С момента как Лиса скинула Сехану координаты секретного склада клана Чон прошла неделя. За это время многое изменилось, например ее отношения с Дженни. Все время в университете они проводили вместе, кроме пар на которых Лиса пыталась понять тему, а вторая все гадала как возможно смотреть сквозь палец, когда он находится так близко, у кончика носа, например. В глазах друг друга они видят радость, счастье, но внутри у каждой все абсолютно не так.

Тэхен по-прежнему ничего не сказал Чонгуку о своей тете и ведет себя с ним как обычно, но стоит остаться им с Дженни наедине, все меняется. Он выглядит ужасно уставшим и брюнетка уверена, что те пять ночей, что они провели в разных кроватях, — он не спал. Чона ничего не удивляет, он привык к этим красным глазам и Дженни иногда задушить брата хочет из-за того, что тот такой невнимательный к своему лучшему другу, так ведь нельзя. Но Чонгук тоже ужасно устал, каждый шаг и вздох дается с трудом, легко ему дышится только рядом с Лисой, когда нет ни слова о работе; когда он грызет шоколадные палочки и запивает латте, вместо того чтобы курить сигареты и пить эспрессо.

Лиса ждет. Ждет того момента, когда кто-нибудь подскажет, что пора действовать. Пора открывать глаза одним и закрывать другим. Но в последнее время она чувствует себя плохо не только в моральном плане, но и в физическом, она может один день не есть, но а в другой съесть больше, чем когда-либо, а голова постоянно идет кругом. Она читала в какой-то книжке по психологии, что от плохого морального состояния могут возникать серьезные проблемы со здоровьем, поэтому уже пару дней думает, что надо перетерпеть, а потом все пройдет. Главное сохранять спокойствие и не трястись как осенний лист из-за каждого шороха.

—Не хочешь в кафе сходить? Тут есть хорошее неподалеку, — предлагает Дженни, как только они выходят из здания университета.

На улице светит солнце, давно в этом городе его не видели. Кто-то сидит на газоне территории в компании друзей, кто-то ждет свою пару на скамейке. Сейчас осень, но чувствуется как весна. Теплая, зеленая весна.

—Да, конечно, — без раздумий соглашается на предложение Лиса и искренне улыбается. Не думала она, что когда-то будет выходить с сестрой Чонгука из универа вместе, но рада, что все именно так. Дженни улыбается в ответ, когда Лиса начала искать звонящий телефон в сумке. — Я сейчас, — проговаривает и быстрыми шагами отходит в сторону.

—Слушаю, — произносит безэмоционально. Так, что человек на той стороне трубки понимает как ему не рады.

—Привет, дорогая, — несмотря на такой неприятный тон, Сехан широко улыбается, это слышно даже через голос. А Лису снова и снова передергивает от этого обращения. — Хотел сказать спасибо за всю информацию о складе, но ты мне еще кое-что должна сказать... — делает небольшую паузу, не договаривает, знает, что Лиса уже понимает о чем он говорит. О Тэхене с Дженни.Лиса ждет. Ждет того момента, когда кто-нибудь подскажет, что пора действовать. Пора открывать глаза одним и закрывать другим. Но в последнее время она чувствует себя плохо не только в моральном плане, но и в физическом, она может один день не есть, но а в другой съесть больше, чем когда-либо, а голова постоянно идет кругом. Она читала в какой-то книжке по психологии, что от плохого морального состояния могут возникать серьезные проблемы со здоровьем, поэтому уже пару дней думает, что надо перетерпеть, а потом все пройдет. Главное сохранять спокойствие и не трястись как осенний лист из-за каждого шороха.

— Жду сегодня в Бенефите ровно в девять. — Но... — не успевает возразить, как слышит гудки.

Да, Лиса до сих пор ничего об этих двух не рассказала, потому что это сложно. Это совершенно другое. Она понимает сколько всего плохого сделала, но это будто совсем другой уровень... Совсем другая информация, которую оголять очень не хочется. Сказать где находиться склад не сложно, выслать всю информацию о доставке тоже не сложно, но... раскрывать отношения, которых Дженни бережет как может... это сложно.

— Дженни, прости, срочные дела, — вновь подходит к брюнетке. Как обычно после голоса Сехана никуда не хочется. Лиса будет сидеть перед ней в кофейне, смотреть ей в глаза, зная, что скоро ее секрет будет не секретом.

—Ничего, в следующий раз, — немного грустно опускает голову, но все же улыбается.       

