.

   — В больнице, по моей вине... И он ничем не поможет сейчас. Наоборот, лучше ему не знать...

   — Систер, ты ведь в курсе, что можешь не выходить за этого напыщенного богатого придурка? Даже если родители тебя заставляют... Хотя мама... сейчас вряд ли может кого-то заставить что-либо делать. И отца ведь нет. Хочешь, сбежим вместе? Я помогу воспитывать своего племянника, — он так трогательно подбадривает меня, что от этого ещё больше хочется рыдать.

   — Не могу сейчас ничего объяснить, но я не беременна, — вытираю слёзы рукавом спортивной кофты.

   — Тогда чего ты? — завидую облегчению, написанному сейчас на его лице. — Я во всём тебя поддержу! Стая, помнишь? — улыбается мне повзрослевший парень, в котором не совсем узнаю своего младшего брата.

   — Вот именно, "стая", — огорчённо повторяю и усаживаюсь на кровать. — Извини, можно прилягу? Ноги не держат, столько всего...

   — Да, конечно, отдыхай. Я так волновался о тебе, что пару раз спал в твоей комнате... У тебя, кстати, постельное бельё круче моего, и окна мне нравятся больше, — на выходе произносит успокоенный улыбающийся брат.

        Не успевает за ним закрыться дверь, как входит Ронан. 

   — Ты что плакала? Не похоже на тебя... Не стоило говорить про тот давний уговор. Ты ведь знаешь, я люблю тебя, долги ничего не значат, на тебя мне не жалко денег, — он старается быть мягким, присев у моих ног и по-собственнически взяв одну из лодыжек в плен крепких пальцев, словно оковы надел.

        Начинаю понимать, что нашла в нём. Мне не нужен был любовник. Во взрослом Роне я искала заботливого отца, и его возраст, ум, авторитетность сыграли на моих потребностях. 

   — Селес, необходимо выбрать дату свадьбы. Я не думал торопиться, но, насколько понял, дело с этим пацаном безотлагательное, и я готов поторопить работников и максимально сжать сроки, так как у меня тоже несколько сменились планы. Скажи, когда готова. Тебе не нужно будет заканчивать школу: один приличный взнос, и все бумаги об успешном окончании будут у меня на руках.

   — Это пока ещё моя комната, — стараюсь быть спокойной и отрешённой, хотя чувство ненависти и нетерпимости к нему растёт всё стремительнее. Надеюсь, он поймёт намёк и уберётся. — И я хочу закончить школу...

Прекрати  настраивать себя... Он не так плох, просто сказал правду, что купил тебя... Всё не так плохо... Потерпеть пару месяцев ради маленького несчастного Рикки...

   — Моё мнение: ты давно переросла школу и тамошних девиц, но, если тебе это нужно, решай сама. И да, я нашёл тебе хорошего психотерапевта, он готов взять на себя ответственность за твоё состояние и оспорить неуместное опекунство этой женщины Хаустроф. Откуда она вообще взялась? — его лицо искривляется сейчас так же, как у мамы и у Джо, когда что-то не в их власти.

   — Рон, ты не будешь ничего оспаривать. Её опекунство временное, до тех пор, пока сама не откажусь от него. Я готова поговорить с твоим специалистом, но прошу моего оставить в покое, не надо перебарщивать с контролем надо мной. Мне всё больше кажется, что затея с браком неудачна, и если б не моё отчаянное положение в деле Пола, я бы не согласилась так быстро... Решила сказать, раз уж мы начинаем отношения с честности.

        Его лицо сейчас проигрывает всю гамму отрицательных эмоций: раздражение, злость, нетерпение, разочарование, недовольство неподчинением и попытку взять себя в руки.

   — Селестия, я долго уживался с тем, что ты избалованный ребёнок... Но не собираюсь мириться впредь. Ты должна была повзрослеть после пройденных испытаний и научиться ценить усилия, направленные на твой комфорт и безопасность.

