Жизнь непредсказуема. Она может вывернуть твое размеренное существование наизнанку, вмиг лишить почвы под ногами, бросить в клетку с тигром. И вроде бы все зависит от нас самих, но в моменты отчаяния начинаешь верить в судьбу — молишь ее о чуде или проклинаешь за холодную безжалостность.

Полина не верила, что судьба может быть настолько жестокой, пока не сделала злополучный тест на беременность. В последнее время она чувствовала легкое недомогание, иногда ее мутило от резких запахов и стало укачивать в машине, но все это Поли списывала на последствия переживаний. А вот когда полторы недели назад не пришли месячные, она начала подозревать нехорошее. Из интернета Полина узнала, что задержки случаются с девушками, которые только-только начали половую жизнь, и стала уповать на такой сбой собственного организма. Однако невозможно вечно жить самообманом и верить, что все наладится само собой, когда ничего не происходит.

Первого сентября, после торжественной линейки в школе Полина распрощалась с подругами и решила немного прогуляться пешком. Она специально попросила Руслана забрать ее через несколько улиц, чтобы какое-то время побыть в одиночестве и попробовать привести мысли в порядок. Ее терзали переживания из-за Алены, и она почти забыла о собственных неприятностях, как вдруг оступилась — прямо напротив аптеки. Полина застыла, глядя на собственное отражение в витрине, за которой красовался баннер с изображением молодой матери и ребенка. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Полина зашла в аптеку и, пока нерешительность и стыд не взяли над ней верх, направилась прямиком к окошечку.

— Тест на беременность, пожалуйста, — проговорила она как можно увереннее, но ее голос все равно дрогнул.

Теперь, когда пути назад уже не было, стыд, словно огромный осьминог, крепко обхватил Полину своими щупальцами, и, пока девушка-фармацевт помогала с выбором и пробивала покупку, она мечтала поскорее сбежать из аптеки.

Полина не могла вытерпеть до дома и, забежав в первое попавшееся кафе, провела необходимую процедуру. Словно в ожидании суда, она нервно теребила край кардигана, пока на индикаторе проступали две полоски, становясь все ярче, подписывая тем самым Полине приговор. Теперь поход в аптеку показался ей сущей мелочью по сравнению с тем, в каком положении она оказалась.

По пути домой Полина не обмолвилась с Русланом ни словом. Соврав, что у нее болит голова, она села на заднее сиденье и первым делом вошла в интернет через смартфон. Она отчаянно стремилась найти любую мелочь, какая могла бы дать ей хотя бы крупицу надежды на то, что еще не все потеряно. У нее получилось. На всех женских сайтах писали, что тест на беременность следует делать натощак, а она же плотно поела в школе!

— Рус, останови! — неожиданно крикнула Полина, завидев в переулке яркий аптечный крест.

— Что случилось?

— Мне надо в аптеку... Куплю таблетки.

— Давай я, а ты отдохни, — предложил шофер и уже схватился за ручку дверцы, но Полина вдруг положила ладонь ему на плечо. Руслан замер, не дыша.

— Не надо. Я сама. Заодно немного пройдусь, и станет легче.

На этот раз Полине не было ни стыдно, ни страшно. Она могла думать только о том, что завтра утром все купленные тесты обязаны показать отрицательный результат: никакая это не беременность, этого просто не может быть! Однако чуда не произошло.

От мысли, что теперь нужно спускаться к завтраку, где за столом собралась вся семья, Полине стало нехорошо. К горлу подкатила тошнота, и она рухнула к унитазу, но голодный желудок только свело болезненными спазмами. Немного успокоившись, Полина поднялась на ноги, посмотрела в зеркало на свое заплаканное лицо и, сполоснув его холодной водой, все же решилась выйти из комнаты.

В столовой никто, кроме Вадима, не обратил внимания на ее состояние: родителям, как обычно, было не до нее, Кириллу, который сегодня отчего-то был не в настроении, сестра всегда виделась красавицей, а Марина устала от утренних капризов своего подопечного. Весь завтрак Полина ловила на себе взволнованные взгляды Вадима, но всякий раз отворачивалась, делая вид, что ничего не замечает. Она боялась даже подумать о том, что их с Вадимом ждет дорога до школы наедине.

