Экипаж под командованием Андрея Красса совершил приземление на одном из полуразрушенных кварталов Онуэко. Туман стелился хищным зверем под ногами солдат, подкрадываясь и ощупывая нежную плоть. Красс и его подчинённые были облачены в полимерные защитные костюмы, а сверху накинуты имперские чёрные куртки-ветровки с золотистыми эмблемами элитной земной армии на плечах. Их лица защищали каски со встроенной системой прицеливания, связью и сканированием местности. В руках мужчины держали новейшие магнитные автоматы с лазерами и глушителями нового поколения.

За спиной Андрея стояли двадцать бравых солдат – лучших в убийствах и уничтожении всего живого. И всех этих двадцать солдат Андрей Красс собирается сегодня убить. Его не волновало их число, их сила и смертоносность – у Красса цель и он будет ей следовать, невзирая на собственные риски, ибо настоящий риск только у тех, кто у него на прицеле.

Стоя на выжженной траве и сурово разглядывая полусгоревшую многоэтажку, он зачитывал в голове все сегодняшние свои миссии, которые ему назначил Исаия. Убить собственный отряд. Раз. Принести часть тела одного из Шелкопрядов. Два. И всё-таки постараться выжить, ибо он чувствовал, как нужен Эйлу. Он сам себе не был так нужен, как этому учёному, отдавшему всё, чтобы однажды солдат задышал вновь.

Андрей прекрасно знал весь план. Эйл специально приказал мертвецам устроить в недрах многоэтажки временные пристанища, чтобы имперские решили поохотиться на них прямо в логове монстров.

По плану Хезера всё должно выглядеть так: они находят место, где спят мертвецы, расстреливают их и забирают одно из тел себе, забираясь на крышу здания и улетая на скоростном вертолёте.

На разрушенной улице стояла страшная тишина, пробирающая до мурашек даже кровавых зверюг с имперскими погонами. Андрей морщился от холодного ветра, стараясь не подать виду, что сходит с ума от вернувшихся к нему голосов планеты. Она злостно вопила ему в самую душу: «Скорее спаси меня от людей!».

Разбитая многоэтажка с разрушенными стенами приветствовала гостей мрачным охранным постом, в котором отсутствовало электричество. На полу виднелись размазанные следы крови. Один из бойцов отметил:

– Волочили труп.

Внутрь они заходили по группам, обчищая каждый угол. Все действия выполнялись строго в тишине. Андрей был впереди всех, ему предстояло руководить всей операцией и четко оценивать обстановку для дальнейших действий. Он разделил группы по пять человек на несколько подъездов – при нахождении мертвецов нужно было срочно доложить их координаты, чтобы уже действовать сообща.

Красс отправился в центральный подъезд и прихватил с собой самых, на его взгляд, опасных бойцов, которых он бы хотел прикончить собственными руками. На его портативном планшете мелькали налобные камеры подчинённых, через которые он мог в любое время проверить их передвижение по локации.

Его группа из четырех человек тихо и чётко следовала за ним. Бесчисленные коридоры без света сопровождались трупным запахом, летающими огромными мухами, ползающими по стенам. Они, шаркая лапками, задевали треснутую штукатурку, которая в тот час же обваливалась. Солдаты внимательно и без паники реагировали на каждый звук, ибо не испытывали страха, только животное чувство поймать добычу. Ещё звук не закрывающегося лифта, бьющегося раз за разом об мягкую плоть раздавленного на две части онуэковца, мешал уловить что-то ценное в этом мёртвом бетонном кладбище.