Лиса садится в свою машину, пока Дженни выискивает Джина на парковке университета. Даже между ними что-то изменилось. Теперь брюнетка садится не на заднее сиденье, а рядом с водительским. Они больше разговаривают, пока находятся в дороге и она не боится сказать, чтобы он отвез ее к Тэхену.

Жизнь становится какой-то другой, в ней появляются больше людей и вместе с ними все остальное: улыбки, хорошее время, все. Дженни разницу четко чувствует и возвращаться в одинокое прошлое не желает.

Девушка бросает сумочку где-то в прихожей вместе с ключами и идет на звук шороха бумаг. В зале сидит сосредоточенный Чонгук, который то шуршит бумагами, то потирает виски давя длинными пальцами на них.

— Что делаешь? — садится на стул перед братом, пока глаза бегают по буквам и цифрам напечатанным на белых листах.

—Схожу с ума, — говорит правду. Тут сложно не сойти с ума. С утра сидит в одной позе, только руки перебирают бесконечные бумаги и все. — У тебя вторая смена была сегодня? — интересуется бросая взгляд на ролексы на руке и вновь возвращая его на текст перед собой.

— Да.       

Дженни поджимает губы и перебирается подол тонкой юбки, лежащей на стройных бедрах.

—Почему ты кислая такая, хомячок? — наконец поднимает глаза на сестру и замечает ту грусть в темных глазах из-за которой ее голос совсем не тот, что нужно.       

Дженни лишь пожимает плечами. Она сама до конца не понимает почему срочные дела Лисы так повлияли на ее настроение. Здесь ведь нет ничего страшного, но осадок остался. Он на самом дне, но густой.

—Знаешь... Лиса хорошая, она мне... нравится, — неожиданно для Чонгука выпаливает брюнетка, пока кладет локти на деревянный стол, а кулачки под подбородок.

— Вы сблизились? — не может скрыть улыбку.

—Намного, — тоже улыбается вспоминая все их разговоры на разные темы. Лиса хоть и младше Дженни, но научить может немалому.

— Я очень рад, — откладывает документы в сторону и берет аккуратные ручки сестры в свои. — Она дорога мне, — поглаживает тыльную сторону ладони, получая небольшие кивки в ответ. — Очень.

      Дженни обходит стол и обнимает его сильно-сильно. Она любит Чонгука настолько сильно, насколько только сестра может любить брата.

—Ты ей тоже, — тихо произносит куда-то в грудь брата, но он слышит все отчетливо и обнимает ее крепче. Чонгук заметил изменения в поведении брюнетки, он не знает в чем конкретно причина, но он настолько рад такой Дженни, что причины идут на второй план.

— Не помешаю? — в зале звучит любимый глубокий голос, а девушка отдаляется от брата, направив все внимание на только что вошедшего Тэхена.

—Уже помешал, — шуточно произносит Чонгук и усмехается, когда взлохмачивает волосы Дженни. — Принесу нам хеннесси.

      Чон уходит за алкоголем в свой кабинет, оставив в зале двух. Брюнетка долго не ждет, идет к Киму в тот же момент, как перестает видеть спину брата.

—Я скучаю по тебе, — обнимает тонкими ручками за шею и прижимается всем тельцем, чувствуя крепкие руки на талии. — Верни мне моего Тэхена, — она говорит в серьез. Эти зеленые глаза не должны быть заполнены такой поглощающей печалью. Дженни правда хочет обратно того Тэхена с квадратной улыбкой.

В какой-то момент счастье другого человека становится важнее, чем твое собственное. Это и называется любовь. Не привязанность, не бесчувственная зависимость, а реальная любовь, которую руками пощупать можно. Которую сердцем почувствовать можно. И Дженни щупает. Дженни чувствует.

—Я тут, детка, — шепчет у маленького уха и целует в висок. Губы совсем сухие, холодные. Девушка даже немного отдаляется, чтобы посмотреть на них, а то ощущение будто синие. Но это не так, они как обычно сочно алые. Дженни касается их пальчиками а потом тянется к ним своими.

—Дженни! — слышится громкий голос Чонгука и брюнетка отскакивает словно ошпаренная. Сердце бешено колотиться, и поворачивать голову очень страшно, но сделав это она никого не видит. Чонгук не в зале. — Где весь лед? — он спрашивает из кухни. Поняв это у Дженни чуть слезы на глаза не лезут. Она успокаивается и быстрыми шагами идет на кухню под внимательным взглядом Тэхена.

