Ролексы Тэхена, лежащие на мраморной столешнице показывают, что самая маленькая стрелка зашла за восемь вечера. В ванной горит только одна лампочка над зеркалом, а огоньки ароматных маленьких свечек разных цветов играются с периодическим потоком воздуха, отражаясь на белых плитках. Дженни эти свечки час раскладывала, думала не дай бог между ними будет разное расстояние или свечки одинакового цвета будут стоять рядом. Но Тэхена особо свечи эти не заботят, главное, что брюнетка рядом. Такая хрупкая, маленькая, невероятно красивая, но ужасно грустная.

—Я переживаю за него, — начинает говорить Дженни, а голос ее по глянцевым плиткам ванны ударяется и помогает звучать немного громче. — Он только делает вид, что все нормально, а по ночам в клуб едет, чтобы снять шлюху и чтобы обязательно литр виски в себя залить, — недовольно губки надувает, сильнее прижав к себе ноги, обхватывая их тонкими руками, частично покрытыми пенкой. К слову, сегодня брат тоже дома не остался, поехал в свой Бенефит и наверняка уже дрет какую-нибудь блондинку в одной из вип комнат, на полу которого валяются недокуренные сигареты и бутылки алкоголя. Так уже целую неделю и с каждым днем ситуация все ухудшается.

—Ему нужно время, — облокачиваясь о бортик ванной с противоположной стороны от девушки произнес Тэхен с прикрытыми глазами. За сегодняшний день он дико устал, было много дел, которые нужно было решить как можно скорее, и наверное Киму было бы легче это сделать, если Чонгук не был пьян в дрова. А Дженни словно почувствовав его нехорошее настроение встретила его в коридоре дома в тонком халатике, и сделала ванну немного поуютнее, чтобы парень всю усталость оставил там же, где ее приобрел. — Чонгук сильно ей доверял. Я не раз говорил ему быть осторожным, но он будто не слышал.

Произнося последние слова он вновь поднимает веки и смотрит на скомкавшую себя девушку. Она сильно переживает за брата даже зная, что он один из двух самых сильных людей, которых она знает. Но вдруг Чонгук больше никогда не полюбит? Или просто не захочет? Что если теперь он всех предателями в глазах видеть будет и никому больше не доверится? Теперь Дженни не понимает как можно быть одному, она без Тэхена не может и секунды, ее сердце ныть начинает... Глаза требуют его лицо, а тело губы. Не представляет себя без него.

—Она мне только-только начала нравится, и я тоже ей доверилась, за подругу приняла, — все продолжает изучать пузырьки пены на воде и ниже голову опускает. Ей стыдно, что она рассказала о них с Тэхеном Лисе... Дженни не может даже ее имя произнести вслух. Она не должна была этого делать, потому что это была только их маленькая тайна. А блондин совсем на нее из-за этого не злится, понимает как сложно ей было скрывать такое от брата и как она хотела этим с кем-нибудь поделиться. — Какая же я глупая...

—Детка, — останавливает ее бархатным голосом. Тэхен не хочет, чтобы она ругала себя так, ведь ничего ужасного не сделала. Тем более сейчас у них все более чем хорошо. Чонгук знает обо всем, что происходит между ними, часто на них изучающе смотрит, задавая себе вопрос: неужели чувства и правда существуют на земле? Потому что в это уже неделю не верится, кажется чем-то нереальным. И Тэхен этот говорящий взгляд всегда замечает. Недавно он поцеловал Дженни в лоб, когда они прощались и в ту же секунду стакан лопнул в венистых руках Чонгука, сжимающих его. Это было не потому что он все еще против их отношений и ему неприятно смотреть на подобное, а потому что вспомнил ту, которую так же целовал. — Иди ко мне, — смотрит на медленно поднимающуюся голову, а после и в темные глаза.

Тэхен немного пододвигается, пока брюнетка поворачивается к нему затылком и ложится спинкой на сильную грудь. Дженни откидывает голову на плечо Кима, а тот длинными пальцами ее красивое тело исследует. Указательным поверхности воды касается, а после воду с пальца на кожу переносит, наблюдает как капелька катится с ребер на плоский животик и ниже.