Они поднимались всё выше и выше. На двадцатом этаже Красс приказал изучить квартиры и поискать мертвецов. Все недоумевали, почему им до сих пор никто не встретился. Их камеры уловили целый отряд, входящий в многоэтажку, за тридцать минут до начала операции. Андрей остался на лестничной площадке, засмотревшись на закат через обвалившуюся стену. Красные лучи Пяти ярчайших звёзд от фиолетового купола приобретали сиренево-пурпурный оттенок и озаряли полыхающий Плантэис. Лениво плыли облака и растворялись в небесном сиреневом горизонте. Ветер обдувал впалые щёки Красса. Он не отводил взора от красоты Онуэко, но чувствовал тяжесть от картины перед собой: огонь пожирал дома, а вместе с домами чью-то жизнь. Конечно, у Андрея Красса цена одной жизни несравнима с ценой родины. Он сам себя не сбережёт ради неё и других кинет в пропасть, если так будет нужно.

Он смотрел на закат, закат ласкал его огрубевшее лицо. Красс сжал планшет с налобными камерами подчинённых и не опускал на него взгляда, держа в руке. Он прекрасно знал, что происходит сейчас на этих камерах, а потому кротко улыбался закату и щурился от света.

Лилась кровь. Его подчинённые умирали один за другим. Андрей Красс обещал вернуться один, и он это сделает. Красс улыбался. Закат очарованно замер на его плечах и устрашался, как тверда решимость безумца.

Все подъезды были набиты ловушками. Бойцы не успевали среагировать, как взрывались стены, плескалась кислота и превращались в решето их тела. Тактические навыки Красса основывались на внезапном нападении. Он рассчитал каждый шаг жертвы. Каждый их вдох. Каждый последний вдох.

Всё это происходило постепенно. Каждая группа из пяти человек погибала на своём положенном этаже. Отрывались конечности, летели пули, натянутые лески разрезали плоть. На одну из групп даже вылился огромный котёл с газоподобным веществом, после которого не осталось ни следа от них. Красс собирался всё провернуть так, как будто мертвецы унесли их тела вместе с камерами, а планшет он собирался скинуть с этажа, когда налюбуется закатом.

Но шершавый голос его остановил, когда у Красса чуть дёрнулась рука над пропастью.

– Прохлаждаетесь, Красс?

Андрей медленно обернулся, спокойно возвращая выключенный планшет в ремешок. Улыбка сошла с лица.

– Оплакиваю.

Перед ним был солдат из другого отряда. Что он здесь забыл?

Тот хмыкнул и наставил прицел электромагнитного пистолета на лоб Красса.

– Ответь-ка мне на пару вопросов, командир.

Андрей всё с тем же спокойствием оглядел перед ним солдата. Это был легендарный наёмник с прозвищем: «Фурия». Он владел различными техниками ведения боя с лазерными ножами, отдавая им предпочтения больше, чем классическим электромагнитным автоматам. Но сейчас он уверенно держал спусковой крючок пистолета на Андрее, ибо сомневался в возможностях ножа перед этим мужчиной, утонувшем в лучах заката.

– У меня к тебе тоже имеется.

– Пистолет у меня, задаю вопросы я.

– Надолго ли он у тебя? – чуть улыбнулся Андрей и шагнул к нему. Тот сразу же сделал первый предупредительный выстрел у сапог командира. Красс медленно опустил взгляд на оставшуюся дырку в бетонном полу и присвистнул.

– Фурия, заканчивай. Вопросы командиру ты можешь задавать без пистолета, или ты не знал? – ещё один шаг.

– В твоём случае, Красс, мне лучше их вообще не задавать и кинуть тебя с этого этажа.

– Но?

– Приказ Хезера закон.

– Деньги Хезера закон, – с улыбкой поправил его Красс и расслабленно стал двигаться чуть по диагонали, медленно делая шаги ближе к Фурии. Мужчина нахмурился, изучая Андрея. Сиреневый закат целовал его плечи.

– Неважно. Я ослушался твоего приказа, оставив свой отряд. Я следил за тобой весь маршрут и намерен это делать дальше.

– Зачем?

– Не вызываешь доверия. Старик совсем отбитый, если считает, что Андрей Красс имеет право руководить операцией. Да ещё вся эта заварушка с камерами... Хезер обычно в прямом эфире наблюдает за происходящим, что его сейчас угораздило отдать правление над ситуацией тебе? Ты кто такой, а?

