Всякий раз, стоя на распутье, мы стараемся сделать правильный выбор, но как можно определить, будет ли он таковым? Казалось бы, если мы достигли цели, то пошли по верному пути... Но что мы получим в конце? Выгоду? Принесем ее другим? Избежим потерь и убытков? Всегда ли достижение цели — это победа? Всегда ли, получив желаемое, мы остаемся в выигрыше? Как понять, правильный ли выбор мы совершили на самом деле?

Сидя в просторной гостиной, Полина сомневалась, что они с Вадимом правильно поступили, решив приехать к родителям Ксении. Владимир Борисович, ее папа, встретил ребят вполне дружелюбно, помог с вещами, усадил на диван и даже сам пошел на кухню готовить чай. С виду ему было чуть за пятьдесят. Высокий, статный мужчина, пусть и с небольшим брюшком, в молодости наверняка был грозой девичьих сердец. С первого взгляда он показался Полине добрым, и она почувствовала, как страх перед незнакомыми людьми медленно отступает. Вот только это приятное ощущение продлилось лишь мгновение, пока к ним не вышла Ксюшина мать.

Она напомнила Полине актрису Мирей Дарк, только, в отличие от знаменитой француженки, была жгучей брюнеткой. Лидия — никакого отчества, как тут же заявила она ребятам, — даже не улыбнулась. Кивнув, она грациозно опустилась в плетеное кресло и, расправив длинное шелковое платье-халат, закинула ногу на ногу, словно собиралась позировать портретисту. Подумав об этом, Полина бросила беглый взгляд на Вадима и поняла, что ее любимый художник зачарован красотой этой женщины. Она почувствовала укол ревности, но постаралась это скрыть под улыбкой, хотя знала, что выходит неискренне.

— Чай, печенье, джем. Угощайтесь! — Владимир Борисович вошел с подносом и, окинув взглядом собравшихся, подмигнул супруге. — Лида, тебе, как обычно, хлебцы. Моя жена блюдет строгую диету.

— Спасибо, милый, — поблагодарила Лидия, даже не взглянув на старательно сервированный поднос. — А теперь можно мне поговорить с ребятами наедине?

— Дорогая... — Владимир Борисович покачал головой и не двинулся с места, показывая, что не желает уходить.

— Хорошо, буду говорить при тебе, но не перебивай меня, пожалуйста.

— Лида только с первого взгляда такая грозная. — Владимир Борисович подмигнул Полине, тщетно пытаясь разрядить обстановку. — Но правду-матку резать не стесняется. Лучше уж ей выговориться сразу, чем носить все в себе. Да, солнышко?

— Хм... Мой муж обожает меня оправдывать еще до того, как я заговорю, — усмехнулась Лидия, и Полине показалось, что черты ее лица на мгновение смягчились. Или это только показалось? Брюнетка вновь превратилась в Снежную королеву.

— Я слишком хорошо тебя знаю и представляю, как ты можешь запугать ребят. А им ведь некуда идти!

— Именно поэтому сначала я скажу все, что думаю. Так будет честно, верно? — Лидия вдруг обратилась к Вадиму, и Полине это совсем не понравилось. Почему нельзя было говорить с обоими и не делать вид, будто Полины не существует? Она демонстративно взяла Вадима за руку — пусть видит, они вместе и обращаться нужно к обоим. Но Лидия и бровью не повела, продолжая смотреть только на Вадима.

— Да... конечно, — неуверенно ответил Вадим и чуть сжал Полинину руку.

— Так вот. Ксения рассказала о вашей ситуации, и могу сказать, что понимаю Державиных... — Лидия выдержала паузу. — Если бы моя дочь, будучи еще школьницей, оказалась в положении, я бы тоже предпочла аборт. Здесь можно завести разговор о морали, но какая разница, когда речь идет о счастье дочери? Ребенок в столь юном возрасте может поставить крест на своем успешном будущем. Совмещать материнство и карьеру непросто, а когда еще нужно учиться... Как я поняла, Виолетта нашла другое решение ситуации...

— Если вы согласны с моими родителями, зачем тогда согласились нам помочь? — воскликнул Вадим. Казалось, от его очарования этой женщиной не осталось и следа, и глупая, ревнивая девочка внутри Полины этому по-дурацки обрадовалась.

— Молодой человек, дайте договорить моей жене... — вмешался Владимир Борисович. — Все совсем не так...