—Как думаешь, она сожалеет о сделанном? — озвучивает мучающий ее вопрос, прикусывая губы от приятных касаний. Лиса не выглядела тогда как та, которой все равно что с Чонгуком происходит. Она пыталась что-то сказать, но все равно ведь ничего не смогла. Непонятно что это было и непонятно была ли она хотя бы там настоящей...

— Не знаю, — под водой нежную кожу бедер оглаживает и виска пухлыми губами касается. — Она ведь не только шестеркой была. Она изменила ему.

Дженни не замечает как слеза дорожку неприятную на щеке прокладывает. Это ужасное слово, самое страшное. Девушка лицом поворачивается, чтобы посмотреть Тэхену в глаза, а он только запуганного маленького зверька видит.

— Я бы никогда измену не простила, — говорит слабым голосом и незаметно качает головой в разные стороны, сдержав небольшую дрожь из-за резкого холода, прошедшего по всему телу.

— Я тоже.

Дженни совсем немного поднимает уголки розовых губ и свой лоб ко лбу Тэхена прикладывает, тихо всхлипывая. Да, она знает, что он на измену не способен, потому что любит ее, и больше ему никто не нужен. Ей тоже.

— Иногда я думаю, а что если бы я потеряла тебя, как Чонгук потерял Лису... — шепчет в губы парня сохраняя то минимальное расстояние между ними. Она действительно боится, что когда-нибудь они будут не вместе, это кажется невероятным, но к сожалению это живет в ее бедной голове... — Я-я бы этого не пережила.

—А у тебя разве есть секреты от меня? — берет милое личико в руки и гладит щеки большим пальцем, не понимая чем он заслужил такую нежную, верную девушку.

— Нет, — отвечает не потратив время на раздумья. Все ее секреты Тэхен уже давно разгадал и сделал из нее ту, кем она сейчас является. Вернее, показал ей ту настоящую себя, с которой она была знакома слишком плохо. — У меня нет никаких секретов.

Дженни кажется, что он все про нее знает, каждую мелочь когда-то рассказать попросил, и она сразу рассказала. Совсем недавно брюнетка тоже многое узнала о жизни Кима. Ему было сложно об этом вспоминать и рассказывать, но ради Дженни он смог это сделать и сейчас между ними и вправду ни грамма чего-то скрытного. Это ценно. Они ценят.

— Тогда ты никогда меня не потеряешь как они потеряли друг друга, — тянется к желанным губам, но останавливается в миллиметре от них, слыша:

—Каждый раз когда уходишь на работу я боюсь, что ты можешь не вернуться, — голос в конце сказанного ломается и Тэхену от этого больно становится. Она говорит так, будто он на жестокую войну каждый день ходит, это потому что переживает сильно. Он знает и чтобы ее не пугать в последнее время руки не марает.

—Детка, что за мысли? — целует влажную тонкую шею и поцелуями выше поднимается, насколько соскучился за целый день показывает. — Теперь, когда я знаю, что меня дома ждут моя любовь и пушистый Ви, я особо аккуратен, — наконец-то пробует сладкие губы на вкус и прикладывает все усилия, чтобы их не съесть, потому что слишком вкусные.     

  Дженни переползает на свое любимое место на парне, немного расплескав воду. Тэхен ее за ягодицы подхватывает и сильнее к себе прижимает, говорит, что сегодня ночью он ее не отпустит, а она этому только рада и сильнее прижимается.

—Я люблю тебя, — шепчет самые приятные слова на ушко, задевая его губами и заставляет гореть от ее дыхания. — Люблю, — елозит по Тэхену, а после вставший орган в себя направляет, моментально вырвав из себя первый стон, полный наслаждения. Рукам идеальное место для опоры на груди находит, когда коленки по обе стороны от его боков расставляет и начинает вверх-вниз двигаться. Дыхание учащается, а ручки ослабевают.

—Я люблю сильнее, — лаская, душу из нее вытряхивает, а она ради такого с удовольствием без души останется.     

