Проснувшись, первые пару минут не могу понять где я и который час, но вскоре вспоминаю, как уснула на своей кровати после душа и ужасных воспоминаний. Достав телефон, понимаю, что он разряжен, и взгляд натыкается на маленький кнопочный аппарат, неуместный в моей сумке и вообще в моем мире, будто маленький чёрный марсианин в МакДональдсе. На нём отображается время, но мои мысли заполняются сомнениями и соблазнами.

Принять предложение седовласого загадочного Мистера Тень? Что я теряю? Ведь и сама хочу спасти Джея... Заручиться поддержкой одной из самых влиятельных теневых организаций или стать их подопытной крысой? Они предлагают свои услуги и почти безграничные возможности взамен моей помощи. Но не будет ли Джею с ними опаснее, чем в тюрьме?...

        На автомате ставлю телефон на подзарядку и замечаю еду на небольшом подносе у кровати. Быстро перекусив, начинаю одеваться. Огромный шкаф, спрятанный в стенной нише, кажется чужим и принадлежащим кому-то другому. Достаточно быстро нахожу чёрное шерстяное платье на запах с ассиметричной юбкой и красивый шарфик ажурной вязки из мягкой и тонкой нити, чтобы скрыть голую шею и V-образный вырез декольте. Тёплые чёрные колготы и лаконичные замшевые ботфорты на низком ходу. Бросаю мимолётный взгляд в большое зеркало и понимаю как ярко выделяются бирюзовые блестящие глаза на фоне чёрной одежды и почти чёрных в тусклом свете волос.

Нужны линзы... Спрятаться, не быть Селестией Стенсон...

        Медленно и тихо крадусь по лестнице вниз, в последний момент вспомнив о скрипящих ступенях. В гостиной никого, какая удача. Проскальзываю ко входной двери, на ходу зацепив тёмно-синее кашемировое пальто с красивыми оборками сзади. Взгляд натыкается на ключи от машины на угловой полке, и я готова от всей души поблагодарить Господа за них. Идти пешком до дома Хоукингсов, да ещё и вечером — не лучшая идея.

        Как же приятно... Это единственная вещь, которую воспринимаю полностью моей, моя Хонда. Мы неразделимы с машиной, когда слышу как тихо урчит мотор, словно послушный кот, которого гладят по мягкой шёрстке.

        Не успеваю насладиться поездкой, как вижу очертания хорошо знакомого большого дома. Гостя признали сразу же, судя по открывающимся автоматически дверям решётки и Миссис Бритт, встречающей меня на пороге дома.

   — Фел? — только и успеваю спросить, как домработница дружелюбно кивает и проходит в дом, ожидая, когда последую за ней. — Если мистер Хоукингс дома, я бы не хотела...

   — Понимаю, дорогая. Он у себя, скорбит... Мы пройдём мимо тихо, не думаю, что он захочет любопытствовать.

Им повезло с этой женщиной... Как же не хватает щебетания Мирабеллы... Она была голосом и душой этого дома... Это было не так заметно, пока она не...

        Застываю перед дверью в комнату Фелисити, не зная, стоит ли высказать ей свои соболезнования или лучше вовсе не затрагивать тяжёлую тему.

   — Мы все рады, что ты жива и невредима, — негромко, но участливо произносит женщина позади, слегка коснувшись моего локтя.

Невредима...

   — Спасибо, — стараюсь звучать искренне и благодарно, пока в голове стучащей болью и злой иронией отдаётся простое слово. Женщина оставляет меня наедине с дверью.

        Тихонько стучу и, не дождавшись ответа, приоткрываю дверь. Хрупкое создание в пижаме с пушистыми котятами лежит на кровати в позе эмбриона с закрытыми глазами и чересчур крупными для её головки наушниками. Обращаю внимание на светлые белокурые локоны, которые не вяжутся с картинкой нашей последней встречи. Что ж, неудивительно, что Фел снова нарастили волосы.

Так она, наверное, чувствует себя прежней... Способ психологической защиты...

        Слегка касаюсь её руки, и девушка буквально подпрыгивает на кровати от неожиданности.

