Порой нашу жизнь может перевернуть с ног на голову всего одно, но значимое событие. Мы живем уверенные в завтрашнем дне, когда вдруг все меняется. И вот у нас уже нет твердой почвы под ногами, и мы не знаем, куда ступить, чтобы ощутить твердь, а не погрязнуть в болоте. Везет тем, у кого рядом есть близкие, на которых можно положиться. Они протянут руку помощи и выведут обратно на дорогу, пойдут бок о бок с вами, пока у вас не будет достаточно сил и уверенности, чтобы двигаться самостоятельно. Полина ни минуты не сомневалась, что станет таким человеком для Алены, когда узнала о том, что случилось с ее мамой.

Тем злополучным утром Полина по настоянию отчима присутствовала на его интервью столичному телеканалу. Он рассказывал о новой благотворительной программе, и присутствие приемной дочери делало его речь более трогательной. Вдруг интервью прервал звонок корреспонденту. Девушка посмотрела на экран мобильного и, сославшись на то, что звонок очень важен, вышла поговорить. Когда она вернулась, явно нервничала.

— Что-то случилось? — поинтересовался Виктор Викторович, словно действительно беспокоился о журналистке, чьего имени даже не запомнил.

— Да. Стрельба в центре города.

— Как?! — вскочил с кресла Державин. — И об этом я узнаю от вас, а не от полиции, которая должна была в первую очередь связаться со мной! Я же в ответе за город!

— Виктор Викторович, простите... Это не то, о чем вы подумали. Неудачное ограбление, но есть жертва.

— Все равно о таких вещах я как градоначальник должен узнавать одним из первых и точно не от СМИ.

Полина с отвращением наблюдала за игрой Державина, которому не было никакого дела до случившегося. Его речи казались настолько пафосными, что она искренне не понимала, как журналистка могла им верить. Виктор Викторович решительно объявил, что лично отправится на место трагедии вместе с журналистами, и Полина с облегчением выдохнула, потому что теперь была свободна от обязанности играть перед камерой, но тут услышала, как журналистка назвала имя жертвы...

Руслан гнал, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. Но Полина даже не думала о штрафах, она пообещала своему водителю, что лично все возместит, когда придут квитанции, лишь бы он поскорее довез ее к Алене. Она знала по себе, каково это потерять мать... Эту невыносимую боль невозможно заглушить, и не существует слов, способных ее унять. Но в минуту горя друзья должны быть рядом. Полина не представляла, что скажет подруге, когда ее увидит, она страшилась встречи с ней, но куда сильнее желала поскорее оказаться рядом.

— Рус, не жди меня. Отправляйся домой, — сказала Полина, выскакивая из машины.

— Ты позвони, когда тебя забрать.

— Лучше не жди звонка. Я вызову такси.

— Но, Поли...

— Может быть, я заночую у Алены. Виолетта разрешила.

Это было правдой. Мачеха спокойно отпустила Полину к подруге и даже лично распорядилась, чтобы Руслан ее отвез. Казалось, трагедия с Татьяной Алексеевной смогла оживить в Виолетте крупицы человечности. Она позволила Полине остаться у Алены, если той это потребуется, но все же подчеркнула, что лучше вечером вернуться домой.

В подъезде Полина нажала кнопку лифта, но он оказался на последнем этаже. Кабина издевательски медленно ползла вниз, лампочки с цифрами нехотя переключались, заставляя томиться на площадке. Полина не вытерпела и побежала вверх по лестнице. Оказавшись на нужном этаже, она не дала себе отдышаться и сразу позвонила. Вскоре послышались шаги, и дверь открылась.

— Яр?! — удивилась Полина, но тут же откинула все мысли о нем. — Где Алена? Как она? Я только что узнала...

— Она плохо. Отдыхает. Я за ней присматриваю. Не думаю, что твое присутствие сейчас уместно, — отчеканил он, крепко держа дверь, давая понять, что не намерен впускать Полину.

— В каком смысле? Я ее подруга! Я должна быть рядом!

— Поли, сейчас не лучшее время...

— Полина! — воскликнул позади Ярослава отец Алены. — Хорошо, что ты здесь! Заходи!

Ярослав нехотя посторонился, пуская Полину в квартиру. Впервые за все время знакомства с Аленой она испытала симпатию к ее отцу. Зная по рассказам подруги, что Дмитрий Игоревич не был ни идеальным родителем, ни хорошим мужем, Полина сочувствовала Алене. Пусть у нее не сложилось в приемной семье, но были добрые воспоминания о родных маме и папе, а вот Алена фактически росла без отца.

Разувшись в прихожей, Полина вошла в гостиную, где на диване сидели Ярослав и Дмитрий Игоревич. На журнальном столике перед ними стоял штоф с янтарной жидкостью и две коньячные рюмки. В комнате витал запах табака, а в хрустальной пепельнице тлели два окурка кубинских сигар. Если бы Полина не знала о случившемся, то решила бы, что некстати оказалась на мужской встрече приятелей или коллег по бизнесу. Ничто не выдавало скорби по погибшей женщине, хозяйке квартиры.