В машине Полина пожаловалась на то, что не выспалась, и не успели они с Вадимом выехать из гаража, как она закрыла глаза и сделала вид, будто задремала. На ее счастье Вадим не стал мешать и включил негромкую музыку, чтобы Полине лучше спалось.

Он хотел разбудить ее, словно спящую красавицу, поцелуем, но она открыла глаза, как только его лицо приблизилось. Вадим все же легонько чмокнул ее в губы и отодвинулся. Только тогда Полина сообразила, что ее привезли не к школе.

— Где мы?

— Мы проехали пару улиц, тут небольшой парк, — ответил Вадим.

— Да, но мне ведь надо в школу...

— Мы успеем. У нас есть целых двадцать минут.

— Двадцать минут, — повторила Полина, с ужасом думая, что все это время они проведут вдвоем, а она совершенно не знает, что говорить.

Одно Поли поняла совершенно точно, она ничего не расскажет Вадиму, пока сама не будет уверена в том, какие варианты у них есть. Незачем тревожить его раньше времени, достаточно уже того, что она сама изводится.

— Ты сегодня такая потерянная, — проговорил Вадим, касаясь Полининой щеки, — и когда спустилась, я заметил, что плакала. В чем дело?

— Ни в чем, — опустив взгляд на свои сцепленные руки, пробормотала Полина.

— Ну как? Я же вижу.

— Это из-за Алены, — ответила Полина первое, что пришло в голову. Ей не хотелось врать Вадиму, а это даже ложью не назвать, ведь отчасти было правдой.

— Она страдает из-за матери? Поли, ей нужно время.

— Дело не только в этом. Да, она очень переживает, но еще Алена сильно переменилась. Она стала совсем другой, не такой, как раньше. И в этом виноват Ярослав. Кира тоже заметила.

— Кира? Ну вот с ней я не советую тебе водить дружбу.

— Знаю, но дело не в Кире. Я прекрасно понимаю, что она за человек, и больше не поведусь на ее уловки. Но она права. Ярослав совершенно изменил Алену. Мне кажется, у меня больше нет подруги... Словно я сама ее потеряла, упустила момент, когда могла еще что-то сделать, — у Полины на глаза навернулась слезы.

— Поли, ты ни в чем не виновата. Может быть, у нее такая защитная реакция?

— Не знаю... Может быть, это прозвучит очень эгоистично, ведь у Алены умерла мама, а я... Но мне так тяжело из-за того, что у меня не осталось подруг. Теперь я совсем одна.

— Не говори так. У тебя же есть я! — Вадим взял руку Полины в обе свои и поднес к губам. — Я люблю тебя, Поли. И я буду тебе другом. И опорой. И твоей семьей...

— Вадим... — Полина улыбнулась сквозь слезы и быстро поцеловала его солеными губами. Она чувствовала, как сильно бьется ее сердце, как на языке крутятся слова страшного признания, но она так и не решилась их произнести. Не сейчас... — Нам пора. Скоро урок.

— Конечно. Едем.

В школе Полина не могла найти себе места. На уроках она думала только о своей тайне, на переменах говорила с подругами, но не улавливала сути разговора. Если бы Алена была прежней, то она бы обязательно поняла, что подругу что-то тревожит, и тогда Полина бы все ей рассказала. Она нашла бы способ, подобрала нужные слова, выговорилась и, почувствовав поддержку, обрела землю под ногами. Однако Алена так изменилась, что казалась совершенно чужой, и до Полины ей не было дела. И все же, когда уроки кончились, Поли решилась завести с ней разговор, пока они ждали на стоянке, чтобы их забрали. Кира уже уехала, и лучшего момента побеседовать с глазу на глаз могло не представиться. Но как только Полина призналась, что хочет сказать что-то важное, на стоянку с диким ревом ворвалась ярко-желтая иномарка и затормозила напротив них.

— Ну привет! — криво улыбнулся Игорь, опустив стекло окна. — Ален, я за тобой.

— Почему ты за ней приехал? — удивилась Полина. — Вы разве знакомы?

— Расслабься, Поли, я всего лишь оказываю услугу приятелю.

— Какому приятелю?

— Яру. Он просил забрать его подружку.

— Невесту, — поправила Алена.

— Не планируй так далеко, детка, лучше дуй в машину.