   — Прости... не хотела тебя пугать, я... — неожиданно запинаюсь об её непривычно агрессивное выражение лица и обозлённый взгляд.

Сильно испугалась, это понятно... но ведь уже узнала меня... а выражение на лице не изменилось...

   — Зачем пришла сюда?!

Даже голос больше не похож на мою Фел.... Я что, в параллельной реальности?...

   — К тебе... — слегка теряюсь от её тона. — Как ты?

   — Ты издеваешься?! — она скидывает наушники и садится прямо напротив меня, так и стоящей перед кроватью. — Ну что ж, проходи-садись, подруга! — злой сарказм заставляет всматриваться в её лицо и открывать нечто, к чему я не готова.

   — Ты, наверное, многое узнала, вспомнила и осознала, но хочу заверить, что тогда я не была в курсе, что вас похитили: все были уверены, что вы улетели во Францию... И было слишком страшно... Я не могла так просто согласиться на его условие обменять всех похищенных на меня. Но собиралась бороться, хотела только выиграть чуть времени, подготовиться... — застываю, не зная, что ещё сказать. — И там,  с Марвином... я бы в любом случае помогла, даже если б ты не сказала ему обо мне...

Но я мешкалась... и мы обе это знаем... Она наверняка считала каждую секунду... И только сейчас осознала, что всё это моя вина...

        Её ненавидящий взгляд буравит меня. Преодолев неуверенность, прохожу дальше и сажусь на мягчайший розовый пуфик у туалетного стола. Фелисити разворачивается в мою сторону и подгибает ноги под себя в позе лотоса. Её неестественно прямая спина заставляет и меня выровняться.

   — Я не виню тебя в том, что они похитили нас! Сили, ты и впрямь дура или прикидываешься?! Может, снимем наконец маски?! — её гнев и непривычное агрессивное поведение заставляют меня принимать оборонительную позицию, но последнее выражение про "маски" выводит и меня из себя.

   — Я не ношу масок, поэтому давай посмотрим, кто скрывается под твоей? — мой голос теперь звучит увереннее, а внутри неприятно разрастается чувство обманутого ребёнка.

Я не ношу маски... Как же, расскажи... 

   — Видимо, я не зря назвала тебя "Сили", " глупышка"... Думала, за год ты поймёшь, что я всего лишь подстроилась под тебя,увидишь меня настоящую. Я просто приняла правила игры, потому что хотела быть твоей подругой...

   — О чём ты? Ты и есть моя подруга. Просто не узнаю тебя больше... Создаётся впечатление, что вовсе не знаю... что вообще никого не знаю из своего окружения, — разочарованно произношу.

   — Ты и не знаешь! Не пыталась узнать! Я, сразу же как увидела тебя, поняла, что ты не подпустишь к себе равную... — она встаёт с постели с грацией рыси на охоте и медленно подходит ко мне. Застываю. — Сильная, умная, красивая, отстранённая... — совершенно незнакомая мне девушка нависает надо мной и нежно проводит по щеке пальцем. Чуть вздрагиваю, чувствую себя странно растерянной. — Мне пришлось притворяться безобидной дурой, чтобы ты подпустила меня к себе! Столько времени! А ты и не догадывалась? — милое личико искривляется в смеси злости и недоверия.

   — Ты... ты притворялась... другим человеком? А как же порезанные вены?

   — Просто царапины, чтобы вызвать в тебе чувство вины, — отвечая, она показывает запястья, и там не видно даже шрамов. До сих пор трудно поверить в это, и никак не могу понять "зачем"? Видимо, последний вопрос произношу вслух.

   — Зачем? — тихо рассеянно повторяет, будто спрашивая себя. — Твои глаза... такие красивые и испуганные, с опаской и предупреждением в них, что разорвёшь на куски любого, кто захочет напасть. Я встретила тебя в тот момент, когда мне нужен был друг... подруга. Настоящая, такая же, как я. Но ты была не готова принять меня настоящую... Потому я стала безопасной и удобной для тебя идиоткой. Надеялась, со временем ты увидишь меня... Мне даже казалось, что я... люблю тебя, — она наклоняется так близко к моему лицу и к губам, — пока ты не предала меня! — добавляет уже совсем другим тоном.

