Наступил конец сезона Листопада. Лапа Шейлы уже окончательно зажила, кошка бегала быстрее всех в Сумрачном племени. Брат и сестра продолжали глумиться над ней, Рваный, который получил имя воина и теперь звался Рваноухий, держался особняком. Иногда между ними происходили словесные перепалки, особо горячие, и они всегда кончались либо вмешательством Шторма, который тоже получил воинское имя, Штормохват, и Крапинки, либо очередной дракой. Морду Рваноухого каждую новую луну украшали свежие отметины. Ухо Шейлы было надорвано, через спину, по плечам, пролег длинный уродливый шрам. И все же она часто замечала на себе его внимательный взгляд, с какой-то потаенной надеждой, и в груди вновь разливались тепло и любовь.

***

– Пусть все коты, которые умеют охотиться, соберутся под скалой, чтобы выслушать, что я скажу!

Коты выходили из палаток, устраивались на поляне. Темнозвезд сидел на скале, его верный товарищ и глашатай, Чистогрив, сидел внизу, около огромного булыжника. Кремогривка выползла из Детской, любуясь своим другом и предводителем. Округлившийся живот кремовой кошки говорил о скором появлении потомства. Палевая Липолапа устроилась рядом с сестрой. Щукозуб сел недалеко от королев. Единственный старейшина и самый мрачный кот из племени Теней – так можно охарактеризовать Вранокрыла. Черный кот сидел в тени Больших Валунов, от чего его поблекшие синие глаза казались еще злее и скептичнее. «Две Тени» – Лунная Тень и Тень Солнца, в общем, две воительницы сидели рядом со своим отцом. Белохвостка, старшая воительница и мать сестер-близняшек, сидела рядом со своим другом и детьми. Три брата-акробата Мрак, Сумрак и Полумрак держались в отдалении от племени, сгрупировавшись своей троицей около выхода из лагеря. Отец, Гроза и Джейк-младший сидели рядом с ними. Ломохвостка, королева со сломанным хвостом, сидела между Белохвосткой и родственниками Шейлы. Белая кошка прижалась к подруге, обнимая её котят. Бурая Ломохвостка обвила изуродованным по середине хвостом свои лапки и что-то шепнула на ухо Белохвостке. Крапинка и её белоснежная ученица Белозерка уселись около палатки целителей.

Шейла же сама сидела, зажатая с двух сторон Штормохватом и Рваноухим. От такой близости с последним ей было не по себе. То ли напряжение и тишина, повисшие между ними были слишком тяжелые, то ли серебристая кошка шкурой чувствовала, что скопившиеся в ее организме радиоактивные вещества сейчас взорвутся, но выбора не было: Штормохват заставил её сесть сюда и силой удерживал на месте, не давая сбежать или наброситься на его брата.

– Вы все знаете, что ровно шесть сезонов назад в нашем племени появились три новых оруженосца: Джейк, Гроза и Шейла. Пусть названные ученики выйдут сюда! Я хочу дать им воинские имена!

Штормохват слегка отстранился, давая Шейле место, чтобы пройти, а Рваноухий, наоборот, навалился на нее, и его горячее дыхание почувствовалось на ее ухе:

– Удачи, – шепнул он и обворожительно ей улыбнулся. Она попыталась выдавить из себя улыбку и пошла к скале, услышав, как за её спиной Штормохват звонко шлепнул брата по уху.

И хоть ей не удалось улыбнуться ему, под шкурой все еще бегали приятные мурашки. Сердце билось часто и где-то в горле. Дыхание сбилось. Лапы зудели, пульсировали, а твердые подушечки на них покалывало, как иголками. Так и хотелось сорваться с места и бежать через лес.

«Он пожелал мне удачи!»

С виду казалось, что это обычное волнение оруженосца, которого сейчас посвятят в воители. Но нет. Она вдруг поняла, что до сих пор любит его.

«Сегодня я стану воительницей... А Рваноухий должен стать только моим!»

***

– П-привет, – прежде, чем кот успел зайти в палатку воителей, к нему подскочила Шейла. – М-может... поохотимся, как думаешь?

Рваноухий взглянул на небо и усмехнулся:

– Не думал, что ты любишь охотиться ночью да еще и под дождем.

– Я люблю бегать ночью под дождем, – с вызовом ответила она.

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно промурлыкал он. – Бегать – значит бегать.

И он первый сорвался с места и юркнул в папоротниковый тоннель. Шейла бросилась за ним. Через несколько мгновений она обогнала его и оторвалась на несколько хвостов. Чуть-чуть сбавив темп, она оглянулась назад, и тут же Рваноухий приземлился ей на спину, придавив к земле и вдавив ее мордочку в грязь. И вот так она лежала, зарывшись с головой в болотистую почву, пока не стала задыхаться. Она начала размахивать лапами, и Рваноухий тут же вытащил ее из земли. Песок забился в нос и рот, дышать было невозможно. Кошка уже отчаялась ждать помощь, как чья-то лапа раскрыла ее пасть и выгребла из горла пригоршню земли. Шейла закашлялась, отрыгивая остальную часть, а Рваноухий тем временем тщательно вылизывал ее нос.

– Фух, чуть не потерял тебя, – облегченно выдохнул он.

– Был бы аккуратнее – вообще не терял бы, – проворчала она, но потом грузно вздохнула. – Я люблю тебя, Рваноухий. С самого детства люблю.

Он навис над ней и выдохнул:

– Я тоже тебя люблю. Будешь моей подругой?

– ДА-ДА-ДА! ЭТО САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ! Я ТАК ДАВНО ЭТОГО ЖДАЛА! – завопила Шейла и, подскочив, повисла на шее кота. Такого натиска он не выдержал и с тяжелым охом свалился на Шейлу.