  Прозрачная вода бьется о кожу влюбленных будто могущественные волны о берега жаркого пляжа. Тэхен всю девушку в своих татуированных руках держит и она им подчиняется, позволяет собой управлять. Он губы к тонкой шее тянет, на которой растянута кожа из-за закинутой назад головы. Целует изысканные ключицы и спускается ниже, пока Дженни насаживается на его член снова и снова. Глаза закатывает и в спине прогибается показывая парню всю себя. Тэхен научил ее не стесняться своего тела, каждый день говорит насколько она красива и невероятна. И Дженни его услышала.

Тэхен сидячее положение принимает, а девушка за его плечи хватается так, словно отпустит — упадет. В какой-то момент она сдается, все силы заканчиваются, и тогда блондин не жалея ее толкаться в тело начинает, воду раскачивая и кладя Дженни на спину, аккуратно, медленно, заботливо. Тонкие ножки сильнее раздвигает, схватив их за щиколотки, а она ими торс сразу обвивает и вновь своими губами к чужим алым льнет. Хочет ближе, но ближе некуда, хочет быстрее, но быстрее некуда, хочет больше Тэхена, но вот он... весь перед ней.

      Громкие стоны по всей ванной разносятся, а после и в спальне продолжаются, не обращая внимания на бедного спящего Ви в уголке на своей любимой круглой подушке.

***
—Папа! — вскрикивает Лиса и бежит к высокому мужчине в дорогом костюме синего цвета.

      Дао Манобан прилетел в Сеул по случаю собрания, которое устраивает Мин Сехан. Он решил прилететь на день раньше, чтобы побыть немного с Лисой, потому что сразу после собрания его будет ждать самолет обратно домой. Дао и понятия не имеет, что был под прицелом на протяжении долгого времени, и об отношениях Лисы тоже ничего не знает.

—Привет, дочка, — мужчина крепко-крепко обнимает брюнетку, а после в лицо всматриваться начинает. Такая уставшая, но силы на улыбку находит. Лиса безмерно рада видеть папу, соскучилась. Она осматривает его и только кожаную сумку небольшую в руках замечает и делает вывод, что тот и вправду после собрание в Сеуле не задержится. С одной стороны она рада, что папа не долго будет в одном городе с Сеханом, но с другой... она давно его не видела и побыть с ним хочет.

—Долгий был полет? — спрашивает пока направляются к выходу из здания аэропорта. Прячет обгрызанную кожу пальцев в карманы большой черной толстовки и продолжает раздирать кожу ногтями и там. Это уже в привычку вошло, без этого она не может.

— Целую вечность длился, — недовольно пробубнил отец, но все равно улыбнулся, погладив дочь по голове перед тем, как сесть в машину.

Пока они ехали к дому, успели обсудить учебу, работу, вспоминали забавные случаи прошлого, когда Лиса еще жила с родителями. Она хоть и была с папой в машине, но она была словно какой-то фантом, то ли есть, то ли нет. В ее состоянии сложно сосредоточиться на чем-то одном, наверное поэтому половину сказанного папой просто не услышала.

У Лисы по-прежнему пустой взгляд и сегодня она впервые позволила себе улыбнуться за долгое время. Ей ужасно тяжело, особенно с того момента как результаты теста на беременность увидела. После этого теста она еще десять таких же купила и все показали две полоски. Она соврет если скажет, что не хотела увидеть на всех десяти одну единственную полоску, потому что так было бы легче. Она ни разу не задавала себе вопрос, мол, чей это ребенок? Брюнетка знает, что он от Чонгука, потому что так чувствует, а чувства матери к ребенку точнее всякого днк.

Лиса не знает что делать... она понимает, что Чонгуку ребенка от нее не надо, он ее ненавидит и достаточно четко ей это показал, выгнав из дома той ночью. Лисе больно, она не хочет убивать ребенка, ни в чем невиновного ребенка. Во всем виновата одна она. Брюнетка часто свой плоский живот гладит и представляет каким огромным он вырасти может и каким красивым ребенок родится, если ему это позволить, а он точно красивым будет, ведь его папа Чонгук...

Приехав домой, Дао переговорил с охраной, а Лиса направилась в дом, хотела заварить папе его любимый черный чай с лимоном и половиной чайной ложки сахара, но найдя ее на кухне:

— Я так устал, прилягу на время, — проговорил отец после зевка и лег на диван рядом со стеклянным столиком, подложив под голову там же лежащую большую подушку. Перелет очень выматывает, вроде бы и сидишь себе несколько часов, ничего не делаешь, но отсутствие движений столько времени приносит огромный дискомфорт, особенно мужчине немалых лет.