— Не совсем, — прервала его Лидия. — Я действительно считаю, что рожать ребенка в семнадцать-восемнадцать — слишком рисковый шаг. Сейчас вы любите друг друга — это прекрасно! Мечтаете о своей семье и верите в счастливое будущее, если будете вместе... Но это романтика. Жизнь слишком жестока. Любовь нужно уметь удержать, а это не так просто, когда на вашу голову свалятся бытовые проблемы, с которыми вы пока незнакомы. С ребенком практически невозможно продолжить учебу, а без высшего образования устроиться в жизни куда сложнее. А ребенок? Ему будут нужны подгузники, пеленки, игрушки и одежда, одежда, одежда, из которой он мгновенно будет вырастать. А потом детский сад, школа, кружки, репетиторы, университет... Одной любви ребенку мало! Ваше дитя — это не просто плод любви, он человек! Личность! Вы в ответе за то, кем он станет. Ваша задача — воспитать достойного человека, научить его жизни, дать возможность состояться. И это очень сложно, когда вы сами еще дети...

К концу своей речи Лидия дала волю эмоциям. Ее голос дрожал, и казалось, она может сорваться на слезы. Какая быстрая перемена... Маска холодности и равнодушия спала, обнажая истинные чувства живой женщины, матери.

Полина отпустила руку Вадима и виновато потупила взгляд. Все, что Лидия сказала, было правдой от начала и до конца. Иметь ребенка сейчас — чистой воды сумасшествие. Но Полина безумно хотела стать матерью этого малыша и верила, у них с Вадимом получится создать настоящую, счастливую семью... Только как это объяснить Лидии?.. Вместо Полины заговорил Вадим:

— Вы думаете, я ни о чем этом не думал? Вы ошибаетесь, говоря, что нас разлучат бытовые проблемы... То дерьмо, в котором мы с Поли жили все это время, ударило по нам куда сильнее, чем нежелание мыть посуду или что-то в этом роде. Конечно, у нас нет денег на нормальную жизнь, тем более мы вынуждены скрываться, но и я, и Поли готовы к трудностям. Я буду работать, Поли заботиться о нашем ребенке. И даже если мне придется батрачить с утра до ночи — это стоит того, чтобы быть с нашим малышом. Жить, глядя, как его воспитывают другие — куда сложнее, особенно когда знаешь, на что способен мой отец.

Полина так гордилась Вадимом. Он в очередной раз доказал, что может за них постоять. В этом решительном молодом мужчине теперь с трудом угадывался романтичный, застенчивый юноша, в которого она влюбилась. Но такого Вадима она любила еще сильнее.

— Именно поэтому я сказала Ксюше, что мы поможем, — твердо ответила Лидия. — Конечно, с вашей стороны было глупо так легкомысленно относиться к контрацепции, но что случилось, то случилось. Отдать ребенка в лапы Державина — это самое настоящее преступление. Раз вы согласны взять на себя ответственность за его будущее, то должны понимать, что вас ждет. Я не привыкла юлить, врать и приукрашивать действительность. Пройдут годы, пока вы встанете на ноги, сейчас мы вам поможем, но, когда ребенок родится, все изменится.

— Полине тогда уже будет восемнадцать, отец не сможет отнять у нас ребенка. Мы запишем его на свое имя, — сказал Вадим.

— У Виктора Державина в руках власть, он имеет связи, а еще хороший банковский счет, наверняка не один. Как только появится запись о вашем малыше в электронной базе, он вас найдет. Здесь мы уже не сможем помочь. Вам самим нужно будет ему противостоять. Укрываться с ребенком не выйдет.

— Да, я тоже об этом думал... — согласился Вадим и подался чуть вперед. — Мой отец очень боится скандала. Когда у нас на руках будет свидетельство о рождении ребенка, мы сможем использовать его как оружие.

— Что? — возмутилась Полина. — Как оружие? Нашего малыша?!

— Нет же, Поли! Документ! Отец не позволит, чтобы СМИ узнали правду, а я пригрожу, что отправлю копию свидетельства во все журналы, газеты и блоги. Всех заткнуть он не сможет! Ему придется принять наши условия! В обмен на молчание мы попросим свободу!

— Умно... хотя слегка самонадеянно, — вздохнул Владимир Борисович. — Будем надеяться, что ваш план сработает. А сейчас пейте чай, пока не остыл.

После чаепития Лидия показала Полине и Вадиму их комнату. Она больше не держалась холодно и отстраненно — напротив, всячески старалась выказать гостеприимство, и Полина не могла не заметить, как к ней потеплел Вадим. Он вновь попал под чары этой женщины.

— Ужин будет к семи, а пока отдыхайте. Вам нужно набраться сил, потому что завтра ты, — Лидия обратилась к Вадиму, — выходишь на работу. Будешь помогать Володе. Как ты знаешь, у нас магазин бытовой техники, а интернет-заказы обрабатывать некому. Теперь это станет твоей обязанностью, Вадим. А мы с тобой, — она посмотрела на Полину, — пойдем к врачу, который будет вести твою беременность.

— А как же?.. Мне же нужно будет дать свои паспортные данные, — растерялась Полина.