— А где Алена? — нерешительно спросила Полина.

— Дочь в комнате. Ярослав дал ей какое-то сильное успокоительное, и она уснула и, скорее всего, проспит долго. Если тебе не сложно, Поли, присмотри за ней. Когда Алена проснется, помоги ей умыться, переодеться... Она уснула прямо в одежде, но мы не стали ее будить.

— Я же говорю, Дмитрий Игоревич, что сам могу позаботиться об Алене, совсем не обязательно нагружать Поли... — Ярослав наклонился к Дмитрию Игоревичу и шепнул ему так, что Полина отлично слышала его слова: — Поли еще совсем ребенок, не думаю, что она справится...

— Я справлюсь! — возразила Полина и гневно посмотрела на Ярослава. — Лучше, если об Алене позабочусь я.

— Мне тоже так кажется, — улыбнулся Дмитрий Игоревич. — Все-таки ты девушка...

По лицу Ярослава Полина поняла, что он разозлился не на шутку. И это казалось такой дикостью. У Алены погибла мама, разве может быть что-то важнее этого? Хотя да... если он причастен к тому, что случилось с Татьяной Алексеевной. Полина думала, что никого не сумеет ненавидеть сильнее, чем отчима, но сейчас осознала, что это не так. Ярослав вырвал пальму первенства у Державина.

— Хорошо. Тогда, раз Полина здесь, я отлучусь на пару часов, — недовольно проговорил он. — Есть дела по работе, я думал перенести их, но раз Алена спит, а Поли тут...

— Конечно, Яр! Спасибо! — Дмитрий Игоревич поднялся и протянул Ярославу руку.

Тот охотно ее пожал и направился в прихожую, даже не взглянув на Полину.

Когда Ярослав ушел, Дмитрий Игоревич вернулся в гостиную и смущенно, словно нашкодивший мальчишка, посмотрел на Полину. Он явно хотел что-то сказать, но не решался.

— Будешь? — кивнул на штоф. — Отличный коньяк. Его подарил Алениной маме один высокопоставленный клиент. Но Таня не пила коньяк. Вообще странный подарок для женщины, хотя стоит баснословных денег. Я специально перелил его в штоф, чтобы не дразнить гостей этикеткой. Обычно ставил на стол какой-нибудь Hennessy.

— Нет, спасибо, — отказалась Полина, хотя не была уверена, что после такой тирады Дмитрий Игоревич еще помнит о своем предложении.

— А я выпью... Все так неожиданно. — Он подошел к столику и плеснул себе в рюмку коньяка. — Не представляю, как мы теперь будем. Я не готов к тому, чтобы в одиночку заниматься Аленой.

— К этому нельзя быть готовым... Никто же не знал.

— Да. — Дмитрий Игоревич залпом выпил коньяк и налил себе еще.

Полина с ужасом подумала о том, что ей делать, если Дмитрий Игоревич напьется. Каким он будет? Уснет? Станет злым? Или вдруг начнет плакать о жене? Полине стало так неуютно наедине с практически незнакомым мужчиной, что даже захотелось, чтобы Ярослав вернулся.

— Ты позаботься об Аленке, хорошо?

— Конечно.

— А знаешь? Мне надо уехать, — вдруг сказал Дмитрий Игоревич и направился к стулу, на котором висел его пиджак. Он накинул его на плечо и пошел в прихожую. — Так будет лучше, Поли. Я сейчас плохой утешитель... Можно так сказать? Да черт с ним. Мне нужен воздух. Я должен проветриться.

Полина не знала, что сказать. Горе делает людей безумными. Возможно, Дмитрию Игоревичу и правда лучше на воздух? Она молча наблюдала, как он торопливо обувается, как проверяет вещи в портфеле и прячет в кармане сотовый.

— Если что, можешь просто захлопнуть дверь, когда уйдешь.

— Я не оставлю Алену одну, не беспокойтесь.

— Спасибо. Ты хорошая девочка.

Дмитрий Игоревич вылетел из квартиры как ужаленный. Едва за ним захлопнулась дверь, в квартире воцарилась давящая тишина. Полина вернулась в гостиную, открыла окно, убрала штоф на барную полку, поправила диванные подушки и, взяв грязную пепельницу и рюмки, пошла на кухню. Там в раковине громоздилась стопка грязных тарелок, а на плите кис суп, и Полина принялась за уборку.

