Выйдя из здания, Чонгук облокачивается на тяжелую и ужасно скрипучую железную дверь спиной, когда маленькие камушки на асфальте приятно похрустывают под подошвой дорогих туфель. Прямо над лесом, за деревьями которыми он наблюдает, виднеется жаркое солнце. Чонгук поднимает руку с черными очками и надевает их все еще смотря на зеленый лес перед собой. На улице поют милые маленькие птички, небольшой ветер сдувает крохотные листья, одним словом погода идеальная, но все же есть то, что мешает Чонгуку насладиться этой волшебной тишиной, и голосом любимой, которая только что позвонила.

—Слушай, может замолчишь на пару минут? Я разговариваю со своей женой, — обращается он к слишком уж недовольному и громкому парню с неестественно белыми волосами.

Наконец-то услышав тишину, Чонгук начал поднимать телефон обратно к уху, но парень продолжил свое дело вновь. И ведь даже огромный кусок, уже совсем не чистой ткани, во рту не помог его полностью заткнуть.

Чон закатывает глаза и снова приходится убрать телефон в сторону. Он заглядывает обратно в здание, смотрит на парня, сидящего на стуле, руки которого были профессионально связаны Тэхеном. Парень кричит, пытается вырваться, пока перед ним сидит Ким, закинув одну ногу на другую, и вчитывается в слова на документах в своих руках. Единственным источником света попадающим в здание является как раз таки это солнце над лесом, но Тэхену и в темноте неплохо видится.

Парень не успокаивается, продолжает раздражать Чонгука, не оставляет надежду, что этим он заполучит свободу. Даже не представляет насколько ошибается, зато Тэхен это представляет, но спасать его желания особого нет. Чону ничего не остается, кроме как обратиться к своей правой руке за просьбой:

—Тэхен, будь добр, — громко произносит Чонгук, чтобы сосредоточенный Тэхен, сидячий в другом конце помещения, услышал его.

Тэхен просьбу эту запросто выполняет. Он все также не отрывает глаза от документов, и так достает пистолет с ремня, а дальше попадает ровно в лоб. Намджун, стоящий сзади, еле как воздерживается от аплодисментов, и только лишь впечатленно кривит в губы, а Чонгук мысленно благодарит друга.

—Малыш, ты тут? — заполнив чистым воздухом все свободное пространство в легких, спрашивает Лису как ни в чем не бывало.

—Да, извини, мы тут с Дженни на кухне без перерыва, ничего не успеваем, — Лиса там сама занята, поэтому скорее всего выстрел в трубке не услышала, чему Чонгук крайне рад. — Можешь, пожалуйста, один встретить моих родителей? — на заднем фоне Лисы тоже слышится много шума, сестра, видимо, серьезно взялась за сегодняшний вечер.

Чонгук кладет левую руку в карман брюк и на секунду убирает от себя телефон, чтобы посмотреть на дату и время. Он уже и не помнит из-за огромного количества дел, которые ни от него и не от Тэхена не отстают ни на минуту, что сегодня вообще-то спланирован семейный ужин, ради которого родители прилетают из других городов.

—Конечно. Они в шесть прилетают? — уточняет Чонгук, оттолкнувшись от старых дверей.

—Да, скоро сядут в самол...

На той стороне трубки Лисе не дает договорить маленький проказник, который тянет ее длинное платье вниз, зажав его подол в маленьком кулачке, он так просит на ручки.

—Па-апа, — слишком громко говорит ребенок, но уши Лисы уже давно привыкла к такому.

Чонгук слышит голос малыша, а мягкая улыбка так и просится на его лицо. Все тело заливается таким теплом, которое ему не может дать даже солнце, к которому он стоит так близко, словно достанет до него, если протянет руку. Он прижимает телефон ближе к уху, хотя вроде бы ближе и некуда, пытается услышать что еще там говорит его ребенок, но его голосок становится тише, а телефон от него, видимо, слишком, далеко.

—Малыш, мама ведь разговаривает, — приглаживает девушка взлохмаченные темные волосы на маленькой макушке сына.

Чонгук слышит мягкий голос Лисы и негромкий стон, который она всегда издавала, когда поднимала его на руки.

—Но я тозе хофу, — малыш устраивает ручки на хрупком плече мамы, пока она придерживает его за попу и целует в висок.

—Субин проснулся? — улыбается Чонгук, испытывая счастье невероятных масштабов.