— Я все уже подала. Отправила скан паспорта племянницы. Договор они составят, а тебе нужно будет только поставить закорючку. Вадима тоже устроили по договору по чужим документам.

— Спасибо! То, что вы для нас делаете... это так много! — горячо поблагодарил Вадим. — Вы нас спасаете!

Хотя Вадим был прав, Полине совсем не понравилось, с каким чувством он говорил. Лучше бы Лидия оставалась ледышкой, о чем Поли и сказала, когда женщина наконец ушла.

— Почему ты так говоришь? — удивился Вадим.

— Потому что она тебе нравится. Я видела, как ты на нее смотрел! — обиженно ответила Полина.

— Что?! Она же мне в матери годится! Поли, не говори ерунду! — возмутился Вадим. — Владимир Борисович и Лидия нам помогли. Конечно, я смотрел на нее с благодарностью!

— Она красивая, Вадим. Очень. Тебе она понравилась. Наверное, это только платоническое, потому что она действительно старше... Но мне бы не хотелось, чтобы ты испытывал такие чувства к другой. — Полина села на край широкой двуспальной кровати, как гостья в чужом доме, и отвернулась, чтобы незаметно смахнуть слезы.

— Не могу поверить, что ты серьезно! — недоумевал Вадим. — После всего, что я для нас сделал?! Знаешь, я, пожалуй, схожу в душ, а ты пока успокоишься, потому что ума не приложу, что ответить на твои обвинения.

Вадим вышел из комнаты. Его переполняли самые разные чувства и в первую очередь обида. Первый день их новой совместной жизни — и ссора. Вадим знал, что будет нелегко, переживал, что Полина не примет его из-за прошлого, а вышло иначе и так по-дурацки. Стоя под душем, он размышлял, о Полининой глупой ревности... Вот только необоснованной ее назвать было нельзя. Лидия действительно поразила Вадима своей красотой, утонченностью, умением себя подать. Стоило только ее увидеть, как Вадим понял, что мечтает ее нарисовать. Аристократически бледная кожа с мелкими морщинками, длинная шея Нефертити, острые плечи, бледные веснушки на груди... Вадим поймал себя на мысли, что хотел бы увидеть Лидию обнаженной, но это желание было продиктовано отнюдь не похотью. Его восхищала красота зрелой женщины, и, кажется, Полина это заметила.

— Черт возьми! — не сдержался Вадим, сознавая, какую боль причинил своей девочке.

Как он мог? И это после того, как клялся, что никогда не сделает ей ничего плохого?.. Он схватил полотенце, но почти не вытерся. Наспех натянув на мокрое тело джинсы и футболку, Вадим бросился к Полине.

Она задремала на нерасстеленной постели. Усталость и переживания отобрали все силы. Вадим аккуратно лег рядом, однако Полина проснулась, хотела отодвинуться, но он не дал. Ему отчаянно требовалось ее тепло. Если бы он мог, то прижал бы ее к себе еще сильнее, чтобы она растворилась в нем и они стали единым целым.

— Прости меня, — прошептал Вадим. — Ты все поняла неправильно.

Полина затихла..., и он напрягся, ожидая ее вердикта — простит или нет. Но Полина молчала.

— Поли, ты для меня единственная. Лидия и правда красивая, я бы хотел нарисовать ее портрет, да ты и так это поняла. Почувствовала. Но это другое. Это вроде красивого заката — когда его видишь, хочешь сохранить в памяти, нарисовать, сфотографировать. Только это не любовь. Люблю я тебя...

— Сейчас — да... — прошептала Полина.

— И потом тоже.

— Ты — художник... — Полина вздохнула и осторожно приподнялась на локте, чтобы посмотреть Вадиму в глаза. — Видимо, я должна буду смириться с красивыми закатами и красивыми женщинами.

— Только рисовать, Поли... Все прекрасное я могу только рисовать.

Вадим почувствовал, что Полина оттаяла. Теперь она сама к нему потянулась, и он положил ее голову себе на плечо. Столько недель в разлуке он мечтал вот так засыпать с Полиной рядом... Кажется, счастье наконец наступило.

Желая сохранить хрупкий мир, устав от проблем и волнений, ни Полина, ни Вадим не решились заговорить о том, что тяготило обоих. Разговор о Виталике должен был состояться, но не сегодня. После вкусного ужина они немного посидели в гостиной с Ксюшиными родителями, обсуждая планы на будущий день, а после снова поднялись к себе и уснули сном младенца.

Когда Полина проснулась следующим утром, Вадима уже не было. Лидия объяснила, что он не хотел ее будить и уже ушел на работу. Лидия тоже участвовала в семейном бизнесе, но чаще вела дела из дома, а с приходом в фирму Вадима часть ее обязанностей переходила к нему, поэтому можно было с чистой совестью вместо работы отвести Полину к врачу.