Видимо, на этом он решил закончить разговор и поднял стекло. Алена послушно села в машину, кивнув на прощание Полине и совершенно позабыв, что та хотела чем-то с ней поделиться. Полине стало дико обидно. Она чувствовала, что перестала значить хоть что-то для лучшей подруги. Ей больше не от кого было ждать совета и поддержки, теперь Полина осталась один на один со своей бедой.

Вернувшись домой, Полина решила с головой уйти в уроки. Домашнего задания ей оказалось мало, тогда она сама стала щелкать задачки по алгебре и физике, только бы чем-то себя занять. Так ей удалось скоротать время до ужина — новой неизбежной встречи с семьей. Спускаясь в столовую, она думала лишь о том, как себя не выдать, но ее мучали самые разные вопросы. Что, если начнет тошнить от запахов еды? А вдруг закружится голова или заболит живот? А если мачеха или отчим заметят какие-то перемены? Ведь в статье, которую она тайком прочла на химии, было сказано про особый блеск в глазах беременных...

— Дорогая, ты чуть не опоздала, — с укором заметила Виолетта и похлопала по стулу рядом с собой.

Полина не сразу решилась подойти. Ей хотелось, как обычно, сесть рядом с Кириллом, тем более он уже тянул к ней руки. Но мачеха не отступала:

— Садись, покажу тебе кое-что интересное... — Она достала смартфон и вывела на экран фотографию вечернего платья.

Оно было прекрасно: глубокий сиреневый атлас облегал лиф манекена и колоколом расходился к полу, изящная вышивка украшала V-образный вырез, а рукава из полупрозрачной ткани прикрывали плечи до локтя.

— Красиво, — сказала Полина и, сообразив, что прозвучало это слишком траурно, изобразила улыбку. — Очень.

— Его пришлют из Парижа специально к приему, — воодушевленно сообщила Виолетта.

— Какому? — насторожилась Полина, пытаясь вспомнить, о каком очередном торжестве забыла.

— Ко дню рождения брата! — воскликнула Виолетта.

— Но у Кирилла...

— При чем тут Кирилл? Я о Вадиме. На его день рождения отец устраивает прием. Виктору хочется представить старшего сына как своего главного преемника, но все дети должны соответствовать празднику.

— Но до него так долго, что отец может десять раз передумать, — напомнил Вадим.

— И не мечтай, — усмехнулся Виктор Викторович, даже не взглянув на сына, увлеченный своим стейком.

— Это тебе кажется, что долго, — возразила Виолетта. — Уже пора готовиться.

— Твоя мать права. Тем более вся эта суета ей на пользу. Смотри, как у Ви горят глаза. И это при том, что она только начала опустошать мою кредитку, — громко засмеялся Виктор Викторович.

Беседа за ужином велась только о празднике: обсуждали гостей, наряды, закуски, музыкантов. Только Полина слушала вполуха. Ее мысли витали вокруг прекрасного сиреневого платья, в которое она может уже не влезть в день приема. Зато за бурным обсуждением на Полину почти не обращали внимания. Почти...

Вадим украдкой наблюдал за Поли. Он тревожился о ней с самого утра. Так сильно переживать из-за подруги — это до добра не доведет! Ему самому разрывала сердце история Алены. Пусть его родители живы, но по сути он был настоящим сиротой, поэтому хотя и отчасти, но мог понять чувства Алены. Только все равно за Полину он волновался куда сильнее. Утром она казалась такой разбитой... На какой-то миг Вадим даже подумал, что дело в нем. Его поразила страшная мысль, что ее чувства могли угаснуть, но она не решается в этом сознаться. Поэтому, когда Поли призналась, что дело в Алене, Вадим почувствовал облегчение. Однако днем прежние его сомнения снова вернулись. Он несколько раз писал ей, но всякий раз получал сухие односложные ответы. Полина не хотела разговаривать? Но почему? Из-за него?

После ужина Виктор Викторович собирался вернуться в мэрию и закончить какие-то финансовые дела. Вадим был уверен, что эти дела тесно связаны с новой сотрудницей отдела коммерческой отчетности. Виолетта в это время пригласила к себе массажистку и планировала как следует расслабиться после «тяжелого» дня. Это означало, что родителям точно будет не до детей. Вадим сумел незаметно подойти к Полине после ужина и шепнул, что будет ждать в своей комнате через час. Она ничего не ответила.

