- Стоять! - тихо скомандовала Керосиновая и навострила уши. До ее слуха донесся писк и плач котят.

- Чего встали? - так же тихо спросила Льдина.

- Там котята... - с трудом вдыхая, прошептала Керосиновая. - Они плачут...

- И? Дальше что? - прошипела белая кошка.

- А то! - огрызнулась Керосиновая. - Представь, а если б это были твои котята? Ну? Что молчишь?

Льдина (НАКОНЕЦ-ТО!) заткнулась. Керосиновая дала Бесстрашной команду быть готовой, если что, принимать раненых и в одиночку отправилась в разведку. Она пролезла в дыру под деревянным забором и залезла под куст остролиста. Растение больно цапнуло ее, но кошка промолчала. Прямо перед ней, в саду, стоял тощий черный кот с облезлым хвостом и окровавленой пастью. Перед его лапами, на земле, неподвижно лежала маленькая кремовая полосатая кошечка лун пяти на вид. Из ее разодраного бока хлестала кровь, глаза были закрыты, и только ее тихий писк и детский плач говорили о том, что кошечка жива.

Лапы Керосиновой наполнились силой, разум - яростью, кровь забурлила в жилах вместе с адреналином. Кошка с визгом выскочила из засады, вздыбив шерсть, ее рот раскрылся до предела. Кот обернулся, его глаза сузились. Керосиновая чуть не подавилась визгом от ужаса, когда узнала в этом коте того самого садиста, который сломал в детстве психику и ей, и Льдине. А когда кот заговорил, его голос был хуже вороньего карканья, хуже скрипа ворот у Гнезд Двуногих.

- Кого я вижу? - ухмыльнулся кот. - Это же моя старая подружка-зазнайка, которая живет в лесу! Решила проведать старого друга, не так ли?

- Нет! - звонко выкрикнула Керосиновая, принимая позицию готовности к схватке. - Я услышала писк котенка и пришла спасти малышку! Ты испортил мою хрупкую детскую психику, ты оставил меня ненормальной на всю мою оставшуюся жизнь! В конце концов, ты мне жизнь испортил, полудурок! За это я тебе отомщу!

Она прыгнула ему на спину, его хребет выпирал из-под шкуры, мешая цепляться за и без того редкую шерсть. Он хоть и был больной и до ужаса худой, но силы еще не покинули его жалкое тело. Он с легкостью сбросил с себя Керосиновую и хотел было вцепиться ей в глотку, но та, запнувшись, подвернула лапку и выставила ее вперед. Он тоже запнулся, упал и проскользил подбородком по сырой земле. Керосиновая вскочила, попыталась прыгнуть на него, чтобы прикончить, но из-за подвернутой лапки ее грациозный прыжок закончился неуклюжим приземлением, и она лишь смогла ухватиться за его плечи передними лапами. Волоча и живот, и хвост по земле, она подтянулась к нему и впилась зубами ему в шею.

Едва поднявшись на лапы, она увидела два горящих желтых глаза, насмешливо смотрящих на нее с забора. Она потупилась. До сих пор она смущалась встречаться с ним ХОТЯ БЫ взглядом, а тут он увидел ее «триумф»... Кирпичник соскочил с забора и подошел к Керосиновой. Губы его разъехались в странной усмешке.

- Я услышал звуки борьбы и твой визг и вызвался посмотреть, что тут происходит, - пояснил он. - Позволь спросить, что это за возня маленьких котят тут только что была?

Котята... Котята! Ну конечно! «Как же я могла забыть про котят?» Керосиновая тряхнула головой, чтобы развеять страхи и сомнения, и подошла к кошечке, которая беспомощно растянулась на земле. Трава и песок под ней уже насквозь пропитались кровью, шерстка беспорядочно топорщилась во все стороны. «Как же тебе помочь, малышка?» - с жалостью подумала Керосиновая, в растеряности глядя на крошечное тельце. Внезапно ее зеленые глазенки распахнулись, и, тяжело уставившись в другой конец сада, кошечка пискнула:

- Мама...