—П-подожди, — выкрикивает Лиса, когда у нее почти что истерика начинается. Она подходит и забирает у отца подушку. — Я тебе другую принесу, — говорит она уже тихо, а Дао продолжает недоумевать в чем проблема, но уже через минуту получив другую подушку незамедлительно проваливается в сон.

Лиса накрывает папу серым пушистым пледом и выключает весь свет, который может ему помешать видеть приятные сны. Он даже при каком-то малейшем свете в помещении не мог заснуть, а сейчас Дао настолько уставший, что все девять работающих лампочек на люстре не кажутся преградой.

      Девушка ту подушку в руках комкает сидя на кухне и носик к нему прикладывает. Она только ей принадлежит и больше никому к ней прикоснуться не даст, как зеницу ока хранит. Единственное от чего подушке не спастись это слезы хозяйки, которые постоянно приходится впитывать в себя.

Лиса скучает до безумия, до покалывания в кончиках пальцах... То, как он целовал ее, как ласкал, как в руке своей огромной ее ручку прятал. Все воспоминания татуировкой в голове набиты. Она все в себе держит, не может ничего никому рассказать и это сжирает изнутри, все органы поочередно сдавливает. Лиса застряла в этом мире, и наверное если бы не ребенок, она навредила бы себе. Потому что слабый человек, такой же как Лиса, с таким сильным ударом от вселенной никак не справился бы. Она за всю жизнь столько слез не проронила, сколько за последнюю неделю. Лиса в очередной раз вытирает их и идет в коридор, убедившись, что папа спит крепким сном.Девушка сегодня в первый раз на улицу вышла чтобы Дао встретить, за все время даже в продуктовый магазин не ходила, сил не было, да и есть много не хотелось, насколько бы она себя не заставляла, ради здоровья ребенка, который пока что наверное размером с муравья. Подышав свежим воздухом она поняла, что он ей необходим, а сейчас, просидев на кухне и в тысячу раз прокрутив воспоминания с Чонгуком, для нее главной целью стало посидеть на скамейке, на которой они сидели вместе и на красивый ночной Сеул смотрели, согревая друг друга.

Лиса доезжает до места быстро и без проблем, дорога запомнилась отлично. На улице ветер деревья шевелит, шуметь их заставляет. Дойти до него не терпится, даже волнуется.

Она пробирается сквозь деревьев в почти что полной темноте и ничего не боится, ни о чем не думает, прямо к цели идет, которая уже совсем близко. Лиса поднимает уголки розовых губ, когда видит небольшой свет, который весь Сеул внизу излучает и быстрее шагать начинает. Сердечко бьется все сильнее и сильнее, не может дождаться, когда эту атмосферу почувствует и все воспоминания здесь по новой прокрутит. Верит, что здешний воздух хранит аромат ее любимого одеколона. Надеется, что недоеденные шоколадные палочки на земле увидит.

Обойдя все деревья Лиса наконец-то стоит перед той самой скамейкой, но быстро бьющееся сердце кажется забыло как это надо делать, теперь она его и вовсе не чувствует. Сеул по-прежнему так же красив, но на него девушка внимания не обращает, не получается. Взгляд прикован только к полностью разбитой скамейке.

— Нет... нет... — в бреду шепчет сама себе и на землю нежными коленками опускается, а в них острые камни врезаются и на этих же коленках она ползет к уничтоженной скамейке, которая сейчас больше на кучу разбитых деревянных досок напоминает. — Нет...

Лиса плачет громко, каждую доску глазами обнимает, а руки их раскладывать начинают, но ничего не выходит, только съеденным пальцам больно делает, а дереву красные капли добавляет. Эта скамейка сломана точно так же, как и Лиса... и ее точно так же не собрать.Тут не помогут ни гвозди, ни клей, ни скотч, вообще ничего. Но брюнетка продолжает царапать руки об острые углы деревяшек, а коленки о землю. Она боль от порезов не чувствует, но в районе сердца больно.