   — В чём? В чём я предала тебя?! В чём ты обвиняешь меня?! — злость наконец охватывает меня. — Ты притворялась другим человеком, пока я верила тебе и считала единственной подругой!

   — И потому ты защищаешь убийцу матери своей "единственной подруги"?! — с холодной ненавистью шипит девушка.

Так вот в чём дело!... И как теперь оправдаться?... И хочу ли я? Могу ли теперь верить ей? И сможет ли она?...

   — Я очень хотела бы тебе всё объяснить, но, боюсь, сейчас ты не готова выслушать меня, — произношу ослабшим тихим шёпотом. Непрошенные слёзы срывают голос, потому спешу покинуть комнату своей "неПодруги". — Мои... соболезнования...

   — Не появляйся в этом доме, пока не заставишь его заплатить за содеянное!!! — почти истерическим криком догоняет меня её срывающийся на плач голос.

        Порыв уличного ветра нападает на меня, словно тоже обвиняет во всех смертных грехах. Становится холодно и внутри, и снаружи. Чувствую, что не готова сесть за руль в таком состоянии, но выехать за ворота нужно. Дальше я просто иду в неизвестном направлении, пытаясь совладать с нервным ознобом. Мысли покидают меня, остаются только эмоции, ранящие чувства, подводные едва ощутимые сомнения, страхи... И снова желание сбежать и спрятаться.

Я совсем одна?... Ненавидимая всеми...

        Не знаю, как долго иду и о чём думаю, просто в определённый момент обнаруживаю себя возле хорошо знакомого старого деревянного дома Геллофри. В душе появляется немного спасительного тепла, словно именно это мой дом. Тихо обхожу его к заднему двору, чтобы увидеть самое важное для меня окно и дерево возле него. Света внутри нет, только неяркое уличное освещение вокруг. Минутное помешательство создаёт иллюзию, что там внутри у окна стою я в темноте, укутанная в простынь, а сзади подходит самый важный для меня человек и пытается накормить меня бутербродами. Мои плечи чувствуют его прикосновения под одеждой, а шея — его поцелуи. Закрываю глаза и наслаждаюсь такой реалистичной грёзой, пока чья-то лающая собака не выводит меня из ступора. Вспоминаю, что Рой всё ещё в больнице.

Нужно вернуться к машине...

        Обратный путь занимает достаточно времени, улицы города уже тихие и опустевшие. Только тёплый свет в чужих окнах немного согревает и успокаивает. Неожиданно вспоминаю об ещё одном Геллофри. Пытаюсь представить Джейсона, тихо пробирающегося по тёмным переулкам с моим телом на плече. Что он чувствовал? Триумф? Что наконец заполучил ту, что оживит в себе его любовь? Нет, не похоже на него... Скорее, его так же одолевали страхи и сомнения о том, верно ли он поступает. Я вдруг начала смотреть на всё произошедшее с другой стороны и понимать мотивы каждого участника истории...

Каждого?... — знакомый голос на удивление не пугает меня и не звучит мерзко и вкрадчиво.

Не тебя... Может, когда-нибудь я и пойму тебя, только не сегодня...

        Сев наконец в машину и заведя мотор, вдруг по наитию смотрю в сторону дома и замечаю знакомую фигуру у окна. Неважно, что она думает, больше мы не подруги, не смогу ей доверять, а она не сможет мне.

На этом пути я буду одна. Никто никогда не поймёт почему я защищаю убийцу... Даже Рой... тем более Рой...

        Желание увидеть его снова заглушает все мысли, боль и разочарование. Машина, словно на автопилоте, в считанные минуты по пустой ночной дороге довозит меня до одной из больниц Саванны. Я ведь обещала вернуться в скором времени.

        В коридоре, в неудобной позе сидя, дремлет одна из дежурных медсестёр. Стараясь не разбудить её, тихо пробираюсь в палату.

   — Не спишь ещё? — устало улыбаюсь ему.

   — Ждал твоего возвращения.

