Онуэко – небольшая планета, но её жизнь удивительна. Читатель, давай расскажу интересные факты об этой планете, ибо на ней с этой главы будут происходить разные события в крупных масштабах.

       Например, как уже говорилось раньше, здесь огромная концентрация кислорода, поэтому дышать нормальному человеку на Онуэко невозможно. Тогда Империя соорудила купол, который подходил под потребности человека и не губил жизнь онуэковцам, однако им всё же приходится заходить в специальные комнаты с повышенной концентрацией кислорода, где они отдыхают, как в раю. Этот купол находится не на всей территории планеты, лишь затрагивает треть её владений. Фиолетовый купол ограждает от жестокой атмосферы Онуэко огромный царский санаторий, в котором отдыхают и даже живут влиятельные люди по всему космосу.

         Ну, это ты уже слышал от меня, читатель, а вот про стрекоз с размером ястреба или о том, что коренные жители Онуэко вырастают выше двух метров в высоту – навряд ли. О, ещё интересный факт! Из-за окисления кислородом на планете очень много озёр перекиси-водорода. Довольно удивительное зрелище. Ах, как хочется мне, читатель, взять тебя за руку и показать воочию экзотический мир Онуэко!

        Так вот Джо и Лия, как уже говорилось, являются коренными жителями, но Вагнер по меркам Онуэко довольно невысок – сто девяносто полных сантиметров, а вот девушка была величественна и высока, как скала. В неё влюблялись многие, но сердце её принадлежало этому Джо Вагнеру. Знает ли он? Нет, даже не догадывается.

       Повстанцы переехали на Онуэко всего пару дней назад, но уже начали постепенно привыкать к тому, что их жизнь теперь была связана с санаторием: кто-то стал барменом, официантом, лакеем, уборщиком, танцовщиком, кулинаром или даже помощником директора. Обо всём поподробнее...

        Макс Тафт получил работу визажиста, он стал стажёром у давно работающих здесь лучших визажистов Империи. В их задачу входило создавать красивый образ для богатых дам и мужчин. Уже прошло несколько дней, как он снял с себя роль земного наёмника, воссоздав с Исаией легенду, что наёмник Макс Тафт вернулся на Землю, а здесь в Санатории какой-то другой паренёк – Макс Лацерт.

        Он проснулся ранним утром, когда над фиолетовым небом Онуэко только рассвело пять ярчайших звёзд, которые в ночи меркнут за туманами. Тафт давно хотел вернуть свой прежний зелёный цвет волос, поэтому с утра он погрузился в горячую ванну, накрыл покрашенную голову чепчиком с жёлтыми уточками и расслаблялся в пенной воде, переписываясь в телефоне с Лией. Она заняла в санатории Плантэис роль вечерней танцовщицы, но по утрам всё же просыпалась, чтобы успеть...

Лия: ... и он спустил с него штаны, боясь потревожить своими неловкими движениями атмосферу горячей страсти. Казалось, с их рта шёл пар, руки тянулись опробовать тело партнёра, они желали поиметь друг друга этой ночью. Но до темноты ещё много часов, нужно терпеть и наслаждаться в тишине пульсирующим стояком Уильяма, пока родаки не покинули квартиру...

... Написать Максу пост. Они лучшие друзья. Настолько друзья, что ублажают демонов друг друга. Оба влюблены и оба не могут быть с любимым человеком, отчего утоляют свою страсть в развратных СМС-постах с виртуальными ситуациями, которые всегда заканчиваются одинаково: секс. Порой они переписываются так до глубокой ночи, кусая губы, покрываясь мурашками, и влюбляются в придуманную историю до безумного биения сердца, а наутро идут своими дорогами, но всегда знают, что ночью их пути вновь пересекутся в социальной сети. Макс и Лия лучшие друзья, их демоны танцуют в одном костре.

Макс бурно писал пальцами ей ответное сообщение. Утро в Плантэис началось.