Он мерил шагами комнату, то и дело поглядывая на часы. Полина задерживалась, а может быть, не хотела приходить вовсе. Он уже несколько раз проклял себя за то, что так и не получил от нее ответа, явится она или нет. Но вот в коридоре послышались шаги, и через мгновение дверь в комнату приоткрылась. Увидев на пороге Полину, Вадим бросился к ней и сразу обнял. Уже то, что она пришла, стало облегчением: во всяком случае она не пряталась, как он полагал. Вот только стоило ему взглянуть на нее пристальнее, как он увидел, что на Полине лица нет.

— Что случилось? — спросил он и сделал шаг назад, думая, что ей больше не хочется его касаний... А возможно, он и вовсе стал ей противен.

— Не знаю даже, с чего начать, — тяжело вздохнула Полина. — У тебя есть что-нибудь выпить?

— Выпить?!

— В смысле вода или газировка... Во рту пересохло.

— Да, конечно!

Вадим достал из тумбочки закрытую бутылку «Аква Минерале». Он всегда держал в комнате воду, потому что часто хотел пить по ночам. Пока он наливал в стакан минералку, Полина прошла к кровати и забралась на нее, усевшись по-турецки. Вадиму это понравилось, его девочка по-прежнему чувствовала себя своей в его спальне.

— Держи. — Вадим подал ей стакан и сел рядом, положив ладонь на ее голое колено.

Она пришла в домашнем костюме, в футболке и коротеньких шортах. И этот вид не мог его не волновать. В последние дни у них не было близости, и как здоровый молодой мужчина Вадим ощущал естественные желания. Отбросив все дурные мысли, он повел рукой выше от колена, по бедру, и почти подобрался к краю ее шорт, но Полина это остановила, накрыв его ладонь своей.

— Вадим... Не надо, — вдруг залившись краской, проговорила она.

— Я сделал что-то не так? — заволновался он.

— Нет... Ты тут ни при чем. Хотя как сказать... Конечно, это ты, ведь ты мой первый и единственный.

— Я ничего не понимаю. — Вадим был сбит с толку. Ему вновь казалось, что Полина хочет его бросить, но тянет с этим. Она стала такой далекой, словно между ними возникла глухая стена. — Поли, в чем дело?

— Помнишь, ты говорил, что мы можем сбежать?

— Ну?..

— Ты все еще хочешь это сделать?

— Да, но... ты ответила, что не можешь оставить Кирилла.

— Не могу, но сейчас речь о другом. Ты не передумал? Ты готов, если придется, бежать со мной?

— Конечно, Поли, ты для меня все. Будь моя воля, я бы немедленно увел тебя из этого чертова дома. Но все-таки что случилось? Ты не хотела думать о побеге, а сейчас...

— Неважно, — перебила Вадима Полина и, забравшись к нему на колени, крепко обняла. — Ты мне так нужен, даже не представляешь.

— Правда? — вырвалось у Вадима, и она, отклонившись, серьезно взглянула на него.

— Ты не веришь?

— Верю, но у меня были всякие мысли.

— Мысли? Какие?

— Я боялся, что ты хочешь меня бросить. Мне казалось, ты отдаляешься, вот и надумал себе.

— Дурачок, — усмехнулась Полина, а у самой на глаза навернулись слезы. — Я тебя не брошу... Скорее ты меня.

— Я?! Никогда.

— А может, нам просто не позволят быть вместе, когда узнают, что...

Полина замолчала на полуслове. Вадим чувствовал, что она чего-то не договаривает, но не хотел давить. Уже то, что она говорила о побеге, рождало нехорошие предположения. Неужели Державин снова причинил ей боль? Неужели ударил? А вдруг обидела Виолетта? И ее любезность за ужином — лишь способ загладить вину? Но Вадим знал, что вместе с Полиной они все преодолеют. И могут действительно сбежать, только не сейчас. Ждать оставалось недолго.

— Поли, тебе нужно потерпеть девять месяцев.

— Что?! — Она резко отстранилась, а от ее лица вмиг отлила краска. — Как девять месяцев? Откуда...