Лиса слышит его вопрос, но ответить ей уже никто не дает, телефон отбирает маленький Субин и держит его двумя ручками чтобы не уронить, он слишком тяжелый для него. Ребенок смотрит большими черными глазками на фотографию отца, которая стоит на заставке звонка и пару раз тыкает в нее пухленьким указательным пальцем.

—Па-а-п, пофему ты не дома? — как обычно тянет первое слово мальчик, под внимательным и в то же время умиляющимся взглядом Лисы.

Чонгук в этот же момент тает как мороженое в микроволновке, и ели удерживает себя на месте, чтобы прямо сейчас не сесть в машину, не бросить все свои дела, и поехать прямо к своему сыну.

—Папа работает, кроха, я скоро буду, обещаю, — со всей своей нежностью и любовью обращается к нему Чонгук, улыбающийся как дурак. И ведь даже не подумаешь, что минуту назад по его приказу пристрелили человека. Но стоит сказать, что плохого.

—Холофо, я фду, — сумев понять, что голос папы слышится из одного определенного динамика, ребенок переворачивает телефон и направляет динамик к уху, говорит уже не в фотографию, а в него.

На фоне с постоянно гремящей посудой от которой Дженни видимо отказывается отстать, Лиса смеется любимым смехом Чона и забирает у малыша телефон, посадив на его персональный мягкий стульчик недалеко от небольшого стола.

—Я тоже жду тебя, любимый, — Лиса улыбается во все тридцать два зуба. Она зажимает телефон между плечиком и ухом, принимается готовить для Субина кашу.

—Люблю вас, — смеется на той стороне Чонгук и громко чмокает телефон.

— И мы тебя, — Лиса отвечает тем же и сбрасывает звонок.

Субин болтает короткими ножками, смотря на взбивающую яйца Дженни. Причем смотрит с огромным интересом. Он с самого рождения был таким, интересующимся всем, что происходит вокруг него. Лиса одно время думала что все детки такие, но это не так.

Сейчас малышу три года, он самостоятельно ходит, как подобается детям его возраста и не хуже говорит. Сегодня он решил побыть громким но Субин не всегда такой, наверное, просто взволнован, ведь знает, что все его бабушки и дедушки придут к нему, задарят подарками и в секрете от родителей дадут конфеток.

Для Дженни кухня это лучшая часть дома, в которой она проводит почти целый день, ей безумно нравится готовить, а еще больше нравится слышать от тех, кто пробует ее блюда, похвалу, особенно от мужа. Дженни доставляет огромное удовольствие готовить для любимых, но она ненавидит, когда время поджимает, торопить себя на кухне это последнее чего она хочет. Она то режет ингредиенты для салата, то выкладывает тесто на противень... Хорошо, что Лиса рядом и никогда в помощи не отказывает, потому что без нее она бы занималась еще минимум пятью вещами одновременно.

Лиса почти сварила кашу Субину, который тихо себе сидел на стульчике, когда услышала тихое, но явно пропитанное болью «ай» из уст брюнетки.

—Так, Дженни! — подходит девушка ближе, по дороге указывая на нее указательным пальцем. — Чего ты так торопишься, мы все успеем! Иди промой рану, — Лиса ругает ее словно родитель. Вообще, они всегда думали о том, что природа что-то напутала, решила, что Дженни должна быть старше Лисы. — В аптечке в гостиной поищешь пластырь, — напоследок сказала девушка и выпроводила Дженни, толкая ее в спину, пока Субин тихо смеется, прикрывая ручками пол лица.

Дженни делает все как приказывает Лиса и, кладя упаковку пластырей обратно в коробочку со всякими лекарствами, слышит сзади себя негромкий топот детских нож

—Моя принцесса тоже проснулась? — с широкой улыбкой Дженни садится на коленки и смотрит на потирающую глазки маленькими кулачками девочку.

Чеен в ответ лишь кивает и кладет ладонь на животик. Она была крайне тихим ребенком с самого рождения, даже плакала, казалось, совсем беззвучно. Чеен умела говорить в свои два годика, и делала это очень даже неплохо, но нечасто. Она предпочитала показывать что она хочет, нежели говорить об этом. А врачи твердили Дженни с Тэхеном, что такие детки хоть и редкость, но ничего плохого в таком поведении нет.

—Пошли на кухню, тетя Лиса варит кашку, — берет Чеен на ручки и совсем забывает о боли в пальце с достаточно глубоким порезом.

— Привет, мое солнышко, — Лиса целует девочку в лоб, когда Дженни опускает ее на стульчик рядом с Субином, и кладет перед ней ее любимую тарелочку и ложку.