– Фурия, тебе мало платят, что ты Генерала называешь стариком? Или ты хочешь... – Андрей заложил руки за спину и встал напротив парня, который держал дуло пистолета на уровне груди командира, –... моего гнева?

– Я не служу жалким копиям.

– Верно. Ты служишь Империи. Что тебе сказала Империя? Слушаться приказа копии. А вот что тебе приказывает «жалкая копия», – он наклонился к нему ближе и всмотрелся в одичалые глаза наёмника, – следуй своим убеждениям. Я ценю твоё умение думать, а не затыкать себе мозги деньгами. Хочешь за мной следить? Валяй.

Фурия не ожидал такого финала. Недоверчиво опустил пистолет и кивнул.

Неожиданно пришло оповещением им обоим. Были даны координаты местонахождения мертвецов. Они прятались на тридцать первом этаже. Слышались выстрелы.

Андрей и Фурия рванули на точку. Красс отдал приказ другим группам (конечно, уже мёртвым) немедленно оцепить участок.

Фурия следовал за командиром, им было необходимо преодолеть несколько этажей.

Разбитые квартиры с разломанными и лопнувшими дверями в тенях заката грозно всматривались в проходящие два силуэта с автоматами. Фурия приготовил ножи и с парализаторами, Андрей проверил затвор автомата. Остался ещё этаж. Лестничные проёмы с трупами и гигантскими мухами сменялись один за другим.

Внезапно неизвестный онуэковец с переломанными задними конечностями схватил Фурию за ногу, выползая из перекошенной квартиры. Преодолевая разбитые окна, свет падал на измученное жёлтое лицо пострадавшего, которое без слов молило о помощи. Через кровавый рот мужчина прокашлял:

– В квар...остались...дети. Помоги..те.

Фурия чуть ухмыльнулся, ощущая животное удовлетворение от превосходства. Ему нравилось быть солдатом Империи не из-за денег, как ранее ядовито подметил Красс, а из-за власти над другими. Он не мог не восхититься секундой слабости других, а потому остановился и с предвкушением навёл дуло пистолета на мужчину. Выстрел. Нужно идти дальше. Каждый его шаг, вдох и движение существуют, чтобы насыщаться кровью, потому ему нравились ножи – так смерть другого ощущается более интимно. Но в следующую секунду он познал куда более извращённую форму смерти – голыми тёплыми руками ему свернули шею. Андрей Красс это сделал немедля. Без должного восхищения.

Андрей нехотя поднял взгляд во тьму полуразвалившейся квартиры, откуда выполз отчаянный онуэковец. Где-то там возможно кому-то нужна помощь. Но Красс ушёл. Он не боялся лезть в эти развалины, ни секунду бы не медлил, чтобы кого-то спасти, но сегодня Андрей не мог это сделать – каждая минута нужна для того, чтобы убить всех оставшихся. Сиреневый закат пусть заберет с собой всё зло, что он совершил. И сколько таких закатов стоит его родина?

Поднявшись на нужный этаж, Красс успел вовремя спрятаться за дверцей у лестничного проёма, когда огромный мертвец, опустив винтовку на пол, поволок за собой одного из наёмников Империи. Солдат активно сопротивлялся, но его шею сдавили цепи, за которые его и держал дитя Шелкопряда. У монстра горели глаза алым оттенком, он был весь в собственной крови, а на спине виднелась глубокая дыра от автомата. Он молча скинул имперца прямо через перила и на секунду замер, рассматривая, как летит тело и с хрустом ударяется об лестницы. У Андрея не было иммунитета от творений его любимого учёного, иначе он мог подставить самого себя, потому Крассу приходилось почти не дышать, чтобы мертвец спокойно прошёл рядом с ним и его не заметил.