Лиса не понимает почему жизнь так с ней поступает. Что ей делать? Время ее не лечит, наоборот, чем больше времени проходит, тем хуже становится. Лиса понимает, что просто уехать из города не может. Настоящая она за Чонгука жизнь отдаст, а он думает, что все ее действия рядом с ним были игрой и ничем больше. Как жить в мире, в котором твой любимый тебя шлюхой называет? Как жить в мире, где ты беременна от того, кого ты любишь, но тебя он ненавидит? Так как же ей жить в этом мире?

***

Чонгук от постоянно страдальческого выражения своего лица ужас как устал. Нет ничего на свете, что сможет ослабить его, потому что в нем невероятная сила внутри живет. По этой земле миллионы шлюх ходят, и не удивительно, что одна из них попалась ему. То же самое относится к крысе, которую он другом двадцать пять лет считал. Но, блять, как бы он не старался от этих мыслей не убежать. Прямо сейчас, нависая над абсолютно нагой незнакомкой, второй за ночь, он не перестает думать о предательстве.      

 Что значит быть преданным?

Когда небо резко с синего цвета на серый переходит, но ты этого не замечаешь, потому что голову поднимать никто не разрешал. Когда счастливые воспоминания резко превращаются в те, что вспоминать и вовсе не хочется. Когда ты мимолетно смотришь на прохожего человека, а в нем своего предателя видишь.       

Что, сука, значит быть преданным?

Когда ты напиваешься до беспамятства и ночуешь в клубе, пропахшем табаком. Когда ты отрезать все части своего тела хочешь, к которым предавший тебя касался. Когда забываешь как выглядит улыбка на твоем лице и не помнишь как выглядят твои зубы.

      Чонгук два часа назад приехал в клуб после того как разгромил место, которое показал той, кому не следовало. Он пришел туда злой и уже пьяный, голыми руками разрывал все что видит, думал полегчает, но нет. От этого еще больше злым стал. А сейчас всю его злость принимает рыжая девушка лежащая под ним, которая стоны никак не сдерживает, а Чонгуку офигеть как заткнуть ее хочется и он, черт возьми, затыкает, ладонь на рот кладет, а ее это еще больше возбуждает и не проходит много времени как рыжая содрогается в оргазме, волной ее окутавшем. Чон продолжает вбивать ее тело в простынь пока сам не дойдет до пика.

Девушка молча уходит из вип комнаты оказавшись не слишком тупой, а брюнет приходя в себя на кровать ложиться, в потолок смотрит. Он к себе сильное отвращение чувствует, и это очень бесит, ведь почему он должен ощущать себя как-то не так, если вредил не он, вредили ему. Чонгук уже спать собирается, медленно глаза уставшие за веками прячет, но вибрирующий рядом телефон это сделать не дает.

— Ты где? — слышит злой голос друга, еще даже не успев поднести телефон к уху.

Да, Тэхен злой сегодня и это из-за того, как ведет себя глава Сеула. Он понимает, что на Чонгука действительно много что упало, но это не дело. Все парни уже полчаса ждут брюнета в его же собственном кабинете, а он не появляется. Уже завтра они идут на собрание, которое организовал их враг, но Чон, кажется, вообще не помнит об этом.

— Что такое? — произносит парень на выдохе и зарывает пальцы в темные волосы. Голова болит уже неизвестно какой день, горло тоже кошмарно болит из-за того, что постоянно проспиртованное.

—То, что ты тридцать минут назад должен был прийти в офис, — кое-как сдерживает себя Тэхен и пытается говорить как можно спокойнее. Давить на Чона нельзя, он понимает.

— Забыл, — негромко говорит Чонгук и надеется услышать что-то по типу «забей», «не важно», но друг все его надежды о скалы разбивает и никак не сожалеет:

— Мы ждем

Тэхен сбрасывает трубку после своих слов и опущенный на пол взгляд парней видит, которые могли весь разговор слышать и весь настрой босса в себя впитать. Намджуну, Хосока и Чимину правда жаль, что Сехан оказался таким гнилым человеком, а про Лису они не знают.

— Блять, — матерится, услышав частые и неприятные уху гудки.