В клинике действительно никто не спросил Полининых документов. Она поставила подпись на договоре и прошла в кабинет врача. Хотя Марья Филипповна Шацкая была известным в районе гинекологом, Полина очень переживала. Памятуя о кошмарных осмотрах в доме Державина, она очень нервничала, но, когда Марья Филипповна заговорила с ней как с матерью ребенка, смогла расслабиться.

— Хотите узнать пол? — спросила доктор.

— Не знаю. Наверное, мы должны это сделать вместе с мужем, — нерешительно ответила Полина, пусть ей и не терпелось узнать, кого она ждет.

— А вы это еще не обсуждали?

— Да как-то не представилось... — пробормотала Полина, боясь, что сейчас последуют вопросы об их отношениях, но Шацкая только улыбнулась.

— Я положу снимок вашего малыша вместе с заключением в конверт. Придете домой и решите, читать заключение или нет. В целом у вас все хорошо. Дождемся еще результатов анализов, тогда посмотрим. Сейчас вам нужно хорошо питаться, гулять на свежем воздухе, даже в плохую погоду. Одевайтесь теплее. И побольше положительных эмоций. Читайте хорошие книги, смотрите фильмы. Ваша тетя сказала, что вы не работаете...

— Да, я официально не устроена, — ответила Полина в соответствии с придуманной легендой.

— В таком случае мне меньше мороки с документами, — еще раз улыбнулась Марья Филипповна.

Запечатанный конверт обжигал руки. Полине так хотелось в него заглянуть, но она была обязана дождаться Вадима. До вечера она помогала Лидии с домашними делами, хотя та пыталась настоять, чтобы Полина отдыхала.

— Сидеть без дела куда бо́льшая мука, чем прибрать в гостиной, — сказала Полина, держа в руках найденные в кладовой полироль для мебели и набор самых разных тряпочек.

Лидия сдалась и определила Полине небольшой фронт работ. Когда с уборкой было покончено, они вместе отправились готовить ужин.

За этот день Полина сумела проникнуться к Лидии симпатией. Она больше не пугалась ее строгих замечаний и правдивых фраз, понимая, что за этим стоит настоящая забота. А еще теперь сложнее было ревновать к ней Вадима. Пусть Полина вновь поверила ему, но до конца избавиться от ревности не смогла. Вадим говорил о зрелой красоте Лидии как о чем-то не имеющем отношение к желанию, но что он скажет, когда этим вечером увидит Полину... Прошлой ночью они уснули, прижавшись друг к другу, и Вадим шепнул, что хочет вновь быть с ней. Он спросил, могут ли они... и она пообещала спросить у доктора. Возражений не было.

— Полина! — окликнула ее Лидия.

— А? — встрепенулась та и только тогда поняла, что с головой ушла в свои мысли.

— Машина подъехала. Это Володя и твой Вадим. Иди открой им, — улыбнулась Лидия, и Полина тут же вскочила. — Тише... Не переусердствуй.

За ужином Владимир Борисович рассказывал о том, что нашел в лице Вадима отличного помощника, и пообещал выписать ему в конце месяца премию, если он не будет сбавлять обороты. Лидия делилась тем, как они с Полиной ходили к врачу и что никто в клинике не заподозрил подмены пациентки, а потом — как они до вечера хлопотали по дому. Казалось, разговор вели только они, а Вадим и Полина лишь изредка вставляли пару фраз. Каким бы хорошим ни был этот день, они оба знали, что их ждет долгий вечер.

— Поли... я так больше не могу. Мы должны поговорить, — с порога заявил Вадим, когда они поднялись в спальню.

— Да, — согласилась Полина и взяла Вадима за руку. Она провела его к окну, на котором устроила небольшой уютный уголок, постелив на подоконник мягкий шерстяной плед и бросив две подушки.

Вадим помог Полине забраться на подоконник, сам сел рядом. На ясном небе горели яркие звезды, а бледная луна посылала свой холодный свет на землю, где он мерцанием отражался от тысяч снежинок. Настоящая зимняя сказка, но ни Вадим, ни Полина не видели этой красоты.

— Ты хотел поговорить о Виталике, да? Расскажи мне все, что ты помнишь об этой ночи, — попросила Полина.

— Да я почти ничего не помню... — признался Вадим. — Я был совсем маленьким, а Виталик... Он казался таким крохой. Помню, когда мама сказала, что у меня будет брат, я обрадовался... По-настоящему обрадовался. Мне казалось, теперь я буду не один. И мама ко мне изменится. Мне ее всегда не хватало... Потом она меня возненавидела, но до того, как я убил Виталика, ее тоже было мало... Не знаю, как это объяснить.