«Осталось всего два солдата. Я близок к цели. Восемнадцать человек погибли за последний час»

Он осторожно вышел из укрытия, когда мертвец прошаркал в дальнюю квартиру, по пути подняв выроненную винтовку. Андрей посмотрел по планшету местонахождение оставшихся бойцов. Один активно посылал сигналы в систему, пытаясь достучаться до остальных, второй – по прозвищу Акула – доложил о том, что смог добыть целое тело мертвеца и запаковал его надёжно в полимерные ремешки.

Красс невольно хмыкнул и отдал им приказ: «Акула, скидывай координаты, я иду. Остальным очищать путь до вертолёта»...

Он отдал отдельные приказы погибшим группам и достал военный диктофон из ремешка рядом с планшетом. Молча поднёс его к рации и, чуть дрожащим пальцем (его до сих пор не отпускало режущее изнутри чувство стыда, что бросил умирать детей в заваленной квартире), нажал на кнопку.

Солдаты услышали, как дружно и чётко их умершие товарищи отвечали командиру: «Да, сэр!», на деле записанные голоса оживляли на мгновение мёртвое. Также прозвучал рычащий голос Фурии: «Не отставать, пацаны!», пока его хозяин с переломанной шеей и выпотрошенными изнутри хрящами валялся на лестничной площадке со стеклянными глазами, уставившимися на квартиру застреленного онуэковца.

На этаже выше, судя по координатам, Акула и «мёртвый заложник» засели в одной из еле уцелевших квартир. Крассу нужно было возвращаться на лестничную площадку и идти к нему, вот только лестницы не было – ее остатки лежали внизу. Значит, нужно было подняться с другой стороны, то есть – пройти через весь коридор с тем мертвецом и дойти до противоположной площадки.

Андрей потоптался на входе и нервно посмотрел на ту квартиру, куда ушёл солдат. Красса не пугали сильные враги, но не умирающие враги – вполне.

– Лучше бы ты коллекционированием увлекался, Эйл, – выплюнул себе под нос Андрей и покрепче сжал лазерный клинок.

Он медленно стал идти по коридору, четко слыша своё сердцебиение и приглушённый звук шаркающих ног в дальней квартире.

Размеренный тихий шаг в чёрный ботинках с зубьями давался легко, но напряжение нарастало, когда Андрей проходил мимо открытых квартир. Оттуда на него как будто кто-то пристально смотрел. И ему чудились придавленные тела детей, молящих о помощи. Он даже засмотрелся на одну из таких прихожих, ибо чётко увидел движение руки из-под завала потолка. И произошёл неприятный хруст стекла. Красс наступил на разбитую бутылку.

Сразу их трёх комнат послышались грозные и наступательные шаги – мертвецы шли к нему из тёмных комнат.

– А мне надо было увлекаться рыбалкой!

Выругался Андрей и бросился бежать со всех сил на дальний свет в конце зловещего коридора из дверей и темноты. Из дальней квартиры резко вышел солдат, но Красс успел от него увернуться и всадить ему в шею лазерный нож. Он расплавил всё мясо насквозь, но даже без головы монстр последовал за Андреем, стреляя из винтовки по всем углам, не разбирая. Шальная пуля обошла Красса стороной.

Он успел забежать за угол и скрыться на лестничной площадке. Мертвецы его чувствовали и шли за ним, не выражая эмоций. Живые тела с винтовками гнались следом, пока Андрей не бросил им навстречу гранату. Куски мяса разлетелись по всем углам, но это их остановит ненадолго. Шелкопряд своих мёртвых детей не бросает. Они никогда не умрут, но и никогда не будут жить. Зловещее проклятие, созданное явно не самым доброжелательным существом. Эйл Даниелс был готов поменять всю человеческую природу, извратить любую клетку и обратить апоптоз в спасение, лишь бы Андрей Красс мог творить любые глупости во имя своих идей. Он рассказывал ему о звёздах, пока сам был готов взорвать любую из них, если бы это потребовалось. Что движет огромным китом, пожирающим морской ил и мелких рыбёшек? Почему в какой-то момент он ломает корабли? С забавы ради? Корабли потревожили покой моря, в котором киту было так комфортно. Но знает ли он, что на палубах живые существа? Догадывается ли он о цене своего зла?