Алена крепко спала, хотя во сне то и дело тревожно хмурилась. Полина сидела рядом с книгой в руке, и книгу эту так и не открыла, боясь пропустить пробуждение подруги. Прошло более двух часов, как ушли Ярослав и Дмитрий Игоревич, и, казалось, оба не собирались возвращаться. Полина долго думала, будет ли этично позвать сюда Вадима... Домашний телефон разрывался от звонков, и хотя Полина отключила звук вызова, через несколько гудков включался автоответчик, и одно за другим сыпались сообщения с соболезнованиями. Все это так напоминало тот день, когда Полина осталась сиротой. Ей тоже звонили знакомые родителей, тоже спрашивали о самочувствии, выражали соболезнования и предлагали помощь. Когда в очередной раз в гостиной раздался звук записи и чей-то женский голос сквозь слезы стал сокрушаться о трагедии, Полина решилась позвонить Вадиму:

— Приезжай к Алене! Я не могу быть здесь одна.

***

Он примчался, как только смог. Виктор Викторович попытался остановить его, но Вадим не стал слушать, игнорируя даже перспективу остаться без премии в этом месяце. С самого утра, едва узнав, что случилось, Вадим был как на иголках. У него никогда не было теплых отношений с матерью, но, несмотря на это, он сумел почувствовать дикую, удушающую боль от одной лишь мысли, что подобное могло бы случиться с Виолеттой. Алене должно быть очень плохо, и наверняка Полине тоже. Она ведь совершенно точно сейчас переживала свои воспоминания о потере мамы. Вадим понимал, что обязан быть с Поли: даже если не сумеет облегчить ее страдания, то хотя бы просто покажет, что она не одна. В то же время он не решался поехать к Алене сам. Несколько раз за утро брал в руки телефон, но всегда убирал его обратно в карман. Однако теперь, когда Полина позвонила, ничто не могло удержать его на опостылевшем рабочем месте.

Полина открыла дверь еще до того, как Вадим успел в нее позвонить. Стоя на пороге чужой квартиры в спортивном костюме, в каком обычно ходила дома, в не по размеру больших тапочках и с небрежным пучком на голове, она казалась совсем ребенком. Ее глаза опухли от слез, а лицо, чистое от косметики, всего за несколько часов осунулось. Вадим почувствовал, как в груди больно кольнуло, а потом, словно густой поток, сердце наполнила нежность к Поли. Он шагнул в квартиру и обхватил свою девочку за плечи.

— Я увидела тебя из окна и сразу открыла, чтобы ты не звонил в дверь. Алена еще не проснулась, — уткнувшись в его грудь, сказала Полина.

— Как она?

— Не знаю... Она не просыпалась сегодня. Когда я приехала, она уже спала. Ей дали какие-то успокоительные, и это меня волнует. Разве это нормально? Я понимаю, что больно, но рано или поздно Алена проснется, и тогда... не знаю...

Полина подняла на Вадима огромные заплаканные глаза. Даже сейчас она казалась ему самой красивой на свете. Ей шла грусть, пусть это и разрывало ему сердце. Вадим провел пальцами по Полининой щеке, стараясь запомнить ее такой. Он стал противен сам себе — ненормально влюбляться в страдания любимого человека, но он ничего не мог с собой поделать. Всему виной его гнилая сущность.

— Вадим?.. — насторожилась Полина. Его молчание затянулось, и нужно было срочно что-то сказать, чтобы не выдать свои истинные мысли. Он должен успокоить Поли, именно так должен поступать нормальный парень.

— Поли, может быть, не все так плохо? Сейчас все будут заняты подготовкой к похоронам, Алене может быть от этого хуже. А так она в некотором смысле ограждена от этого.

— Когда у меня умерла мама, мне было чертовски плохо, но было важно проводить ее. Я точно знала, какое платье ей выбрать, какими духами сбрызнуть ее шарф... Это же мама! Понимаю, что Татьяны Алексеевны больше нет, но мы не можем решать за Алену.

— Но она же не проспит до похорон.

— Наверное. — Полина смахнула слезы и грустно улыбнулась Вадиму, показывая будто взяла себя в руки. — Пойдем, заварю нам чай. Разувайся.

Вадим молча наблюдал, как Полина кружилась по кухне в поисках кружек, чая, сахара. В такой тяжелый момент тот ореол добра, который она излучала, никуда не делся, и Вадиму стало уютно даже в чужом доме. Убедившись, что Поли немного успокоилась, он решился завести серьезный разговор. С той минуты, как он узнал о случившемся с Алениной мамой, его не оставляли нехорошие подозрения, которыми нужно было поделиться с Полиной. Вадим не сомневался, что и она думала о том же, но скорее всего сама не начнет этот разговор.

— Что ты думаешь о том, что произошло с Татьяной Алексеевной? — прямо спросил он, когда Полина поставила перед ним кружку ароматного чая с мятой.

— Хочешь правду? — неожиданно холодно спросила она, отчего Вадиму стало страшно: вдруг он тому виной.

Но, быстро отмахнувшись от этих мыслей, он взял Полину за руку. Она слегка сжала его руку в ответ, но сразу же высвободилась, села за стол напротив него, и Вадиму показалось, что весь воздух, что был между ними, мгновенно стал ледяным.

— Говори, как есть. Мой отец к этому причастен, так? Потому что я в этом уверен.

