Открывать глаза не хочется, ведь знаю где нахожусь и слышу, как он ходит недалеко и раскладывает какие-то принесённые им предметы. Пусть думает, что сплю.

Пусть это будет сон... Мой самый долгий и страшный кошмар, а затем проснусь в заброшенном доме Геллофри, и мой любимый черноглазый зацелует меня до удушья... 

       Так ярко представляю эту картину, и на глаза под веками наворачиваются слёзы. Если б только можно было всё вернуть, я бы лучше сломала себе обе ноги, только бы не покидать моё безопасное место с самой уютной в мире кроватью. Хочется рыдать и кричать в голос, биться головой об стену и рвать на себе волосы. Если б я тогда знала...

    — Ты не умеешь притворяться спящей.

    — Иди к чёрту! — всхлипываю теперь уже в голос и шмыгаю носом. — Как... Как ты можешь так поступать с нами, если знаешь как больно терять того, кого любишь?!

    —Ты не любишь его, это пройдёт, — отвечает холодно.

   — А он? Его чувства не важны? Сына твоей любимой девушки? Как ты объяснишь это ей? Он этого так не оставит, и значит вам придётся драться и ранить друг друга. Если ты его убьёшь... Она никогда не простит тебя. И я... я убью тебя следом. Мне будет уже нечего терять. Я не отдам так запросто своё тело чужой душе, так же как не отдала подонку Уэйсту. Но думаю, в этом желании мы будем с ней едины. Ты не представляешь на что способны матери...

Я и сама мало представляю... Но надеюсь, он задумается...

О да-а-а, ты точно не представляешь, Подарочек, на что способны матери... Бывают твари и похуже твоей мамашки...

   — Он не считался с моими чувствами, когда у него был шанс...

   — Ты можешь быть лучше! Это твой выбор! Не быть таким, как твои родители, как твой брат... даже как Рой, хоть и не знаю, что он тебе сделал...

   — Не выводи меня. Сейчас дам тебе поесть, — он задирает тёмно-серую кофту и разглядывает рану на своём боку.

        Чувство Дежавю подбрасывает мне знакомую картину прошлого с Роем, когда узнала о его ране. Но сейчас, несмотря на жалость, не предлагаю помощь.

     — Мне нужно в туалет, — слабая попытка, но всё же пробую, тем более что это правда.

     — Обойдёшься.

     — Пожалуйста, — пробую разжалобить его.

     — Можешь мочиться в памперс, он на тебе.

     — Это перебор. И что будет, когда потребность будет уже не помочиться, а... серьёзнее? 

     — Когда будет — узнаешь.

          Достав из микроволновки, ставит возле меня квадратную коробку с китайской лапшой и курятиной. Запах забирается в ноздри и будоражит моего внутреннего голодного зверя. Пытаюсь присмотреться в сторону наружных окон. Темно. 

. 

Ну да, он же обещал вернуться вечером... Здесь хоть можно видеть время суток...

    — Проведи меня в туалет, пожалуйста... Или к ведру, — испытываю последний шанс.

    — Нет, — отрезает холодно и достаёт свою порцию еды.

Как же это унизительно...

         Пока ем, пробую понемногу опустошить мочевой пузырь, боясь, что подо мной образуется лужа. Но этого не происходит, потому просто тихо радуюсь, что есть хотя бы памперс. Хотя он ведь куда то в туалет ходит. Рано или поздно уговорю его и обследую это место.

         Пытаюсь вспомнить, где в городе могут быть заброшенные здания с настолько высокими потолками. Наверное, где-то у реки, в промышленной зоне за портом. На этот раз я уверена, что меня ищут, это добавляет надежду на неплохой исход. Он вроде говорил, что не убьёт меня.

   —  Ты освободил Анжелику и её сталкера?

   — Геллофри отвечают за свои слова, — цитирует мне в ответ знакомый девиз.

   — Как ты убедил копа стать твоим сообщником?

   — Сделал выгодное предложение.

   — А если б он не согласился?

   — Всегда есть несколько запасных вариантов, если знаешь чужие слабости.

   — Мои слабости тоже знаешь? — спрашиваю настороженно.

   — Теперь да.

        Удерживаю себя от вопроса с конкретикой. Не хочу слышать, что он скажет, неважно, правда это или нет.

   — Тогда будет честно, если и я твои узнаю.

        Он не отвечает, но смотрит с некоторой долей удивления. Не ожидал такого?

    — Ты же не боишься, что твоя связанная жертва станет для тебя опасной, узнав твои слабости? — беру его на слабо, наконец найдя подходящий момент для сарказма.