— Кажется, я понимаю. Мы с Виолеттой много говорили в последние месяцы. Она слишком сильно любила Державина и ставила его на первое место. — Полина хотела рассказать, как Виолетта боялась, что муж разозлится на ее любовь к сыну от другого мужчины, но не так нужно было говорить Вадиму правду.

— Брата привезли домой, а маму почти сразу забрали обратно в больницу. Помню, как я хотел его увидеть, постоянно просил отца, но он не разрешал к нему приближаться. Я видел Виталика всего несколько раз. Когда папа засыпал, я пробирался в его комнату и шел к малышу. Он был таким крошечным, таким беззащитным. Сначала я даже его испугался...

— А та ночь, когда все случилось... — Полина запнулась.

— Я плохо помню... Но, наверное, я опять пошел в родительскую спальню. Я ходил туда каждую ночь. Помню, что кроватка была пуста...

— Кроватка? Разве твой брат спал в кроватке? Не в коляске? — нахмурилась Полина.

— Нет... С чего ему спать в коляске? В коляску отец клал его, когда вывозил на прогулку. Как получилось, что в ту ночь Виталик был в коляске, не помню. Отец сказал, что я специально положил его туда, чтобы столкнуть с лестницы, — с трудом проговорил Вадим и закрыл глаза, стараясь не дать показаться слезам.

— Но ты этого не делал! — ничуть не сомневаясь, сказала Полина. — Ты помнишь, как клал брата в коляску?

— Нет.

— Как катил его к лестнице? Хоть что-нибудь из этого?

— Нет... Я помню пустую кроватку, помню грохот, крик отца и вопль Виталика. Я... я не знаю, как оказался у лестницы... Только покореженную коляску, пеленки, отца и крик...

— А что было дальше? Пожалуйста, вспомни! Это важно!

— Потом отец кричал, что это все моя вина. Он велел убираться в свою комнату и не выходить. Так я и сделал. Я спрятался под кроватью и сидел там до утра, пока отец не вытащил меня. Одной рукой он держал меня, а второй лупил и кричал, что я убил его сына...

— Боже... Вадим... — Полина потянулась к нему и коснулась его щеки. Вадим накрыл ее ладонь своей и крепче прижал к себе. — Тогда ты поверил Державину, что ты сделал это с братом?..

— А мог иначе?

— Державин — больной ублюдок, — с презрением сказала Полина. — Это о́н сделал со своим сыном. Не знаю, как и почему... Но если в доме с ребенком были только вы двое...

— Да. Больше никого не было.

— Он избавился от своего ребенка, а тебя сделал виноватым. Из вас двоих только он способен на убийство.

— Нет, Поли... Я... я не знаю, как это вышло. Это болезнь. Видимо, она передалась мне от отца. Ты же знаешь, что он иногда выходит из себя и не контролирует свои поступки. Меня показывали врачам. Со мной случилось такое же помешательство... Чертовы гены!

— Вадим, ты не мог перенять жестокость Державина! У тебя не может быть его наследственности... Вадим... это должна говорить не я, но ни Державин, ни Виолетта этого не сделают. Человек, которого ты считал своим отцом, тебе не родной!

— Что ты такое говоришь? — Вадим отшатнулся, словно его ударили хлыстом.

— Мне об этом рассказала твоя мама... До встречи с Державиным у нее был жених. Он не переставал ее любить даже после того, как она его бросила и вышла за другого. Виолетта и Державин сильно поссорились, она даже ушла от него и тогда снова стала встречаться с бывшим женихом.

— Отец знал?

— Он приехал за ней в Дивноморье, ее родной город, и Виолетта к нему вернулась, но уже была в положении. Твой от... Державин сказал, что примет тебя как своего сына, если никто не узнает правды. Виолетта согласилась.

— Подожди... Если это так, то отец... Нет, не отец. Этот человек, он мне никто! — Вадим неожиданно оживился, в его глазах искрилась неподдельная радость. — Он для меня чужой! Поли, у меня есть другой, настоящий отец! Может быть, он совсем не похож на этого! Да, конечно! Он не может быть чудовищем! Ты знаешь, как его найти? А если он захочет по-настоящему стать моим отцом? Если у нас с ним получится наладить отношения? Если я стану его сыном, которого он полюбит? Поли, он нам поможет, когда мы расскажем ему...

— Вадим... — остановила любимого Полина и взяла в ладони его лицо. Ее глаза обожгли слезы, слова встали в горле, но она должна была сказать все до конца. — Твой родной папа погиб еще до того, как ты родился. Мне... так жаль.

— Что?! Нет, Поли! Это неправда! Они снова врут, чтобы я не смог найти его. Он на самом деле жив! Так не может быть!

