Философы испокон веков рассуждают о природе человека. Кто мы? Зачем мы здесь? Откуда пришли? Куда движемся? И пусть нет точных ответов на эти вопросы, одно можно сказать наверняка: мы — это наше прошлое. Мы — это грехи и добродетели, совершенные поступки, сказанные слова и безмолвные помыслы. Наша сущность воплощена в каждом нашем деянии, и порой былые прегрешения продолжают терзать нас в настоящем.

Часто по ночам Виолетта видела один и тот же сон.

Она едет по пустынной дороге, вдоль которой тянутся брошенные недостроенные склады. На десятки километров ни одной живой души, разве только вороны, недовольно каркающие вслед проносящейся мимо иномарке. Виолетта крепко сжимает руль, давит на педаль газа, не обращая внимания на стрелку спидометра, невидящим взглядом смотрит на дорогу. В голове проносится мысль, что лучше бы дать резко вправо и на всей скорости вогнать автомобиль в бетонную стену, но что-то удерживает ее от этого шага.

— Мама, — жалобно протянул перепуганный пятилетний Вадим, крепко прижимая к себе игрушечного зайца.

Виолетта не смотрит на сына, она не может видеть его больших синих глаз, зная, что в них стоят слезы. Она не хочет думать, что этот малыш ищет у нее защиты, глупыш не понимает, что защиты нужно искать от нее. Виолетта резко жмет на тормоз, машина со свистом проносится несколько метров и замирает у обочины. Если бы не тугой ремень безопасности, Виолетта влетела бы головой в лобовое стекло. Может быть, так было бы лучше? Она совершенно точно заслуживает пробитой головы. Но этого не случилось. Ничего, кроме легкого дискомфорта в районе груди, где ремень врезался в кожу. Виолетта расстегивает его, выскакивает из машины, обегает ее и рывком открывает дверцу со стороны пассажирского сиденья.

Увидев маму, перепуганный Вадим роняет своего зайца и тянет к ней маленькие пухлые ручки. На мгновение Виолетта замирает. Ее сын такой красивый и такой беззащитный... Долю секунды она сомневается, но затем ловкими движениями расстегивает ремни детского кресла, берет на руки своего ребенка и опускает его на землю у дороги. Вадим продолжает тянуть к ней ручки, сквозь слезы зовет ее режущим по сердцу словом «мама». Виолетта ничего ему не говорит, но он все понял. Смышленый гаденыш.

— Нет! — грубо выкрикивает она, когда Вадим делает несколько несмелых шажков в сторону автомобиля.

Громко хлопнув дверцей, Виолетта садится за руль, поворачивает ключ зажигания и давит на газ. Что-то яркое на полу машины привлекает ее внимание, она мельком бросает туда взгляд и замечает игрушечного зайца. Продолжая вести машину, она наклоняется к игрушке, берет ее, а потом, прижимая к груди, целует в голову между длинными мягкими ушами, вдыхая запах сына. По ее щекам катятся слезы, она смотрит в зеркало заднего вида, где ее ребенок превратился в маленькую точку на дороге, и сильнее жмет на газ.

На этом моменте Виолетта обычно просыпалась. Каждый раз ей не хватало воздуха, каждый раз щеки были мокрыми от слез, каждый раз бешено колотилось сердце. На самом деле все было не так... Бросив взгляд на игрушку сына, Виолетта затормозила. В зеркало она видела Вадима, он, перебирая маленькими ножками, изо всех сил бежал за машиной. Когда он был совсем близко, Виолетта выскочила из автомобиля и бросилась ему навстречу. Она подхватила его на руки, закружила в воздухе. Тогда Виолетта в последний раз чувствовала настоящую материнскую любовь.

— Что случилось? — недовольно протянул разбуженный Виктор Викторович, с трудом отрывая голову от подушки и сонно глядя на жену.

— Ничего. Сон дурной, — ответила Виолетта. Она никогда не рассказывала мужу, что была готова бросить сына на обочине, что передумала в последний момент и до сих пор не может понять, правильно ли сделала, все же забрав Вадима с собой.

— Нужно было меньше пить, — перевернувшись на другой бок, проворчал Державин.

Они меньше часа назад вернулись со встречи с друзьями, где оба изрядно выпили, затем он зашел к Вадиму поздравить с тем, что тот наконец-то переспал с девицей, а сейчас единственное, чего хотелось Державину, — это спать, но Виолетта мешала.