   — Словно не знала тебя всё это время, — тихо огорчённо произношу. — Ведёшь себя так, словно я уже твоя жена и у меня ни в чём нет выбора. Хочу напомнить: долги отца ко мне отношения не имеют, и я всё ещё могу отказать тебе. Как и ты... ещё можешь передумать. Может, стоит поискать достойную замену?

   — Не глупи, я выбрал тебя, никакой замены не нужно. Не хочу быть грубым, но мне сложно смириться с этим всем и тем, что с тобой сотворили. Ты уверена, что никаких видеодоказательств произошедшего нет и не всплывёт позже? Лучше разобраться заранее. И затем хочу поскорее вернуть свою умную покладистую девочку, — он с плотоядным взглядом проводит рукой по ноге к бедру. Раньше мне бы это польстило. Сейчас злит.

   — К слову о браке, я настаиваю на брачном контракте с разделом, который предусматривает мой отказ от близости ближайшие два-три месяца, учитывая перенесённые испытания, — стараюсь произнести спокойно.

   — Если это нужно, — на удивление быстро соглашается Хейз и убирает руку. — Оставлю тебя отдыхать.

        Совершенно не вовремя звонит телефон. Сбившийся ритм главного двигателя подтверждает мои догадки. Смотрю на экран: Ройситер Геллофри. Не взять трубку равносильно приговору, но взять её под пристальным вниманием Рона — ошибка.

   — Ответишь? — с подозрением смотрит на меня застрявший в дверях когда-то близкий мужчина.

   — Это подруга, сейчас начнёт ныть о том, как она переживала...

   — Давай отвечу, скажу, что ты уже спишь, — он делает два шага назад в комнату и протягивает руку.

   — У меня имеется язык, и я не люблю когда что-то решают за меня, — метаю в него недовольство, как тяжёлый мяч для гольфа. Пробить бы им его голову... — Да, привет, — стараюсь не расплываться в улыбке, звучать нейтрально, пока сердце стучится от грудную клетку, словно глупая влюблённая девчонка, запертая на чердаке вдали от любимого.

   — Ле-ести... — так мягко, протяжно произносит моё имя, словно пушистый ласковый кот, проснувшись, вытягивает лапы вперёд и мурлычит, чуть шевеля усами. — Тоскую по твоему дыханию и упрямому выражению лица. Хочу повторить, чтобы ты уяснила: я принимаю тебя любую, со всем, что хочешь показать и что захочешь скрыть...

   — Спасибо, я тоже соскучилась за нашим общением. Навещу тебя завтра, а сейчас мне надо немного поспать.

    — Кто-то рядом, и ты не можешь говорить? — тембр становится вкрадчиво-опасным, как притаившаяся рысь на охоте.

   — Верно. Ты тоже отдыхай, — прощаюсь и понимаю, что объяснений не избежать.

   — Твоя подруга Фелисити? — что-то в его голосе заставляет меня отклонить такой простой предложенный вариант.

   — Нет, эта девушка... Одна из жертв Охотников... Мы начали общаться.

   — Удачный ход. Тебе нужны союзники, помимо тех, кто пытается тайком отравить тебя прямо в больнице. Ты умная девочка, Селес. За это я тебя и ценю, — его пошло ползающий по мне взгляд говорит о совершенно другой шкале ценностей и структуре оценивания. Наконец-то покидает мою комнату, а я уже чувствую себя затравленным зверем, которому негде спрятаться.

Он знает о покушении Шелли, хотя я даже полиции не сообщила об этом. Значит, есть человек, что приставлен ко мне и следит... Это и неудивительно после двух моих похищений и поисков... Стоит быть осторожнее с посещением Роя...

 Как же хочу к нему!...

