Новенький побледнел, когда все присутствующие обратились к нему. Лоб у него блестел от испарины – еще бы, ведь в этой истории становилось очевидным, чья здесь вина.

– Виль? – Я встал, чтобы приоткрыть окно. В кабинет сразу просочился шум тополей за окном и крики младших детей, играющих на площадке перед детским домом. – Мы все ждем твоего рассказа.

Новенький продолжал молчать. Губы у него побелели – так сильно он их сжал.

– Виль, мы все еще ждем. – Сказал я, вернувшись к своему столу.

– Давайте я расскажу, Сергей Викторович! – Воскликнул Рыжиков.

– Нет, – осадил я его, следя за тем, как начинает подрагивать новенький от переполняющих его эмоций, – мы тебя уже выслушали, Александр. Теперь очередь Виля нам все рассказать.

– Да говори ты!.. – Не вытерпел кто-то из слушателей. Следом взметнулось еще несколько возмущенных голосов.

Я открыл было рот, чтобы призвать к порядку, но в этот момент Виль, прижав руки к лицу, зарыдал и бросился прочь из кабинета.

– Тихо! – Сказал я, чтобы унять волну смешков, последовавших сразу после этого. – Николай, сходи за ним.

– Я? – Коля поднялся, перепуганный тем, что ему придется говорить с обидчиком.

– Да. Ты и Ника. – Я перевел взгляд на девочку с двумя толстыми косами вниз по плечам.

Ника молча поднялась. Виль входил в ее звено, поэтому она несла ответственность за каждого пионера из его состава.

– Пойдем, Николай. – Сказала она металлическим тоном, когда подошла к двери. Коля, робея и оглядываясь на остальных, приблизился к ней, и вместе они вышли в коридор.

Пока ждали возвращения, немного обсудили итоги дня. Отвлекшись на свои повседневные дела, подростки остыли. Хорошего разговора бы не получилось, если бы они были в таком же возбуждении, что до побега Виля. Я же был заинтересован в том, чтобы до каждого из них дошло, что драки во внутреннем дворе нашего детского дома – вещь омерзительная и запретная.

К моему удивлению, Ника и Коля вернулись довольно быстро. Следом за ними, шаркая, шел Виль. Он утирал следы от слез, шмыгал носом. Ника была спокойна и довольна. Коля жался к ней, как к спасителю. Очевидно, разговор с обидчиком вела она.

– Спасибо, Ника. Спасибо, Николай. Можете сесть. – Сказал я. – Ну, Виль, как ты? Успокоился?

Он кивнул, все еще шмыгая.

– Готов рассказать, что было во внутреннем дворе?

– Да.

– Мы тебя слушаем.

Виль поведал историю так, как ее видел он. За время его рассказа Рыжик несколько раз вспыхивал, чтобы влезть и рассказать, что все было не так, но без моего разрешения на это ему приходилось себя осаживать. Когда новенький замолчал, я обратился к слушателям.

– Теперь, когда все стало ясно, и мы знаем, что точно произошло, – начал я, – хочется узнать мнение коллектива. Ребята, поднимайте руки и говорите, что, на ваш взгляд, не так? Кто виноват?

Мы выслушали мнения, которые в основном сходились на том, что Виль повел себя не как пионер и даже не как хороший человек.

– А поведение Рыжика, по-вашему, можно назвать хорошим? – Спросил я.

Мнения разделились: одни считали, что Рыжик поступил правильно, защищая товарища. Эту точку зрения высказывали, в основном, мальчики. Девочки же стояли за то, что и Рыжик также поступил нехорошо: нужно было обратиться к руководителю звена или отряда, к воспитателям, а не решать дело дракой.

– Ребята, давайте вспомним наши правила. – Подвел итог я. – 17 мая 1967 года Бюро ЦК ВЛКСМ утвердило новые законы пионеров. Давайте их назовем. Итак, первое.

– Пионер предан Родине, партии, коммунизму. – Ответил мне хор детских голосов.

– Второе.

– Пионер готовится стать комсомольцем.

– Третье.

– Пионер держит равнение на героев борьбы и труда.

– Четвертое.

Пока мы перечисляли законы пионеров, я следил за Рыжиком и Вилем. Рыжик, вытянувшись в струнку, произносил заученные законы, словно священные клятвы. Его голос особенно выделялся на фоне остальных. Виль мямлил себе под нос, а некоторые правила вообще не произносил, пропуская начало и подхватывая только конечные слова. Да, школы-интернаты со своими переполненными группами никогда не вызывали у меня доверия. Тем более сейчас, когда я воочию увидел, насколько запущена там воспитательная работа.

– И последнее?

– Пионер – друг пионерам и детям трудящихся всех стран.

– Верно, я бы хотел, чтобы вы остановились на последнем правиле. – Я опустился на край стола. – Пионер – друг пионерам. Мы с вами, ребята, живем в особенном месте. Коллектив – это очень важно. На коллективе строится все наше с вами коммунистическое общество. Чтобы строить светлое будущее, мы должны быть уверены в своих товарищах. Мы должны соответствовать друг другу. И не допускать того безобразия, которое я видел в день открытых дверей. Это понятно?

– Да, Сергей Викторович. – Ответило мне несколько голосов.

– Кто хочет взять шефство над Вилем, чтобы помочь ему стать частью нашего коллектива?

Взметнулось несколько рук. Я оглядел желающих.

– Витя Лебедев, назначаю тебя ответственным за Виля. – Сказал я одному из мальчиков. Я выбрал его потому, что он тоже жил в четвертой комнате, куда определили и Виля, и где, собственно, все это произошло. – Расскажи ему наши правила, покажи детский дом, объясни, как все устроено.

– Хорошо, Сергей Викторович. – Кивнул долговязый подросток.

– Ника, а ты привлеки Виля к кружковой деятельности. – Сказал я руководительнице четвертого звена. – Потому как кто первый в труде?..

– Тому слава везде! – Ответил мне все тот же хор детских голосов.

– Молодцы! – Я улыбнулся. – Можете идти и заниматься своими делами. На двери там висит список тех, кому нужно остаться. У меня есть для вас еще один разговор.

Отряд потек в коридор. Вскоре в кабинете остались только те, кто были зрителями в тот злополучный день.

– А с вами, ребята, – сказал я, возвращая их по своим местам, – у меня будет отдельный разговор.