— Ну столько же осталось до выпускного? Тебе нужно окончить школу, мы потерпим это время, а дальше сможем жить нормальной жизнью.

— Да, — улыбнулась Полина, но Вадим заметил, что она совсем поникла.

— Почему ты вдруг заговорила о побеге? Что с тобой? Ведь что-то происходит?

— Да... Столько всего, что мне кажется, я больше не выдержу.

— Расскажи мне. Я поддержу тебя...

— Ну, например, сегодня Алену из школы забирал Игорь.

— Игорь? Тот, что работает на отца?!

— Да. Сказал, что приехал по просьбе Яра. Они теперь приятели.

— Неудивительно.

— Мне не нравится, что они оба ошиваются вокруг Алены, особенно после того, что случилось с ее мамой. Но я не могу рассказать ей, что считаю Яра виновным в смерти Татьяны Алексеевны.

— Так дело только в Алене?

Полина напряглась и вроде бы хотела что-то ответить, но промолчала и только кивнула головой, а Вадим не стал больше додумывать. Достаточно уже домыслов. Он взял ее лицо в ладони и нежно подул на мокрые от слез ресницы. Полина улыбнулась и сама потянулась к его губам.

Нежный поцелуй постепенно перерос в страстный. Вадим даже не заметил, как оказался сверху. Его рука пробралась под ее футболку, он сдвинул в сторону чашечку лифчика и зажал между пальцами бусину соска. Полина издала легкий стон, но вдруг раскрыла глаза и оттолкнула Вадима.

— Нет... Не сегодня. Я не могу.

— Поли?

— Прости... У меня сейчас эти дни, и я на самом деле неважно себя чувствую.

— Хорошо, конечно. Я не настаиваю. Тогда, может, просто останешься? Обещаю не приставать. — В доказательство своих слов Вадим сел и поднял руки вверх.

— Лучше я пойду к себе. Не обижайся, ладно?

— И не думал.

— Я люблю тебя. — Полина поцеловала Вадима и попрощалась: — Спокойной ночи.

— И тебе... До завтра.

Две недели пролетели, как один день. Время беспощадно утекало, и решение нужно было принимать как можно скорее. Пока никто в доме не догадался, что с Полиной творится неладное. Справившись с первым шоком, она сумела взять себя в руки, и опыт притворства, полученный в доме Державиных, стал ее спасением. Даже Вадим в конце концов поверил, что у них все нормально. Другое дело — школа.

Полина не могла сосредоточиться на уроках и за полмесяца успела получить не только четверки, но и тройку. Державины не знали о ее проблемах в учебе, иначе бы обязательно устроили ей настоящую выволочку. Учителя пока относились к Полининым промахам снисходительно, давая ей возможность исправить отметки, но грозились позвонить Виктору Викторовичу, если она не возьмется за ум. Полина обещала все отработать, честно бралась за учебники, но текст расплывался у нее перед глазами, а мысли были далеко от школьной программы.

Понимая, что родить ребенка сейчас просто невозможно, Полина пришла к единственному выводу... Но решиться на аборт не могла. Она не представляла, где ей взять денег, как прийти в клинику, чтобы об этом не рассказали Державиным, где переждать самые страшные часы после абортальной таблетки, когда случится выкидыш. Но самым тяжелым было то, что Полина не хотела этого делать, ведь она носила под сердцем ребенка от любимого мужчины.

— Серебрякова! Ты там уснула?!

Кабинет химии проре́зал гневный голос учителя. Зинаида Алексеевна была педагогом старой закалки, никому не делала поблажек и легко могла поставить неуд, даже если перед ней будущая медалистка. В этом учебном году она была очень недовольна Полиной и не скрывала этого. В качестве своеобразного наказания Зинаида Алексеевна обязала Полину подготовить реактивы для наглядной демонстрации материала. Однако вопреки ее ожиданиям Поли не двинулась с места, будто и не слышала вовсе ее просьбы. Такого Зинаида Алексеевна стерпеть никак не могла.

— Серебрякова! Марш за реактивами! И как все принесешь, останешься у доски.

Полина послушно направилась в лаборантскую, но с ужасом поняла, что не помнит, какие реактивы нужно взять. Она стала судорожно осматривать полки, пытаясь сообразить хотя бы, какую тему они проходят и что из этого может пригодиться, но тут почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Пока у Полины не было токсикоза, но в маленькой душной комнатушке, пропахшей самыми разными химическими запахами, случилась эта напасть.