Да, Чонгук до сих пор не знает. Дженни боится об этом сказать, а Тэхен просто не хочет. Блондину вообще все, что может хоть как-то отвлечь от работы Чона не хочется. Он волнуется за этот город, который стоит вообще непонятно на чем, на гребаных красных нитях. Сеул уже как клетка ощущается. Как самая маленькая клетка.

***

Солнце на улице уже давно нет, время почти двадцать один ноль ноль. Лиса стоит перед клубом Чона, облокотившись и двери машины и смотрит вперед. Она встречается с Сеханом в клубе своего парня, которого предает на протяжении всего времени их отношений, чтобы теперь предать и его сестру. Это, блять, не жизнь, это самая настоящая сказка в которой она только могла оказаться.      

 Неоновая вывеска сильно бьет по глазам, но атмосфера в клубе еще ядренее, сильнее. Ноздри забивает табачный дым, уши музыку, глаза красный свет. А душу Сехан, что сидит рядом с Юнги и присматривает себе кого-то на ночь, смотря на танцпол голодными глазами.

—Садись, — краем глаза замечает Лису, но та его предложение игнорирует. Он на это только кивает. — Расскажи что ты знаешь, — приступает Сехан к делу и тяжело проглотив слюну девушка кое-как произносит:

— Дженни с Тэхеном встречаются, — голова опущена, а пальцы все не отстают от тонкого золотого кольца на среднем пальце левой руки. — Больше недели точно.

Ненависть Лисы к себе сильнее ненависти к Сехану. Это она поняла давно.

— Чонгук об этом знает? — выдыхает парень серый дым, который обволакивает ее всю и Лиса еле сдерживает себя чтобы не упасть обморок. Ее и так плохое самочувствие становится ужасным. Поднимается жар, покалывает во все теле, а постоянная головная боль становиться сильнее.

— Нет, — еле ловит эти три буквы на языке.

—Так и знал, — поднимает стакан с янтарной жидкостью в нем и делает слабые круговые движения в воздухе, наблюдает как коньяк бьется в волнах, и вслушивается как трескается лед. — Бедный Чон. Тот, кто кричит о том, что солгать ему и уйти живым невозможно, тонет во лжи даже сам этого не подозревая, — озвучивает мысли и поднимает стакан выше. — Выпьем за это?

Нет. Она не будет пить за это.

Лиса почти что выбегает из клуба и сев на кожаное сиденье начинает бить ладонями по рулю. Это была последняя капля, больше тянуть нельзя и она чувствует, что увереннее, не будет никогда. Она выжимает из машины полную скорость и так доезжает до дома Сехана. Он явно сейчас домой не сунется, ведь так хорошо отдыхает в клубе Чона.      

 Девушка паркует машину не у самих ворот, немного дальше, чтобы охрана дома не смогла увидеть ее. Она там не один раз была и пройти через охрану незамеченной было легко, тем более когда на улице темно, а она вся в черном. Лиса облегченно выдохнула, когда потянула ручку двери и та сразу же открылись. Сехан никогда их не закрывал, считал это глупостью, мол, зачем ему закрывать дом, если прямо перед ним его охраняют пять здоровых мужчин с пушками в руках. Действительно.

Брюнетка ни на минуту на размышления не тратит, она знает куда надо идти. К бассейну. Тот самый бассейн без воды, который попался на глаза еще в прошлый раз. Она оборачивается на каждый шорох, дом все же кишит домработницами. Лиса на цыпочках подходит к бассейну из синих плиток и начинает его осматривать, все тот же, ни разу водой не залитый. Она была уверена, то что ей надо, находится прямо здесь, осталось выяснить где конкретно.

—Где же? — спрашивает шепотом сама себя и не проходит даже секунды, когда ее глаза округляются, становятся в два раза больше. Взгляд падает на совсем незаметную синюю кнопку на одной из плиток. Лиса начинает тяжело дышать, надеется, что она нашла и что совсем скоро все прекратится. Она несильно нажимает на кнопку и плитки рядом тут же раздвигаются. Она нашла. Кучу крохотных пакетиков порошком непонятного оттенка лежат в этом бассейне, возможно он весь снизу наполнен ими, но у Лисы проверить это времени нет, она слышит чьи-то шаги, поэтому вновь нажимает на кнопку, чтобы спрятать найденное обратно и сразу скрывается за дверьми.

Лиса хочет поскорее увидеть Чонгука и сказать ему о Сехане все что знает, и если он не поверит, она покажет. Она устала жить в страхе, хочет простого спокойствия и защиты, Лиса получит все это, и совсем скоро, главное увидеть Чонгука и все плохое закончится.