    — Учись анализировать. Это эффективнее, чем верить словам.

    — Ты сегодня другой: спокойный, сосредоточеннный, хладнокровный. Вчера был невменяем.

         Он доедает и забирает мою коробку тоже. Подносит колбу и небольшую бутылку с водой. Жалобно гляжу на него несколько секунд и вспоминаю о похищении Фел, "чтобы я была сговорчивее". 

Она не выдержит второго раза... 

   — Всё верно, — кивает, подтверждая мои мысли и прикладывает колбу к моему рту. Благодарю Бога, за то, что они не такие уж большие и в охлаждённом виде почти не чувствуется вкус. Сразу же запиваю водой и представляю, как буду рассказывать Элен об этом отвратительном ритуале. Пытаюсь подавить приступы тошноты. Он позволяет мне отдышаться и проглотить снова, всё что идёт обратно, и опять приставляет стеклянную пытку к моим губам.

   — Это тоже нужно для того, чтобы её воскресить? — выдыхаю одновременно с отвращением и облегчением, что это быстро закончилось.

   — Да, — снова лаконичный ответ. Никак не удаётся разговорить его. — Ложись спать.

        Он отключает переносной фонарь и отходит куда-то недалеко. Точно, я же видела там диван. Почему тогда в первый раз, когда проснулась он был рядом? Спал рядом? 

 Долбаный извращенец с навязчивым бредом в башке!...

         Уснуть никак не получается, столько мыслей и версий в голове того, что будет дальше. На лучшее надеяться не приходится, не может настолько повезти дважды. Но пока он неагрессивен, мне просто нужно тянуть время и вытягивать из него разную информацию.

У тебя есть лезвие... Нужно лишь добраться до впадины за ухом. Сможешь сделать это даже без рук, держа его в зубах. Скажи, что хочешь ему на ухо поведать свой секрет... Зачем притворяться ангелом, если ты убийца, пользуйся этим!... — нашёптывает маньяк внутри, но я изо всех сил игнорирую его.

          Вспоминаю о том, как Рой говорил, что засыпал в тюрьме каждый раз представляя, как обнимает меня. Пытаюсь вспомнить это невероятно приятное ощущение безопасности и тепла рядом с ним. 

Я расцелую его, когда он меня найдёт. И, если придётся, помогу разделаться с двинутым на всю голову Джейсоном...

          Эта приятная мысль позволяет наконец расслабиться и уснуть.

Моё безопасное золотистое море обнимает меня подросшими колосками. Ветер расчёсывает стебельки, иногда наклоняя их ко мне, и они щекочат локти и кожу на руках. 

Всё время иду вперёд, словно в поисках чего-то, но никак не могу вспомнить чего.  

Их так много, как будто вся планета покрыта золотыми колосьями, но точно знаю, что где-то далеко отсюда есть ещё есть пустыня и лес, очень густой и тёмный. Я не боюсь его, но всё же опасаюсь приближаться.

 И вот сейчас, неожиданно для себя, выхожу к краю поля на светло-бежевый песок и нахожу здесь море. 

"Его ведь раньше не было..."

 Вода прозрачная, почти как воздух, но очень холодная. Намочив одну ногу, чуть отряхиваю её от капель и снова надеваю светлые замшевые мокасины. Купаться в такой ледяной нет никакого желания. Отхожу чуть назад и приседаю в кресло на песке, где уже лежит термос с вкусным чаем и книга о драконах. На нём связанный из мягких толстых ниток и сшитый из разных цветных кусочков плед. Мой любимый, из чулана под лестницей, от Кэтрин...

"Драконы спасают планету от нитей радиоактивного излучения с опасной звезды поблизости. Эти нити просачиваются в атмосферу и убивают всё живое. Какая восхитительная книга! Мне тоже нужен дракон, чтобы уничтожить радиоактивные отходы моей собственной планеты..."

 Обернувшись на своё великолепное почти бесконечное поле, взволнованно вздыхаю. Там далеко, где пока не видно глазу, уже разрастается опасная чернь. Включаю высокий уютный торшер рядом с собой. Небо здесь всегда серо-синее в тёмных оттенках пушистых туч, и я люблю когда именно так. Только сегодня хочется добавить немного тёплого электрического света... света окон Саванны.

 Рядом на песке появляется красивый большой камин с резными узорами, и в нём даже начинают тлеть угольки, добавляя уюта моему миру. Улыбаюсь.Так и должно быть.

Потом мне придётся собраться с силами и бороться за свой дом, отправиться туда, куда не хочется, и сражаться изо всех сил с угрозой глобальной катастрофы.