        Первым делом иду в ванную. Я так давно была лишена этой простой но чудодейственной процедуры. Пока набирается вода, вспоминаю большой промышленный чан с водой, и улыбаюсь. Так много мыслей в голове, всё перемешалось, и никак не могу разложить свои планы и действия по порядку. В первую очередь надо связаться с полицией, узнать у Миранды как продвигается дело Джейсона и Карпентера. Затем позвонить Фел. Утром навестить Роя и Пола-Рикки, Артура. А ещё связаться с Марджери: узнать какие шансы у меня на усыновление в браке с Ронаном, стоит ли этот риск моей жертвы. Поговорить с Элен о лечении и избавлении меня от Марвина. 

Возможно, утрачу и Ами, но, если все они — всего лишь мой шизоидный бред, эта потеря не так ужасна...

          А ещё вспоминаю о школе. Выпускной класс. Мне нужно как можно скорее вернуться в школу, вместе с Фел. Она не справиться с давлением негативного внимания без меня. Наладить отношения в семье, узнать что с мамой и найти путь примирения с Джо, возможно, придётся-таки дать интервью газетчикам. Так много всего.

Я не справлюсь...

         Погрузившись в горячую воду, ощущаю небольшое расслабление, но также навалившуюся усталость и сонливость. Столько всего нужно...

Иду по серому песку у самой воды, но глаза прикованы к тёмно-серым дымящимся полуразрушенным высоткам когда-то красивого и энергичного города Нью-Йорк... Что с ним стало? В другой стороне вижу обвалившийся мост "Золотые ворота".

"Как я выжила здесь? Что произошло?..."

Внезапно посреди канала прямо над мостом в воздухе появляется воронка, которая начинает затягивать отвратительно скрежещущие остатки моста и воды. Это зрелище одновременно настолько прекрасно в своей немыслимой невозможности и ужасающе в своих размерах и катастрофической опасности, что я просто замираю, не дыша, и растворяюсь в окружающей обстановке, теряю самоосмысление и ощущение реальности.

   — Вот что произойдёт с твоим миром, если ты не покоришься мне, — слышу неприятный шёпот маньяка позади. Он без злорадствия и снисходительности, просто без каких-либо эмоций. И это странно для существа, что хочет меня запугать. Оборачиваюсь.

   — Сменил тактику? — спрашиваю с сарказмом.

   — Ты ещё убедишься в этом, — безжизненным голосом говорит Марвин и отступает дальше от меня, прямо в воду.

       Неожиданно прямо рядом с ним образуется ещё одна огромная дыра в пространстве, и из неё вываливается на воду и песок пляжа несущийся старинный поезд. Огромная волна от его падения накрывает меня с головой и топит в себе.

   — Э-агв-кх-гкх-х, — закашливаясь, выныриваю из воды и хватаюсь за края ванны. Лёгкий шок яркого реалистичного сна ещё держит меня, пока освобождаю дыхательные пути. Стоило всё же лечь поспать, но теперь сна ни в одном глазу.

        Стены комнаты, теперь словно чужой мне, давят, потому, одевшись, выхожу в сторону комнаты Дуэйна. Тихий стук, и после короткого "да" захожу к нему. Брат, развалившись на кровати, глазами и вниманием весь в экране своего лэптопа. Вспоминаю о своём, но мне нужен не только доступ в интернет, но и кто-то, кому хоть немного могу доверять.

   — Можно к тебе? Нужна помощь.

   — Конечно, я рад тебе. Не хотел навязывать общение, зная, как ты любишь одиночество. И не хочу грузить тебя  своими траблами, — отвечая, он поднимает глаза от экрана на меня, с извиняющимся выражением в них. Подхожу к кровати и заваливаюсь рядом с ним. 

   — Спасибо. Ты не грузишь. Кажется, ты единственный, кто ещё на моей стороне, — чуть обнимаю его, он, отложив в сторону раскладной компьютер, обнимает меня в ответ.

   — Это не так. Джо жестковата, но действует в интересах семьи. И мама... сильно поменялась... Стыдно произносить такое, но вот такой, нездоровой, она нравится мне больше. Кажется, она любит нас. И папа, ты же знаешь, он всегда любил тебя, это меня он не замечает, как неудавшийся эксперимент, — горько усмехается Ди.