Морю это безразлично. Море волнует волны и мечтает затопить сушу.

И сейчас это «море» добежал до наёмника. Тот сразу же забаррикадировал вход, когда Андрей упомянул, что его заметили. Они вдвоем (если не считать связанного мертвеца с пробитой головой) остались в тёмной комнате, где освещением служил только слабый зелёный свет от неонового фонарика и шлемы с ночным видением.

– Где там наши? – нервозно прорычал Акула.

– Уже в пути. Скоро очистят нам путь. Двоих я подорвал, но мертвецы не дремлют. Переждём. Фурия даст нам команду выходить, у нас будет не больше тридцати минут, чтобы добежать до последнего этажа и улететь с грузом.

Акула с серьёзным видом кивнул и уселся спиной к мертвецу на холодный плитчатый пол комнатушки, став рассматривать голограмму плана строения этого здания. Андрей остался стоять и задумался. Начал рассматривать наёмника. Плечистый в возрасте мужчина. Шрамы по всему телу. Говорят, он их получил от зубастого чудища, с которым он сражался голыми руками. В отличие от других наёмников Акула не был кровожадным, он не жил только убийствами, как Фурия, или только деньгами, как большинство. У него была семья. Любящая жена и дочь. Андрей это заметил по свежей татуировке на запястье с корявым детским почерком: «Я люблю папу».

«А он тебя нет. Любящий отец не берёт в руки автомат ради денег. И сомневаюсь, что он взял его в руки ради тебя, маленькая»

Андрей сам не знал, почему решил, что у него именно дочь, но это уже не особо играет роль. В любом случае папа домой не вернётся.

Красс обошёл наёмника и стал рассматривать мертвеца. Он присел на корточки и вгляделся в его пробитый череп в области висков. Затем осторожно приподнял веко. На него глядел голубой глаз с круглым зрачком. Андрей надавил ему на глаз по бокам, но форма зрачка не поменялась. У мертвого мышцы зрачка теряют эластичность и деформируются, если приложить небольшие усилия.

«Он скоро оживёт»

Умозаключил Красс и тихонько разрезал ножом полимерные крепкие верёвки. Затем вернулся к задумавшемуся наёмнику и сел рядом с ним, но так, чтобы через его плечо можно было увидеть мертвеца.

– Акула, а ты счастливый человек, – Андрей ненавязчиво улыбнулся.

– О да, сидеть тут с тобой в разбомблённой многоэтажке с трупаком за спиной – счастье полное штаны, Красс.

– Я про семью. Дочка, да?

– Дочка. Сейчас второго ждём, – глаза мужчина посветлели. Он с доверием посмотрел на Андрея.

За спиной мертвец медленно поднял руку.

– Ты раньше занимался только подготовкой юных рекрутов, потом космические путешествия, туризм... Что тебя привело к службе у Хезера?

Андрей старался не смотреть ему за спину, но боковым зрением он прекрасно видел, как труп шевелится.

– Болтливостью ты никогда не отличался, Андрюх. Но не удивлён, что ты обо мне столько знаешь. Хороший командир знает о своих людях всё. А ты хороший командир!

– А ты хороший отец, – вяло улыбнулся Красс вновь, замечая в своих словах иронию. Он не считал его хорошим отцом, а себя никак не мог назвать хорошим командиром, ибо пришёл сюда явно не для этого. Сегодня он ужасный командир, а его собеседник ужасный отец, ибо не вернётся домой.

– Н-да... Стараюсь. Я служу Хезеру из-за денег.

Мертвец тихо приподнялся и повернул голову на мужчин. Андрей мимолётно встретился с ним взглядом и снова внимательно слушал Акулу.

«Теперь мне точно тебя не жалко»

Подумал Красс.