Брюнетка идет уверенная, сжимая свои совершенно слабые руки в кулаки, и даже не подозревает, что Сехан сейчас сидя в клубе наблюдает за ней через маленькую камеру, установленную рядом с тем бассейном. Не было сомнений, что Лиса поступит именно так, каждый ее вздох кричит о том, что она его ненавидит, и что с Чонгуком она не ради его поручений. Совершенно точно, что нет. Сехан сжимает губы в полоску, поднимается с дивана, облокотившись ладонью о колено Юнги и без слов выходит из клуба. Видимо пора.      

 Через двадцать минут Сехан с достаточно спокойным выражением лица стучится в дверь к Чону. Он ехал быстро, не хотел приехать позже Лисы, и не приехал, это понятно по отсутствию форда во дворе парня.

—Привет, проходи, — встречает немного удивленная его появлением Дженни и уходит в зал, где сидят Чон с Кимом. Сехан дверь за собой не оставляет, ведь скоро должна прибыть главная героиня его рассказа. Он не знает в какой момент начал сравнивать свою ложь Чонгуку с ложью Лисы ему же. И не важно что за этой ложью стоит, неважно это страх или месть, любовь или ненависть. Ложь это оружие. Оружие, магазин которого всегда полон, потому что одна ложь тянет за собой другую и это может продолжаться бесконечность.

— Сехан? — удивляется Тэхен, когда видит как он заходит в зал после Дженни.

—Случилось что? — первое, что произносит Чонгук и откладывает тяжелый стакан с алкоголем в сторону. На лице Сехана была странная улыбка, не та, которую Чон привык видеть, она была совершенно другой. Брюнет прищуривается, ждет ответа, но гость молчит, скрестив руки на груди.       

Дженни смотрит на парней, пытается понять причину этого неприятного молчания. Но из всех четырех людей в комнате ее понимает только Сехан. Он хочет чтобы все вслушались в эту тишину, чтобы услышали в ней хлопок двери форда и быстрые шаги трясущихся от нетерпения ножек.

Три.

Сехан наблюдает за Дженни, которая так внимательно всматривается в лицо Тэхена, пока глаза того устремлены совершенно не на нее. Она не боится с такой надеждой смотреть на него в присутствии брата, никогда этого бояться не будет.

Два.     

  Чон ни разу в своих людях не сомневался. Сехан, Тэхен, Чимин... Он их знает с детства, Сехана и вовсе с рождения. Им не доверять невозможно. Это как не доверять отцу, матери, брату, сестре. Друзья становятся частью семьи со временем. Они и есть члены семьи Чонгука, но их нет в членах семьи Сехана. Самого Чона там тоже давно нет. Потому что Мина съела зависть, месть и ненависть, которых он сам решил подкормить собой. Но Чонгук этого увидеть не смог.

Один.

Лиса.     

  Она сама не знает почему идет именно в зал, ведь там так же тихо, как во всем остальном доме. Брюнетка дико торопилась и на машину Сехана во дворе не обратила никакого внимания, она поняла, что он тоже тут только когда вошла в помещение. Тишина становится совсем уничтожающей. Пока Лиса все тем же страхом смотрит на Сехана, все остальные переключают свое внимание на нее.

      Огромный зал в глаза Лисы ничножно мал сейчас. Чонгук, Сехан, Дженни, Тэхен... имена которые давят на душу, не дают даже просто существовать. Не позволяют.

—Я смотрю, все в сборе, это радует, — начинает говорить Сехан совершенно никуда не торопясь. Но все по-прежнему смотрят на Лису. Чонгук хочет подойти и обнять почему-то трясущиеся тело до покалывания в кончиках пальцах, но его собственное тело этого сделать не разрешает.

— Чонгук... — тихий, слабый голос. Сломанный. Растоптанный. Мертвый. Его имя из ее уст так звучать не должно, это неправильно.

Чонгук слышно глотает, когда видит маленькую слезу Лисы, что медленно стекает по щеке. Тэхен с Дженни переглядываются, ответы во взглядах ищут, но только пустоту находят.

— Молчать! — вскрикивает Сехан и Лиса вздрагивает и глаза жмурит, будто к удару готовилась, но парень все ещё в нескольких метрах от нее.

—Что здесь, блять, происходит? — Чонгук не выдерживает этой атмосферы. Не понимает почему ему некомфортно в собственном доме с близкими людьми. Не понимает почему его друг затыкает его девушку или почему она вздрагивает от одного из вскрика.