   — Ди, как же ты ошибаешься, пытаясь видеть в людях лучшее. Отец всегда твердил, что хотел только сына, а я лишняя. Маму, боюсь, никакая болезнь не исправит, она просто превратилась сейчас в маленького ребёнка, что сам жаждет любви, но отдавать её не умеет. А Джо больше дорожит репутацией семьи, чем самой семьёй.

   — Может, ты немного предвзята, учитывая, через что прошла за последнее время? — он пытается сгладить углы, и я не хочу разрушать его пока ещё наивное видение мира.

   — Ты намного лучше меня... Может, ты и прав, — ласково отвечаю ему и взъерошиваю густую тёмную шевелюру.

   — А ты, как Самсон, с волосами, кажется, утратила свою силу и жёсткость... — задумчиво произносит повзрослевший младший брат. — Но мне так больше нравится, — улыбается себе, снова придвинув лэптоп.

   — Я той ещё стервой была, да? — невесело усмехаюсь, заправляю волосы за ухо и обращаю внимание на экран... но в глазах всё плывёт. Пытаясь отвлечь нас обоих от риторического вопроса, задаю другой: — Что смотришь?

   — Не со мной, обо мне ты заботилась... Всегда думал, что не смогу вернуть тебе этот долг, но теперь чувствую: мой черёд о тебе заботиться, — смотрит вниз, словно сквозь клавиатуру. Но снова отвлекается на экран. — Тебе вряд ли понравится... Я уже долгое время ищу и изучаю информацию по этому Охотнику-Сердцееду. Не понимаю его преступлений, смены почерка и мотивов, движущих его поступки. Пытался изучить его, чтобы разобраться, где тебя искать. И вот, ты здесь, но меня не отпускает интерес к этому человеку. А ещё... Наш школьный охранник? — удивлённо и огорчённо вздыхает. — Мне ведь было жаль его, даже разговаривал с ним пару раз...

Да, старина, я помню тебя. Ты единственный, кто общался со мной по-человечески... Помню твою шутку про депрессию и дом на колёсах...

        Странную сухую тоску чувствую в своём бестелесном узнике.

   — Ди, могу доверить тебе кое-что? 

   — Что угодно. Я всегда за тебя, даже не представляешь насколько, — парень глядит на меня таким преданным взглядом, что сердце сжимается. Резкий порыв заставляет меня обнять его и прижать пушистую голову к своей груди, позволив двум слезинкам скатиться вниз. 

Фу, такой приторный, даже резать его не хочется...

   — Кто так изменил тебя, Лести? Рой или Охотник? — спрашивает осторожно.

   — Оба... и я сама, — отвечаю сдавленным осипшим голосом. — Не называй его Охотником, я расскажу тебе всё о Джейсоне, но сначала, мне нужно кое в чём убедиться. Ты помнишь о чём говорил с Марвином в последнюю вашу встречу в школе? Сможешь полностью воспроизвести? Не спрашивай пока ничего.

   — Думаю, да, — он снова снял с себя лэптоп и, отложив его на кровать, сел поудобнее и чуть развернулся ко мне. — Впервые... он стоял недалеко, когда мы с Эрном говорили. Я спросил какого хрена Эрн завалил контрольную, ведь это его любимый предмет. А он театрально ответил: "Депрессия" и ушёл. Я фыркнул. А Охранник ухмыльнулся, сказав...

   — ... "что лень и тупость часто оправдывают депрессией". 

   — Да... а я ответил, что, хоть многие и прикрывают ею свою лень, всё же депрессию не стоит недооценивать, — он смотрит на меня ошарашенно, а я даю ещё немного воли Марвину во мне.