Прикрывая рот руками, Полина пулей вылетела из лаборантской. Даже не взглянув на Зинаиду Алексеевну, она выбежала из класса и бросилась к туалету. Стук ее каблуков эхом разносился на всю рекреацию, кто-то из учителей даже вышел из класса, чтобы посмотреть на нарушителя тишины, но Полина этого не заметила. С трудом преодолев длинный коридор, она вбежала в туалет и согнулась над унитазом. Весь завтрак мигом вышел наружу, но ей не полегчало. Рвотные позывы продолжались.

— Да... все и правда плохо, — нараспев проговорила Кира, показавшись в дверях кабинки спустя какое-то время.

Полина потеряла счет времени и не понимала, как долго тут сидит.

— Видимо, йогурт был несвежий, — с трудом сказала она.

— Угу... Йогурт, — протягивая влажную салфетку, усмехнулась Кира. — Какой срок?

— Что? Ты о чем?

— Я? О твоем залете, Поли. Не держи меня за дуру.

— Но ты дура, если такое несешь! — яростно воскликнула Полина, вскочила на ноги и вышла из кабинки, толкнув Киру.

— Эй, полегче! Не вымещай на мне злость! Хотя я тебя прощаю. Гормоны.

Полина ничего не ответила. Она открыла кран с холодной водой и стала умываться. Она не знала, что делать, и пыталась хоть как-то тянуть время, понимая, что Кира не отстанет. Нужно было во что бы то ни стало убедить ее, что эти пустые домыслы не имеют ничего общего с правдой. Но как? Кира ее раскусила и теперь ни за что не отпустит подобру-поздорову.

— Поли, так все-таки?

— Ничего нет. Я же сказала, просроченный йогурт. Глупо вешать подобные ярлыки только из-за того, что меня стошнило.

— Да, но только вот в чем штука. Ты косишь от физкультуры: то у тебя месячные, то ты ногу подвернула, хотя даже не хромаешь, и учебу забросила совсем, что уж точно на тебя не похоже.

— Мне просто сейчас не до учебы, я все время думаю об Алене.

— Ой, вот не надо ее приплетать! — поморщилась Кира. — Вы с ней сейчас друг друга стоите: сидите за одной партой, обе как будто не здесь. Ну ладно с ней все понятно, она подсела на какую-то дрянь, и не спорь со мной. Этот Ярослав ее совершенно точно чем-то накачивает. Но ты — другое дело. Ты такая не из-за переживаний за подружку, ты в своей беде, и я хочу тебе помочь.

— Помочь? Как?! — горько усмехнулась Полина. — Допустим, я бы действительно была беременна. Что ты могла бы сделать?

— Ты же понимаешь, что у тебя есть только один выход? Родить тебе не дадут, да и это было бы глупостью: в нашем возрасте... Тем более у тебя такие перспективы на университет. Вопрос лишь в том, как это случится: когда узнают Державины и избавятся от ребенка или ты сама это сделаешь и побережешь не только родительские нервы, но и себя. Наверняка, отчим этого тебе не простит. Про Вадима я вообще молчу. И вот в чем штука: я могу попробовать устроить тебе аборт.

— Ты? Как?

— У матери есть подруга, которая работает в частной клинике. Я могу с ней договориться. Деньги я дам, а там заведут тебе липовую карту, типа ты совершеннолетняя.

— Но зачем тебе это надо? Что ты получишь?

— Ну... я не знаю. Мне хочется быть твоей подругой. Заметь, сейчас рядом именно я. Алена дальше своего носа ничего не видит и до сих пор уверена, что ты невинна. А вот я тут. Потом мне бы хотелось продолжить общаться с тобой и после школы. Вот будет классно, если мы вместе поступим в МГИМО. Но вот в чем штука: деньги-то у моей семьи есть, а связей, чтобы за меня замолвили слово, — нет.

— То есть ты поможешь мне сделать аборт в обмен на то, что я попрошу отчима помочь тебе с поступлением?

— Типа того.

— Но Державин никого не слушает, он поступает так, как ему хочется. Он не станет просить за тебя, если сам так не решит.