—Я пришел сказать важную вещь, — выражение лица никак не меняется. Сехану показывать нечего. В нем эмоций нет. Чувств тоже уже давно нет. Все высохло. И в этом только он виноват, но ему нравится больше думать иначе. — Лиса не так проста, как ты думаешь, Чон, — Сехан хочет выжить из Чона все его силы. Показать ему реальность. Обезоружить. — Ты уже два месяца пытаешься догнать откуда Ноунейм знает то, что знать невозможно... а знаешь, очень просто. Ему просто надо было найти того, кто имеет к этому доступ. Он его нашел. Как раз в тот момент, когда все становилось хуже с каждым днем. Ее зовут Лиса, Чон, — наконец-то произносит самое желанное. Уже видит как лицо Чонгука на двое раскалывается и как флажок войны поднимается. И ему это зрелище нравится. — Твое слепое доверие выстрелило в тебя. Прямое попадание.

—Ч-Чонгук, пожалуйста, я... я все объя... — Лиса не может быть громче, внутри бушует буря, которая все органы перемешивает, сердце вовсе сжимает. Так плохо никогда не было. Глазам горячо от бесконечных слез, а ногам ужасно тяжело.

Нет, Чонгук не пониманиет. Тэхен не понимает. Дженни не понимает. Чону разорвать все что встретится на пути от сильного прилива крови хочется и за одно дом который он строил поджечь ко всем чертям.

— Я сказал молчать, дорогая, — давит кошмарную улыбку, оголяющую зубы. Сехану есть еще что сказать. Он душу Чонгука сейчас за шею держит и пока всю правду не скажет не отпустит. А когда скажет отпускать будет просто нечего. Это именно то, что он хочет. — Но она не единственная, кто врет тебе, далеко не единственная, Чон. Тебе врет и твоя собственная сестра, которая спит с Тэхеном, но тише, ведь это секрет.

Дженни не дышит, блять, никто здесь не дышит кроме Мина. Это конец. Конец всей лжи и всем предательствам, конец всего доверия и всем чувствам. Все. Поголовно все врали. Тому, кто думать над убийством в случае лжи не будет. Он сразу убьет. Чтобы оценить цвет крови этой лжи. Проследить за ее венами и вырвать сердце черного цвета, потому что другого нет.      

 Вены на шее Чонгука взбухли и его злость словами не описать. Но он ничего сделать не может. Продолжает сидеть словно кукла и стеклянными глазами в другие смотрит. Зареванные глаза Лисы и Дженни чувств никаких не вызывают, их отняли. Они сами отняли.

—Черт, чуть не забыл самое главное, — уже было повернулся спиной Мин, но вернулся на место. — Я ненавижу второе место, Чон, и я готов отдать его тебе. Только придумай что-нибудь получше, чем Ноунейм, это прозвище мне как-то не подходит. А надо чтобы подходило.     

  Он победил. Это победа Сехана. Ему не надо убивать Дао Манобан или Чон Чонгука, ему не надо устраивать войну между Японией и Кореей, ему всего-то надо сказать правду, чтобы взять столицу голыми руками. Он сказал. Он взял.

Чонгук слаб как никогда. Тэхен тоже. Это все, чего он добивался и он этого добился.       

Сехан уходит, а в зале слышаться только всхлипы.

—Ты спала с ним? — он решается спросить. Ему необходимо знать это. Насколько сильно она передала, насколько глубоко нож воткнула. Разум затуманен полностью, но губы помещение без этого вопроса не оставят.

— Ч-Чонгук, пожалуйс... — она не может больше. Сил нет. Всего этого быть не должно. Сехан не должен был это все говорить, признаваться... Это должна была сделать именно она. Сказать, доказать, о скалы разбиться, только бы выслушал. Но все не так.

—Я спрашиваю ты спала с ним когда была со мной? — повторяет намного громче. Ему от ее голоса пропитанного горечью становится ещё хуже, хотя казалось, что это невозможно. Бьет по столу сильно сжатым кулаком. Лисе страшно, она до смерти хочет свои пальцы в его волосы зарыть, услышать еще раз как он признается ей в любви. Слишком поздно.

—Я... — нет, она с ним не трахалась, это он трахался с ней. Это изнасилование называется. Это, блять, изнасилование называется. Когда уважение и цену твою в огонь вместо дров бросают. Когда твое кристально чистое тело грязью поливают, а после просто убивают. Но как сказать об этом? Как в этом признаться и не сойти с ума?

—Уйди из моего дома.