   — Поверь, пацан, я знаю о депрессии достаточно. Она не слабость, лишь передышка в неустанной борьбе за место под солнцем, признак того, что ты пытался быть сильным слишком долго... Но знаешь когда депрессия не способна захватить человека своими скользкими острыми когтями? Когда он борется за саму жизнь...

       Чуть погодя, прояснившимся взглядом улавливаю, словно в замедленной съёмке, как испуганный Ди отпрыгивает от меня и падает с кровати на спину.

   — Адово дерьмо! Что это было? — он отворачивается от меня в сторону и вытирает пот со лба. — Я, видимо, слишком мало сплю и слишком много сижу перед экраном. Прости... — он с опаской поднимает на меня взгляд.

   — Что ты увидел... или услышал? — со стоном спрашиваю.

   — Я... я... сам не свой с твоей пропажи и исчезновения отца, — он медленно поднимается. Понимаю, что всё ещё не смогу убедить его.

   — ... Что ты ответил ему? — добавляю тихо. Парень замирает и, опустив взгляд, пытается вспомнить.

   — Сказал: "Неудивительно, инстинкт самосохранения один из самых сильных в человеке, он перекрывает всё на свете, любую другую мотивацию..."

   — И я ответил: " Как же тогда быть с самоубийцами по причине депрессии? Где же их инстинкт самосохранения, перекрывающий всё? Или как быть с альтруистами, отдающими свою жизнь ради других? Где их инстинкт самосохранения и выживания, а?Люди не так просты, невозможно всё объяснить канонами психологии".

        После этих слов мне становится даже любопытно узнать о своём узнике побольше, но я лишь мысленно сплетаю вокруг него стены из тёмных наэлектризованных туч, отгораживая от своего сознания.

Эту грань всегда пытался понять... Что заставляет кого-то жертвовать собой?... И знаешь, а я ведь даже не догадывался, что он твой брат...

  — Ты... ты... — Ди тяжело вздыхает и закрывает правой ладонью глаза и чуть позже спускает её, закрывая рот от шока. — Это безумие...

Любовь... Тебе никогда не понять этого... Просто любовь сильнее даже инстинкта самосохранения...

   — Не знаю, как по-другому можно было показать тебе, что он во мне. Я одержима озлобленной душой Марвина.

Да откуда такая предвзятость?! Я нежный лепесток, сорванный жестоким ветром в пучину урагана под названием реальность, — иронично и фальшиво возмущается Уэйст, противно посмеиваясь. — Да и тебе ли меня судить, сахарочек? Ты убийца и хладнокровный монстр, который с удовольствием играет чужими жизнями...

   — Но, это же невозможно, Лести! — как-то оглушённо и оторопело произносит парень.

   — Что ты видел? Я ведь и сама не знаю, что происходит, когда даю ему говорить за себя... Расскажи, пожалуйста. Ведь я часто думаю, что просто съезжаю с катушек.

   — На секунду я увидел его лицо на твоём, словно тень... И потом снова... И голос... Это пугает. Бедная... Лести, как ты живёшь с этим? — Дуэйн даже не скрывает своего сочувствия и шока.

   — Привыкаю понемногу... Хотела проситься переночевать у тебя, но теперь ты вряд ли согласишься, — усмехаюсь, пытаясь спрятать свою тоску и страх за сарказмом.

   — Ты это ты, неважно кто там внутри ещё есть, — он наконец встаёт с пола. — Хорошо, что я не начал сходить с ума... Вероятность, что мы свихнулись вместе, почти равна нулю. Оставайся. И если хочешь поговорить — я к твоим услугам.

        Ди берёт из шкафа ещё один плед и ложится рядом. 

   — Не стоит бояться. Я контролирую его, —  говорю, наверное, больше чтобы убедить себя.

   — Я и не боюсь. Это же ты. Может, по мне и не видно, но я очень люблю тебя, сис.

   — И я тебя, — снова обнимаю его, одного из самых честных и близких мне людей.

Если ты слышишь меня, Всевышний, я благодарна тебе за него... Я не одна чужая в своей стае...