Меднолапка уныло плелась в палатку целителей. За ней следовала Пеплолапка. Ее хвост безжизненно волочился по земле, создавая много шума. Они вошли в пещерку. Меднолапка проследовала в кладовку, а ее сестра упала на пол без сил. Меднолапка по запаху отыскала ноготки и крапиву, ойкнув, когда коварное растение подло обожгло ее нос. И тут она услышала звук. Странный звук. До ужаса знакомый звук. Кап-кап. Кап-кап. «Неужели дождь пошел? – недоверчиво подумала она. – В самом начале сезона Юных Листьев? Бред! Быть такого не может!» Она вышла в пещерку для больных. Вот он. Источником звука была Пеплолапка. Она роняла свои чистые, как глаза котенка, слезинки на каменный пол пещеры целителей. Меднолапка лизнула сестру в макушку и стала накладывать ей мазь на раны. Потом пришло еще несколько котов с порванными ушами, располосованными боками, мордами и животами, полусгрызенными хвостами. Грозовые коты всегда убирают хвост во время битвы, а остальные племена – нет, вот Грозовые все время хватаются за хвост противника. Потом пришел Темнозвезд со своей раной на горле, кровь там засохла и запеклась. «Хорошо, что я это не вижу!» – содрогнулась Меднолапка, заканчивая накладывать повязку на горло предводителя. Тяжелые шаги вдруг заглушили ее мысли. Ох... нет-нет! Только не это!

Темнозвезд встал на лапы и, приветливо кивнув головой своему воину, вышел из пещерки целителей. К лапам Меднолапки плюхнулся Коршун и перевернулся на спину. На миг слепая ученица целительницы увидела его окровавленный белоснежный живот, кровь на мордочке, хвосте и на месте вырванного когтя, а потом моргнула, и видение пропало. Она повела носом и буркнула:

– Тебе идет красный.

Не понимая, зачем это сказала, она бросилась в кладовку за паутиной, окопником и ноготками. Ее уши запылали и она услышала едкий смешок из пещерки. Ох, как давилась Пеплолапка! Меднолапка беззлобно шлепнула ее по уху и присела около кота. Как ужасно было чувствовать на лапах чью-то кровь, слышать ее запах, ощущать во рту ее металлический привкус. Конечно, Меднолапка, как и все коты, употребляла в пищу дичь, с ней и кровь, но это другое! Кровь дичи, которую они убивают для еды, и кровь кота – это две разные вещи.

От вида кошачьей крови маленькой целительнице стало жутко плохо, она уже едва соображала, лапы ослабели и выпустили паутину. Пробормотав невнятное «Я сейчас вернусь», кошка поковыляла к поганому месту. Ее стошнило. Сейчас ей было плохо, ужасно плохо. Она долго откашливалась, потом ее вновь рвало, и так продолжалось довольно долго. Горло обжигало кислотой, желудок крутило, вертело, связывало узлом. Кошка, шаркая лапами, едва доплелась до пещерки целителей и упала на пороге.

– Воды, – прошептала ученица.

Она провела сухим языком по сухим губам, поцарапала их. И тут нежный запах Пеплолапки появился из-за ее спины. Сестра принесла ей мокрый мох. Меднолапка стала жадно слизывать воду, а потом перевернулась на спину, раскинув лапы в стороны.

– Спасибо, – выдохнула она. – Мне уже лучше. Не могу поверить, что этими лапами я хотела когда-то проливать чью-то кровь... – пробормотала кошка, вытянув свои лапы и выпустив когти.

Пеплолапка неопределенно качнула головой и поплелась в свое гнездышко, волоча хвост по полу и опустив ушки. В таком положении она проводила большую часть своей жизни. Из жизнерадостной Пепелинки эта кошка превратилась в задумчивую Пеплолапку с печальными синими глазами. Глубокими, как два озера. Что-то тяготило эту кошку изнутри, а ее сестра не могла понять, что это может быть.

Когда кошка вошла в палатку, Пеплолапка уже устроилась на своей подстилке. Она не хотела возвращаться в палатку оруженосцев, там они жили вдвоем с Иглолапкой где-то семь-восемь лун, и Пеплолапка, наверное, поняла, что значит жить с неугомонной трещоткой. Тем более, у Рыселапа когти, действительно, как у рыси. Интересно, каким будет его воинское имя? Может, Рысий Коготь? «Нет, скорее Птичий Ум». Меднолапка лишь вздонула. Главное, что сестра под надзором целителей. А все остальное не важно. Трехцветная кошка закончила обрабатывать раны Коршуна. Кажется, ему досталось больше всех. Он был в таком плачевном состоянии, что Меднолапке серьезно захотелось заплакать. Ее гнездышко находилось в этой же пещерке, чтобы она могла наблюдать за больными. Белозерной пришлось отлучиться из племени на пол-луны, а может и больше.

– Кто ж тебя так? – с болью смотря незрячими глазами на Коршуна, прошептала одними губами Меднолапка.

Над головой вдруг оглушительно загремело, яркая вспышка высветила фигуру кота. И Меднолапка увидела его.

– Гроза – плохой знак, – задумчиво сказал Коршун Меднолапке. – Звездное племя довольно победой Грозовых котов, но недовольно нами.

– Иди на свое место! – всполошилась Меднолапка. – Тебе нельзя двигаться! Если не с кем поболтать, я сама пододвинусь!

Коршун хитро прищурился и, не говоря ни слова, взял свою подстилку и придвинул к Меднолапкиной. В ответ раздалось обиженное мяуканье Пеплолапки. Но Меднолапка не слушала ее. Она увидела двух кошек: палевую и серую. Они одновременно кивнули, прошептав:

– Слушай веление своего сердца, Меднолапка.

И растворились. Остались только две пары зеленых глаз, да и те вскоре тоже исчезли.