      В один момент он устал, ощутив, как глаза вновь предательски слипаются, а текст в этнифоне превращается в набор букв. Его пальцы замерли над влажным экраном, пропитавшимся дурманящим теплом горячей ванны. Светло-нежный свет падал из маленького окошка в тёмно-зелёную ванну.

И всё же, надо отдохнуть.

Убедил себя Макс и прикрыл глаза, уронив этнифон на мокрую плитку. В голове всплыли воспоминания одиннадцатилетней давности...

11 лет назад.

      Макс Тафт, который раньше продавал наркотики и курил сигареты, превратился в обычного мальчишку, дремлющего на диване, пока маленькие детишки играли с его зелёными волосами, рассматривали его когти и пытались оторвать с его перламутровой кожи чешуйчатую пластинку. Это были детдомовские дети, которых Андрей иногда по разрешению родителей забирал в их огромный богатый дом, чтобы хоть как-то улучшить их серую жизнь. Тафт ему помогал следить за ними, но ранним утром они разбушевались вновь.

– Дюха-а-а... – страдальчески провыл Макс, не в силах отказать карапузам в их играх. Они тыкали в Макса, как в диковинную игрушку: одни звали его поиграть в прятки, другие поиграть в кухню. Но обычно он выбирал тех, кто любил играть в больничку, ибо тогда Тафт мог валяться на диване дальше и получать удовольствие от лечения. Через некоторое время спустился со второго этажа Красс, что-то бурча себе под нос и задумчиво почёсывая голову.

– Дюха-а-а-а-а.... – ещё жалобнее простонал ящерица, шипя длинным языком при каждом произношении «а».

Дети засмеялись, когда увидели его длинный извивающийся язык рептилии. Кто из них тоже являлся рептилией, пытались повторить его движения, отчего другие ребятишки обратили на них внимание и оставили Макса в покое.

Андрей налил из кувшина холодный свежий лимонад и сел рядом с Максом. Тот нахмурился, замечая, как витает в облаках Дюха.

– Что случилось? – Макс привстал с дивана, серьёзно смотря сбоку на профиль своего друга. Тот шмыгнул носом, когда глотки лимонада стали заполнять будто всё тело газами. Немного помедлив, наслаждаясь вкусом напитка, Андрей рыгнул и с улыбкой, с которой он привычно улыбается Максу, заговорил:

– Помнишь, мы с тобой спасли Миражанну? Ту девочку, которую хотели продать грязные людишки за наркоту?

– Ну, было дело, – зевнул Макс, снова ложась на подушку.

– Она сегодня пришла к нам...

– И чё ей надо? Опять в передрягу попала?

– Слава Канопусу нет. Хотя... как сказать, попала, но в хорошую. Мы же с тобой её в детдом отвели, а на той неделе её взяла молодая семья. Твои земляки, между прочим. Она рассказала про нас им, вот и они отпустили с нами повидаться.

– А чего тогда хмуришься?

– Я специально, чтобы твоё внимание к одному делу привлечь.

Макс заинтересованно глянул на друга, заострив на нём свои зрачки.

Андрей посмотрел на него в ответ с непринуждённым лицом и выпалил:

– Она хочет выглядеть красиво... Сделаешь ей... это... как там ты называешь. Макияж короче.

– Епа запросы. Мне-то что с этого всего...

– Макс, она хочет понравиться мальчику из своего района. Она мне призналась, что ей там кто-то нравится, так что помогай или я сегодня не пойду с тобой на рыбалку!

– Вообще-то я не люблю рыбалку... – Макс тут же заткнулся, осознав, что не то сказал, заметив полные ужаса глаза Андрея. – Ой, то есть, о не-е-е-ет.. как же я без рыбалки, окей-окей, сейчас я ей помогу.

Андрей слегка надулся, но тут же забыл про сказанное и поспешил за Тафтом, который уже шёл на второй этаж к девочке.