— Выпила, но это не от алкоголя. Вить, я не могу так... Я задыхаюсь дома, когда рядом Вадим.

— Ты серьезно хочешь поговорить об этом сейчас?

— У меня больше нет сил... Вить, давай уедем хотя бы на пару дней. Прошу тебя.

— Ты же знаешь, это невозможно. Моя работа...

— Неужели она не может подождать? Только два дня? Ты и я. Вместе.

— Прекрати, Ви! — огрызнулся Виктор Викторович, чувствуя, как на него накатывает тошнота.

— Милый, прошу тебя, я боюсь, что сорвусь.

— Так поезжай сама. Устрой пару дней релакса, закажи номер в каком-нибудь спа-отеле...

— Нет. Без тебя я не поеду. Это нужно не только мне. Это нужно нашему браку.

— Прекрати нести чушь. Действуешь на нервы. Не хочешь проблем в нашем браке, тогда дай мне выспаться.

Виктор Викторович демонстративно отвернулся, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Он быстро уснул, и его раскатистый храп наполнил спальню. А Виолетта продолжала лежать, глядя в потолок. Она все еще любила мужа, хотя они были женаты больше двадцати лет. Многие не верили в искренность ее чувств, ведь с годами Виолетта не утратила своей красоты, в то время как Державин из статного молодого человека превратился в совсем не привлекательного зрелого мужчину. Он страдал лишним весом, на лбу появились залысины, а лицо изрезали морщины, но ей было все равно. Для Виолетты муж был центром Вселенной, и если по молодости она могла в этом усомниться, то теперь точно знала, что без него она просто не сможет жить.

Когда пришло время просыпаться, и будильник зазвучал приятной мелодией, Виктор Викторович с трудом разлепил глаза и потянулся, случайно задев рукой плечо супруги.

— Извини, — пробубнил он и повернулся к ней, чтобы обнять, и только тогда заметил, что жена сидит, а не лежит на кровати. — Ты проснулась?

— Нет... Я так и не заснула.

— Милая... Ну что ты как маленькая, — вздохнул Виктор Викторович и поморщился. — Не начинай.

— Не буду. Я все понимаю, Вить. У тебя работа...

— Вот именно. — Виктор Викторович тоже сел, и от резкого движения у него закружилась голова. — Черт. Все-таки вчера перебрали. Ты как?

— Не знаю, — прошептала Виолетта и опустила глаза. Она не хотела жаловаться мужу, что чувствует себя совершенно разбитой, у нее не было сил подниматься с постели и никакого желания видеть детей. Но она знала, как сильно Виктор Викторович не любит выслушивать жалобы, и совершенно не хотела с ним ссориться. Однако Державин прекрасно видел состояние жены и на этот раз решил проявить сострадание.

— Я скажу детям, что ты неважно себя чувствуешь. Оставайся в спальне. Отдохни, потом попроси, чтобы завтрак принесли сюда.

— Ты правда не против, что я пропущу завтрак?

— Любовь моя, твое состояние мне куда важнее. Попробуй оклематься к обеду, чтобы забрать Поли из школы, и как следует подумай по поводу спа-отеля. — Виктор Викторович поцеловал жену в лоб и стал подниматься с постели.

К обеду Виолетта пришла в себя, но при мысли, что нужно ехать в школу за Полиной, ей становилось не по себе. В памяти снова и снова возникал маленький Вадим, отчаянно пытающийся догнать ее уезжающий автомобиль. Когда нужно было выезжать за падчерицей, Виолетта позвонила Руслану и попросила его забрать Полину. А спустя еще два часа позвонил Виктор Викторович и неожиданно сообщил, что решил все же устроить себе дополнительные выходные.

— Собирайся, сразу после работы заеду за тобой — и в аэропорт.

— Куда летим? — воодушевилась Виолетта.

— Дорогая, пусть это будет сюрпризом.

— Да, но что мне брать с собой? Купальник или шубу?

— Бери вечернее платье и летние вещи, все остальное купим на месте.

— А мы надолго?

— До воскресенья, в понедельник утром мне надо быть в мэрии.

— Почти неделя? А дети?

— Они не маленькие. Марина присмотрит за Поли и Киром, а Игорь глаз не спустит с Вадима. Загрузит его работой как следует.

— Хорошо, дорогой. Я... я пошла собираться? — Виолетта все еще не верила, что супруг решился оставить работу ради нее, пусть всего лишь на шесть дней.