—Что сказал Чонгук? — спрашивает Дженни, возвращаясь на свое законное место на кухне Лисы, пока последняя кладет несколько ложек каши в тарелочку Чеен.

Маленькая копия Дженни всегда была загадкой для всех. Было видно, что она растет скромной милой девочкой, которая не сможет обидеть и муху, как сейчас, так и в будущем. Субин, в отличии от нее, был немного другим, более активным, но ни в коем случае не менее хорошим. Мальчик очень заботливый, особенно он печется о своей младшей двоюродной сестре, а взрослые надеяться на то, что так будет всегда.

—Согласился встретить их один, — поливает салат оливковым маслом и глазами ищет большую деревянную ложку на кухне, где все вещи давно переместились на не принадлежащие им места. — По времени, они уже должны были сесть в самолет, — забивает на нее и берет две обычные столовые ложки.

—Мои приедут на машине, им ехать не больше полтора часа, — говорит Дженни спокойным голосом. Пытается говорить спокойным голосом.

— Волнуешься? — сразу чувствует ее Лиса, и вопрос больше звучит как утверждение. — Прекрати бояться свою маму, Дженни... она ведь так изменилась после того как ты ей внучку подарила. Теперь она мягче любого цветка, — смотрит на девушку отложив дела в сторону.

Лиса права. Лиса всегда права. Дженни помнит как по приглашению брата пришла с Тэхеном к нему домой. Она думала, что они попросят посмотреть за ребенком некоторое время, Субину тогда было месяцев три, малыш был совсем крохотным. А по итогу оказалось, что Чонгук пригласил не только их, но и маму с папой. И вот тогда родители впервые увидели Дженни беременной.

Вместе с мамой она увидела слезы в ее глазах, которые с одной стороны кричали о вине, а с другой о радости. Да там и папа чуть не начал рыдать. Дженни такое вообще впервые наблюдала.

— Да, но...

—Никаких «но», я тебе обещаю, все пройдет просто лучше некуда, — перебивает старшую. — А сейчас, — достает противень с горячим шоколадным бисквитом из духовки. — Принимайся украшать свой вкуснейший торт.

Они широко улыбаются друг другу, и пока Лиса достает из холодильника клубнику, Дженни размешивает ванильный крем силиконовой лопаткой. Составляя торт, не забывая щедро смазать кремом между бисквитами, Дженни убирает никому ненужное волнение. Лиса точно права, два последних года у брюнетки с мамой хорошие отношения, только жаль, что из двадцати пяти лет только два. Дженни давно плохое прошлое не трогает, не вспоминает. А если все же посмеет, то Тэхен становится перед ней с Чеен в сильных руках, и все, прошлое на фоне настоящего меркнет моментально.

Дженни смотрит на дочь, медленно жующей сочную клубнику, которую по секрету получила от Лисы, и улыбается самой счастливой улыбкой. Рядом сидячий Субин тоже смотрит на свою двоюродную сестренку, и увидев что она доела клубнику, он протягивает ей свою, совсем не тронутую. У деток всегда были дружелюбные отношения, ни разу, кажется, не ругались, даже из-за игрушки или из-за внимания, которого дети так жаждут.

—Тэхен? — удивляется Лиса неожиданному появлению парня на кухне. — Чонгук тоже пришел? — глаза светятся надеждой, да такой, что сердце выпрыгивает из груди, но не успев это сделать, сердце слышит:

— Нет, он отправил меня к вам помогать, сказал поедет в офис, сам разгребет документацию.

Не стоило ждать другого ответа, Чонгук так рано домой никогда бы не пришел, даже сегодня, когда дом сгребает в охапку самых близких людей.

—Мои сладкие булочки кушают? — Тэхен поочередно целует в лоб детей, загипнотизированных каким-то мультиком, идущим по плазме. — Привет, детка, — следом целует и уставшую Дженни. — Поранилась? Будь осторожнее, — видит аккуратно наклеенный пластырь и если в жизни реагирует спокойно, то в мыслях ругает ее не по-детски. — Так чем могу быть полезен? — спрашивает блондин, закатывая рукава белоснежной рубашки, которую он надел в машине, потому что на другой были капли чужой крови.

—Принеси, пожалуйста, алкоголь из зала, поставим все в холодильник, — оглядываясь по сторонам Лиса вспоминает что им еще осталось сделать. А Тэхен выполняет все поручения на десяточку.