   — Сегодня... непростой для меня день, перенасыщенный, впрочем... как все последние дни, — негромко произношу, неуверенно подпирая спиной закрывшуюся дверь. Борюсь с собой и с желанием расплакаться и пожаловаться ему на все свои неурядицы и душевную боль.

Он мне не отец, а я не маленькая девочка... Надо вести себя достойно, быть сильной, поддерживать его, ведь это Рой в больничной койке...

   — Иди ко мне, сладкая... Не надо бороться с собой. Иди сюда и выскажи всё, от чего хочешь избавиться, — его взгляд встревоженный, но невозможно противостоять протянутой в мою сторону руке.

   — Боюсь, не смогу сдержаться, — подхожу неспешно и аккуратно приседаю на край кровати.

   — И не нужно, будь собой, — мягкий голос обволакивает меня так же, как и его руки, что тянут вниз прилечь. Разворачиваюсь к нему и утыкаюсь в больничную рубашку с самым прекрасным и родным запахом в мире.

        Слёзы вырываются наружу бурным потоком с загрушёнными отчаянными всхлипами, но от них не горько, наоборот приходит облегчение. Постепенно солёная влага иссякает, и я только крепче обнимаю его, чтобы уснуть спокойным сном без тревожных сновидений.

        Когда просыпаюсь под негромкий разговор, кажется, что прошло совсем немного времени, но за окном палаты хмурое утреннее небо. Не шевелюсь. Моя голова покоится на его груди, и так приятно слышать равномерный стук сердца и внутреннее грудное эхо его голоса.

   — ... как только она проснётся... Не хочу её тревожить, так много свалилось на эти хрупкие плечи.

   — Главное не геройствуйте, совсем немного до поворота коридора, где сестринский пост... Желательно после завтрака, возможная тошнота и головокружение будут признаком того, что активно двигаться пока рано... Так... Саваннский Охотник ваш родной дядя? И... вы не знали? — знакомый голос одного из врачей приобретает оттенок неловкости.

   — Никто не знает всей правды, даже полиция. Охотников несколько, но он... точно не главный злодей в этой истории. В каком состоянии его забрали отсюда? — напряжение всё ещё слышится в его голосе, но ненависти уже нет.

   — В стабильном. Из-за инфекции были повреждены голосовые связки и часть близлежащих к ране тканей, но его жизни ничто не угрожает. Что ж, пока оставлю вас.

   — Давно проснулась? — с лёгким смешком спрашивает и проводит большим пальцем по моей нижней губе моя слабость.

   — На слове "коридор", кажется, — улыбаюсь и тянусь к нему губами. Лёгкое соприкосновение оказывается опьяняющим ударом по моему спокойствию. В один момент все органы чувств просыпаются, и, кажется искры летят из моих глаз в его сторону. Глубокий вдох и непривычно жалобный стон на выдохе: — Хочу тебя... Чёрт, как же я тебя хочу! — требовательно впиваюсь в его губы и ощущаю блаженство от взаимности.

   — Пора прекращать, сладкая, мы в больнице, — чуть разочарованно вздыхает и отстраняет меня.

   — Когда в больнице была я — тебя ничто не смущало, — картинно хмурюсь.

   — Ну-у, ты пациент с сомнительной репутацией, — шутит он в ответ, а я только и могу что метнуть в него недовольный взгляд.

   — Что с нами происходит? — этот вопрос уже задан самой себе совершенно искренне.

   — Даже узнавать не хочу, — его ласковый взгляд на меня, лежащую в плену его руки, делает меня настолько счастливой, что вряд ли могу припомнить себя в таком состоянии до встречи с Роем.

Если это помешательство и есть любовь — то я пропала!...

Мой сын настолько чудесен, что и сама влюбилась бы в него на твоём месте... Знаешь, это странно, что наши чувства к разным людям смешиваются и сливаются воедино... Я люблю его как мать, но чувствую и твою любовь к нему тоже... Вы такая красивая пара... как мы с Джейси...

Не грусти, мы спасём его...

        Так хочется верить в это. А если не выйдет — есть ещё запасной план в лице мистера Шэдоу, и будь что будет...

   — Сделаю всё, что в моих силах... — отвечаю Ами...