— Беги... И вот еще... хм... тот красный комплект, который я подарил в прошлом месяце. Хочу, чтобы в нем ты была в самолете.

***

Когда приехала скорая, Денис окончательно пришел в себя. Пока не было медиков, Вадим и Полина обработали ему раны на лице — в машине была аптечка со всем необходимым. А к темнеющему синяку приложили лед, который Полине дали в ближайшем кафе.

— Ребят, вы молодцы, — похвалил их фельдшер, — но дальше мы сами. Отвезем молодого человека в больницу. Скорее всего, у него сотрясение.

— Мы поедем с вами, — вызвался Вадим и посмотрел на Полину. Она неуверенно кивнула. — Я не сказал раньше, чтобы тебя не пугать. Родители улетели до воскресенья, так что никто не проконтролирует, во сколько мы вернемся, а Марину я предупредил, что можем задержаться. Она отпустила тебя под мою ответственность.

— Серьезно? — Лицо Полины озарилось, и Вадим заулыбался.

— Да.

— Тогда, молодежь, забирайтесь в машину, — прервал их фельдшер и ловко запрыгнул в скорую, устроившись напротив носилок с Денисом.

Вадим забрался вслед за ним и подал руку Полине.

В больнице Дениса сразу отвезли на осмотр и рентген, а Вадима и Полину попросили ждать в коридоре. Вскоре к ним вышел врач и подтвердил опасения по поводу сотрясения.

— Ничего серьезного, но сегодня мы оставим вашего друга под наблюдением. Если хотите, можете его навестить в палате, но недолго. Второй этаж, палата двадцать три.

— Хорошо. Спасибо вам большое, — сказал Вадим и, взяв Полину за руку, повел ее к лестнице.

Палата Дениса была самой простой: большое окно, зашторенное дешевой занавеской, потертый линолеум, четыре койки, явно не раз перекрашенные тумбочки и большой стол, застеленный клеенкой, с задвинутыми под него стульями. Кроме Дениса в палате был еще один больной — пожилой мужчина с перебинтованной головой, но он спал, отвернувшись к стене.

— Ребят, у меня слов нет, как я вам благодарен! — с ходу заявил Денис, едва только увидел Вадима и Полину. — Если бы не вы...

— Ну мы же не могли тебя бросить. Как голова? — поинтересовался Вадим, пододвигая к кровати Дениса стул для Полины.

— Раскалывается, но лучше. Только вам не стоило ехать со мной. Я бы справился.

— Это же ужасно — ехать в больницу совсем одному, — сказала Полина. — Тем более нам можно не спешить домой, наши родители уехали, так что...

— Ваши родители? — переспросил Денис. — В смысле и твои, и его?

— Денис, тут такое дело... — начал Вадим и замялся. Он взглянул на Полину, она ему кивнула, и тогда он продолжил: — Мама и папа Поли умерли, а мои ее удочерили.

— Оу... А они знают, что вы?..

— Нет, конечно, нет. Державин придет в ярость, — вздохнула Полина.

— Державин... Подожди-ка... Державин. Ты — Вадим Державин, а ты — Полина Серебрякова! Ну конечно! Вы — дети заммэра! Я слышал, как студенты о вас шептались, но как-то не придал значения.

— О нас шептались? — заволновался Вадим.

— Да, о Полине, что она инстазвезда или что-то вроде этого.

— Даже на курсах мы не можем быть обычной парой, — с горечью проговорила Полина и повернулась к Вадиму, который уселся на соседнюю койку. — Я была уверена, что меня никто не узнает без инстаграмных фильтров и всего такого.

— Не думай об этом. Значит, на курсах будем тоже притворяться, но мы найдем место и время для нас. Сейчас это не главное. Что сейчас важно, так это Денис. — Вадим повернулся к Денису. — Что ты намерен делать? Ты знаешь, кто эти типы, что на тебя напали? И кто такой этот Макар?

— Макар — мой друг. Тот, что оставил мне машину. Я должен был догадаться, что тут что-то нечисто, но так хотел погонять на этой красавице... Макар позвонил мне пару дней назад и сказал, что должен уехать по работе на неопределенный срок, и просил присмотреть за его квартирой, а в благодарность разрешил ездить на его крошке. В страховку я был вписан, потому что полгода назад возил Макара на его машине, когда у него была сломана рука.