***

У Чонгука очередное свидание со стопками абсолютно неинтересной документации, которая забирает всю поверхность темного стола. Да и не только стола, они везде: на полу, на диване, несколько бумаге перекрывают даже клавиатуру. И ведь ничего из этого нельзя убрать, потому что потом никто ничего не найдет. Чонгук с таким уже сталкивался не раз.

Зрение у главы ухудшилось очень резко, где-то год назад. Именно по этой причине он сидит в очках, которых наконец-то снимает и потирает как будто бы горят глаза.

— Господин Чон, уже полседьмого, могу я идти домой? — в кабинет входит секретарша, а Чонгук облакачивается о кожаную обивку кресла спиной

—Конечно, Сыльги, — еле открывает рот, слишком он устал за сегодня. — Завтра утром... — не закончив сегодняшний день Чонгук уже собирается говорить о завтрашнем, но все меняется, когда глаза распахиваются и он понимает, что этот день еще не скоро кончится. — Полседьмого?! — вскакивает с кресла как ужаленный, а бумаги, которые были раньше в руках, разлетаются по всему кабинету словно конфетти. — Черт-черт-черт-черт...

—Господин Чон? — обеспокоенно зовет она, подхватив пару бумажек прежде, чем они лягут на пол.

—Сыльги, закрой офис, пожалуйста, мне срочно надо бежать, — Чонгук проговаривает быстро, схватив в беспорядке свой телефон и ключи от машины. Времени совсем мало, если оно вообще есть.

Глава мчится в аэропорт, но даже не знает на что надеется. Самолет, на котором прилетели родители Лисы должен был приземлиться полчаса назад... С этой мыслью он давит из бугатти все силы, наблюдая на спидометром и слыша сзади недовольных водителей. Чонгука от скорости отвлекает уведомление, пришедшее на телефон, и несмело берет его в руки.

Малыш
"Спасибо что встретил моих родителей, любимый.»

Чонгук читает это сообщение голосом ужасно расстроенной Лисы, даже сам не очень понимает как у него это выходит. Он матерится пять тысяч раз, выруливая машину в другую сторону и проклиная себя. Явный сарказм жены готовит его ко взбучке.

Через минуту он вновь слышит звук уведомления:

Малыш «Здесь уже все кроме тебя, где тебя носит?!»

Брюнет ничего не отвечает, лишь продолжает мысленно бить по своей голове самой большой кувалдой, которая только существует. А спустя двадцать минут в спешке припарковав машину, бежит в дом.

—П-а-а-па прифол, — первое что слышит Чонгук — радостный крик Субина, который прыгает в любимые папины руки. Ребенок улыбается, оголяя совсем крохотные зубки, а брюнет притягивает свой комочек счастья к себе.

Из-за угла появляется Лиса с лицом, выражающим откровенное недовольство своим мужем. Но Чонгук так ею ослеплен, что сначала недовольство будто бы не замечает. На Лисе изысканное длинное платье цвета ночи и темные туфли на высоком каблуке. Она выглядит так, будто гостей словно не в доме принимает, а во дворце. Как всегда идеальная прическа, идеальный маникюр, идеальный макияж. Чонгук иногда серьезно не понимает что он сделал в прошлой жизни такого, что в этой у него есть Лиса.

—Ты выглядишь великолепно, — делает тот самый комплимент, который брюнетка ждет не дождется уже долгое время. Но даже получив его, губы не спешат растянуться в улыбке. — Малыш, не смотри на меня так, — подойдя ближе просит Чонгук, немного подтолкнув Субина вверх, чтобы его было удобнее держать. — Прости меня, совсем все из головы вылетело, — показывает насколько сожалеет, что не смог вспомнить о ее просьбе вовремя, на что Лиса кладет руки на грудь.

—Сделайте со своей работой уже что-нибудь, господин Чон, потому что я устала вас с ней делить, — Чонгук готов сделать все что угодно, лишь бы она так больше с ним не говорила. Холодные сухие губы вырисовывают что-то в воздухе, потому что как-то и ответить на это ничего не получается. Но Субин всегда знает как растопить лед, и заодно помочь папе:

—Гофадин Чон! — восклицает ребенок смешным писклявым голосом, обнимая брюнета за шею короткими ручками. И Лиса действительно тает, и наконец дает улыбке шанс, убрав руки с груди. А Чонгук пользуется возможностью и, притянув ее к себе свободной рукой, целует в правую щечку.

—Пошли, тебя заждались, — уже мягким голосом говорит Лиса, а у Чона камень с сердечка пропадает за секунду.       

Они втроем входят в зал, за большим столом которого сидят все члены семьи. В воздухе витает чудесная атмосфера, а стол выглядит так красиво, что хочется все сгребсти оттуда и спрятать ото всех. Дженни с Лисой постарались на славу.