Вадим соскочил с подоконника и стал ходить по комнате, нервно заламывая руки. Полина чувствовала его боль как собственную. Она хотела его обнять и постараться успокоить, но не смогла так же легко спуститься на пол. Когда Вадим увидел, что Полина чуть не упала, подскочил к ней и подхватил на руки.

— Чего ты творишь?! — строго спросил он, но в ответ получил только Полинину улыбку. — Тебе нужно себя беречь...

— Знаю... и обещаю так больше не делать, но и тебе нужно успокоиться. Прости, что так вывалила на тебя все это. Надо было сделать это как-то по-другому, но я не знала как.

— Ты все сделала правильно! Хотя могла бы рассказать раньше... — Вадим подвел Полину к кровати и бережно усадил на нее, а сам устроился на полу, опустив голову ей на колени.

— Это не тот разговор, который можно было бы вести в электричке или когда мы смертельно устали после дороги. Я могу только догадываться, каково тебе... Но во всем этом есть кое-что очень важное! Вадим, ты не убивал брата! Ты никогда не был болен, и у тебя не было никакого помутнения рассудка. Не представляю, что произошло на самом деле с Виталиком, но ты тут ни при чем. Был это несчастный случай или страшное преступление... За ним стоит наш отчим, а тебя он обвинил специально, потому что никогда не любил.

— Но мама ему поверила... — прошептал Вадим.

— Она слепа. Державин сделал из нее безвольную марионетку, но, может быть, все изменится, когда он потеряет свою власть.

— Думаешь, это когда-нибудь случится?

— Я не говорила тебе, но, когда меня держали взаперти, об этом стало известно Игорю. Он даже смог прийти ко мне в комнату.

— Что?! — Вадим поднял голову, и Полина увидела, как у него напряглись желваки.

Неужели он ревновал? Нехорошо, но Полине это понравилось.

— Мы просто говорили, — успокоила она его, — но говорили много, и о тебе в том числе. Игорь рассказал даже о том, что, когда вы были в том месте... ну, где девочки, ты не был с другой.

— Я же говорил...

— Знаю, но я все равно думала... Прости. Но речь сейчас о другом. Ты же знаешь, Игорь всегда был мне неприятен, тем не менее я согласилась помогать ему следить за Державиным. Мы даже придумали способ передачи сообщений. Иногда он мне отвечал. Знаю, тебе сложно будет в это поверить, но отчего-то я стала считать его настоящим союзником. Мне кажется, он действительно сможет уничтожить Державина. И дело не в том, что он под него копает из корысти или зависти. Тут что-то другое.

— Только не говори, что хочешь выйти с ним на связь!

— Я думала об этом, но по другой причине. У него есть интерес в Алене. Я видела их вместе на твоем дне рождения. Как бы больно мне ни было признавать это, но моя подруга действительно наркоманка... Мне кажется, Ярослав окончательно подсадил ее на эту дрянь. Если Игорь вытащит Алену из его лап, она сможет рассказать ему что-то о Ярославе, а он ведет дела с Державиным...

— Поли... Мне кажется, нам нужно оставить это. Сейчас у нас другие заботы.

— Но Алена...

— Полина, это ее выбор. Ты пыталась...

— Я не могу оставить ее в беде! — вспылила Полина. Теперь, когда побег состоялся, когда Вадим был с ней, переживания об Алене тяжелым грузом легли на сердце.

— Хорошо... Мы напишем Игорю. Ты составишь сообщение, а я попрошу Дениса отправить письмо на его электронный адрес из какого-нибудь кафе, чтобы никто не отследил IP-адрес.

— Спасибо!

Вадим знал, что не откажет Полине. Что бы она ни просила, он был готов исполнить все. И пусть ему не нравилась затея с Игорем, пусть он хотел, чтобы Полина оставила все мысли о Москве и сосредоточилась только на их будущем, в глубине души Вадим знал, что это невозможно. Но на этот вечер достаточно переживаний. Завтра, на свежую голову, он подумает обо всем, что рассказала Полина, осознает, что все эти годы жил во лжи, не зная своего родного отца, веря в болезнь и обвиняя себя в смерти брата. В этот же момент, когда за окном прекрасная ясная ночь, а рядом любимая женщина, Вадим хотел обрести спокойствие... Он сел на кровать рядом с Полиной, нежно убрал ей за ухо прядку таких еще непривычных темных волос. Полина закрыла глаза и улыбнулась. Как же он любил эту ее улыбку...

Сейчас Вадим не мог без содрогания вспомнить, как при первой встрече со сводной сестрой решил, что она подыгрывает Державину. С тех пор еще не прошло и года, а все так изменилось. Он повел большим пальцем по губам Полины, таким нежным, мягким, любимым... Подался вперед, желая поцеловать, но замер, сознавая, как сильно ее желает и, если продолжит, не сможет остановиться.