— Я не успела сказать тебе вчера, потому что ты поздно пришел, а утром не было момента, — глядя в свою кружку, будто боясь посмотреть Вадиму в глаза, сказала Полина. — Когда я вчера вернулась, решила зайти в дом через заднюю дверь, и там наткнулась на Яра. Он как раз уходил от Державина.

— Он рассказал отцу о вашем разговоре с Алениной мамой, и тогда отец решил от нее избавиться. Черт возьми, Поли! — Вадим вскочил со стула и стал нервно прохаживаться по кухне, пытаясь успокоить свои мысли.

— Вадим... — испугано протянула Полина.

— Ты же понимаешь, что Ярослав тебя сдал?! Поли, я боюсь за тебя! — Вадим посмотрел на нее, и на секунду ему показалось, что она — мираж, что ее у него уже отобрали. Но это помутнение быстро прошло. Полина была реальна как никогда, и он знал, что готов на все, чтобы ее защитить. — Если отец что-то тебе сделает? Он может...

— Ничего он не может! — перебила Полина. — Я ему нужна.

— Надо решить, что нам делать. Я не дам тебя в обиду, но не уверен, что смогу тягаться с Державиным. Вчера я так ничего и не нашел в мэрии, а теперь и подавно нам с ним не справиться. Может, нам сбежать? — Вдруг это решение показалось Вадиму единственно верным. За время работы в мэрии ему удалось немного накопить — совсем ерунду, но на билеты точно хватит. Он с надеждой посмотрел на Полину, но она покачала головой.

— Вадим... — грустно улыбнулась. — Я не могу, и ты это знаешь. Я не одна, а увезти Кирюшу мы не сможем. И потом, Державины дают ему уход, какой я не смогу.

— И что нам делать?

— Ждать... Как мы и хотели изначально. Ждать, когда я стану совершеннолетней, окончу школу, поступлю в университет и уйду из дома. Конечно, если ты согласен.

Вадим взял Полину за руку. Ему нестерпимо хотелось наплевать на все условности, на отца с его карьерой, на мать, которая никогда не признает отношений брата и сестры, пусть и сводных, на то, как сильно они зависели от Державиных, и быть с Полиной сейчас, открыто и никого не страшась. Вадим склонился над ней, коснулся лбом ее лба и закрыл глаза, наслаждаясь близостью с любимой, отдавшись на короткий миг своим грезам. Но суровая действительность была слишком далека от его мечтаний, и Вадим это понимал.

— Конечно, согласен, — ответил он и коснулся губами ее губ, но тут же отпрянул.

От входной двери послышался звук открывающегося замка.

Полина выскочила из кухни в прихожую, а Вадим сел за стол и взял в руки чашку с остывшим чаем. Он сделал несколько больших глотков, чтобы промочить горло, и только тогда понял, что дико хотел пить.

— Здесь Вадим, он приехал поддержать меня и Алену, — донеслось из прихожей, и Вадим сначала подумал, что Полина говорит с Алениным отцом, но вместо него на кухню вошел Ярослав.

«Самодовольный ублюдок, стереть бы ухмылку с твоей рожи», — пронеслось у Вадима в голове. Все его тело напряглось, руки непроизвольно сжались в кулаки. Он подался вперед, но перехватил встревоженный взгляд Полины. Она чуть заметно покачала головой, и это остудило его пыл. Как бы ни хотелось Вадиму разобраться с Ярославом прямо здесь, сейчас этого делать было нельзя.

— Смотрю, вы тут неплохо устроились, — хмыкнул Ярослав, кивнув на кружки с чаем. — Но теперь можете быть свободны. Я здесь и присмотрю за Аленой.

— Мы никуда не уйдем, — решительно заявила Полина, сложив руки на груди. От той уязвимой девочки, что несколько минут назад открыла дверь Вадиму, не осталось и следа. Ее красота стала иной, Полина вмиг повзрослела, превратившись в молодую женщину. Эта мгновенная перемена заставила Вадима еще глубже погрузиться в свои чувства к ней, хотя, казалось бы, куда еще глубже? И он точно знал, что не оставит ее в борьбе с Ярославом.

— Если хочешь, можешь уйти сам. Мы с Поли останемся, пока отец Алены не вернется. — Вадим вальяжно откинулся на спинку стула, словно был у себя дома.

— Не понимаю, что ты тут забыл. Разве тебе не надо быть на работе с папочкой? — усаживаясь за стол, на Полинино место, съязвил Ярослав.

— Как и тебе, — в тон ему ответил Вадим.

— Хорошо. Оставайтесь, сколько пожелаете, — хмыкнул Ярослав и протянул Полине ее кружку с остатками чая. — Сделай мне кофе. Только помой сначала от этой вонючей дряни. — Полина не двинулась с места, и Ярослав, пожав плечами, поставил кружку обратно на стол.