—Ну наконец-то, глава пожаловал, — Мисон встает с места и крепко обнимает сына, не забыв похлопать того по плечу, после того как тот бережно опускает Субина на пол.       

За господином Чоном встает отец Лисы и так же приветствует Чонгука. А к дамам он подходит сам, и решает побыстрее отойти в сторону пока они не задушили его теплыми объятиями.

—Прошу простить за опоздание на столь важный вечер, — искреннее извиняется глава, прежде чем сесть на свое любимое место за столом.

— Прощаем, и право на первый тост отдаем тебе, — радостно произносит Соен — мать Лисы и Чонгуку на душе становится немного легче, видно, что родители его любимой не держат на него зло из-за того, что заставил их ждать и даже после этого не встретил.

—Раз так, — мужчина берет бокал с красным вином, налитым Тэхеном буквально секунду назад, благодарно ему кивает и осматривает каждого члена этой большой семьи. Его семьи. — Наблюдая за всеми вами сейчас, я понимаю, что раньше жил как-то неправильно. Когда я еще не был знаком с Лисой все казалось слишком темным и таким бессмысленным, — Лиса смотрит на мужа и всеми силами пытается сдерживать слезы. Чонгук умел красиво говорить, умел растрогать ее. И сейчас только улыбка что-то бормочущего себе под нос ребенка не дает ей испачкать его мягкую праздничную одежду своими слезами. — Наша семья пополнилась на одного человечка три года назад, а потом, через год, снова. — Чонгук смотрит то на Субина, то на милую Чеен в своем розовом платьеце, и понимает, что все ради чего он живет находится в этом зале. — Так что давайте выпьем за то, чтобы эта большая семья только еще больше росла. За то, чтобы было больше поводов собирается таким составом. И за то, чтобы мы не искали поводов.

Все в помещении широко улыбаются и каждый говорит что-то теплое, когда хрустальные бокалы сталкиваются между собой, пока их держат за тонкую ножку. И вот тогда этот волшебный вечер начинается по-настоящему. В зале много смеются, много разговаривают, прямо как в фильмах с идеальной концовкой. И Тэхен, пробежавшись глазами по всем понимает, что здесь все намного лучше, чем в фильмах. Потому что все по-настоящему.

—Солнце, прекрати жевать конфеты! Смотри какие вкусные овощи на столе, — отвлекается Тэхен от своих мыслей, чтобы сделать замечание Чеен, которая воспользовалась его задумчивостью и украла конфетки из маленькой тарелочки, лежащей неподалеку.      

 Девочка прекращает шуршать цветной оберткой всего на секунду, а после принимается дальше ее разворачивать. Малышка за эти конфеты душу продаст, а тетя Лиса положила их прямо перед ней, что ей было делать-то? Игнорировать что ли? Ну уж нет. А Тэхен снова отвлекается, но уже на самую красивую женщину в его жизни и сверлит в ней дыру.

—Что такое, милый? — чувствуя на себе этот взгляд мягко произносит Дженни, погладив Чеен, на коленках ее папы, по голове.

— Ты невероятно красивая, — смотрит все так же восхищенно, пока щечки Дженни горят во всю силу.      

 Дженни такая же как раньше, ни капли не изменилась. Даже прожив с Тэхеном три года в одном доме умудряется смущаться от таких, казалось бы, простых слов в свой адрес. Ким говорит их часто, но ей это не мешает смущатьс

—Лиса, а как дела с кафе? — слышится голос справа — это Мисон спрашивает.       

Все отвлекаются от других разговоров, тоже интересуются ответом на этот вопрос.

—Все отлично, посетители всегда есть. Стараемся добавлять в меню что-то новое, что заставит старых клиентов вернуться, а новых найти нас, — улыбается самой искренней улыбкой. Лисе всегда приятно рассказывать об обстановке в кафе, она им очень дорожит и ухаживает чуть ли не как за Субином. — Я бы без Дженни не справилась, она мне очень помогает, — даже Лиса заставляет ее смущаться, благодарно сжав пухлые накрашенные губки в полоску.

—Даже не заметила как быстро выросла моя дочь, — неожиданно разбавляет спокойную тишину мать Дженни, и улыбка на лице брюнетки медленно исчезает. Там появляется что-то другое, но ни в коем случае не плохое, не грустное, что-то теплое, что она ждала всю свою жизнь.

