Так, в наших жарких встречах, мы дожили почти до середины смены. К этому времени Слава стал поувереннее со своими кружковцами, а я же привязался к нему настолько, что уже и представить не мог свой день без радостного трепета в сердце, когда мы с ним встречаемся взглядами в столовой на завтраке. Мне казалось, мои ночные горячие поцелуи будто растопили ледяную корку, которая была на нем и держалась все это время. Слава чаще улыбался мне, реже менялся в настроении. Мы нашли для себя полузаброшенную сторожку на месте старого въезда в лагерь, которая стояла практически в лесу, и она стала нашим убежищем, нашим маленьким, тайным миром, в котором были только мы вдвоем, довольствующиеся нашими разговорами, нашей любовью, нашей жизнью вместе. Весь остальной мир переставал существовать, когда я переступал через просевший порог и встречал губы Славы, вдыхал запах его тела, окунался с головой в его тепло и страсть.

– Зачем мы возвращаемся каждый раз обратно? – Спросил как-то однажды Слава, когда я собирался вернуться в корпус. На часах было уже три ночи. – В твоем корпусе там еще две вожатки, дети все спят, никто не заметит, что тебя нет.

Слава не любил возвращаться в свой корпус, я не знаю, почему. Это уже был не первый раз, когда он жалобным тоном упрашивал меня остаться и проспать вместе до самого утра. Но я нес ответственность за детей в ночное время и не мог надолго их оставлять, пусть возможность делить на двоих не только любовь, но и сон играла для меня всеми цветами радуги.

– Слав, мы уже обсуждали это с тобой. – Сказал я, застегивая на себе ремень. – Ночью самые ужасные вещи и происходят. Мне бы очень хотелось остаться с тобой, но я все-таки на работе.

Слава подтянул колени к подбородку, сидя на старом матрасе и глядя на меня снизу вверх. Надул обветренные губы.

– Все дрыхнут там и десятый сон уже видят. – Буркнул он, блистая своими темными глазами, словно черными рубинами. – Я все равно здесь останусь, никуда не пойду.

– Это твое право. – Я оделся. Затем присел на наше ложе и потянулся за поцелуем. Слава не сразу, но подарил мне его. – Но убедись, что тебя никто не видит. Такое... вызовет вопросы.

– Понял. – Слава толкнул было меня от себя, но затем обвил руками шею, притянул обратно, жадно обхватил губами мои губы. – Останься еще на пять минут. Пожалуйста, Сережа... Мне так плохо, когда ты уходишь.

Он утянул меня обратно на матрас, целуя неторопливо и глубоко, постанывая и извиваясь от новой волны желания, которая всколыхнулась в нас обоих от такого прощания. Его рука скользнула под мою рубашку, ведя по животу до груди, от нее на спину, плечи.

– Нет, я... надо идти. – Я чуть ли не силой заставил себя от него оторваться. – Слава, у нас лагерь особого ранга, за воспитанниками нужен глаз да глаз.

Слава остановился, затем протяжно и с разочарованием выдохнул. Достал руки из-под одежды.

– Ну и вали тогда. – Негромко произнес он, вмиг помрачнев.

– Вячеслав? – Я поднял одну бровь выше другой. – Что за слова?

– Обычные. – Он толкнул меня в плечо и поднялся. Начал тоже одеваться. – Тебе твой отряд будто дороже, чем я.

– Ты сам знаешь, что это не так. – Я выпрямился, рассматривая его широкие плечи. Слава натянул майку и обернулся ко мне. Затем снова отвернулся, поймав мой взгляд. Одевался он зло: дергал острыми локтями, молча бесился, когда не мог застегнуть пуговицы. Я развернул его к себе.

– Слава, у нас скоро наши выходные, помнишь? – Я начал неторопливо застегивать на нем одежду. – Уедем в город, будем там три дня предоставлены только друг другу.

– Ага, знаю я. – Слава сжал руки в кулаки. Кадык нервно дернулся. – Уедешь к своей жене, и дело с концом.

Я остановился, переведя взгляд с серых пуговиц на его лицо. Слава хмурился, сверля меня обиженными глазами.

– Я... я не собирался. – Я дотронулся было снова до его одежды, но Слава шагнул в сторону, поправляя рубашку и ища джинсы. – Признаться, я даже не думал об этом.

– Что, забыл, что у тебя есть семья? – Слава с издевкой рассмеялся. Потом понял, что перегнул, и произнес. – Прости, я просто расстроился, что ты не хочешь со мной остаться.

Я сглотнул. Если честно, я действительно забыл о Свете и Нинке. Какая-то часть меня все это время думала, что вся моя постылая семейная жизнь – какой-то скучный сон, от которого я, наконец, очнулся. Но слова Славы привели меня в чувство.

– Я обычно не еду на выходные домой, жена уже привыкла. – Ответил я, помолчав. Слава заправил наш матрас одеялом, затем пошел к двери. Я двинулся следом.

– То есть, ты хотел бы у меня остаться? – Слава присел возле низкого окна, выглядывая на улицу. Мы всегда так делали перед тем, как выйти.

– Я вообще об этом не думал еще. – Я выглянул в другое окно. Вокруг была тихая лесная ночь. На соснах висели желтые отблески близких фонарей. – А где ты живешь, кстати?

– В общаге. У меня там комната. – Слава закурил. – Не боитесь лишних глаз, Сергей Викторович?

Я не ответил, размышляя над его словами. Комната в общежитии действительно не годится. Еще чего, случайно столкнусь там с кем-нибудь из знакомых. Слава затянулся, глядя на меня.

– Нам просто нужно хорошенько все спланировать. – Подвел я итог нашему разговору. – Может быть, снимем номер в гостинице.

– Угу, сыном меня представишь своим? – Слава прищурился, выдыхая сквозь ноздри сизый дым. – Или командировку оформишь от лагеря? Там же по документам все.

– Нам... просто надо подумать и решить. – Я прошел мимо Славы и положил руку на дверную ручку. – Сегодня вечером подумаем, хорошо?

Он не ответил, зажав сигарету зубами.

– По очереди выходим. – Напомнил я, еще раз на прощание лизнув его с головы до ног своим взглядом.

– Так точно! Возвращаемся след в след! – Слава салютовал, улыбаясь едко и нахально. Я дотянулся до его макушки, взлохматив отросшие пряди волос. Затем, не сдерживая довольной улыбки, вышел на улицу.