   — Если буду в курсе твои планов — с радостью помогу, — его голос возвращает меня к реальности и осознанию, что вновь что-то сболтнула вслух.

   — О, это не так важно.Тебе главное поскорее поправиться, иначе я не выдержу и изнасилую тебя, — стараюсь перевести разговор в шутку с интимным подтекстом, и это срабатывает: хитрые черти в его глазах всё больше раздувают пламя.

   — Буду ждать, изнемогая от нетерпения, — рукой позади меня Рой проводит вдоль позвоночника меж лопаток, вызывая во мне приятную дрожь.

   — Провоцируешь? — теперь уже мои хитрые черти в глазах машут приглашающим жестом его внутренним обитателям, зовя на горячую вечеринку. Мы многое можем сказать друг другу глазами, словно и вовсе не нужны слова, но его голос так сладко ласкает мой слух, что готова поддерживать любую беседу с ним.

   — Скорее, начинаю фантазировать... как в старые добрые времена на дереве, — он усмехается самоиронии.

   — Как много ночей ты там провёл?

   — Слишком много... — на секунду тон становится серьёзнее, но вскоре снова переходит в шутливое подтрунивание: — Снова тешишь своё самолюбие, принцесса?!

   — Ну не одному ж тебе своё тешить! — парирую весело, стараясь не придавать значения тому, что он всячески избегает темы своих чувств ко мне.

Нужно добиться от него признания...

        В палату вносят завтрак, и мне приходится слезть с его кушетки и усесться на одинокое кресло, пока черноглазый похититель моего спокойствия с аппетитом уплетает омлет с тостом и печёные яблоки.

   — Ну-ка поподробнее: когда это я тешил своё самолюбие твоими слабостями? — не сводит с меня проницательных, но довольных глаз. Зависаю, любуясь им и втайне радуясь, что он не пострадал более серьёзно.

Как же страшно его потерять...

   — Лести?

   — Каждый раз, когда убеждаешься, что ты и есть моя слабость. Я не раз говорила тебе о своих чувствах...

Главное не прятать взгляд, мне нечего стесняться... Просто смотреть в его чересчур довольную физиономию, словно мне проще простого говорить об этом... Не буду же я, как идиотка, смущаться того, что влюбилась... И скрывать глупо... Только бы это было полностью взаимно...

   — И что именно говорила? О каких конкретно чувствах? У меня тут, — он с ухмылкой указывает пальцем на перебинтованную голову, — черепно-мозговая травма... думать мешает, а ещё с памятью совсем плохо стало.

        Он замирает, отложив ложку, и ждёт ответа. Понимаю, что меня загнали в ловушку.

   — Ешь давай, чего замер? — пытаюсь съехать с вопроса, но его лёгкая улыбка становится шире и хитрее.

   — Это тебе: тост с сыром и чай. Я уже наелся, а ты выглядишь как жертва голодомора.

        Чувство голода несвоевременно даёт о себе знать, глаза невольно опускаются на тарелку, и еда выглядит привлекательно, несмотря на простоту. Присаживаюсь на край кушетки и забираю тост с тарелки.

   — Ты ведь всё равно не отстанешь, — пытаюсь оправдать свою поспешность и ещё больше увести тему от опасной тропинки.

Надо же, как я, оказывается, проголодалась...

   — Я только запомнил одну твою фразу... — вкрадчиво начинает он, словно говоря: " Ты что, правда надеялась отвлечь меня от того, что ко мне чувствуешь, сменой темы?"

   — Цитируй, — только и остаётся мне ответить со вздохом.

   — "У меня нет проблем с высказыванием своих чувств, проблемы обычно с взаимностью"...

        Опускаю глаза и руку с оставшимся кусочком тоста. Всё равно тяжело это произносить.

   — Доедай, я подожду, — успокаивающий тон, на этот раз без капли насмешки, подбадривает меня, но я кладу хлеб на его поднос и наклоняюсь к его лицу.

   — Я люблю тебя... — выдыхаю тихо, но с чувством падения в бездну. Поцелуй происходит сам собой, даже до того, как мысль и желание успели зародиться внутри нас.