Акула внимательно и серьёзно посмотрел в глаза напротив, почти что остановил на них весь свой мир, ибо пытался рассмотреть в Андрее хорошего человека. И что-то явно рассмотрел, раз выпалил правду:

– У моей дочери тяжёлая болезнь. Я собирался бросить эту мерзкую работу, как только накоплю на лечение. Вот как раз эта миссия позволит мне...

Выстрел. Светлые глаза Акулы разлетелись брызгами крови по стенам, оставляя на тёплой смуглой щеке Андрея их остатки вместе с мозговым веществом.

Красс не шелохнулся. Кажется, на его щеках помимо крови смешалось что-то солёное и щиплющее. Мертвец поднялся на ноги. Тело Акулы свалилось на бок. Дитя Шелкопряда уставился на Андрея. Красс с ужасом остался в оцепенении. Внутри него выл Ноктюрн, оглушая своими яростными криками.

«Как ты мог допустить смерть обычного семьянина?! Он защищал свою родину! Ты отнял у ребёнка будущее! Я говорил тебе, что семья превыше государства. Человек превыше государства. Нет ничего важнее жизни. А ты продолжаешь верить, что нет ничего важнее идеи. Остановись. Я погибну вместе с тобой, но остановись. Война заберёт сотни таких отцов, сотни таких дочек потеряют родных. Давай потеряем жизнь, если ты не можешь остановиться сам. Давай останемся здесь».

Мертвец навёл пистолет на Красса. Красные глаза горели во тьме закрытой комнаты. Андрей со слезой на щеке парализовано остался сидеть на полу, ибо Ноктюрн подчинил себе тело. Вера Красса пошатнулась, когда совесть стала бить прямо по груди, не давая дышать.

Но сильный удар по закрытой двери заставил Андрея проснуться. Мертвец перевёл внимание на звук, и в этот же момент Красс схватился за свой нож и кинул его со всех сил в лицо солдату. Тот замер со сквозной дырой во лбу.

Андрей сразу метнулся к баррикадам и рывком их сбросил с двери. Настежь раскрыл дверь. На него оттуда набросился Фурия. Опалённый гневом наёмник прижал Красса к стене и стал душить, выпустив когти, которые впились в командира. Андрей пытался понять, не сходит ли он с ума? Он же собственными руками сломал ему шею! И когда человек стал обладать такими когтями?

Красса озарило. Перед ним не человек. Фурия притворялся человеком. Он, как и Макс, скрывал свою сущность. Перед ним ящер с костями змеи. Гибкий, неуловимый. Он не сломал ему шею, ибо невозможно сломать то, что легко гнётся.

– Я знал, что ты поганый предатель, Красс-с-с-с-с-с! – прошипел Фурия, показывая ему длинный змеиный язык. Он зарядил мужчине прямо в печень, а затем ещё раз и ещё. Тот согнулся и закашлял кровью. Фурия в этот момент его отпустил ненадолго, чтобы выпустить всю обойму автомата на мертвеца. Он замертво упал.

– У меня целых тридцать минут, чтобы тебя прикончить.

С кровавыми зубами заулыбался наёмник и стал избивать Андрея. Он хватал его за волосы и бил прямо об плитчатую стену. Красс пытался опомниться, пытался сопротивляться, но Фурия уже успел поранить его своими легендарными ножами с парализаторами. Один раз Андрею удалось замахнуться, но удар прошел мимо, ибо всё плыло перед глазами. Яд бежал по венам.

В какой-то момент Красс упал. Слабость растеклась по телу, удары по голове вспышками дичайшей боли отзывались в мозгу. Фурия не останавливался. Он испытывал кайф, неописуемое блаженство, от которого ему даже хотелось мастурбировать на трупе Красса. Убить того, кто, казалось, убил тебя. Высшая форма доминирования и силы. Фурия сходил с ума от вкуса крови Андрея. Он бил, не прекращая. И смеялся от счастья. Его зрачки стали по-змеиному острыми.