— И когда он уезжал, не сказал тебе, что у него проблемы? — спросила Полина.

— Нет... кхм... судя по тому, как он уговаривал меня переехать на время к нему и ездить на его машине, мне кажется, Макар специально хотел, чтобы меня спутали с ним.

— Но вы же друзья?! — удивилась Полина.

— С такими друзьями враги не нужны, — усмехнулся Вадим. — Ты заявишь в полицию?

— Не знаю. Как я понял, мне в любом случае придется объясняться с полицией. Скажу им как есть.

— Тогда можешь ничего не говорить про нас? — спросил Вадим.

— Не беспокойтесь. Я не стану вас вмешивать. И вообще, теперь я ваш должник. Если когда-нибудь вам что-то понадобится — можете на меня рассчитывать.

— Молодые люди, вам пора, — в палату заглянула медсестра и строго посмотрела на Полину и Вадима, словно они собирались с ней спорить.

— Да-да... идем, — сказал Вадим.

— И стульчик на место не забудьте.

— Конечно.

Вадим убрал стул, протянул Денису руку, и тот охотно ее пожал. Полина подумала, что могла бы поцеловать Дениса в щеку, но ей не хватило смелости. Пока они еще не настолько сдружились, чтобы можно было так прощаться. Она коснулась его плеча и улыбнулась.

— Ребят, спасибо вам еще раз. А водить я вас еще поучу. Обещаю. Как только выберусь отсюда. И с меня шашлыки!

— Договорились! — кивнул Вадим.

— Так, заканчиваем с прощаниями. Время! — прикрикнула медсестра.

Вадим предложил Полине позвонить Руслану, но она отказалась. Слишком резко, как ей подумалось. А еще у нее горели щеки. Возможно, ей это только померещилось, но все же у нее было ощущение, что она похожа на помидор, хотя Вадим ничего не заметил. И это было к лучшему, спроси он прямо, и Полина вряд ли бы соврала.

Они добрались до дома на такси, но вышли у подъездных ворот, чтобы немного прогуляться. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы их не видела охрана, Вадим взял Полину за руку и повел в сад. Уже стемнело, лишь вдалеке небо оставалось розовым, но в тени деревьев Вадима и Полину не было видно. Их опьяняли свежий воздух, мерцание первых звезд и ощущение свободы от родителей. Полина даже не заметила, как они прошли мимо дома и оказались в самой дальней части сада, где не было камер и куда никогда не забредала охрана. Вадим снял с себя пиджак, постелил его на траву, сел и потянул за собой Полину. Она опустилась рядом и сразу же очутилась в его объятиях. Одной рукой Вадим поддерживал Полину за талию, другой ухватил заколку, державшую ее волосы. Щелчок, и белокурые пряди свободно упали на спину.

— Мне так нравятся твои волосы, — проговорил Вадим, касаясь их губами, вдыхая сладкий цветочный аромат. — Обещай, что ты их не обрежешь.

— Если тебе нравятся, то нет, не обрежу, — ответила Полина, улыбаясь глупой улыбкой, словно впервые в жизни услышала комплимент, но все, что говорил Вадим, было для нее особенно важно.

Вадим нежно провел рукой по ее щеке, и Полина закрыла глаза. Ей казалось, что они остались одни во всем мире, что больше не существует ничего, кроме этого сада, пения птиц, шороха листьев на ветру. А когда Вадим коснулся губами ее щеки, она почувствовала то, в чем совсем недавно постеснялась бы признаться даже себе, — желание. Стыд все еще имел над ней власть, но появилась и решительность, ранее неведомая. Полина не смела взглянуть на Вадима, но еле слышно прошептала:

— Я хочу тебя.

Ей казалось, что ее душа воспарила над телом, что она видит откуда-то со стороны, как расстегивает рубашку Вадима, как позволяет ему снять с себя одежду. И лишь когда Вадим лег на нее, когда проник внутрь, Полина осознала, что все это реально.

В этот раз все было по-другому. Она не приносила себя в жертву любви, как прошлой ночью. И пусть легкая боль все еще ощущалась, Полина начинала получать удовольствие. В какой-то момент она оказалась сверху и теперь сама могла задавать темп, а Вадим ей подчинялся. Спустя какое-то время они снова поменялись и местами, и ролями. Их движения становились все более стремительными, но теперь это нравилось обоим. И вдруг Полина почувствовала то, о чем только читала в книгах, — ни на что не похожее ощущение, удовольствие, которое почему-то отдавалось в груди. Она простонала в голос, и от этого Вадим тоже не сдержался.