...Они сидели при ясном свете утреннего рассвета. Туман стелился вокруг особняка Крассов, зелёные ветви заглядывали через открытое окно в просторную спальню Андрея. Серебряноволосая девочка стеснительно сидела на стульчике в длинной майке Дюхи, ибо как сказал Макс: «Если хочешь, чтобы я не испачкал твоё красивое платье, раздевайся». Она, конечно, вскрикнула от таких заявлений, но Андрей сразу же решил ситуацию.

       Мира приподняла подбородок и смущённо отводила взгляд от зеленоволосого мальчика с острыми зрачками. Он всегда их острил до формы ящерицы, когда чем-то был увлечён или сосредоточен. Мальчик аккуратно и старательно выводил бесцветной блестящей подводкой маленькие стрелки, румянил пухлые щёчки девчушки и дополнял её зелёные глаза стразами, при этом придерживая девицу за нижнюю челюсть. Андрей зевал на стульчике рядом, от скуки втайне от Тафта воровал помаду с косметички и рисовал ей на своей руке мужские гениталии.

Потом он вышел из комнаты. На первом этаже шумели детишки постарше предыдущих, играя в приставку Макса. Он тихо шагал по коридору, запихнув руки в карман красных шорт. Он шёл-шёл и вдруг услышал разговор своих родителей:

– Мелани, ты уверена? Андрей может прознать, – раздался грубовато-шершавый голос отца.

– Дорогой, наш сын – наше золото. Макс хороший мальчик, но ради своего сына я готова пожертвовать многими.

– Хорошо. Я скажу Максу, что мы оформляем на него документы, он станет нашим сыном.

– Так бы сразу, он будет рад пожертвовать собой ради хорошей жизни нашего мальчика.

      Андрей с ужасом слушал их тайный разговор. Он сразу понял, о чём идёт речь. Речь идёт о нескольких проблемах семьи Крассов: во-первых, из-за неурожайного сезона и задержками продаж товаров, грабежа полей бюджет семьи страдает, а во-вторых, налог, который они платят за то, чтобы Андрея не забирали в космическую армию, стал им не по карману. А значит, усыновление Макса поможет им выручить сына и отдать вместо него Тафта.

      Как же Красс хотел ворваться к ним в кабинет и заорать во всё горло: «Я сам поеду в армию, не трогайте моего друга!», но вместо этого он вернулся в спальню и натянул на лицо улыбку. Он решил найти способ не ссориться с любящими до безумия родителями и в то же время действительно усыновить Тафта, но чтобы их жизнь никогда не разлучила.

Макс воскликнул вошедшему Андрею:

– Эй, Мирка готова, глянь! – с этими словами он развернул к Крассу девочку в нежно-голубом платье. Он в этот момент завязывал бантик ей на спине.

Андрей приоткрыл рот, увидев красоту, которая слилась с естественной красотой Миражанны и сотворённой Максом.

Дюха тут же сделал реверанс и воскликнул:

– Какая чудесная принцесса, а кружиться в вальсе не умеет! Миражанна, разрешите взять вас за руку и научить танцевать!

Он взял её под руку и стал показывать стойку при вальсе, объяснял, куда ступать ноге. Они кружились по всей комнате. Андрей задорно улыбался, говорил девочке, что она лучшая на этом балу, а Мира краснела до такой степени, что будь она в мультике, то была бы красная как шорты Андрея. Макс смотрел на них со стороны и смеялся, любуясь грациозным другом. Он ещё не знал, сколько боли принесёт ему эта дикая привязанность.

Наше время.

     За то время, пока приверженцы клана Айдена уживались на планете Онуэко, с Андреем случились тоже непредвиденные для него обстоятельства. Во-первых, Эйл привёл к нему Крайма – человека, который должен следить за ним. Зачем? Если ты, мой милый читатель, забыл, то напомню: Андрей знает имперскую тайну о механизме Бабочки, так что в интересах Исаии не дать солдату распространить информацию. Крайм по указаниям Сайи должен был водить Красса по его обычной работе: летать на задания с пятым взводом по гонению оппозиционеров. Но теперь для Андрея это была не рутинная работа, а сущий ад. Он больше не горел прежним желанием убивать и властвовать ради своей родины, он забрал свой скрипичный ключ от замка в свой дом. Его домом была Империя, теперь в его сердце поселялись такие же революционные мысли. Теперь он человек без дома, без принципов...