   — И у тебя нет проблем со взаимностью... — шепчет мне в губы,взяв моё лицо в свои ладони тот, кто украл моё сердце и спрятал в бездонной тьме своих глаз, — ... только не со мной.

Какое блаженство... Теперь я так хочу жить, Господи... Я смогу справиться со всем, что бы на меня ни свалилось, если он будет меня любить... Только ради этого можно вынести всё...

   — Что ты там бормочешь? Я глохну и слепну, когда целую тебя, — с усмешкой оправдывается, глядя на меня с той самой взаимностью, о которой сказал. Тело наполняется пьянящим счастьем от осознания смысла. Это почти то, что я хочу слышать.

   — Говорю, что скоро нам обязательно кто-нибудь помешает, — отвечаю и спешу снова быстро поцеловать его и отпрянуть, заслышав шаги.

   — Эм-м-м, э-э-э... Доброе утро. Я до-олжна... сопроводить вас... пока вы будете... — теряется молодая девушка в медицинской одежде с бейджиком. 

   — Да-да, я должен пройтись по коридору, и вы запишете как я с этим справился, — покорно смиряется мой черноглазый красавчик с самой обворожительной улыбкой. Тут же обращаю внимание на то, как зарделись щёки натуральной песочной блондинки и как заблестели её глаза под почти бесцветными бровями.

Да ладно! Не станет же она флиртовать с ним при мне! Он и правда слишком привлекательный!...

        Девушка, словно услышав мои мысли, тут же переводит взгляд на меня, и её улыбка стыдливо гаснет. Наверняка моё лицо отражает всю гамму чувств к нему и к ней, несмотря на королевское самообладание, потому что следующую фразу она произносит ещё более неуверенно и медленно.

   — Я... должна поддерживать вас под руку... в случае чего... Доктор сказал...

   — Так и быть. Чем быстрее приступим — тем быстрее закончим. Буду идти по коридору с двумя прекрасными девушками под руку, ради этого стоило разбить башку! — слишком уж воодушевлённо заявляет Рой, которого я уже хочу придушить.

        Один мимолётный убийственный взгляд от меня, уже вставшей и отошедшей от кушетки, должен по идее присмирить его запал, но черти в его глазах лишь задорно усмехаются в ответ, и мне приходится отправить ментальную волну недовольства в сторону притихшей девушки.

        Рой не спеша опускает ноги с кушетки именно с её стороны, и это неприятно задевает меня, в то время как я стою с другой стороны гораздо ближе. Интерн слишком резво подскакивает к обаятельному пациенту и, совершенно без необходимости на то, берёт его под руку ещё до того, как он встаёт на ноги полностью.

   — Ну как? Голова не кружится? — слишком участливо вопрошает краснеющее нежное создание с мелкими светлыми завитками на висках. Начинаю чувствовать себя озлобленной стервой Круэллой рядом с этим "ангелочком". Внутри неприятно колет.

Может, мне пора стать блондинкой?...

Селестия, приди в себя, он же просто дразнит тебя! Со мной такой же трюк проделывал Джей! Он любит тебя!...

Да, только почему-то не может сказать этого вслух! И как теперь оставлять его здесь с этой заботливой наседкой?!...

   — Лести... я без тебя не справлюсь, — последняя фраза, сказанная как-то необъяснимо по-особенному, успокаивает мою взбесившуюся от ревности нервную систему.

Ревность?... Так необычно и ново для меня... хоть и крайне неприятно...

   — Конечно... Я помогу, — отвечаю нежно и улавливаю, как слегка блекнет улыбка Элизабет( именно так зовут заботливого "ангела") и чувствую облегчение. — Несправедливо, что у тебя к больничной рубашке прилагаются ещё и штаны, а у меня их не было, — пытаюсь пошутить и отвлечься от присутствия лишней особы.

        Мы аккуратно, будто раненого, ведём Роя под руки по коридору. Его рука незаметно поглаживает меня и прижимает к себе, но всё время хочется заглянуть с другой стороны и убедиться, что он не проделывает тоже самое с другой стороны с "милой Элизабет".