Дмитрий Игоревич вернулся через несколько часов и искренне удивился, увидев дома целую компанию. Он выглядел растерянным и каким-то нервным. На словах он поблагодарил ребят за заботу и волнение о его дочери, но их присутствие явно его тяготило. Тогда Ярослав громко попросил Полину с Вадимом уйти, думая, что Дмитрий Игоревич в этот раз его поддержит. Отчасти так и случилось, только вот мужчина сказал, что и Ярославу лучше сегодня отправиться к себе.

— Завтра, ребят, все завтра. И Аленка как раз отойдет от лекарств. А сейчас дайте мне побыть с дочерью вдвоем.

На следующий день сразу после завтрака Полина помчалась к Алене. По пути она забежала в кондитерскую и взяла коробку ее любимых меренг, диетических, как утверждала Алена. Поднявшись на нужный этаж, Полина нажала кнопку звонка, но в ответ не услышала из квартиры никакого шума. Тогда она нажала снова и на этот раз не отпускала палец, однако и теперь ответом была тишина. У нее мелькнула мысль, что в доме отключили свет, но, взглянув на счетчик на площадке, она убедилась, что электричество есть. Немного постояв перед дверью, Полина все же решилась постучать: сначала негромко, но, когда и в этот раз никакой реакции не последовало, стала стучать сильнее. После стольких неприятных событий стали появляться нехорошие мысли. Полина уже была готова звонить в полицию, как наконец услышала шаги в прихожей.

— Чего тебе? — недовольно спросил Ярослав в щель, через цепочку.

— Я пришла к Алене, — оторопела Полина, увидев его здесь в такое время.

— Не сейчас. Мы с Дмитрием Игоревичем решили, что ей лучше быть только со мной.

— Может быть, это стоит решать не вам? — Полина встала на цыпочки и попыталась заглянуть в квартиру в надежде увидеть Алениного папу и упросить его впустить ее.

— Дмитрий Игоревич не дома, если его высматриваешь. Он уехал заниматься похоронами и будет нескоро.

— И ты меня не впустишь?

— Я все сказал. До похорон Алену не надо тревожить. Кстати, они завтра. Прощание в двенадцать в здании крематория на Троекуровском. Твои родители тоже едут. Я только что говорил с Виктором Викторовичем.

— Вот как? — искренне удивилась Полина.

— Там и выразишь Аленке свои соболезнования.

— Я принесла ей пирожные...

— Сама съешь. Не думаю, что сейчас ей нужны сладости. Пока, — закончил Ярослав и громко хлопнул дверью.

***

Державины собирались на похороны Татьяны Алексеевны, как на очередной светский прием. Даже вызвали на́ дом стилиста, который помог Виолетте создать скромный, невызывающий образ, а закончив с ней, занялся волосами Полины.

— Это нехорошо — делать прическу для похорон, — пробормотала Полина, сверля взглядом Виолетту.

Мачеха расхаживала по комнате, постоянно комментируя работу парикмахера. Ее простое, черное, чуть ниже колен платье сидело точно по фигуре, нитка жемчуга на шее стала единственным украшением, не считая обручального кольца, волосы аккуратно разделили прямым пробором и убрали в низкий пучок. Виолетта выглядела идеальной женой политика.

— Идти на похороны растрепанной тоже нехорошо, — ответила Виолетта, глядя на падчерицу через зеркало. — Эдгар сделает тебе простой пучок вроде моего, но ты будешь хорошо выглядеть на фотографиях, если нас поймают папарацци.

— Я могу заплести волосы сама.

— Поли, не спорь, — вздохнула Виолетта. — Не об этом тебе надо заботиться. Сейчас твоя главная забота — Алена. Ей нужна твоя поддержка.

Полина промолчала, не зная, что ответить. Она понимала, что не может при стилисте раскрывать истинную сущность Виолетты, но цинизм мачехи на этот раз превзошел все мыслимые и немыслимые пределы. Полина прекрасно знала, что Виолетте ни до кого нет дела, и ее просто тошнило от того, как умело мачеха изображала озабоченность. Причем эту роль Виолетта играла уже несколько дней и не только при посторонних. А когда после ухода стилиста она продолжила вести себя так, будто действительно переживает за Алену, Полининому терпению пришел конец.

— Поговори с Аленой, если она захочет, пусть сегодня приезжает к нам. Такой жаркий день, поплавайте в бассейне. Папа с Вадимом после похорон едут в мэрию, так что можно устроить небольшой девичник.

— Виолетта, зачем это все?! — резко спросила Полина.

— Что именно, Поли?

— Твоя забота об Алене. Тебе же нет до нее дела. Во что ты играешь? Это какой-то новый тренд?

— Поли... — у Виолетты вдруг перехватило дыхание, и она сделала глубокий прерывистый вдох, а потом шмыгнула носом. Очень убедительно.