А пока у меня есть ещё немного времени просто свернуться с ногами в удобном кресле под пледом и читать про спасительных драконов.

   — Подъём, принцесса. Ешь, — он ставит предо мной тарелку с бутербродами и парой варёных яиц. И бутылку с водой. Неприятной алой жижи пока нет.

   — Ты ведь больше никого не похищаешь? — пытаюсь удостовериться, что не зря заставляю себя пить эту мерзость.

   — Я никого и не похищал, кроме тебя.

Значит, всё остальное действительно творил этот гадкий уродец?...

         Стараюсь не произносить даже в мыслях имя своего то ли узника, то ли надсмотрщика, уже зная, что это всегда притягивает его. Лучше даже не думать о нём.

    — Мои руки и ноги надо освободить, почти не чувствую их. Если появятся тромбы, твоя Амелия будет в опасности, — снова не сдерживаю язвительного тона, хоть голос и звучит слабым охрипшим шёпотом.

   — Вечером, — коротко бросает похититель и уходит. 

        Не буду спрашивать куда. Это всё равно не решит моей проблемы. Значит ли это, что он вернётся аж под вечер? 

         Я уже проходила через бесполезные попытки сбежать, но, надеюсь никогда не перестану пытаться, как те обречённые цирковые слоны. Ощупываю самый нижний край своего железного жертвенного стола со всех сторон от себя. Если он сделал его сам, то покрытие из тонкого листового железа, значит острые края должны где-то быть. Нащупываю один острый край у угла снизу. Лезвие приберегу на самый крайний случай, нельзя его показывать. Медленно и осторожно слезаю со стола, так как слабость в теле неимоверная и приходится бороться с головокружением. Включаю фонарь, что стоит на старом разваливающемся комоде и подношу к острому краю пластиковую верёвку и начинаю перетирать. Наконец мои руки свободны. Теперь натягиваю довольно свободную верёвку на ноге и подношу туда же. Не могу поверить своей удаче. Тело слушается с трудом, а во рту пусто, словно в пустыне. Допиваю остатки воды из бутылки и осматриваюсь в полумраке. Куча хлама, покошенной вразнобой мебели, одежды и обуви нигде не видать. Предпочитаю не тратить время. Двигаюсь к выходу из небольшой самодельной комнатки наружу в огромное помещение. Похоже на покинутый завод. Вижу в дальнем углу проткрытую большую дверь, но в первую очередь всё же подхожу к огромным заколоченным окнам.

          При взгляде наружу, душа падает в пропасть. Мы не в городе! Снова лес! Скоро начну ненавидеть все незаселённые части планеты. И я достаточно высоко от земли!

   — Как ты освободилась? — слышу позади знакомый голос и второй раз за день чувствую полнейшее отчаяние, но теперь ещё с подливой из страха.

   — Ты должен отпустить меня, — звучит очень жалко, но это всё, на что меня сейчас хватает с трясущимися от страха губами.

        Он медленно приближается. Оглядываюсь. Эта комната, если можно её так назвать, огромна, и всё же бежать некуда, кроме той двери, через которую он вошёл и коморки-теплицы. Но там прятаться негде. Успею ли добежать и найти там какое-то оружие?

У меня совсем нет сил, кого я обманываю? Это конец...

   — Лучше скажи правду, — в его голосе угроза а в движениях сконцентрирована сила и опасность. — Бежать некуда. Мы так далеко от цивилизации, что пешком до города не дойти.

   — Стой! — вытягиваю ладонь вперёд. — Я скажу... И сама вернусь к месту своего заточения... покажу тебе.

   — Ответь, — он не кричит, но всё же чувствую, что едва себя контролирует.

   — Нашла острый край у стола и перетёрла верёвку. Мне нужно было в туалет... Не могу проходить через это унижение. Ты же не предлагаешь мне лежать в своём дерьме в памперсе? Уж лучше сразу убей меня, — выпячиваю вперёд подбородок с вызовом. Не знаю поверит он этой лжи или нет, но сама эта возможность действительно возмущает и оскорбляет меня до глубины души.

   — У тебя будет туалет. Но больше не будет ни верёвок, ни нового шанса сбежать. Смирись.

Как же! Гори в аду, долбаный псих! Я выберусь отсюда, даже через твой труп...

         Молча направляюсь в место своего заточения, ругая себя на чём свет стоит и опасаясь каждого движения от него. Он стоит неподвижно и так же следит за каждым моим шагом. Поздно понимаю как поспешила, нужно было набраться терпения и дождаться более подходящего момента, чтоб сбегать.