Они до рассвета сидели в саду, а когда солнце озарило деревья, как самые обычные влюбленные, держась за руки, пошли в дом. Вадим проводил Полину до ее спальни и долго целовал в коридоре. Уставшая, но такая счастливая, она упала в постель и почти сразу заснула, мечтая во сне снова быть с Вадимом.

***

Еще до будильника Полину разбудил звук прилетевшего СМС-сообщения. Она нехотя потянулась к мобильному и очень удивилась, увидев, что в такой час пишет Алена. Обычно подруга спала до последнего и даже могла опоздать в школу, если проснуться было слишком трудно. «Что-то стряслось!» — было первой мыслью Полины, и она, выпрямившись, села на кровати, дрожащими руками сняла блокировку с телефона и стала читать.

«После школы едем на работу к маме. Отмажься от Державина».

Сначала Полина растерялась, пытаясь сообразить, что это за встреча, но после вспомнила: ведь Алена говорила, будто ее мама может помочь в ситуации с приемными родителями. И конечно же, подруга не знала, что Виктор Викторович и Виолетта улетели до воскресенья. Полина быстро набрала ответ о том, что после уроков совершенно свободна и готова встретиться с мамой Алены. Насколько Полина помнила, Татьяна Алексеевна работала в офисе в центре Москвы недалеко от метро Добрынинская, а значит, туда можно было легко добраться своим ходом.

Поездку в Москву Полина решила утаить от всех домашних, даже от Вадима, и прилагать особых усилий для этого ей не пришлось. Спустившись в столовую, где без хозяев царила по-настоящему семейная атмосфера, она забыла и об Алене, и о ее матери. Впервые с тех пор, как Полина и Кирилл переехали к Державиным, можно было громко смеяться за столом, обсуждать самые разные глупости, а главное — не сидеть на строго отведенных местах. Как только Полина вошла в столовую, Вадим отодвинул для нее соседний стул, и она с улыбкой села рядом с возлюбленным. Легкая и непринужденная обстановка так вскружила обоим голову, что они практически забыли об осторожности. Лишь поймав на себе внимательный взгляд Марины, Полина поняла, как опрометчиво они с Вадимом себя ведут.

— Мне пора в школу, — выпалила она и вскочила со стула, забыв о салфетке на коленях — та упала на пол. Полине вмиг сделалось стыдно за свою неловкость, и она поспешила поднять салфетку, но ее уже подхватил Вадим.

— Поли, еще совсем рано, — подавая ей салфетку, сказал он.

— Нет. Я договорилась с Аленой встретиться пораньше. Физика, — боясь взглянуть на него, пролепетала Полина и выбралась из-за стола.

— Поли, оста-анься! — жалобно протянул Кирилл.

— Не могу, милый, правда...

— Но Руслан не говорил, что вы выезжаете раньше, — отделяя дольку от мандарина, сказала Марина. — Я относила ему йогурт в гараж, и он как раз что-то чинил в машине. Может быть, тебе не стоит так спешить в школу, Поли?

— Нет, мне правда пора, а Руслан пусть занимается машиной, я вызову такси.

— Зачем тебе вызывать такси? — удивился Вадим.

— Вот именно, Поли, зачем? Вадим, наверное, хочет предложить тебя отвезти? — С трудом сдерживая улыбку, Марина перевела взгляд на него.

— Правда, все нормально. Меня не нужно подвозить. — Не желая дальше продолжать спор, Полина подхватила со спинки стула сумку с учебниками и поспешила в прихожую, на ходу застегивая форменный пиджак.

Она действительно приехала в школу самой первой из одноклассников, а Алена, несмотря на ранний подъем, опоздала. Войдя в класс по звонку, подруга села за парту рядом с Полиной и первым делом уронила голову на руки.

— Только не говори, что ты снова не спала всю ночь, — вздохнула Полина.

— Есть немного. Только маме не говори. Она не в курсе, во сколько я вернулась. У нее был поздний ужин с клиентом, а я вернулась утром. Ей просто не нравится, когда я уезжаю тусить в будни. — Алена выпрямилась, словно хотела показать Полине, что не все так плохо, однако было видно, с каким трудом она старается держаться бодро.