— Ты... спросила врача, можно?

В ответ Полина кивнула, но отчего-то нахмурилась. Вадим почувствовал ее сомнения, но не понимал, что именно ее встревожило. Возможно, она себя плохо чувствует, а он, как глупый подросток, думает только об одном.

— А ты сама готова? Ты хочешь?

— Я не уверена, что тебе понравится. — Полина подняла на Вадима испуганный взгляд. — Мое тело изменилось, я уже не такая стройная.

— Ты мне нравишься любой... И твое тело мне нравится. Ты смущаешься из-за живота?.. Но меня это не отталкивает. Я хочу тебя, Поли.

Вадим не знал, смог ли по-настоящему побороть ее сомнения, но Полина сама потянулась к нему. Она медленно сняла домашнее платье и осталась в одном белье, таком непривычном для Вадима. Его не смутили ни трусики для беременных, ни старомодный хлопковый бюстгальтер, он видел лишь свою прекрасную возлюбленную. Ее тело действительно сильно изменилось, бедра казались шире, некогда плоский живот выпирал, хотя в одежде казался меньше, а грудь значительно отяжелела. Стоило Вадиму осознать, что именно он стал причиной этих перемен, что теперь Полина не просто его девушка, а будущая мать его ребенка, голова закружилась от счастья.

Он освободил Полину от белья, разделся сам и стал с упоением целовать ее шею, плечи, грудь, живот, опускаясь все ниже. Наслаждаясь ее тихими стонами, давая ей почувствовать себя неописуемо желанной, он наконец набрался смелости пойти дальше. Боясь причинить ей боль, Вадим двигался медленно и плавно, пока Полина сама не дала понять, что он может не сдерживаться. Она шептала, что все хорошо, и Вадим ей верил.

Они уснули утомленные любовью, счастливые и беззаботные, словно все проблемы вдруг перестали существовать. А наутро Полина протянула Вадиму конверт, который ей дали в больнице.

— Девочка. — Его губы растянулась в счастливой улыбке. — У нас будет дочь! Арина?..

— Да... Арина!

***

Время текло так быстро, что за ним невозможно было поспеть, как бы ни хотелось задержаться в одном моменте. Вадим и Полина отметили свой первый Новый год вместе, а следом — ее восемнадцатилетие. Теперь, став совершеннолетней, она не зависела от Державиных, хотя страх перед ними никуда не делся.

От Дениса Вадим узнавал новости из Москвы. Виктор Викторович подозревал, что его сын причастен к исчезновению Полины. Он самолично заявился к Ангелине, требуя объяснений, куда подевался Вадим и почему не вышел на работу после отпуска. Девушка мастерски разыграла перед ним сцену и даже обвинила Державина в плохом воспитании сына, потому что тот якобы бросил ее еще на Мальдивах. Державин вроде бы ей поверил и направился к Денису, уверенный, что друг точно в курсе, где Вадим. Немного поломавшись, Денис признался, что Вадим напал на след Полины в Беларуси, куда отправился на ее поиски. Что было дальше, Денис не знал, но надеялся, что смог пустить Державина по ложному следу, потому что Виктор Викторович больше не напоминал о себе.

Полину беспокоило, что Виолетта продолжала изображать на публике будущую мать. Уже через неделю после побега в сети появилась статья, в которой мачеха рассказывала об обустройстве детской. Если так, значит, Державины все еще планируют отнять их ребенка. Как бы ни старались Вадим и Ксюшины родители убедить Полину, что никто не позволит забрать ее дочь, она не могла успокоиться. Полину мучили кошмары, из-за чего она страшно не высыпалась. Дурное самочувствие все чаще давало о себе знать, и Полине снова и снова рекомендовали постельный режим.

Боясь еще сильнее расстроить Полину, Вадим умолчал о новостях про Алену. Игорь так и не ответил на электронное письмо, но, скорее всего, ничего не предпринял, чтобы вырвать девушку из лап Ярослава. Алена просто-напросто исчезла. По просьбе Вадима Денис попытался ее разыскать, но никто не смог сказать, куда она запропастилась. Даже Аленин отец не знал, где его дочь. Ярослав же стал встречаться с другой.

Лишь с приходом весны тревоги немного поутихли. До рождения малышки Арины оставалось около двух месяцев, и сейчас всех больше заботили предстоящие роды. В городском роддоме придется указать настоящую фамилию Полины, и велика вероятность, что, как только это случится, Державиным донесут.

— Нам придется везти тебя в город, только когда придет срок, но тебе показано кесарево. Придется заполнить все формы до того, как тебя начнут готовить к операции. Будем надеяться, что Виктор Викторович не успеет приехать в Калугу до появления Арины на свет, — вздохнула Лидия.