Голос у нее был такой, словно она находилась в бреду во время горячки, и Керосиновая подумала, что котенку привиделся силуэт матери, но, проследив за его взглядом, воительница поняла: котенок в здравом уме. В другом конце сада валялось бездушное тело светло-рыжей полосатой кошки, ее лицо было изуродовано до неузнаваемости, а бока уже не вздымались. Керосиновая и Кирпичник попытались растрясти дух в кошке, но она была мертва, и ничто не могло ее воскресить. Тогда парочка закопала труп кошки в землю, быстро протараторив, как скороговорку, слова напутствия на небеса, и подхватила малюсенькое тельце дочки этой самой кошки. Оно было очень горячим, кошечка хныкала и выла, не раскрывая глаз, словно в нее вселился бес. Кирпичнику доставалось по морде задними лапами кошки, потому что она дико брыкалась и лягала лапками кота, придерживавшего заднюю часть ее тела у хвоста, чтоб не волочилась по земле. Все-таки она была не маленьким котенком, и мать явно не таскала ее в зубах.

Керосиновая положила свою ношу перед Бесстрашной. Кошка сразу же провела осмотр и сказала, печально покачав головой:

- У нее горячка. И сломано несколько рёбер. У нее один шанс из миллиона.

- Значит мы должны использовать этот шанс! - простонала Керосиновая. - Я не могу допустить того, чтобы еще один котенок пострадал от лап поджарого!

- Это поджарый? - влезла Льдина. - Это он сделал?

Керосиновая мрачно кивнула головой. В голубых глазах Льдины полыхнула молния и зажегся некий дикий огонь, который до этого Керосиновая видела только в глазах Кудрешерстки, когда та, обезумев в конец, открыла Керосиновой тайну ее рождения. Или спасения. Ярость плясала в ее глазах, когда она в иступлении отобрала у Керосиновой всю оставшуюся жизнь, вырвав сердце вместе с плотью. Сейчас такой же, давно забытый огонек был в глазах у Льдины, когда она не то взревела, не то прошипела следующее:

- Давно пора убить негодяя! Негоже, товарищи, котят обижать!

- Он мертв, я убила его, - все так же мрачно изрекла Керосиновая и подробно описала Льдине проишествие. Та слушала, не перебивая и кивая головой, но взгляд ее был пустым, словно ее разум затуманился воспоминаниями о прошлом. В конце истории Керосиновая выжидательно посмотрела на кошку, но та лишь пробормотала что-то невнятное и велела собираться в путь. Для кошечки решили выделить двух котов, которые будут нести ее.

Когда они тронулись в путь, Керосиновая и Кирпичник шагали рядом с Куцехвостом, его подругой (как оказалось, ее имя Синеглазая) и хромающим Облаком. Отец ласково прижимал к себе сына, обнимая его хвостом, а тот шел, хмуро сведя брови. Он не хотел прижиматься к Куцехвосту, как это делают все нормальные дети. Наверное, сказывались ночные потрясения и то, что он остался без правого глаза. Керосиновая шла как раз справа от него, и он то и дело в страхе оборачивался к ней, заслышав шум со своей слепой стороны. Чуть впереди два кота несли тело покалеченой кошечки. Она больше не приходила в сознание и висела в их пастях, как мешок. Облако внезапно захромал быстрее, хоть и давалось ему это с большим трудом и огромной болью, и ткнулся носом в нос кошечки. Ее зеленые глаза внезапно распахнулись, и она посмотрела затуманеным взглядом на котенка, не узнавая его. Он сказал ей:

- Не сдавайся, слышишь? Не сдавайся! Я с тобой! С тобой, слышишь? Вот он, я! Живи! Вчера меня ранил мой же отец, я лишился правого глаза и я не могу нормально ходить, но я не сдался! Я выжил!.. - он продолжал что-то говорить безумолку, но она его не слушала, так как снова погрузилась в блаженное забвение.

Когда его легкомысленная болтовня перешла в злобное рычание, Керосиновая прибавила шаг и, поравнявшись с котенком, положила хвост ему на плечо. Он вздрогнул, оборнулся и тут же расслабился, узнав Керосиновую. А она сказала ему очень серьезно, понизив голос:

- Ты не в праве злиться на Куцехвоста. Я виновата в твоей травме.