— Мне тоже не нравится. На тебя это плохо влияет, — строго сказала Полина. — В последнее время ты сильно изменилась, так похудела, совсем бледная, несмотря на косметику, и вечные круги под глазами.

— На перемене заскочу в туалет и замажу все консилером, — отмахнулась Алена и, положив на парту локти, опустила на руки тяжелую голову. — Главное — оклематься к обеду с мамой.

— Ух-ты... у кого-то была веселая ночка, — усмехнулась за соседней партой Кира. — Тебе бы нюхнуть на перемене, а то совсем лица нет.

— О чем она? — спросила Полина.

— Не слушай ее. Она припадочная, ты забыла?

— Так! Третья парта! — раздался грозный голос исторички Тамары Андреевны. — Услышу еще слово — будете писать контрольную. Все ясно?

— Да, — в один голос ответили ученики.

— Так-то! — довольно сказала Тамара Андреевна и повернулась к доске, продолжая писать тему урока.

Полина не верила, что Алена сумеет оклематься к обеду, тем не менее уже ко второму уроку она стала на удивление бодрой. Это было так странно, ведь всего каких-то пять минут в дамской комнате — наверное, она умылась холодной водой, решила Полина, и стакан крепкого эспрессо сотворили чудо.

До офиса Татьяны Алексеевны они решили взять такси. Обеденный перерыв Алениной мамы длился час, и при том, что дороги в это время оказались свободными, девушки разумно заключили, что не стоит терять драгоценные минуты на метро. Алена сама толком не знала, о чем хочет говорить ее мама, поэтому Полина могла только гадать, какой разговор ее ждет.

Татьяна Алексеевна заказала столик в кафе рядом с работой, но встретила девочек у своего офиса. Полина не сразу узнала в стройной брюнетке с модной стрижкой маму подруги. Они виделись всего пару раз и всегда дома, когда на Татьяне Алексеевне было простое платье, а волосы убраны повязкой. Сейчас же на ней был светло-голубой деловой костюм, подчеркивающий идеальную фигуру. Белоснежная рубашка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами оттеняла бронзовый загар, а легкий, едва заметный на смуглой коже макияж делал ее моложе своих сорока семи.

— Девочки, я специально попросила оставить нам самый дальний столик, где никто не будет мешать разговору, — сразу сообщила она, кивнув на кафе через дорогу.

— Хорошо, мам, главное, чтобы там был вкусный «Цезарь», остальное — дело техники, — улыбнулась Алена.

— Дочь, твое выражение напрочь лишено смысла. Дело техники — это к чему?

— Мам... Не занудствуй, — простонала Алена и, опередив спутниц, решительно направилась по переходу к кафе.

— Вот что с ней поделать? — вздохнула Татьяна Алексеевна. — Я очень рада, что она дружит с тобой, Поли. Ты как ушат холодной воды на этот огонь. Ты хорошо влияешь на Алену.

— Спасибо, — смутилась Полина.

— Ну-ну. — Татьяна Алексеевна приобняла ее за плечи. — Не надо стесняться. Я говорю правду.

Они втроем устроились за небольшим столиком в самом конце зала. Им уже приготовили меню и даже принесли кувшин домашнего лимонада. Татьяна Алексеевна не стала ждать и сразу же подозвала официанта, чтобы сделать заказ, ссылаясь на то, что у нее нет времени на изучение меню.

— Берите все, что хотите, счет мне потом пришлют, и я оплачу, — сказала Татьяна Алексеевна и повернулась к Полине. — Я знаю, что ваша повариха отлично готовит, но и тут недурная кухня. Обязательно возьми уху по-норвежски. Она божественна.

— Спасибо, но я не голодна. Мы с Аленой перекусили в кафетерии на большой перемене.

— Ничего не знаю, я уже готова проглотить целый трактор, — не отрываясь от меню, проговорила Алена.

Татьяне Алексеевне принесли кофе, и, пока девушки делали заказ, она с наслаждением выпила всю чашку и протянула ее официанту.

— Повторить? — поинтересовался он.

— Да, но только вместе с обедом, — ответила Татьяна Алексеевна и подождала, когда молодой человек удалится. Как только он скрылся на кухне, она окинула взглядом зал и, убедившись, что их разговор не слышат, снова обратилась к Полине: — Милая, я знаю в каком вы с братом положении. Аленка мне все рассказала, и я была в бешенстве от того, каким мерзавцем оказался твой отчим. Хотя я и без того знала, что у него рыльце в пушку. Будь моя воля, я бы немедленно забрала вас с Кириллом из этого дома, но не могу. Державин слишком сильный, чтобы иметь его как врага. Он сотрет меня в порошок, если в открытую встану против него.