— Не надо, пожалуйста... — взмолилась Полина. — Мне и без того паршиво. У моей лучшей подруги убили маму, и все эти дни я думаю о ней. Я так хорошо знаю, что она чувствует, сейчас я сама словно заново переживаю те дни, когда умерла моя мама, а ты... Пожалуйста, не надо втягивать меня в свои игры хотя бы сегодня.

— Я ни во что не играю, Поли, — смахнув слезинку, ответила Виолетта. — И то, что случилось с Татьяной Алексеевной, воскресило не только твои воспоминания.

— Что ты хочешь сказать?

— Моя мама тоже умерла, и я так же, как и ты, знаю эту боль.

Виолетта отвернулась, подошла к открытому окну и вдохнула полной грудью. Опершись о подоконник, она опустила голову и что-то прошептала. Полина не разобрала ее слов.

— Мы не говорим о моей маме. Стараемся жить настоящим. Но она была прекрасной женщиной. Раньше мы были очень близки. Мама была моей лучшей подругой, — заговорила Виолетта, и на этот раз Полина могла поверить в ее искренность, однако кое-что не сходилось.

Полина подошла к окну и встала рядом с мачехой, глядя не на нее, а в сад.

— Вадим мне как-то о ней рассказал, но, как я поняла, она нечасто вас навещала, и вы не были близки.

— Это уже потом, а в юности все было иначе.

— А что тогда произошло? — Полина наконец посмотрела на Виолетту и увидела в ее глазах настоящую боль.

— Это долгая и не очень приятная история. Как-нибудь, если буду в настроении, расскажу тебе. Но не сейчас. И вообще... Нам пора.

Державины приехали в зал прощаний одними из первых, и Полина сразу же направилась к Алене. Казалось, за эту пару дней ее подруга потеряла половину своего веса. Ее лицо осунулось, щеки впали, под глазами залегли темные круги. Ярослав обнимал Алену, и, если бы не он, она вряд ли бы удержалась на ногах.

— Ален... Мне так жаль, — с трудом проговорила Полина.

Алена не ответила, она лишь повернула голову, но ее взгляд был совершенно отсутствующим.

— Ей неважно, — сказал Ярослав. — Спасибо за заботу, но тебе лучше вернуться к родителям. Тут место для семьи.

— Но я бы хотела быть рядом с подругой. А где Дмитрий Игоревич?

— Он сейчас придет. Договаривается с персоналом. Давай... — Ярослав указал ей на Державиных, намекая, что пора уходить.

Полина зло посмотрела на него: даже в такой день он оставался скотиной.

— Ален... — проигнорировав Ярослава, Полина подошла к подруге, взяла ее за руки, и в этот момент заметила в Аленином взгляде проблеск узнавания. — Я знаю, каково тебе, сама через это прошла, но мы справимся. Я буду рядом, обещаю.

— Поли... — попыталась улыбнуться Алена.

— Если хочешь, потом можем поехать ко мне. Это немного отвлечет. Или, наоборот, ты сможешь проплакаться...

— Потом мы едем ко мне, — недовольно проговорил Ярослав и обнял Алену так, что оказался между ней и Полиной. — Не беспокойся, я позабочусь об Алене. Иди к родителям.

— Хорошо. Но, Ален, если что...

— Она знает, — ответил за свою девушку Ярослав и помахал вошедшему в зал Дмитрию Игоревичу.

Кивнув Аленином отцу, который этого даже не заметил, Полина пошла к Державиным. К этому моменту собралось уже достаточно людей, чтобы начать церемонию. Виолетта и Виктор Викторович стояли рука об руку в первом ряду собравшихся, Полина протиснулась во второй, к Вадиму, и, пользуясь тем, что на них никто не смотрит, взяла его за руку.

— Алена сегодня снова под таблетками? — на ухо спросил Вадим.

— С чего ты взял? — нахмурилась Полина.

— По ней же видно.

Полина снова посмотрела на подругу. И как она сразу не поняла, что Алену вновь чем-то накачали?

— Наверное, ей снова что-то дали, чтобы она перенесла этот день.

— Главное, чтобы у нее не появилась зависимость.

— Что ты такое говоришь? Пройдет немного времени, Алена оправится и больше не будет принимать никакие таблетки, — твердо ответила Полина. Только она не знала, кого именно хочет убедить, Вадима или себя.

***

Полина была уверена в своей подруге. Она знала, что должна ждать: время притупляет нестерпимую боль, и тогда приходит принятие страшной правды. И Полина ждала... Дни, недели, месяцы... Все лето она не теряла надежды, что ее лучшая подруга вернется, но этого не происходило. Алена бросила летнюю школу, наплевав на обещания учителям и свои отметки, а в свободное время всегда была с Ярославом. Полина предпринимала отчаянные попытки урвать хотя бы пару часов наедине с подругой, но каждый раз, когда они вроде бы договаривались о встрече, что-то случалось, и Алена оказывалась занята.