—И не говори, — обращается к Мие Соен и все негромко смеются, когда Лиса говорит:

— Хватит уже вам тут вот этого вот всего, — машет руками, не желая вновь бороться со слезами, а Чонгук, притянув ее к себе, целует в макушку, пока Субин переползает с колен мамы на колени бабушки

Вечер проходит лучше чем Лиса с Дженни могли себе представить, а они точно повитали в облаках. Бокалы продолжают приятно звенеть в руках, а детки наевшись точно не овощами, обмякали в этих же руках. Когда в зале всем стало резко душно, женщины отправили мужчин с детьми на террасу, а сами остались убирать со стола все лишнее и делать горячие напитки к торту, над которым Дженни умирала несколько часов, и, кстати, ничуть не жалеет.

—Папа, — первое, что произносит за сегодняшний день Чеен, когда Тэхен выходит с ней на руках на свежий теплый воздух. Она показывает куда-то коротеньким пальчиком и настойчиво вырывается из теплых ладоней.

Тэхен не успевает направить зрачки в сторону, как девочка срывается с места и бежит к большому кусту в саду. Из дома вылетает Субин и бежит за ней с горящими от интереса глазами. Даже уже Киму интересно что там в кустах такого. Он идет к детям, сидящим на корточках, в то время, как господин Чон отходит из-за звонка, а Чонгук и отец Лисы садятся на мягкие кресла.

—Извините, что не встретил вас с женой в аэропорту, Дао, — стыдливо проговаривает Чонгук, медленно опуская голову все ниже и ниже, словно ребенок, натворивший что-то ужасное.

—Ничего, я как никто другой понимаю сколько дел у главы столицы, — начинает мужчина успокаивать брюнета, похлопав того по спине. — Знаешь, сынок, я почувствовал твою силу еще лет пять назад, когда мы встретились на собрании глав... Многие люди во главе готовы на все ради власти, а ты готов на все ради семьи, вот такие я тогда сделал выводы. А потом еще через год, кажется, я прилетел к Лисе в Сеул и повел ее на очередное собрание, вроде в дом Мина. Я там представил вас, до сих пор помню как вы странно вели себя, — усмехается Дао. А вот Чонгук вообще не до усмешек.

Дао, наверное, думает, что это была их первая с Лисой встреча, и никто из этих двоих не пытался никогда сказать, что это было не так. Свое давнее совместное прошлое Лиса с Чоном скрывают от родителей, им так проще. Лисе проще, значит Чонгуку тоже.

И пока Дао усмехается мыслям о том дне, Чон готов сесть перед ним на колени и до конца жизни просить прощения за то, что сделал в ту ночь.

—Я, к сожалению, уже и не помню, — но вместо этого нагло лжет. Лиса просила молчать.

—Что они там выглядывают? — спрашивает только что пришедшая на террасу Дженни. Она смотрит на сидящего на корточках Тэхена вдали в окружении детей и не сдерживает смех. Все же его строгий костюм не очень подходит к атмосфере которая витает в воздухе вокруг него.

Картинка на который рядом с Тэхеном дети — это любимая картина Дженни. Он всегда нежен, как к Чеен, так и к Субину, слишком нежен. Когда у него только-только родилась дочь он боялся взять ее на руки, сказал, что а вдруг он чем-нибудь навредит ей просто держа в своих руках.

—Милый, пошли, кофе остынет, — говорит Дженни и начинает идти в их сторону, когда понимает, что чем-то увлеченные члены семьи не услышали ее, или хорошо претворяются. Прежде, чем она успевает дойти до них, Тэхен встает и оставшее расстояние между ними сокращает сам. — Что там? — глядя на оставшихся под кустом детей спрашивает Дженни, талию которой Тэхен обвивает сильной рукой.

—Ежик, Чеен его заметила, — смеется блондин.

—Ежик? Как он здесь оказался? — на террасу выходит единственная, кого там не хватало и бросает взгляд туда же, куда остальные.

С этой самой секунды больше никто не решается оторвать глаза от увлеченных детей. Сложно так вот смотреть на них и не думать, даже если этого не хочется. Субин очень отличается от Чеен, но и общего у них много. Самое главное они заботятся друг о друге — предпочтут отдать последнюю конфетку, чем съесть ее самим. Это самое главное. Забота о семье.

—Водитель отвезет вас в мой дом, он не очень далеко, отдохните там перед поездкой домой, — говорит Лиса, когда все уже собираются в коридоре.

—А мы тут посовещались, не хотите нам отдать внуков на один денечек? — озвучивает самое большое желание на сегодня Соен, с легкой улыбкой и с надеждой в глазах. — А то мы их так редко видим...