— Да, я это понимаю. Ничего страшного, Татьяна Алексеевна, мы справимся. Мне скоро восемнадцать, — ответила Полина и попыталась улыбнуться. Вышло неважно, да и голос дрогнул.

— Знаю. Ты сильная девочка и обязательно справишься. Другие на твоем месте давно бы впали в отчаяние, но не ты. Жаль, что все сложилось так. Если бы мы были знакомы раньше, я бы сама постаралась стать вашим опекуном.

Полина продолжала натянуто улыбаться, показывая, что благодарна Татьяне Алексеевне за ее участие, словно ничего другого и не ждала. Но это было не так. Полина так надеялась, что эта решительная, уверенная в себе женщина не ограничится словами поддержки, что она предложит какой-нибудь выход, например, обратиться в суд и защищать интересы ее и брата... Или хотя бы пойдет вместе с ней в полицию. Но в то же время Полина понимала, что не имеет права требовать этого от Татьяны Алексеевны. Мама Алены права в своем страхе: Державин просто-напросто сметет ее с пути, и тогда в проигравших будут все. Полина не могла подвергать такой опасности ни лучшую подругу, ни ее семью... Видимо, этот обед был просто красивым способом сказать, что, кроме моральной поддержки, надеяться не на что.

— Поли... — Татьяна Алексеевна взяла Полину за руку, словно чувствуя, какие мысли крутятся в ее белокурой голове. — Это не значит, что я собираюсь отступиться и оставить все как есть. Во-первых, хочу, чтобы ты знала, мой дом всегда открыт для тебя. Если ты почувствуешь хоть небольшую угрозу от отчима, звони Алене или мне. Станет невмоготу — приезжай к нам, я смогу придумать какой-нибудь предлог, чтобы ты задержалась у нас подольше.

— Спасибо, — проговорила Полина и улыбнулась, на этот раз по-настоящему.

— И еще... — Татьяна Алексеевна отпустила Полинину руку и выпрямилась, готовясь перейти к самому важному, но тут принесли обед. Пока официант расставлял на столике блюда, она завела ничего не значащую беседу о школе и летних каникулах, но, как только он ушел, отодвинула в сторону свою тарелку и, чуть нависнув над столом, зашептала: — Я знаю, как можно обезвредить Державина, но это очень рискованно. Поли, если ты решишься на это, то главную роль придется сыграть тебе. Твой отчим, как Кощей Бессмертный, практически неуязвим, но, как и у Кощея, его смерть спрятана в ларце, точнее, в папке, и тебе, Поли, нужно найти эту папку.

— Мам... — опешила Алена. — Ты сейчас серьезно? Я думала, ты хочешь предложить лишить Державиных опекунства.

— Да, но для этого нужны веские причины, а их пока нет. Вот если разразится скандал и от него отвернутся влиятельные друзья, тогда мы сможем это использовать.

— О какой папке идет речь? — заинтересовалась Полина.

Она смутно припоминала разговор отчима с тем мужчиной, что как-то приезжал к ним на обед. Кажется, этого человека звали Вячеслав Борисович. Он удивлялся, почему такую важную папку Державин хранил не в банке, но отчим сослался на то, что арендованную ячейку могут обыскать, если он попадет под подозрение.

— Около года назад у меня был очень необычный клиент. Мужчина, не буду называть его имени, собирался подать в суд на мэрию. Он работал монтажником городского оформления и что-то не поделил с нанимателями. Его сократили, а он, в свою очередь, решил раскрыть темные схемы наживы бывших нанимателей. Для многих не новость, что оформление города, ремонт дорог, укладка новой плитки — отличный способ заработать. Вот именно такую деятельность и ведет Державин. Как мне сказал тот мужчина, наш мэр в курсе, но за часть прибыли не лезет во все это.

— А что? Отлично устроился. Полинкин отчим мутит воду, а мэр просто получает откаты, — усмехнулась Алена, выбирая вилкой сухарики из «Цезаря».

