– Сергей Викторович, здрасьте!

Я проклял все на свете, пока поворачивался к ним и в панике думал, как бы поспешно ретироваться с поля боя. Молодые люди поставили листы возле нашего подъезда и всей группой направились прямо ко мне. Бежать было поздно, поэтому я переложил хлопушку из руки в руку, освобождая правую для рукопожатия.

– Здорово, бойцы.

Многие смотрели на меня с любопытством. Конечно, еще совсем недавно я щеголял перед ними в рабочей униформе пиджак-брюки, а сейчас выглядел, скорее, как сосед дядя Ваня с початым шкаликом водки.

– У нас там шмон в театре. – Пояснил кратко Слава. – Кто-то стуканул насчет того, что мы, вроде как, диссидентские штучки ставим.

– Ага, пришли и раскромсали наши декорации для «Гамлета». – Подала голос та самая девушка, которая на концерте к 9 мая была в солдатской форме. – Эти удалось спасти. Вот решили пока к Светлана Валерьевне обратно в мастерскую убрать.

– В смысле? – Я нахмурился. – Кто пришел? Зачем раскромсали?

Молодые люди переглянулись.

– Светлана Валерьевна дома? – Видимо, решив не посвящать меня в детали, спросил Слава. Легкую рубашку с коротким рукавом на нем лениво трепал теплый ветерок.

– Да, – я кивнул в сторону подъезда, – но сперва помогите выбить половики, а то на порог не пустит.

Сработала привычка разделять рабочие обязанности среди тех, кто младше. Молодые люди улыбнулись моей шутке, скинули куртки и кофты, чтобы не испачкаться, и быстро справились с поручением. Потом все вместе мы отправились к нам домой.

– Что вы говорите!.. – Всплеснула Света руками, когда и ей поведали о неких злодеях, явившихся в театр и уничтоживших большую часть декораций. – А «Гамлет»?

– Все подчистую ушло. – Слава сунул руки в карманы брюк, привалившись плечом к стене. – Вот только «Аполлона» и спасли.

– Нет, это уже ни в какие ворота! – Света накинула на себя куртку, взяла ключи от мастерской, и они направились на выход. – Но ведь в пьесе даже нет ничего запрещенного. Какое еще диссидентство?.. Обычная фантазия на античную тему!

Я остался было дома с Ниной, но потом подумал, что тоже хочу узнать историю целиком, поэтому по-быстрому заинтересовал дочку приключением в мастерской, и мы пошли за актерами.

– Хотя бы не наложили запрета на деятельность театра? – Спросила Света, когда молодые люди разместили возле стен спасенные декорации. Насколько я понял из обрывков фраз: кто-то из зрителей постановки на античную тему написал заявление в милицию о том, что содержание пьесы противоречит коммунистическим идеям. Этого было достаточно, чтобы после небольшого расследования уничтожить декорации и вынести предупреждение театру.

– Нет, но «Аполлона» сказали снять с летней программы. – Слава рассматривал остатки краски на руках, в которую случайно вляпался. В мастерской это было сделать легко. – Сценарий тоже забрали. Надо будет ставить вопрос о переработке, наверное.

– Да ничего они не допустят. Запретили – и все тут. – Пробурчал кто-то.

– Осторожнее, там масло! – Одернула Света гостей. – Пойдемте обратно в квартиру, тут простым мылом не отмыться. Надо растворитель. Да и чаю попьете с дороги.

– У нас премьера в начале июня с «Гамлетом». – Вздохнула девушка-солдатка позже. Как выяснилось, ее звали Алина. Все на кухню не влезли, поэтому разместили визитеров в гостиной. – Мы брали старые декорации шекспировские, заказывали их еще года два назад в театре рабочей молодежи. А теперь ни с чем остались.

– И ладно. – Хмыкнул Слава. На руках у него краска все равно осталась, как ни мыл. Я на секунду задержался взглядом на его пальцах, по которым пролегли синеватые тени от масла. Чудесные руки. Удивительно чувственные, если можно так говорить о пальцах на мужской руке. – Будем отталкиваться от творческого минимализма. Это даже лучше!

– Это слишком прогрессивно, нас зрители не поймут. – Ответил ему Николай – тот самый, который играл Спартака, когда я впервые встретил Славу в одеянии бога. – Надо, чтобы привычно, классические декорации, классические костюмы.

– Ага, чтобы плесенью все окончательно покрылось. – Слава поправил сползающие по носу очки. Они у него были большие, в черной оправе. Наверняка тяжелые. Я представил, что, когда он их снимает, чувствует облегчение, трет переносицу с удовольствием, прикрывает слабые глаза. Губы у Славы были искусанные, пересохшие, покрывшиеся корками. Задумавшись, он отдирает эти корки, чтобы губы снова стали мягкими и нежными. Слизывает выступившую кровь, если содрал слишком глубоко. Многие детдомовцы страдают от такой привычки.

Я вышел на балкон, чтобы отвлечься и немного освежиться. Не могу находиться с ним в одном помещении так долго. Он начинает гипнотизировать.

Дверь за моей спиной была не заперта, и я услышал, как актеры заспорили, как теперь им быть без декораций. Света пыталась их утихомирить, говоря, что успеет сделать парочку новых, но ей говорили, что времени очень мало, что придется переносить премьеру, и что летний сезон и так хромает теперь, лишившись античной фантазии.