Чон в офисе оказывается через минут десять и смотря на него парни вообще не понимают, как он сюда до такой степени пьяный добраться смог в целости и сохранности. Он плюхается в свое кожаное кресло и только тогда на других глаза поднимает. На нем наполовину расстегнутая бежевая рубашка, нет ремня на штанах, а на ключицах полно засов, принадлежащие не одной особе.

—Ну, я пришел, — длинными пальцами по деревянному столу постукивать начинает и взгляд на высокого Тэхена, стоявшего ближе всех направляет. А тот смотря на друга язык за щеку толкает и почти что цокает от недовольства.

      Чонгук знает, что прямо сейчас из него самый худший глава на свете выходит, но он с этим ничего поделать не может. Его силы непонятно куда уходят, прямо как желание делать что-то. Просто пропадает.

—Ладно, — кивает Тэхен и спиной к нему становится, чтобы было легче не сказать ничего лишнего. — Парни, как мы все знаем завтра вечером проходит собрание глав многих столиц, а самое неприятное в этой новости то, что его устраивает Мин, — начинает оглашать причину почему они все собрались в кабинете Чона. Парням сосредоточится на Киме сложно, так как сзади него босс выключенный монитор компьютера полуоткрытыми глазами сверлит. — Мы все прекрасно понимаем, что для нападения на Сехана сейчас не лучшее время, тем более мы многим не обладаем... — имеет ввиду оружие врага, которым у него людей убивать получается. — Так что нам нужно готовиться не к нападению, а к защите.

В помещении находятся все, кроме Чимина, который как обычно торчит в лаборатории. Намджун и Хосок на сказанное легко кивают и полностью соглашаются с Тэхеном. Сехан точно нападение не планирует, потому что это будет крайне неграмотным ходом. Он хочет, чтобы Чон с Кимом ходя по его дому переживали за то, что он может выкинуть, но в итоге не выкинет. Это такой психологический ход, где чтобы помучать кого-то тебе не нужно нападать, достаточно убедить человека в том, что ты собираешься это сделать, но вот когда непонятно. Но Сехан Чонгука с Тэхеном сильно недооценивает и что-что, а бояться и трястись от этого самого страха парни точно не будут.

—Я так понимаю, прием будет у него дома, а там наверняка есть камеры внутри. Я могу к ним подключиться и следить за всеми через них, — уже обдумывая ход своих действий говорит Хосок. Это будет не сложно, главное просто быть рядом с домом, чтобы уловить правильный сигнал, вот и все.

—Я сольюсь с охраной Мина, чтобы если что быть рядом, — произносит Намджун сразу за Чоном и дает тому пять.       

Тэхен гордо улыбается, рад, что у клана Чон есть такая команда, которая сразу включаются в ситуацию и ни минуту в пустую не тратят.

—Отлично, так и сделаем, — прячет руки в карманы темных брюк и поворачивается лицом к другу. — Чонгук, что ска... — недоговаривает, когда понимает, что тот заснул.

      Голова неудобно на ровном столе лежит, а руки где-то под ним весят. Увидев эту картину Тэхен говорит парням, что пусть идут домой, а сам еще долгое время перед Чоном сидит и смотрит на него, кулаком подперев подбородок. Слова его сестры день назад услышанные вспоминает:

«Иногда я думаю, а что если бы я потеряла тебя, как Чонгук потерял Лису...»

Дженни сказала, что не представляет себя без Тэхена, он тоже не представляет себя без нее. Он думает что бы сделал и как вел себя, если жизнь поступила бы так не с Чонгуком, а с ним... и даже предположить не может. Он бы с ума сошел, наверное. И тут он понимает, что главной задачей Сехана было ослабить главу первого клана, чтобы он хотя бы на половину уже сдался и ничего не предпринимал, пока силы того будут расти... И Мин прекрасно знал, что ничто так не ослабит Чонгука как потеря кого-то близкого ему, поэтому-то он и признался, и Лису с собой прихватил. И анализируя поведение Лисы он может сделать вывод, что в этой истории все не так просто, как он думал...