       Когда он руководил расстрелом пятерых инопланетных существ без имперского гражданства, в глазах появилась та солёная влага, от которой дрожали губы и суетилась душа. Крайм наблюдал за ним со стороны и подливал масло в огонь.

      Эйл Даниелс – это тот человек, о котором можно сказать «звёзды хватает с потолка». Знаю, такого фразеологизма не существует, он перевёрнут с «звёзд с неба не хватал», только вот у Эйла совсем иное значение. Он талантлив не по годам. Его детство - сплошная игра в доброго гения, в лидера и примера для подражания. Но такой ли он? Когда он встретил Андрея, он вдруг понял, что с удовольствием отдал бы ему роль лидера, примера для подражания и отдал бы ему все свои звания и награды, лишь бы спрятаться за его широкую спину и забыть о внешнем давлении мира.

Но его путь всё темнее и опаснее с каждым днём, когда он попал в лапы Исаии, ибо тот играет в свою жестокую Игру.

       Пока Андрей был на задании со своим взводом и Краймом в придачу, то Эйл прожигал свои выходные дни в комнате Телохранителя. Он тогда впервые встретил Саталию – необычайно элегантную и строгую девушку. Она была своенравна и в своей манере холодна к гостю, Даниелсу было с ней не особо комфортно, он старался не смотреть на неё лишний раз.

       Она пила чай у иллюминатора в одном бархатном халате, оголяя длинные стройные ноги. Её лиловые глаза поглядывали лишь на Исаию и без всякого интереса порой и на гостя. Сайа ходил по комнате, жестикулируя и восклицая. В его движениях чувствовалась неутолимая энергия и его слова в горячем танго изливались по комнате, рассказывая Эйлу о своих некоторых идеях. Сам Эйл, как и в прошлый раз, сидел скромно на краю кровати и вкушал плоды винограда, пока над головами всех их крутился медленным вальсом планетарий.

– Так вот, Эйл, когда Андрей вернётся с задания, то обязательно поддержи его истерику, помоги ему... Направь его на путь революции, – напрямую изъявил Сайа, вдруг взяв на подушечки пальцев виноградинку. Он глянул на неё сверху вниз и сжал в клыках, как свою самую сладкую добычу. Эйл с какой-то болью, застывшей на лице, поднял взгляд на стоящего недалеко от него Исаию и тут же выпрямился во весь рост, надменно озирая его.

– Почему из всех людей, с которым общается мой добрый друг, именно я должен обрекать его на эти ужасы?

Сайа ненароком посмотрел на планетарий, что лениво рассекал воздух в своём бессмысленном танце. Но точно ли он бессмыслен?

– Планетарий, – вдруг вновь заговорил Эйл, замечая эти непонятные взгляды Исаии наверх, – Ваш взгляд всё время прикован к нему. Что в нём особенного?

– В нём особенности столько же, сколько в твоей благородной миссии столкнуть Андрея Красса в пропасть космического восстания. Вы оба особенные. Даниелс, наша беседа так красноречива, однако разница нашего диалога в том, что я говорю всё устами, а ты молча разговариваешь со мной. Произнеси это вслух, а то Саталия тоже хочет услышать, что ты там мне пытаешься сказать не говоря, – острая улыбка скользнула на лице имперского Телохранителя. В его взгляде читалось то удовлетворение происходящим, как будто его лицо озаряет вечернее солнце, а тело купается в зелёной ботве. Внутренний покой. Но собеседник перед ним был встревожен или возбуждён чем-то таким, чем-то действительно поразительным; он был увлечён происходящим не меньше Сайи.

– Леди де Хелл знает о Вас всё? – с прищуром спросил Эйл, не боясь острого взгляда Саталии на себе.