— Ну, а ты придумай что-нибудь. Уверена, ты будешь так мне благодарна за помощь и особенно за то, что это все останется между нами, что найдешь нужные слова.

Полина понимала, что уже сейчас попала в цепкие руки Киры, а если согласится на ее помощь, то навсегда останется в ее власти. Сначала МГИМО, потом работа, а дальше... Что дальше, Полина даже боялась представить. Вот только выбора у нее не было. Все отрицать уже было невозможно, даже если сейчас заявить, что нет никакой беременности, завтра или послезавтра Кира обязательно ее подловит.

— Если бы мама была жива, — вслух сказала Полина и, подойдя к широкому подоконнику, присела на него. Стоять больше не было сил. Кира последовала за ней и устроилась рядом. — Я знаю, она бы расстроилась, но все равно была бы на моей стороне. Мама бы никогда не позволила мне сделать аборт. Она бы сказала, что мы вместе справимся, а потом любила бы малыша. Только мамы нет. Есть Державины.

— Поэтому нельзя, чтобы они узнали, — ласково проговорила Кира и взяла Полину за руку. — Как же это вышло? Ты еще ладно, девчонка, но Вад? Он же уже взрослый парень.

— Не знаю... Поначалу мы с ним вообще не были осторожны, но потом поговорили и решили всегда предохраняться. Только бывало не всегда использовали презервативы.

— То есть? Ты на таблетках залетела? — удивилась Кира.

— Нет, что ты! Я без рекомендации врача никогда не стала бы пить гормональные средства.

— Тогда что?

— Ну... Мне не хочется об этом говорить.

— А зря. Ты должна, ведь ясно же, что что-то делала не так. Чем вы предохранялись, когда не было резинки?

Полина залилась краской. Впервые она открыто говорила на такие темы. Ей было настолько некомфортно, что вспомнился первый визит к гинекологу. Вот только сейчас она говорила не с врачом и даже не с лучшей подругой.

— Поли! — строго сказала Кира. — Что вы с Вадом делали? Ты принимала что-то?

— Нет.

— А он?

— Он просто делал это не в меня, — прошептала Полина и отвернулась.

— Прерванный половой акт? Поли, ну ты и дура! Это же не защищает. Между прочим, семя может содержаться и в выделениях. Самое верное средство — презерватив.

— Я уже это поняла.

— Это я тебе на будущее. Когда ты все сделаешь, вы же с Вадом продолжите ваши греховные делишки? — Кира рассмеялась над собственной шуткой, но быстро посерьезнела, когда Полина не разделила ее веселья. — Вадим же ничего не знает, правильно я понимаю?

— Нет. Я решила ему ничего не говорить, пока не разберусь, что делать.

— Вот и не говори. Все решилось, так зачем его тревожить?

— Еще не решилось.

— Нет, Поли... Решилось. Все, что тебе надо, — это придумать отмазку, почему завтра после уроков задержишься. А когда примешь таблетку, заночуешь у меня. Никто ни о чем не узнает. А теперь пойдем в кафетерий. На химию все равно не пустят.

Полина до последнего не верила, что Кира выполнит свое обещание, но на всякий случай на следующий день отпросилась у Державиных до вечера, сославшись на дополнительные занятия и подготовку к ЕГЭ. С Кирой она решила встретиться до уроков за школой, вдали от лишних глаз. Подруга, как обычно, опоздала, зато пришла не с пустыми руками.

— Тут деньги. Просто отдашь ей конверт. Плата наличными, ты же понимаешь? — тихо сказала Кира, пряча в Полининой сумке конверт. — Тебе двадцать один, зовут Полина, но фамилия — Смирнова. В регистратуре никто ничего спрашивать не будет, а если что, скажешь, что карта у Анастасии Валерьевны. Поняла?

— Да.

— Вот умница. Сегодня тебе сделают укол и дадут таблетки. Их нужно принимать через два или три дня... В общем, укол заморозит плод, а таблетки все вычистят. На тот день договоримся, и ты приедешь ко мне. А теперь пошли на русский. И так опоздали. Влетит, наверное.

Шесть уроков Полина сидела как на иголках. В голове все время вертелись страшные Кирины слова: «Укол заморозит плод, таблетки все вычистят», — словно речь шла не о крошечном живом существе, а о какой-то болячке. Неосознанно Полина то и дело касалась своего живота, будто пытаясь защитить ребенка внутри себя от этого страшного мира и циничных людей вокруг.