Но он в этот же момент остановился. Замер. По телу пошла дрожь. Он ощутил приближение собственной смерти. Шестое чувство змеи заставило наёмника посмотреть на секунду на дверной проём, откуда падал свет из больших окон. И тут же он бросился в дальний угол комнаты, пока на месте, где до этого он был, просвистел выстрел дальнобойной снайперской винтовки. В него целились.

Фурия забился в тёмный угол. Достал ножи. Андрей, несмотря на множественные удары по голове и яд, стал ползти из комнаты.

– Тварь, я достану тебя, слышишь?! – в бешенстве проорал Фурия, пока Красс из последних сил тянулся к свету. Он видел блик от оптики винтовки на противоположном здании. Наёмник кинул в ногу Андрея нож, но тот отскочил в воздухе от ещё одного выстрела.

– Кто там на крыше, отвечай!

Орал он, трясущимися руками вновь кидая ножи. Все отлетали или просто не попадали в Красса. Тот смог выползти из комнаты и спрятаться за стеной.

– Я вас всех убью! – не унимался Фурия.

Андрей с вялым видом прислонился спиной к стене и смотрел, как размазанный силуэт по канату, натянутому между двумя зданиями, быстро перебрался через окно к ним. Высокий мужчина в полностью чёрном костюме с закрытым лицом балаклавой снисходительно посмотрел на Красса. Его светло-серые глаза с зеленым оттенком прошлись по всему телу Андрея, и, кажется, проанализировали каждую его рану, удар и порез. На плече костюма незнакомца была нашивка Земной Империи. Ещё один наёмник Хезера.

Андрей закрыл глаза и ждал выстрела. Но ощутил лишь запах вишни и осторожное прикосновение к его кровавой избитой щеке. Наёмник сразу же отпрянул и холодно уставился во тьму комнаты, где засел Фурия.

– Дюха, не спи, я сейчас вернусь.

Прошептал хмурый прокуренный голос.

Андрей ему медленно кивнул и уставился на закат. Он рассматривал скользящие лучи по стенке коридора, радужные блики от разбитого стекла и слабо слышал звуки драки. Две змеи вцепились друг в друга. Одна хотела мести, другая – защитить своё.

Красс окончательно закрыл глаза и провалился в сон. Закат его больше не тревожил.

Он слабо помнил, как вернулся Макс, хлопал его по щекам и просил не спать. Андрей потянулся к нему, обнял, вцепившись в его куртку, и судорожно повторял:

– Останься со мной. Просто будь со мной. Давай сбежим.

Тафт дотащил его до разрушенных стен, где открывался вид на догорающий Плантэис и на догорающий закат. Он надеялся, что свежий воздух приведёт его в чувства, но Андрей продолжал рыдать и просить остаться с ним навсегда.

Он сел с ним на краю и прижал к груди, нежно гладя по чёрным волосам. Яд подействовал на сознание, на его мысли и чувства – думал Макс. Но в этом он усомнился лишь тогда, когда Андрей обратился к нему по имени:

– Макс, ты моя родина.

Тафт без тени улыбки прижал его ближе к груди, смотря на сумерки. Закат догорел.

Всю ночь в голове Андрея играли ноктюрна. Пианино отбивало в такт его боль. Музыка воспевала смерть надежды. Красс захотел всё бросить и сбежать, ибо его вера надломилась. Внутри каждого твердолобого героя живёт свой Ноктюрн, желающий счастья и тепла. Андрей проронил все слёзы, что сдерживал до этой ночи, рассказывая Максу, что любит убираться в его квартире; любит печь пироги с яблоками; обожает собак и мечтает о собственной бане. А потом снова зарывался ему в куртку и плакал: «Я не хочу умирать. Я тоже хочу жить. Почему я решил, что должен умереть за родину? Почему мне нельзя тоже быть счастливым? Макс, пускай Империя падёт без нас. Без нас, слышишь?»