Лиса обнимает маму самыми теплыми объятиями и наклоняется к Субину, комкающего в кулачках брюки папы.

—Субин, поедешь с бабушками и дедушками играться?

—Да! — почти перебивает Лису, а Чонгук от накатившего его умиления уже готов гроб себе заказывать.

—Хорошо, кроха, — говорит глава и поцеловав сына в пухлую щечку отдает в руки Дао.

Смотря на них все ярко улыбаются, кроме одной растерянной женщины.

—Дженни? — обращается к ней мама мягко.

—Я... — она смотрит на Тэхена рядом, а потом и на всех других... все смотрят странными глазами. И это ее пугает. — Да, конечно, — наполнив душу уверенностью до краев говорит Дженни, но потом уверенность так же быстро уходит. И ребенку становится неудобно из-за слишком крепкой хватки мамы. — Н-но Чеен часто просыпается по ночам и... и она не спит отдельно, всегда со мной и Тэхеном. Она не часто говорит и вы можете ее не понять...

—Детка, — шепчет Тэхен бархатным голосом, кладя свою ладонь на ручку, прижатую к маленькой спинке. — с нашей малышкой все будет хорошо, — уверяет тот, и Дженни слабо кивает.

—Д-да, — убирает все волнение с лица, поселив там улыбку. — Держи, мам, — бережно передает Чеен в руки Мии, не прекратив улыбаться. А переглянувшиеся Лиса с Чонгуком кивают друг другу зажав губы между собой. Они гордятся Дженни. Очень гордятся.

Проходит еще немного времени, пока Лиса и Дженни собирают кое-какие необходимые вещи для детей и дверь дома Чон закрывается.

—Как же я устал, — тяжело выдыхает Чонгук, ждет хотя бы какую-то реакцию Лисы, она обычно предлагает массаж после таких слов. Но реакции никакой не следует и тут то он и понимает. — Ты все еще обижаешься? — выдыхает еще тяжелее, чем в первый раз, поднимаясь за Лисой по лестнице, ведущей в их спальню.

—Да, я все еще обижаюсь, — прямо, даже без загадок говорит брюнетка, хотя любая другая сказала бы строгое «нет».

—Даже твой отец сказал, чтобы я не переживал по этому поводу, — заходя в спальню говорит Чон и закрыв двери, облокачивается на них широкой спиной.

—Ну, как видишь я не мой отец, — Лиса снимает тяжелую сережку с ноющего уха и кладет на небольшой столик из белого дерева.

—Малыш, — Чонгук от ее голоса почти что падает от бессилия на колени. Он отталкивается от двери и встает сзади нее. пока брюнетка осматривает себя в зеркале.

—Дело даже не в том, что ты вовремя не вспомнил, что их надо встретить, а в том, что ты двадцать четыре часа в сутки принадлежишь работе, — действительно расстроенно говорит она смотря в глаза мужчине, но только не напрямую, а через зеркало.

Она давно еще хотела поговорить на эту тему, но ее что-то отвлекало, а сегодня была последняя капля

—Неправда, я двадцать четыре часа в сутки принадлежу только тебе и Субину, — кладет холодные ладони на предплечья, а по коже Лисы пробегают приятные мурашки от контраста жара за ухом и холода на руках.

—Только почему-то свою секретаршу, которой, к слову, не помешало бы носить юбки подлиннее, ты видишь чаще, чем нас... — снимает вторую сережку, когда Чонгук ее перебивает, не забыв усмехнуться:

—Так ты просто ревнуешь меня к секретарше? — по лицу расползается почти незаметная улыбка. Лиса никогда не признает, что ревновала ему к кому-нибудь. Хотя это и происходит постоянно. Чонгуку нравится ее собственничество. Нет, он от нее в восторге.

—Я просто скучаю по тебе, понимаешь? — голос из грубого за считанные секунды превращается в самый мягкий из самых мягких. — Скучаю по тому, как мы ложились вместе, а не когда ложусь я и ты потом приходишь в три часа утра... Скучаю по тому, как я делала тебе латте по утрам, а не когда просыпаюсь одна, — кладет аккуратные ручки поверх его. — Субин скучает по своему папе.

—Я обещаю, что исправлюсь. Я ведь тоже скучаю, и мне вовсе не в радость приходить под утро и уходить без твоего кофе. Даже сына в такое утро целовать боюсь, не хочу его будить, — кусает за ушко, сильнее вжав в себя хрупкое тело

—Начнешь исправляться с сегодняшнего дня? — спрашивает, когда в качестве ответа на вопрос чувствует как что-то крайне загадочное упирается в ее пятую точку.