До клиники она добиралась своим ходом. Даже маршрут в приложении такси казался ей чем-то предосудительным. Пусть водителю было бы неважно, куда она едет, но Полина не смогла бы находиться с ним в одной машине, снедаемая мыслями, что ему известна ее страшная задумка.

Полчаса на метро, двадцать минут пешком, и вот она стоит перед частной клиникой. Полина даже не думала, что войти внутрь окажется так непросто. Она до последней минуты топталась перед стеклянной дверью, разглядывая симпатичных девушек за белоснежной глянцевой стойкой в регистратуре. Ей было назначено на три, и только когда большие настенные часы показали 15.00, она осмелилась войти в клинику.

— Здравствуйте, — дружелюбно произнесла девушка из-за стойки.

— Здравствуйте, — нерешительно ответила Полина.

— Вам назначено?

— Да. На три. К Анастасии Валерьевне.

— Полина Смирнова?

— Да.

— По коридору и налево. Кабинет 8.

Анастасия Валерьевна оказалась молоденькой девушкой и с пониманием отнеслась к Полининой проблеме, но первым делом попросила конверт. Заглянув внутрь и убедившись, что нужная сумма наличествует, она стала еще более приветливой.

— Сначала я тебя осмотрю. Мы проверим плод, потом ты подпишешь кое-какие бумаги. Не волнуйся, они будут оформлены на Полину Смирнову. Но мы отчитываемся за лекарства для данной процедуры. После этого я сделаю укол, выдам тебе таблетки и объясню, что нужно делать дальше.

Полина разделась и легла на кушетку. Ей казалось, что она видит себя со стороны, словно все, что происходит, — только фильм, а она — пассивный зритель. Анастасия Валерьевна аккуратно ввела в нее ультразвуковой прибор и повернула к ней экран, где на черном фоне в белой ряби указала на что-то напоминающее горошину.

— Вот плод. Расположение хорошее. А срок немаленький. Восемь недель. Еще чуть-чуть и опоздала бы... А теперь одевайся и проходи в соседнюю комнату, там на столе бумаги, почитай, а я пока схожу за препаратами.

Полина с трудом поднялась с кушетки, ноги отказывались ее держать, и она ухватилась за первое, что оказалось под рукой, — за монитор, на экране которого несколько минут назад видела своего ребенка.

— Неужели я больше тебя не увижу? Неужели никогда не возьму на руки? — прошептала она, опуская ладонь на свой плоский живот, и заплакала. — Прости меня, но я не могу по-другому. У меня нет выбора...

Полина сделала пару шагов в сторону соседнего кабинета, но вдруг замерла и снова повернулась к темному экрану. Горячие слезы катились по щекам, и она не отирала их, позволяя прозрачным каплям падать на светлый ламинат: разве можно не плакать, отказываясь от своего ребенка?.. Вдруг Полина рассмеялась — открыто, громко, сквозь слезы. Самое безумное решение в ее жизни вдруг придало сил. Она схватила со стула сумку и, на ходу застегивая рубашку, выбежала из кабинета. Анастасия Валерьевна что-то кричала ей вслед, но Полина думала лишь о том, как скорее убраться из чертовой клиники. Она проскочила мимо девушек из регистратуры и вырвалась на свежий воздух.

***

Жизнь непредсказуема. Она может вывернуть твое размеренное существование наизнанку, вмиг лишить почвы под ногами, бросить в клетку с тигром. И вроде бы все зависит от нас самих, но в моменты отчаяния начинаешь верить в судьбу, лелея надежду, что все как-нибудь наладится. На бирюзовом небе ярко светило солнце, отдавая свое последнее тепло. И как приятно было в такой день пройтись по Бульварному кольцу... Полина шагала по мелкому гравию, лакомилась любимым дынным мороженым и наслаждалась необыкновенной легкостью. Она знала, что впереди ее ждут сложности, что Державины никогда ей не позволят их опозорить, что отношения с Вадимом теперь точно раскроются. И вроде бы она оказалась в тупике, но отчего-то верила, что выход есть, ей под силу его найти и чертовка-судьба на ее стороне.