Школьное время закончилось спустя пару часов, и я встречаюсь с Люком, чтобы поехать домой.

— Как настроение? Эти кикиморы несильно приставали? — спрашивает он, когда мы подъезжаем к дому.

— Нет, — смеюсь.

— Чего ты смеёшься? — в голосе Лукаса звучит удивление.

— Ты такой хороший, — щурю глазки, улыбаясь.

— И милый? И добрый? И самый лучший? — он выгибает бровь.

— Да-да-да, — продолжая громко смеяться, я выскакиваю из машины, как только она останавливается, и захожу в дом. — Буду у себя, — кричу, поднимаясь наверх.

Зайдя в комнату, я вижу Николаса, который стоит у окна ко мне спиной, куда-то смотря вдаль.

— Николас? — замираю.

— Да, Меган, — он оборачивается, и я замечаю лёгкую улыбку на его лице.

Выдыхаю. Всё тело расслабляется, и я чувствую приятное ощущение где-то глубоко внутри. Сейчас демон выглядит намного лучше, чем вчера вечером. Я подбегаю к нему и обнимаю. Он делает то же самое, уткнувшись носом в мои густые тёмные волосы. По телу пробегает небольшая дрожь, и я переступаю с ноги на ногу.

— Я рада, что тебе лучше, — отстранившись, говорю я.

— Думаю, мне стоит объяснить тебе то, чтобы было вчера.

Я тихонько сажусь на край кровати, молча и ожидая продолжения. Николас садится рядом со мной.

— Итак... — начинаю, прервав молчание.

— Я родился в тысяча семьсот девяносто четвёртом году в городе Чикаго. Моя семья не была бедна, но и не богата. Нас у родителей было трое: я, мой младший брат Дэвид, и сестра Сара, и все мы никогда ни в чём не нуждались. Иногда я вспоминаю своих родителей и, признаться честно, очень скучаю.

Его слова с каждым разом затрагивают маленькую струнку внутри меня, ведь я понимаю, что значит расстаться с родителями. Теперь мне кажется, что я встретила какую-то родственную душу, которая сможет понять меня.

— Это случилось в тысяча восемьсот пятнадцатом году. Я шёл по улице города, дыша свежим воздухом после долгой зубрёжки. В то время было опасно ходить в безлюдных, да и в людных, местах. На меня напали несколько мужчин, которые ничем не отличались от меня, разве что характером и силой.

— Что было потом? — не выдерживаю.

— Они убили меня... — он замолкает, а я открываю рот, не зная, что сказать. — Да, я умер. Меня охватила резкая боль, которая разрывала на маленькие кусочки, а после, облегчение. Мне было так хорошо. Моя душа будто парила над землёй и всеми смертными. Я огляделся и увидел своё холодное умершее тело и кровь, много крови. Загорелся свет. С одной стороны он был тёмный и опасный, а с другой яркий и вселял уверенность. Я был хорошим человеком, поэтому смог отправиться в Рай, — парень делает передышку и наклоняется чуть вперёд, опираясь на колени.

— Ты падший ангел? — шепчу, смотря вперёд себя.

— Нет, — Николас снова вздыхает и останавливается на пару секунд, пытаясь собраться с мыслями. — Двести лет назад всё было чуть иначе, нежели сейчас. Тогда ангелы и демона воевали просто так, не за какую-либо душу человека. Когда одна из сторон выигрывала, то забирала часть душ себе. В том числе был и я. Мне пришлось перейти на тёмную сторону, когда в одной из битв выиграла тёмная сторона, — он поднимает голову и с неким сожалением смотрит мне в глаза.

— А потом? Что было дальше?

— Нас отправили в специальное место, где мы должны были учиться и жить определённое время. Что-то наподобие школы-интерната. По прибытию в корпус нам сделали татуировки, с помощью которых за нами могли следить.

— Татуировка? Где? Покажи, — перебиваю его я, осматривая.

Демон поворачивается ко мне спиной, показывая символ на шее прям под волосами. Я увидела татуировку в виде обруча, внутри которого был волк с открытой пастью и оголёнными клыками.

— Как они следят за тобой? — рассматриваю символ.

— Когда я нужен им – татуировка начинает очень сильно колоть и ныть. Ну, продолжим, — он снова садится ровно. — Я учился в этой школе, где меня готовили, чтобы стать демоном. Через сто лет всё изменилось. Воевать, как ты уже знаешь, стали за души людей. Правила и уроки в Аду изменились. Всё изменилось. Спустя двести лет после моей смерти, мне поручили тебя. Ты моя первая подопечная. Теперь я твой демон, — он кивает мне, проведя рукой по небольшой щетине на лице.

— А что было с тобой вчера? — Николас так и не дал мне ответ на этот вопрос.

— Ах, точно, — чешет затылок. — Вчера был день моей смерти и юбилей – двести лет.

— Что? Но я не понимаю... Почему тебе было так плохо?