– Достаточно, чтобы быть моей женой, – рассматривая ногти, как-то скучающе ответил тот.

– Тогда для неё не будет сюрпризом, если я озвучу свои доводы?

– Она с удовольствием послушает, – поглядывая на девушку, ответил Исаия и вновь поглотил виноградинку.

– Я наблюдаю за Вами уже несколько недель, беспрекословно слушаюсь и направляю Андрея на этот путь, где, скорее всего, его ждёт кончина, и вдруг подумал, почему именно Андрей? Почему я? Тогда взглянул на Ваш планетарий и увидел, что планеты и звёзды не стоят на своих местах, Вы расставили их так, будто никогда не открывали атлас космоса. Я даже на миг усомнился в Вашей компетентности, однако был не прав. Этот планетарий – Ваше шахматное поле, Вы играете в свою игру, в свою стратегию и скрываете какой-то страшный замысел за деревянными игрушками.

В ходе его уверенного монолога Саталия мельком поглядывала на иллюминатор, отражающий в себе силуэт Исаии, восхищённо слушающий учёного.

– Ты совершенно прав, Эйл. Планетарий – это книга моих мыслей. На нём отражён ход моего плана.

– Это слишком сложно для простого человека*. Кто Вы, господин де Хелл? Точно ли Вы человек?

Сайа будто бы только что получил иголкой по коже, ибо его резкая нервозность отразилась на лице моментально. Он ответил Даниелсу без промедлений:

– И никогда не подумал бы им быть.

– В таком случае, я расцениваю Ваши попытки сыграть в злую шутку с Империей ничто иное, как месть. Вы ненавидите меня? Всех людей? Что Вы планируете делать, если революция состоится, и почему Андрей должен играть эту роль? – в словах Эйла не читалось презрение, но и уважение так такового не было – одни холодные вопросы, обжигающие собственное сердце.

– Ты явно хватаешь звёзды с неба, но в моём случае, с потолка, – вдруг перевёл тему разговора Сайа, зациклившись на персоне Даниелса, подняв указательный палец на висящий над головой планетарий. – Как бы ты ни пытался строить из себя загнанного в мои когти, твои руки тянутся поймать все звёзды, что я кидаю на головы людям.

– Метафоры – это то, чем пропитан Ваш язык, уважаемый Исаия, но их распутывать – сложная затея для простого учёного вроде меня.

Сайа тут же засмеялся, с не сползающей ехидной улыбкой наливая новую порцию чая для себя и жены. Эйл с поджатыми губами стоял посередине комнаты, а над его головой проплывал Антарес, полыхая зелёно-красными тонами среди различных огней.

– Хорошо, Эйл, я заставлять не стану, но в дурачка со мной играть не стоит. Я знаю, о чём ты думаешь, – последние слова он выговорил, ровно смотря на своего оппонента, а затем без всякого напряжения он ушёл к своей жене за столик и проговорил, – я ненавижу всех, кто обрёк на гибель мою планету, на которой я родился и... в общем, нынешнее поколение людей не особо играет роли в моей ненависти, но всё же династия королей Марсиэлов продолжает свое гнилое правление, выстроенное на руинах космоса. Я не ненавижу тебя, Эйл, возможно, я даже более чем нейтрален к твоей личности... Так что приходи ко мне ещё, я жду тебя всегда, и, впрочем, я на сей раз не заставлю тебя давить на Андрея... Ты мне нравишься, даже слишком, так что напоследок предлагаю сделку.

Эйл всё так же стоял неподвижно в центре комнаты, как белое невзрачное пятно мельтешил среди ясных огней деревянного планетария. И кстати, над ним сейчас кружил o Cet*.

– Как символично, – ухмыльнулся себе под нос Сайа, рассматривая красный свет от пролетающей звезды над головой учёного, – в общем, сделка такова: ты пытаешься пренебречь переживаниями Андрея, убеждаешь его, что ему нужно отдохнуть и... летишь с ним на...