Чёрт! Джейсон обвёл меня вокруг пальца, при этом даже не солгав: специально сказал про вечер, чтобы сбить с толку. Это вовсе не означало, что он вернётся именно вечером. Проверял меня?...

         Наказания за побег не следует. Включив фонарь, он просто достаёт откуда-то цепь и обернув одну лодыжку защёлкивает её саму за себя на цифровой замок. Разочарована, что не на обычный: у меня был бы шанс. Даёт мне еду: завёрнутые в пищевую плёнку магазинные сандвичи и небольшую бутылку яблочного сока. Как он так быстро достал это всё, если мы далеко от цивилизации?

   — Как познакомился с Лилой? Почему она рассказывала тебе как оживить Амелию? Они были подругами? — пробую снова.

   — Расскажи, как одолела его? — словно бросает мне вызов, и я понимаю кого Джейсон имеет в виду.

   — Мне сложно вспоминать это... — нервно втягиваю воздух и опускаю глаза.

   — Как и мне...

Что ж, я приму твой вызов, хоть и рискую этим... 

   — Я пару раз была на тренировках по выживанию... Тамошние ребята подарили мне пару интересных вещиц для самозащиты. Ремень, в пряжке которого был диктофон... Ключ на шее и кольцо ты снял. В кольце на шипе был токсин-паралитик. Им я обездвижила его. Лезвия под ногтями ты тоже уже нашёл... Ими при... прирезала...

   — Как смогла закрыть его в подвале?

   — Макс, тренер, обучил меня вскрывать подобные замки, — чуть не добавила "и наручники", но вовремя утаила эту информацию. — Открыла замок пока его не было и спряталась. Когда он спустился туда — закрыла... Когда ты с Фел вернулся, я пряталась за домом. Хотела сбежать, пока не увидела её... Он был занят её изнасилованием, тогда вколола ему паралитик в шею... Это всё...  Твоя очередь... — поднимаю взгляд. Выражение лица показывает, что не верит, что "это всё". Но меня на большее не хватит. 

   — Мы должны были доставить ещё одной группе важную информацию... о местонахождении секретного бункера с боеголовками, чтобы переправить туда основные силы после кровопролитной стычки и пальнуть по их основному пункту с арсеналом, —  он замолкает, то ли передумав, то ли ныряя в прошлое с головой. Молчу, боясь прервать его поток мыслей. — Коды доступа к боеголовкам были у той группы и у меня, но мои парни не знали об этом. Я мог бы защитить своих, но хотел следовать приказу и спасти и других солдат, кого мог, а они верно следовали за мной. Мы попали в засаду. Всю мою группу... которую сам готовил несколько лет, почти семью... с которыми прошёл через многое... безжалостно перебили на моих глазах, меня взяли в плен. Пытали около трёх недель с тяжёлыми психотропными препаратами и наркотиками, так и не добившись результата. Мне было нечего терять, просто ждал смерти... Но они сменили тактику... — снова тишина.

   — Что может быть хуже боли, страха и химического воздействия?

   — Своя боль не так ужасна, как боль человека рядом...

        Изо всех сил стараюсь сдержать свой острый язык, хоть и хочется съязвить на его последние слова. Мы оба долго молчим.

   — Они привели её... Мексиканку-психолога с успешной практикой гипноза, чтобы повлиять на меня, но нас к такому готовили, а меня... ещё и отец тренировал. Ей было не под силу расколоть меня, даже со всеми тяжёлыми препаратами, что они вливали. Она сочувствовала мне, втайне приносила еду и иногда вела себя странно... мы даже сблизились в некотором роде, — его голос всё больше срывается в сторону отчаяния. Он отходит в более тёмную часть небольшой комнаты к дивану и плюхается на него. 

   — Ты рассказал ей об Амелии? — этот вопрос волнует меня, ведь не вяжется с историей и его образом. Он не рассказал тайны, что выпытывали несколько недель и так легко рассказал о своей любви и, можно сказать, единственной слабости?

   — Они были злы на неё, на отсутствие результата...Я не сдался, даже когда видел синяки и раны на ней... И тогда Лимайалу бросили ко мне в яму, под палящее солнце, избитую и изнасилованную десятком солдат... я стал молиться и о её скорой смерти... Но им этого было мало... — он говорит всё тише и дышит всё тяжелее.

        Затем, словно что-то подталкивает его, он направляется в сторону выхода и холодильника. Достаёт нечто с полки и только по длинной резиновой трубке для перетягивания вен, понимаю, за чем он туда отправился.