****

—Лиса! — раздраженно восклицает Дао, когда видит свою дочь на кухне в мешковатых штанах и явно не ее размеров серой кофте. На коленях лежит подушка, а в руках крутит какую-то флешку. — Через два часа прием, почему ты не готовишься? — продолжает с тем же тоном голоса. — Я не хочу ничего слышать, ты идешь и это не обсуждается.

Папа уходит грозно топая домашними тапочками по глянцевому полу кухни, а Лиса не меняет ни своего лица, ни свои действия. Она этой ночью совсем не спала из-за дикой боли в ее сердце. Сев в машину, после увиденной разгромленной скамейки, она вновь сорвалась на рыдания, а после, немного успокоившись, брюнетка обратила внимание на флешку красного цвета на пассажирском сиденье своего форда. И тогда в ней зажглась крохотная надежда на что-то. Она приняла решение, что если не может доказать свою непричастность ко всему сделанному конкретно Сеханом, то она хотя бы попытаться предотвратить то, что он захочет сделать в будущем.

Это непростая флешка, на ней есть кое-что важное. В то время, как Сехан думал, что в ту злополучную ночь Лиса сразу поехала к Чонгуку домой, она туда не так сильно торопилась, на самом деле. Сначала брюнетка пошла в кабинет к нему, надеясь найти еще что-нибудь полезное для себя. Она дернула тогда мышку компьютера и на экране показалась переписка Сехана и Юнги о ближайших планах, способных уничтожить Чона как главу, и не только его. Лиса сфотографировала этот диалог, а фотки потом на флешку перенесла и, черт, забыла об этом совсем.

—И неужели ты такая красивая хотела остаться сегодня дома? — восторженно задает вопрос Дао, когда наблюдает за спускающейся по лестнице дочери. На ней длинное темно-красное платье с вырезом, который начинается с левого бедра. На ножках надеты черные лодочки с высокими шпильками. Из украшений только какая-то незнакомая ему тонкая серебряная цепочка на белой шее красуется. Мужчина считает это немного странным, потому что Лиса обожает украшения и ни на какой прием без колье и больших сережек не ходила.

—Пап, прекрати, — смущенно опускает взгляд вниз на ступеньки, боится упасть.       

Лиса выбрала сегодня красное платье, потому что в контрасте с ним ее глаза кажутся не настолько измученными, учитывая еще макияж, конечно же. А длинное оно, потому что её содранную кожу на коленках никто не должен видеть.

—Не бойся разговаривать с людьми, которые будут к тебе подходить, я представлю тебя как следующую главу Токио, — медленно идя к черной матовой машине произносит Дао, зная, что многие захотят подойти к ней за сегодняшний вечер.       

Лиса всего-то маленькое уютное кафе себе приобрести хотела, а не весь чертов город. Она никогда не хотела столько власти, сколько есть у отца, потому что уверена, что не справится с подобным в то время как тот убежден в обратном.

—Не бойся разговаривать с людьми, которые будут к тебе подходить, я представлю тебя как следующую главу Токио, — медленно идя к черной матовой машине произносит Дао, зная, что многие захотят подойти к ней за сегодняшний вечер.

Лиса всего-то маленькое уютное кафе себе приобрести хотела, а не весь чертов город. Она никогда не хотела столько власти, сколько есть у отца, потому что уверена, что не справится с подобным в то время как тот убежден в обратном.

—Я волнуюсь, — «за встречу с Чонгуком». Но последние слова не договаривает, оставляет их в голове. Она не представляет эту встречу, не представляет как будет себя вести и что скажет, но эту флешку нужно отдать обязательно. Единственное, что она знает наверняка — это то, что о ребенке, который еще немного и начнет расти в ней, она не расскажет ничего. Потому что зачем об этом говорить человеку, который не хочет этого слышать? Лиса никому о ребенке не скажет, такое произносить страшно даже самой себе.

Все будет хорошо, главное держаться уверенно, — сев в машину успокаивает Дао дочь и накрывает ее холодную ручку своей большой ладонью не успев рассмотреть искусанные от нервов пальцы и с нежностью во взгляде той улыбается.

— Все будет хорошо, — шепот ее ярких пухлых губ касается, папины слова самой себе повторяет и лицом к окну поворачивается, вновь в мысли свои бесконечные погружается.