Чонгук цепляет молнию роскошного платья и тянет ее вниз, оголяя теплую спинку:

—Начну прямо сейчас, малыш.

      Этой ночью от его рук спасется только хрупкая цепочка с маленьким бриллиантом на белой тонкой шее.

***

—Не помню когда мы так лежали в последний раз, — нежный голос Дженни встречается с белой плиткой ванной комнаты и отскакивает во все углы. Ее спина упирается в крепкую грудь расслабившегося Тэхена. Блондин кладет подбородок на макушку Дженни и смотрит как та играется с густой пеной, которая кусками валяется везде, Тэхен с ней, нужно признать, немного переборщил.

—Тогда еще не было Чеен, — вспоминает Ким, проведя ладонью по правой руке любимой. Вместе с этим он вспоминает как Дженни отреагировала на просьбу мамы — забрать на один день внучку. По ней видно, как бы она не пыталась этого скрыть, что не может перестать думать об этом. — Ты до сих пор волнуешься?

Дженни слабо елозит под водой и прижимает ножки к груди ближе.

—Нет, просто... ее действительно иногда сложно понять и... — голос предательски обрывается, а соленые слезы делают крохотную дырку в скопившейся белой пене на поверхности воды. Дженни не может объяснить свое состояние. Она не может сказать, что не доверяет тем, кто вырастил ее саму, но просто... просто.

—Детка, не расстраивай меня, — тихо шепчет Тэхен, но ванная даже этот шепот умудряется сделать громче. — Перестань плакать, — он не видит ее лица, но знает ее как свои пять пальцев, это правда так. И когда тонкая рука Дженни тянется вверх, он убеждается в этом. Тэхен не хочет чтобы она еще больше перегружалась, ей хватит на сегодня. Поэтому он решает отвлечь ее: — Помнишь, как ты попросила меня разогреть молоко для Чеен и я сломал микроволновку? — и Киму это удается. Немного слез в глазках остаются, но короткий смех все же трогает розовые губки. — А помнишь, как ты отправила меня за конкретными подгузниками, но я забыл какими и скупил все, что были в магазине? — и Дженни снова смеется, о, да, она помнит этот день. Она еще вышла в сад, не понимала что тут делает тот грузовик с рекламой магазина на одной из сторон. А потом за ним приезжает Тэхен, доставщик открывает двери грузовика и оттуда чуть ли не вываливаются упаковки с подгузниками. — Я никудышный отец, но даже будучи таким, я понимаю Чеен,стоит ей просто посмотреть на меня, твоя мама точно поймет.

—Не говори так, ты самый лучший отец, — сразу же отвечает Дженни, вкладывая свои ручки в широкие ладони.

—Ты никогда так нагло мне не врала, — возмущенно произносит Тэхен и снова заставляет ее улыбнуться. А он ведь на все ради этой улыбки готов. На все.

—Я никогда тебе не вру, — без шуток отвечает Дженни.

—А вот тут поверю, — прикладывает свою левую щеку к правой Дженни, прижимаясь еще ближе.

Следующие пару минут они сидят в расслабляющей тишине, но она обрывается, когда Дженни вспоминает кое-что, а карамельные глазки постепенно округляются.

—Подожди-ка... в мой день рождения, когда я попросила тебя положить цветы, которые подарил Чонгук, в мою любимую вазу, а она сломалась... Это ты ее сломал?!

—Так, нам пора вылезать, вода... — бедный Тэхен уже начал вставать, но Дженни повернулась к нему лицом и надавила ладонями на плечи, дав понять, что нет, она его не отпускает.

—Ты сказал, что ее уронила Чеен! — тыкает тонким пальчиком в грудь мужчины.

—Э-э, — не знает даже что и сказать, ведь его так неожиданно поймали за преступлением, совершенным полгода назад.

— Любимый? — зовет его сладким голосом.

— Да?

—Ты никудышный отец, — и Тэхен хватается за сердце, округляя пухлые влажные губы.

— А говорила, что никогда не врешь, — Дженни тут же брызгает в него воду и ванная заполняется их смехом. Что сейчас, что три года назад, когда они в последний раз так лежали, они ведь все те же. Та же Дженни и тот же Тэхен.

— Я люблю тебя, — усаживаясь на бедра мужчины шепчет она прямо в любимые губы, и целует в правый уголок.

— И я тебя люблю.

The end:)