Сайа прищурил глаза, рассматривая Даниелса, и тут же ядовито заулыбался, продолжив:

– Ты, помнится, как-то пытался всучить своим коллегам билеты в санаторий Онуэко, ты мне ещё тогда сказал, что их тебе подарил тот человек, от которого мне нужно тебя защищать. Советую отдохнуть твоему приятелю именно там. Там-то Андрей не найдёт повода думать о свержении Империи. Но если вдруг твой солдат не опомнится, и всё также будет твердить про восстания, то ты полностью будешь принадлежать мне.

     Эйл призадумался, простояв в тишине, отбиваемой ложкой чая, которой помешивала Саталия варенье из космических ягод. Эти сладкие плоды были ледяные, их привезли прямо из самых морозных планет, где царит та страшная лютая стужа, о которой мы можем только представлять. Это варенье стекало по ложке прямо в кипяток и с приятным шипением и выделением пара растворялось в ароматной жидкости орехово-чёрного цвета. Даниелс нерешительно глянул на девушку, увидев её лиловый взор прямо на себе. Она смотрела зорко и без чувств, просто смотрела, как мы смотрим от скуки на фикус на подоконнике. А затем отвернулась, чтобы скрыть сочувствие к этому человеку. Она знала, как жестоко и безжалостно манипулирует её мужчина всеми вокруг, как он дёргает за ниточки и заставляет ретроградное движение усиливаться в своём бешеном танце мести. Он даёт иллюзию свободы, предлагая сделки и разные уловки. Как бы Эйл не бежал, Сайа растопчет его душу, измельчит в своих когтях в космическую пыль, соберёт его вновь в созвездие Кита* и заставит быть частью его планетария или, как говорит Исаия, Игры Сатурна.

Кстати о Сатурне...

Учёный постоял ещё немного, а затем выпалил:

– «Сатурн, пожирающий своего сына»... жуткая картина древнего художника, который жил во времена, когда ещё люди не знали толком космос. Она висит у Вас здесь.

Сайа с недоумением повернулся к Эйлу, не ожидая такого перескока темы.

– Разумеется, это её лишь репродукция. Оригинал потеряли.

– Но это не мешает Вам любить эту картину. Сатурн так безжалостно поглощает тельце, как Вы поедаете тот же самый виноград. У Вас любовь к загадкам, что ж, давайте поменяем немного условия сделки. Да, я отвезу Андрея в Онуэко, но я боюсь, что Вы не дали бы мне столько свободы просто так. А значит, шанс проиграть у меня также высок. Если я проиграю, то за каждую мною разгаданную Вашу загадку Вы даруете мне одно право на выбор собственных действий.

– Проработал второй план, если первый провалится. Что ж, неплохо. Валяй. Я, кстати, с тобой в Онуэко ещё увижусь. Удачи, mon cher*.

Даниелс ощутил холодок по телу, когда вдруг осознал, что сам не заметил, как вышел из владений Исаии.

Он сказал мне что-то на древнем языке... Интересно, откуда у него столько знаний о людях. Я боюсь этого человека, но и восхищаюсь одновременно. Но знаю я одно точно – он не райдифаеровец, но откуда тогда у него сила этой расы? Кто его жена? Кажется, его загадки стали меня интересовать. Что ж, придётся хватать звёзды с его планетария, чтобы прочесть его намерения.

Человек* - в данной истории любая раса вне зависимости от происхождения может называть себя или другого существа человеком, если имеет гражданство Империи. Своего рода зваться человеком – значит гордиться своей родиной – так гласит конституция Империи, однако приверженцы революции не уважают и злятся на расы, называющие себя человеком.

O Cet* - красный гигант (звезда), самый яркий из звёзд созвездия Кита*, издавна o Cet называют Мира, то есть «изумительная».

Созвездие Кита* - крупное экваториальное созвездие. В греческих мифах это чудище, посланное Посейдоном, чтобы разрушить страну царя Цефея и погубить его дочь Андромеду.

Mon cher* (франц) – мой милый