Ами? Я, кажется схожу с ума от ревности... Но ты могла бы...

Селестия, прекрати думать о всяких глупостях... Даже странно, что ты допускаешь такую мысль о нём в то время, как все его мысли заняты лишь тобой!...

Просто можешь проверить?...

   — Чувствуете себя хорошо? Тошнота...

   — Просто прекрасно себя чувствую! Думаю, в обратную сторону меня сможет провести Селестия.

Он едва прикасается к ней, даже не опираясь весом. Теперь ты спокойна?...

   — Но... я несу за вас ответственность, — теряется юная дева с невинно-озадаченным взглядом.

Как хороша-а-а-а...

Не смей даже смотреть в её сторону, как бы мне ни хотелось её пришить... Мы найдём с тобой компромисс, чуть позже...

   — Я с вас её снимаю и настаиваю, — вежливо и успокаивающе улыбается ей Рой. — Если вдруг мне понадобится помощь, — я знаю к кому обратиться... — он демонстративно делает паузу и опускает взгляд на бейдж, хотя, уверена, он увидел её имя ещё раньше меня, — ... Элизабет. Большое спасибо вам за помощь.

   — Пожалуйста! — радостно щебечет и краснеет девушка. — Зовите меня Элли, так ко мне все обращаются, — она ещё некоторое время мнётся перед нашими глазами, мило улыбаясь и слишком явно выказывая симпатию Ройситеру, но взглянув мельком на меня — улетучивается, как гелий.

   — Ну наконец-то! — вздыхаю с облегчением по пути в сторону его палаты. — Мне уже начало казаться, что я мешаю вашему уединению! — произношу более недовольно, чем хотела бы.

   — В тебе взыграла ревность? — с понимающей улыбкой Рой чуть сильнее прижимает меня к себе, и это уже не похоже на то, что я поддерживаю его во время неуверенной ходьбы. Мы застываем на одном месте. Его глаза пронзают меня горячим потоком неизвестного науке излучения.

   — Мне ты так лучезарно не улыбался, — негромко жалуюсь, оправдывая себя. — И страсти больше не выказываешь. Я призналась, что хочу тебя, а ты прервал поцелуй и... словно оттолкнул меня, — становлюсь ещё тише, утыкнув взгляд в пол под нами и нахмурившись. Чувствую себя неуверенно, и краска наверняка теперь заливает мои щёки. — Понимаю, ты ослаб и не в том состоянии, чтобы хотеть меня...

        Неожиданно, он чуть толкает меня в сторону двери за моей спиной и целует. Дверь легко открывается под давлением и впускает нас в тёмную пустующую палату. Развернув меня спиной к двери уже внутри, он страстно шарит руками по моему телу и горячо целует меня. Всё моё тело сходит с ума от счастья, отвечая на его ласки.

   — Даже в полумёртвом состоянии буду хотеть тебя, принцесса... Когда ты не рядом — я не дышу! — с чувством произносит, словно зол на меня и свою тягу ко мне. — Если нас упекут за секс в неподобающем месте — я скажу, что ты не оставила мне выбора, — шепчет мне в шею, между поцелуями и лёгкими прикусываниями кожи. Я кладу руки ему на грудь, не для того, чтобы оттолкнуть, а чтобы почувствовать пальцами его тело, убедиться, что его сердце так же несётся галопом, как моё. Но Рой расценивает это по-своему и, перехватив оба запястья разводит их по разные стороны от моей головы и прижимает к двери. — Всё ещё думаешь, что я не в состоянии хотеть тебя?! Желаешь видеть, как мне сносит крышу от страсти? Или от ревности?! — тихо, но угрожающе шепчет мне в губы.

        Горячие губы властно захватывают меня, напоминая ту ночь, когда он обнаружил меня в своей комнате, и я чувствую, что мой организм неподвластен мне. Он прижимается ко мне всем телом, и это лишает рассудка. Повлажневшее нижнее бельё заставляет стыдиться себя, но хорошо понимаю, что если он не сделает того, чего мы оба так желаем, — я начну его умолять.

   — Рой, — жалобно шепчу, пытаясь дать понять, что не выдержу больше ожидания.