— В такой день я корчусь от боли. Это как переживать свою смерть снова и снова каждый год, — Николас встаёт и подходит к окну.

— Это ужасно, — с сожалением в голосе, бормочу я.

— Не нужно, — говорит он, не смотря на меня.

— Но... — я встаю и подхожу к нему, — Николас, — нежно шепчу я, стоя прямо у него за спиной.

Я поднимаю руки, чтобы обнять его и попытаться утешить, но его слова останавливают меня.

— Тебе нужно сделать уроки, — серьёзно говорит он, и я послушно делаю шаг назад.

Посмотрев на него пару секунд, я сажусь за стол и достаю учебники и тетради, приступая к изучению нового материала, который нам дали сегодня в школе. Мой демон садится рядом со мной, наблюдая.

— Ты обещала мне рассказать про своих подруг, помнишь? — тихонько напоминает мне парень.

Я поднимаю голову и осматриваю сидящего ко мне боком парня. Одну его сторону лица освещает лампа, которая стоит у меня на столе, и я могу увидеть чуть заметные морщинки у глаз.

— Те девушки, которые пригласили меня на вечеринку, раньше были моими подругами. Когда умерли родители, я была в шоке и замкнулась в себе, а они не сделали ничего, чтобы поддержать меня. Наше общение прекратилось и на этом всё, — совершенно спокойно отвечаю.

Раньше разговоры о них как-то задевали меня. Я постоянно думала о подругах и о том, что всё могло бы быть иначе, но сейчас так, как должно быть.

— Николас, а если б я умерла, например, триста лет назад, то кем бы стала? Ангелом или демоном? — опускаю голову и смотрю на учебник.

— Думаю, ангелом, — парень пожимает плечами, задумавшись.

— Почему? — не унимаюсь.

— Ты не совершила ничего плохо. Поедание козявок в детском саду не в счёт, — он смеётся.

— Вообще я никогда не ела козявок, — закатываю глаза.

— Тем более.

— Но я ведь плохо думала о некоторых людях... — хмурюсь.

— Мысли не считаются. Они всего лишь куча хлама, которая перерабатывается в голове любого человека. Например, у меня тоже были странные мысли.

— Какие?

— Это было двести лет назад. Я уже и не помню, — он выгибает бровь и надувает смешно губы, хмурясь.

— Тогда откуда ты можешь быть уверен, что они были? — складываю руки на груди и поудобнее устраиваюсь на стуле.

— Потому что они есть у каждого человека. Это нормально.

— Ну, хорошо, будем считать, что я тебе поверила. Может быть, ты ещё хочешь рассказать про себя? — я хитро прищуриваюсь.

— Что именно ты хочешь знать? — он отвечает вопросом на вопрос.

— У меня много вопросов. Ты готов ответить на все?

— Уже давно пора сделать это.

— Вопрос первый, какими силами обладают демоны, и какие формы ещё могут принимать? Вопрос второй, почему ты имеешь вес? Вопрос третий, тебя может видеть кто-нибудь, кроме меня? — начинаю загибать пальцы, задавая вопросы.

— Ты задала четыре вопроса, — парень выгибает бровь, его пальцы согнуты, и улыбка не сходит с лица. — Я уже говорил тебе про наши способности. Мы можем унять или усилить боль, но никак не излечить человека. Это могут только ангелы. Ещё я могу перемещаться в пространстве, быть видимым и не видимым для тебя или для любого другого человека. Если я захочу, то ты сможешь коснуться меня, а если нет, то нет. Я, кажется, уже ответил на два вопроса. Превращаться мы можем только в волков, но не думай, что все волки это демоны. Какой там был второй вопрос? Про вес? — киваю, ожидая продолжения. — Я не знаю, никогда не думал об этом, — он хмурится, но потом, спустя минуту, расслабляется.

— А твоя кожа... — протягиваю руку и касаюсь его пальцев. — Я не чувствую тепла или холода, ничего...

— Потому что я не человек, Меган.

Мы смотрим друг другу в глаза несколько минут и молчим. Я не знаю, что сказать, да и Николас, очевидно, тоже. Тишину прерывает Лукас, который входит в комнату. Я сразу же встаю.

— Что-то случилось? — выпаливаю я на одном дыхании, будто меня застали на каком-то постыдном деле.

— Не-е-ет, — протягивает. — Я просто хотел предупредить тебя, что ухожу, — медленно говорит он, осматривая комнату.

— А, ну хорошо. Вечеринка сегодня в восемь.

— Ты всё-таки идёшь? — закатывает глаза Люк, остановившись на мне.

— Да, я иду, — сажусь обратно на стул.

— Ладно, я пошёл. Пока, — брат выходит, и я вздыхаю.

Поворачиваюсь к Николасу, но его не оказывается на том месте, где он сидел. Его нет ни на стуле, ни на кровати, ни в комнате вообще. Почему он ушёл? Кажется, я уже начинаю привыкать к подобным выходкам.