— А если и успеет, мы зарегистрируем Полину под ее настоящим именем. Державин не сможет отнять у ребят девочку! — взволнованно, но с решимостью сказал Владимир Борисович.

— Мой отец сможет... Не думаю, что ему будет сложно договориться с персоналом обставить все так, будто Полина никогда к ним не попадала, — с горечью произнес Вадим.

— То же самое он проделает и после того, как девочка родится. Вы не сумеете зарегистрировать ее в тот же день. — заметила Лидия. — Вадим, ты должен быть готов дать отцу отпор. Мы будем рядом, но все же...

— ...для тех, кто располагает деньгами и властью, это не помеха, — закончил ее мысль Вадим. — Но я заранее подготовлю наши фотографии и видеообращение. Если Виктор Викторович явится, чтобы забрать нашу дочь, я пригрожу разрушить его репутацию.

— Почему-то я верю, что у нас все получится, — сказала Полина. — Не знаю... но мне вдруг стало так спокойно.

— Ты серьезно? — удивился Вадим.

— Знаю... я сходила с ума все это время и заражала вас своим беспокойством.

— Небезосновательно, — сказал Владимир Борисович.

— Да... Но я устала от переживаний. Мы с Вадимом вместе... Вы рядом. И скоро все кончится. Наша Аринка появится на свет, и нас будет ждать свобода. Я наконец увижу брата. Чтобы ни случилось, Державины не отберут нашу дочь. Вы не дадите!

На следующий день Вадим со спокойной душой ушел на работу. Впервые за долгое время он не переживал за Полину. Она крепко проспала всю ночь и не проснулась, даже когда он шумно собирался. Возможно, ему следовало бы заволноваться, но Вадим решил, что это хороший знак. Он спустился в гостиную, где его ждал Владимир Борисович. Лидия к этому времени уже уехала на встречу с рекламным агентом.

Полина с трудом проснулась. На часах было одиннадцать, а она обычно легко вставала в девять. Она попыталась сесть, но у нее закружилась голова. Такое случалось только на ранних месяцах беременности, уже давно головокружение ее не мучало. Доктор предупреждал о пониженном давлении, видимо, из-за резкого потепления ей нехорошо. Должен помочь шоколад и горячий чай, нужно только дойти до кухни.

Полина не спеша спустилась по лестнице, зашла на кухню и включила чайник. День выдался чудесный, но Полину снедала какая-то необъяснимая тревога, а ведь еще вчера все было хорошо. Она положила руку на живот, чтобы поприветствовать малышку, но ничего не произошло. Тогда Полина поняла, что ни ночью, ни утром не чувствовала своего ребенка. В последнее время Арина сильно толкалась, но с прошлого вечера даже не пошевелилась.

— Нет... маленькая моя... нет... — Полина не заметила, как по ее щекам покатились слезы.

Нужно было срочно что-то делать! Вызвать скорую! Но где телефон?! Ее взгляд метался по кухне, а голова лихорадочно пыталась сообразить, где эта чертова трубка. Полина оставила мобильник в спальне...

— Вот дура! — в сердцах воскликнула она и шагнула к лестнице, но острая боль в низу живота заставила ее остановиться.

Каждый день Вадим звонил Полине в одно и то же время, но в этот раз она не ответила. Сначала он подумал, что его девочка чем-то занята, не посмотрела на часы, а телефон забыла в другой комнате. Он перезвонил через десять минут. Потом через пятнадцать. Работы было много, но Вадим, не раздумывая, бросил все, без стука вбежал в кабинет Владимира Борисовича и с ходу крикнул:

— Что-то случилось! Полина не отвечает!

— Что случилось?! — вскинул голову от компьютера Владимир Борисович.

— Не знаю! Она не отвечает на звонки! Я еду домой!

— Черт... и Лида до вечера в городе... Я с тобой!

Вадим ворвался в дом. Не разуваясь, бросился к лестнице, но сразу же увидел Полину. Она лежала на полу без сознания, белая как полотно, единственное яркое пятно — кровь на пижамных брюках.

***

Всякий раз, стоя на распутье, мы стараемся сделать правильный выбор, но как можно определить, будет ли он таковым? Вадим сидел на лавке перед каким-то пятиэтажным зданием. Как он здесь оказался, он не помнил. Шел, шел, шел... потом силы кончились, и он увидел эту обшарпанную лавку.

Бутылка была почти пуста. Вадим кое-как влил в себя остатки мерзкого пойла и закашлялся. Впервые он так напился, но какая теперь разница? Все пошло прахом. Что теперь его жизнь без Полины? Как существовать, зная, что у него не будет дочери? Что же он наделал...

— Это правильно, — сказал ему Державин, но так ли это на самом деле, известно одному лишь Богу...