- А при чем тут ты? - не понял Облако.

- Я все-таки не пятимесячный котенок, а воитель со стажем, и если б я не спряталась, как трус, то тебя бы не покалечили, - вздохнула Керосиновая, грусно покачав головой. - Когда мы придем в лагерь Небесного племени, я найду для тебя окопник и ты снова сможешь ходить, вот увидишь! И тогда ты станешь самым-самым лучшим и самым-самым великим воином во всем лесу, пусть одноглазым!

- А как же я? - обиженно мяукнул Кирпичник, одним прыжком догнав их. - Я тоже хочу быть самым-самым лучшим и самым-самым великим воином! А еще хочу быть отцом!

- Ну-у, тут не излечимо, - с важным видом протянула Керосиновая, и Облако прыснул, а за ним и все рядом идущие.

Вдруг кошечка вновь раскрыла свои глаза. Они были... странные. Она смотрела прямо на Керосиновую ясным и трезвым взором, но на этот раз ее глаза были не зеленые. Они были голубые, такие же небесно-голубые, как у покойной Кудрешерстки.

- Ты - огонь, и вспыхнешь, как спичка, - сказала кошечка не-детским голосом, как Кудрешерстки, от чего Керосиновая впала в панику, взвод мурашек пополз по ее коже. - Как керосин. Но помни, что огонь не сожжет небо, не убьет тень и не победит реку. Забудешь об этом - потухнешь!

И тут Керосиновая дала волю своему эмоциональному напрягу и ударилась в истерику. Она заорала так, словно ее хотел растерзать целый патруль племени Теней, и стала носиться по кругу, как горелая, и только неимоверными усилиями удалось ее поймать и заткнуть ей рот.

- Чего орешь?! - рявкнула на нее Льдина. - Мы там в начале подумали, что на вас напали собаки! Ты ведешь себя, как мусороголовая дура!

- А представь себе, - огрызнулась Керосиновая, - что у пятимесячного котенка, который лежит в отключке, вдруг меняется цвет глаз и он начинает изрекать загадочные пророчества, типа: «Ты вспыхнешь, как керосин, но тебе ни в коем случае нельзя поджигать небо, убивать тени и побеждать реку, иначе протухнешь! Ой, то есть я хотела сказать, потухнешь!» Это нормально, по-твоему?!

Льдина задумчиво покачала головой и вынесла вердикт:

- Ты мерзкая, упертая, неуравновешенная, а еще у тебя шизофрения и паранойя. Поздравляю тебя, тебе заказана бесплатная путевка в палатку целителя.

Керосиновая предпочла промолчать.

-------------------------

От автора: Хей, вас уже 102, мои подписчики! 🎉🎊🎉🎊 Вот вам глава в знак благодарности)))

Мне кажется, что Льдина не права, и на этот раз шиза снизошла на меня, раз я накалялала этот бред. Ну, и как говорится, паранойя - тоже весело.

Если бы это не было б художественной литературой (ага, конечно, прям художственнее некуда, только скульптуры не хватает), то я бы прямо в тексте писала бы замечания, но - увы! Ну вот (еще одно доказательство того, что на меня спустилась шиза за девять дней каникул):

1. Негоже, товарищи, котят обижать! (с) Льдина

Здесь должно было быть еще одно предложение: Я научу Родину-мать его любить! Ставим другие знаки препинания: Я научу Родину, мать его, любить!
Но, подумав, убрала предложение, потому что открыто материться нельзя, а знаки препинания мешают.

2. Он не хотел прижиматься к Куцехвосту, как это делают все нормальные дети.

А можно подумать, Облако - ненормальный. Нет, он в здравом уме, и психом его не назовешь, так зачем обзываться?

3. Когда его легкомысленная болтовня перешла в злобное рычание, Керосиновая прибавила шаг и, поравнявшись с котенком, положила хвост ему на плечо.

Легкомысленная?!?! Он там что-то втирал этой кошке про жизнь и смерть, и я называю это ЛЕГКОМЫСЛЕННОЙ БОЛТОВНЕЙ? Ну ладно, болтовня, но она не легкомысленная!!!