Тем временем Полина и Вадим окончили курсы вождения. Теперь оба умели как лихачить по извилистым городским улицам, так и преодолевать препятствия на пересеченной местности. Конечно, ни то, ни другое им не было нужно, но зато появилась уверенность за рулем. Вадим, сославшись на то, что вошел по вкус водить машину, взялся вместо Руслана возить Полину на занятия. Только так им получалось компенсировать потерянное на курсах время, когда удавалось побыть вдвоем.

Вадим продолжал общаться с Денисом, они стали настоящими друзьями и иногда по пятницам, после работы, встречались в каком-нибудь кафе или баре. Полине безумно хотелось ходить на эти встречи, но Державины были категоричны насчет этого.

— Ты — девушка! Тебе не место в подобных местах! — заявила Виолетта, когда, пользуясь ее хорошим настроением, Полина попросила разрешения пойти с ребятами в итальянское кафе.

— Но это обычная пиццерия. Ее даже называют семейной. Мы с Вик... с папой в таких обедаем иногда.

— Да, днем — это семейное место, вечером — нет. Там наверняка будут пить вино или пиво...

— Но я не буду!

— А твоя компания — будет. Поли, ты еще несовершеннолетняя, подумай об отце. Если журналисты застукают его дочь в злачной компании, то растрезвонят по всему интернету, а перед выборами мы не можем допустить подобного.

— Но это нечестно... Денис и мой друг.

— Вот в этом я сильно сомневаюсь. Он взрослый, понятно, что с твоим братом они нашли общий язык, а с тобой он скорее всего общался дружелюбно только из вежливости. Не обманывай себя, милая, и не продолжай больше. От твоего нытья у меня развивается мигрень.

Полине было обидно до слез, но при Вадиме она сдержалась, с улыбкой отмахнулась от предложения остаться с ней и отправила его веселиться. Она видела, как Державин выматывает его в мэрии, понимала, как тяжело ему дома, где родители всем своим видом показывают, что он нелюбим. Пусть хотя бы в чем-то у Вадима будет отдушина, а она... она почитает книгу и в сотый раз попробует дозвониться до Алены.

Полина надеялась, что, когда осенью они пойдут в школу, все постепенно вернется в свою колею. Первого сентября, стоя с дизайнерской коробкой розовых пионов на площадке перед школой, она высматривала среди приезжающих учеников Алену. Подруга не приходила на августовские репетиции первого звонка, но передала классной руководительнице, что на линейке обязательно будет. И вот на школьную парковку зарулил ярко-желтый Camaro. Ярослав выскочил из машины, обежал ее, открыл дверцу со стороны пассажирского места и подал Алене руку.

— Черт, ее не узнать! — протянула Кира, подойдя к Полине.

— У нее умерла мама, она переживает, — тут же ощетинилась Полина, хотя сама была напугана видом Алены.

Та еще больше похудела, а обтягивающая одежда сильнее подчеркивала дистрофичность некогда стройного тела. Густой тональный крем, темная подводка и яркая помада настолько старили, что незнакомец дал бы Алене все тридцать пять, но никак не восемнадцать.

— Привет, девочки, — поздоровалась Алена, поравнявшись с Полиной и Кирой. — Еще не началось?

— Там пока наши парни репетируют, а нам же не надо, только первоклашек после линейки взять за руку, — ответила Полина. — Мы можем пойти к классу. Не верится, что мы уже в одиннадцатом, да?

— Да. Но оно и хорошо. Год отмучиться и все.

Они не спеша направились к школе, и Кира тут же затараторила:

— Вот в чем штука — у нас же выпускной. «В» предлагает устроить тематическую вечеринку, ну что-то в стиле Гэтсби, хотя это лет десять как не в тренде и Ди Каприо уже старик.

— Не знаю, мне все равно, — отмахнулась Алена.

— Как это — все равно? В смысле?

— В прямом, Кир. Мне до лампочки, что будет на выпускном. У меня свои заботы.

— Ален, ты извини ее, — вмешалась Полина. — Если не хочешь о выпускном, не будем. До него еще столько времени. Сейчас главное учеба, ЕГЭ.

— Поли, ты милая. Я скучала по тебе. — Алена неожиданно остановилась и обняла Полину. — Ты еще совсем девочка, я знаю, что ты переживаешь за меня, но все хорошо. Просто я переосмыслила некоторые вещи, мне пришлось повзрослеть.

— Понимаю...

— Вряд ли. Тебя же взяли под свое крыло Державины, когда мамы не стало. Какими бы они ни были, все же смогли обеспечить тебя и позаботиться о твоем брате. А моей опорой стал Яр. Это несколько иное, понимаешь?

— Да, — ответила Полина, на самом деле не понимая, о чем говорит Алена.

— Хм... Поли, мы с Яром живем вместе. Как муж и жена, понимаешь? — рассмеялась Алена.

— Живете?

— Да. Он переехал ко мне еще в июне.

— А твой папа? Как же он?