   — Останови меня, или я за себя не ручаюсь, — через силу произносит, борясь с собой, соприкасаясь со мной лбом.

   — Даже не думай останавливаться, иначе я тебя убью! — угрожающе шиплю и кусаю его за нижнюю губу.

        Моя слабость со стоном облегчения отпускает мои руки и разворачивает меня спиной к себе. Продолжая целовать шею и сквозь одежду мять чувствительную грудь, другой рукой он задирает платье, стягивает вниз колготы и проникает рукой в трусики.

   — Ты смерти моей хочешь?! — задаёт вопрос с мучительным вздохом, дыша мне на ухо накалившимся воздухом.

        Не успеваю ответить, ведь меня оглушает разливающимся по телу удовольствием от ощущения его внутри. Он, одной рукой обняв, крепко прижимает меня к себе, а второй опирается на закрытую дверь, и если б не это — я бы уже сползла по двери вниз от невыносимо сладкой слабости в ногах. Весь обрушившийся на меня мир сжимает меня его руками до одной клетки, наполненной блаженством и затем разбивает на тысячи осколков абсолютного наслаждения... И снова пространство сжимается до моего ослабшего тела, которое он повернул к себе и нежно целует.

   — Не могу стоять на ногах, — тихо шепчу, сползая вниз. Придержав меня, Рой поправляет тёплые колготы и низ платья на мне и только после позволяет мне плавно опуститься на пол и садится рядом, оперевшись спиной на дверь. Он закрывает глаза, чуть поджимает губы и откидывается затылком к двери. — Ты как? Только сейчас подумала,что ты впервые после травмы встал с постели и, наверное, не стоило... так напрягаться...

   — Не говори ерунды, — он открывает глаза и тут же прижимает меня к себе. — Я жалею, что не смог сдержать себя, но по другому поводу...

   — Ты... жалеешь?! — оторопело спрашиваю, в один момент теряя чувство безмятежного счастья внутри себя.

   — Ты не ответила на вопросы, и теперь уже не добьюсь от тебя ответа... А ещё Элен... считает, что нам нельзя сближаться, пока ты не пережила свой ПТСР и не разобралась в своих чувствах. Не желаю, чтобы ты сравнивала или ассоциировала меня с ним.

   — О, Боже... То есть ты собирался держать меня на дистанции и манипулировать недостатком секса и моими чувствами, чтобы выпытать у меня что-то? — разочарование в голосе уже не скрыть, но я и не пыталась. Одновременно злость, раздражение и жалость к нему заваривают во мне несъедобную кашу.

   — Звучит хреново, согласен, но я не знаю, как ещё на тебя можно повлиять, — отвечает так просто и откровенно, что уже и злиться не выходит. Я ведь тоже манипулирую людьми, пользуясь их чувствами и слабостями. Джей, Макс, Фел...

   — Можно просто попросить... Не надо придумывать планы и сложности... — тянусь к его непослушной пряди, упавшей на лицо и заправляю её. Хочу быть максимально откровенной с ним, ведь меня тоже ранит то, что он умалчивает о чём-то важном для меня. — Я расскажу тебе всё... чуть позже, когда ты будешь готов принять это адекватно. Не хочу навредить ни твоему здоровью, ни семейным отношениям. Попробуй понять меня... И больше всего боюсь разрушить наши хрупкие отношения, — моя рука теперь гладит его по щеке, и щемящая нежность к этому человеку заполняет всю меня.

        Придвигаюсь медленно и легко, как мотылёк, касаюсь его губ. Его пальцы перехватывают мои и нежно гладят их, пока мы очень чутко и трогательно прикасаемся друг к другу носами, губами, пальцами... Как влюблённые смущённые подростки, что только пробуют ласкать друг друга.

   — Всё жду, когда кто-то испортит этот момент, — признаётся шёпотом.

   — Тоже вечно боюсь этого, — признаюсь с тихим смешком. — Наверное, пора возвращаться. Подозрительно тихо. Скоро нас точно кто-то хватится, по крайней мере тебя.

   — Не так уж и тихо. Совершенно не хочу тебя отпускать, но пора...