— В общем, да, — согласилась Татьяна Алексеевна. — Как-то так все и происходит. Державин подмял под себя праздничное оформление — а это плакаты, иллюминация, растяжки, флаги. Все закупается по дешевке в Китае, силами рабочих, вроде того моего клиента, перебирается, маркируется и выдается за местное производство. Мэрия устраивает тендеры, в которых побеждают только «свои» компании. Ремонт дорог, поставка тротуарной плитки, бордюров — все это тоже проходит через твоего отчима. Но самое интересное другое. Все документы Державин хранит в бумажном виде. Он не доверяет электронному документообороту, боится, что хакеры могут взломать систему и заполучить компромат, поэтому все договоры, липовые сертификаты, чеки хранит в папке.

— В одной папке? Разве можно столько бумаг уместить в папку? — удивилась Алена.

— Все, конечно, нет. Но, как сообщил тот мужчина, основная бухгалтерия, так сказать черная касса, которая действительно может сыграть против Державина, хранится в папке. Все прочее — это уже документация мэрии на закупки у выигравших тендеры компаний, в открытом доступе. Но там ничего такого нет. Все чисто. Так вот, чтобы нам вырвать Поли и Кирилла из лап Державиных, нужно заполучить эту папку.

— Вы хотите, чтобы я ее выкрала? — спросила Полина. В ней боролись страх и решимость, глаза загорелись, но в то же время на лице отразился неподдельный ужас.

— Нет, Поли! Конечно, нет! — чересчур громко воскликнула Татьяна Алексеевна и осеклась. — Дорогая, это очень опасно. Я не хочу, чтобы ты так рисковала.

— Но что тогда?

— Тебе нужно выяснить, где эта папка. Тот мужчина сказал, что Державин хранит ее дома. Мы не можем быть в этом уверены, но все же...

— И когда Поли узнает, где папка, что мы предпримем? Не полезем же в дом Державина? — вмешалась Алена.

— Нет. Но Виктор Викторович имеет не менее влиятельных врагов, чем друзей. Мы просто передадим им информацию, а дальше пусть разбираются сами. Так что, Поли?

— Да. Если это наш шанс, то я готова обыскать весь дом!

— Мам, а что стало с тем твоим клиентом? В итоге ты взялась за его дело?

Татьяна Алексеевна чуть вздрогнула и отвернулась к окну. Вмиг ее уверенность куда-то пропала, и она стала похожа на ученицу, которую застали врасплох вопросом на невыученную тему. Полина видела, что Татьяна Алексеевна не хочет отвечать, и собиралась сменить тему, но любопытная подруга не отступала:

— Мам, ну так что? Где этот твой клиент?

— Не знаю, — холодно ответила Татьяна Алексеевна, повернувшись к дочери. — Я не знаю, где он и что с ним стало. Он не пришел на нашу следующую встречу, его телефон не отвечал, но я не стала искать его.

— Почему? — не унималась Алена.

— Зачем? Его адвокатом я так и не стала. Мы не подписали договор, а лезть во все это тогда у меня не было причины. Я не знала про Поли и Кирилла.

— В общем, ты струсила...

— Алена! — ахнула Татьяна Алексеевна.

— Ален, что ты говоришь? — не сдержалась Полина.

— Я думаю, что Державин от него откупился, и дело с концом, — отрезала Татьяна Алексеевна и сделала знак официанту, чтобы он их рассчитал.

— Или убрал, — выпалила Алена.

— Как бы там ни было, это дело прошлое. Настоящее — это Поли и ее брат, — гневно ответила Татьяна Алексеевна и, выдержав паузу, уже ласково обратилась к Полине: — Дорогая, если ты узнаешь про папку, сразу звони мне. Но помни, другого шанса у нас не будет, так что нужно быть полностью уверенными, где она спрятана. Поняла?

— Да. Я... Я не ошибусь. Я обязательно ее найду.

***

Философы испокон веков рассуждают о природе человека. Кто мы? Зачем мы здесь? Откуда пришли? Куда движемся? И пусть нет определенных ответов на эти вопросы, одно можно сказать наверняка: мы — это наше прошлое. Мы — это грехи и добродетели, совершенные поступки, сказанные слова и безмолвные помыслы. Но отнюдь не всех терзает вина за прошлые прегрешения. Живя безнаказанно, Виктор Викторович Державин был уверен, что ему сойдет с рук любая мерзость. Много лет назад он подчинил себе удачу, и все это время она была ему верна. Но удача — вертихвостка и легко может изменить.