— Папа? Это тот, что изменял маме и даже не просто изменял, а успел свить другое семейное гнездышко? Мне же исполнилось восемнадцать, так что он с радостью упорхнул из дома к своей молодой сучке и их сыну. Они, кстати, уже поженились, — ядовито прошипела Алена, но через мгновенье ее лицо превратилось в маску безразличия.

— Ален... — прошептала Полина, не понимая, чем поражена больше: таким низким поступком Дмитрия Игоревича — оставить дочь в руках Ярослава, когда она только-только потеряла мать, или той злобой, которая таилась в Алене. Понятно, что она обижалась на отца, но ее глаза горели такой яростью, будто, встретив его на улице, она могла бы всадить ему в грудь нож.

— Вот только жалости не надо, — отрезала Алена и взглянула на Киру. — Злорадства тоже.

— Я и не думала... — опешила Кира.

— Угу, знаю я тебя, — бросила Алена и снова посмотрела на Полину, с улыбкой. — В общем, у тебя нет никаких причин обо мне беспокоиться, я уже не ребенок, положение обязывает. А ты пока наслаждайся тем, что можешь быть беззаботной девочкой. В этом есть свои плюсы.

В этот момент из динамика на школьном крыльце послышался голос директора. Ученикам следовало найти свои классы и не расходиться, потому что линейка вот-вот должна была начаться. Девушки направились к группке одноклассников, но Кира удержала Полину, позволив Алене уйти вперед.

— Чего? — тихо спросила Полина.

— С ней не все в порядке, — прошептала Кира.

— Вижу. И это неудивительно. — Полина бросила взгляд на Алену, чтобы убедиться, что она не слышит их разговора.

К подруге как раз подошла их классная и начала что-то ей втолковывать, но Алена оставалась совершенно безучастной. Игнорируя учительницу, она рассматривала свой яркий маникюр.

— И что? Ты так это оставишь? Эта девица — не наша Алена!

— Знаю, но все, что случилось, ее изменило. Мать убили, отец ушел к любовнице...

— Но проблема не только в этом. Она все время с Ярославом. Он, конечно, золотой мальчик, но вот в чем штука: Яр полностью похитил нашу Аленку. Кроме него, она ничего не видит и не слышит.

— Да, в этом ты права. У них ненормальные отношения, Ярослав пытается занять собой всю Аленину жизнь.

— Мы должны действовать. Должны их рассорить, — воодушевилась Кира, надеясь, что нашла союзницу в Полине.

— Ну нет! Подобными вещами я не занимаюсь.

— Но это ради Алены!

— Кира, нет!

— Хм... Подумай как следует. Лично я хотела бы вернуть нашу Алену. В меру стервозную, острую на язык и внимательную к друзьям. И эта размалеванная амеба, — Кира, не стесняясь указала на Алену пальцем, но та этого не заметила, — не наша подруга. Будь она прежней, не говорила бы, что ты девочка. Угу...

— Что?.. — растерялась Полина.

— Вот в чем штука, я не слепая и не дура. Ждала, когда ты пропалишься, но раз ты в обратку... Я знаю, что ты спишь с Вадом. Могу поспорить, трахаетесь, как кролики, пока родители не видят.

— Кира, ты опять за свое? Твои фантазии...

— А, заткнись. Я не выдам вас. Я тут подумала даже, что вы неплохая пара. Оба с прибабахом. Не удивлюсь, если даже практикуете какой-нибудь нестандартный секс. Но речь не об этом. В твоей жизни происходят такие важные события, а лучшая подруга даже не интересуется.

— У нее есть на то причина.

— Есть, но только не смерть матери, а Ярослав. Подумай, Поли, мы должны помочь Аленке пока не поздно!

***

Порой нашу жизнь может перевернуть с ног на голову всего одно, но значимое событие. Мы живем, уверенные в завтрашнем дне, когда все вдруг меняется. И вот у нас уже нет твердой почвы под ногами, мы не знаем, куда ступить, чтобы ощутить твердь, а не погрязнуть в болоте. Везет тем, у кого рядом есть близкие, на которых можно положиться. Они протянут руку помощи и выведут обратно на дорогу, пойдут бок о бок с вами, пока у вас не будет достаточно сил и уверенности, чтобы двигаться самостоятельно. Полина думала, что станет поддержкой для Алены в трудный период ее жизни, но у нее ничего не вышло. Это место занял другой.

Полина не хотела мириться с потерей подруги, но не знала, как за нее бороться. Ей казалось, она попала в лабиринт и из него невозможно найти выход, а сама она — лабораторная крыса и носится по тоннелям, но то и дело получает разряд тока. Однако утром второго сентября все эти переживания показались мелочью. Полина стояла в ванной, глядя на свое отражение в зеркале, сознавая, что ее мир рухнул. Она молча глотала слезы, держа в руках маленькую пластмассовую палочку с двумя розовыми полосками. Это был уже третий тест. Ошибки быть не могло. Да, порой всего одно событие способно перевернуть жизнь с ног на голову.