   — Джей, нет! Не делай этого. Тебе это не нужно! — сейчас действительно переживаю не только за себя, но и за него.

   — Тебе откуда знать, что мне нужно? — вопрос звучит как риторический, а в голосе отчаяние. — Не могу справиться с болью...

   — Можешь! Ты заставляешь других справляться с паникой и  неимоверной внутренней и физической болью, не оставляя выбора. Докажи, что не слабее своих жертв! И что скажет твоя мать, узнав, что её сын слабак и наркоман? А отец?

   — Не говори о них, — угрожающе рычит черноглазый убийца и сдвигается в мою сторону.

   — Не хочу, чтобы ты зависел от этой дряни, чтобы терял разум и контроль над собой.

   — Боишься, что потеряю контроль, — презрительно кривится, наклонившись надо мной.

   — Я волнуюсь за тебя! И да, боюсь за себя. Ты — глубоко несчастный, но не плохой человек! Наркотики же делают из тебя зверя! Я верю в тебя: ты сильнее, ты можешь обходиться без этого. Можешь ведь? Докажи! — выпаливаю отчаянно.

   — Я не должен тебе ничего доказывать, — отвечает недовольно, но уже чувствую, что его запал и гнев угасают.

   — Просто расскажи мне всё... — очень осторожно и мягко прошу его. Но он гасит сначала один, затем второй фонарь.

   — Ты ещё хочешь в туалет, или это был предлог?

   — Уже перетерпела и почти не хочется. Но если можно — схожу.

        Он выходит и спустя пару минут возвращается со странным белым ящиком. Стены этой комнаты-теплицы состоят из разных соединённых меж собой старых деревянных дверей, досок и мебельных пластин из мелкого древесного реза. Меж ними есть несколько самодельных окон: проёмов, закрытых прозрачным полиэтиленом. Он не полностью прозрачный, немного мутноватый, но всё же сквозь него можно увидеть многое снаружи. В саму теплицу он заходит уже без него.

   — Пойдём.

        Не задавая воспросов вопреки желанию, выхожу вместе с ним, бряцкая цепью на ноге. Её хватает лишь на семь шагов за дверь теплицы. Дальше двинуться я не могу. Джейсон вновь поднимает пластиковый ящик и придвигает ко мне, установив между двумя так называемыми окнами теплицы. Я уже хотела возмутиться, но он открыл крышку и под ней оказалось весьма похожее подобие унитаза.

   — Что это? Никогда не видела такого.

   — Это дорожный био-туалет. Закрытая система.

   — И я буду делать это здесь? При тебе? — не могу оправиться от шока.

   — Дальше твоей цепи не хватит. Я зайду в комнату. Здесь снаружи холодно, так что долго сидеть не советую, — он сразу же заходит внутрь.

         Совершенно растерянная, присаживаюсь на всякий случай на дорожный унитаз, с облегчением писаю, но о более серьёзном облегчении речи не идёт. Не сказала бы, что тут снаружи действительно холодно, воздух свежее, это да. Пытаюсь прислушаться, но никаких звуков снаружи нет, кроме редких птичьих разговоров. Судя по пробивающемуся свету из огромных наружных окон, время уже близится к вечеру.

         Не найдя в окружающей обстановке ничего полезного, решаю всё же вернуться в более уютную самодельную деревянную комнатку. Внутри заметно теплее, благодаря обогревателю.

   — Спасибо, — пытаюсь быть милой и благодарной.

   — Не старайся зря, нам не стать друзьями, и я тебя не отпущу.

         Он молча ставит передо мной пластиковый одноразовый контейнер с магазинным салатом и оттуда же сандвич. Вздыхаю. Не успеваю доесть, как он подносит колбу с кровью.

   — Ты хоть понимаешь сам, насколько это...

   — Ненормально? Нездорово? — с прохладным сарказмом передразнивает меня.

         Приходится снова давиться отвратительной жидкостью ради надежды успешного побега. Он, как всегда, даёт мне запить водой и после без единого слова уходит. С грустным сожалением смотрю на цепь на моей ноге. Зачем же так глупо поспешила, не продумав заранее своих действий?

         Остаётся только пробовать подобрать код к замку. Начинаю перебирать все самые простые варианты.

Если бы узнала хотя бы их дни рождений, возможно, было бы легче. Владеющий информацией — владеет миром... А всё, чем владею я — злость, сарказм и необдуманные испульсивные решения...

          После пары сотен неудачных попыток, одолевает  боль в согнутой спине и отчаяние. Бью по замку рукой и сдаюсь наконец. Укладываюсь в позу эмбриона на свой жертвенный стол и начинаю реветь.