Сердце ее ладонью большой обхватывает.

— Умоляю, дай мне... — просит вся разбитая, ни на что не способная, вроде живая, но все равно мертвая. Хотя бы шанс на объяснение, на признание. Шанс на ту правду, что во лжи затерялась. Но ее прерывают, больше рот открыть не дают.

—Сука, уйди нахуй из моего дома пока можешь.

Сжимает.      

 Чонгук не смотрит на нее и как она уходит тоже не видит. Блять. Он бы даже не поверил всему тому, что Сехан сказал, если бы та не начала вести себя так. Если бы не просила объяснится.

Мысль о том, что Мин только что признался, что он и есть Ноунейм затерялась среди остальных, но никуда не делать. Все ещё на поверхности плавает. Напоминает о его ничтожности.

— А ты, блять, даже ты, — рукой стакан толкает и он падает на светлый пол разбиваясь на тысячу мелких осколков. Чонгук берет самый большой из них и в ладони сжимает.— Ты же, сука, знал как опасно ей рядом с тобой, — отталкивает Дженни, которая казалось насмерть к Тэхену прилипла, пока он сам статуей стоит, не шевелится, глаза не поднимает. Ким Чонгука не боится. — Ты знал какой опасности ты ее подвергаешь держа рядом, ублюдок! — почти кричит и повалив того на пол бьет без остановки. Дженни истерит в метре от них, кричит, но Чонгук внимания не обращает. Брюнету хотя бы часть этой ярости куда-то деть надо. Тэхен лишь принимает удары, никак не отвечает, не защищает себя. — Как ты посмел? — вспоминает про осколок и к белому горлу приставляет.

—Чонгук! Чонгук, не трогай его! — коленки об пол стирает, ползает, просит, умоляет. Невыносимо это видеть, и слезы помогают скрыть половину всего, но этого недостаточно. — Ч-Чонгук, мне страшно, пожалуйста... прекрати.

А Чон осколок этот в ладони сжимает и только через свою же ладонь к его коже прикладывает. Спустя пару секунд Чонгук отпускает его, а кусок стекла с его кровью на нем бросает куда-то в сторону. Он встает на ноги и посмотрев на Дженни сверху вниз негромко произносит:

— Не могу поверить, что даже ты. Сестра.       

Уходит.

Тэхён отрезал руку.

Сехан вырвал душу.

Дженни вырезала глотку.

Лиса проткнула сердце.    

   Громкий плач ни на секунду не прерывается. Дженни склоняется над Тэхеном и просит прощения за все. За то, что попросила отвезти ее домой тогда в Пусане, за то, что попросила остаться ночевать. Тэхен не заслуживает того, что сделал озверевший Чонгук.

—Детка, тише, все хорошо, — успокаивает, еле губами окровавленными шевелит, пока на его рубашку слезы горькие падают. — Все хорошо, — руками к темным волосам тянется, успокаивающе гладит, шепчет, что так надо было. Все ужасно болит, но даже смотря на бордовую одежду на себе, этого показывать нельзя.

—П-поедем в больницу, — сквозь всхлипы проговаривает, поглаживая острые скулы и в лоб целует.      

 Тот, кто всегда в первую очередь о друге думал в итоге от друга больше всех получил и все равно защищает его.

—Нет, я поеду один, — обманывает. Он в больнице из-за себя никогда не был и не будет. Но если блондин так не скажет, то она пойдет за ним. — Останься с братом, Дженни, поговори с ним, — медленно встает и протягивает ей руку, чтобы тоже встала. — Помоги ему справиться с этим. Со всем.

—Я... мне страшно, — прижимается, в ключицы правду шепчет. Чонгук на готовое охотиться животное сейчас напоминает. Но на самом деле он просто ранен. Истощен.

—Не бойся его, Чонгук никогда тебя не тронет, — Тэхен знает своего друга лучше всех, и Чон скорее сам себе кухонным тупым ножом горло перережет, чем хоть пальцем в плохом ключе до своей сестры родной дотронется. Дженни в безопасности, Киму только это важно. — Я сам, детка, иди, не оставляй его одного, — перехватывает нежные руки когда та судорожно поправляет на нем одежду, почти что смывая с нее кровь своими слезами.

Стоя на краю обрыва доверия его обнимает только холодная ложь. К нему предательство свои отравленные руки тянет. А он эти руки нежно берет и всю отраву с них стирает своей кожей. Кровь застывает в венах, путь свой продолжать больше не хочет. Даже если бы хотела... он бы не позволил.