В понедельник была назначена консультация по экзамену. Рите совсем не хотелось идти туда, но дома оставаться было еще более невыносимо. Всюду была такая скука, что иногда мысли о собственном самоубийстве немного радовали и развлекали.

Входя в мраморную прохладу педагогической академии, Рита не могла не испытывать возрастающую волну нервозности, чувства личной ответственности от того, как для ее матери важно, чтобы дочь получила диплом с отличием, была принята в штат одной из лучших областных школ или даже в гимназию, и наконец-то реализовалась как профессионал. Тот факт, что ее мама никогда и близко не была связана с педагогикой и преподаванием, и вообще, кажется, не знала, что такое воспитание в семье, раздражал Риту и порой выводил из себя. Как будто бы кто-то когда-то заботился о мнении самой девушки!

На консультации не сказали ничего нового. Зато пересчитали и записали каждого присутствующего, ибо «у тех, кто наплевательски сегодня отнесся к нашей консультации, будут на экзамене очень серьезные проблемы». От этого формального абсурда хотелось гомерически хохотать. Когда все закончилось, в коридоре Рита подошла к расписанию. ГОСы были назначены в среду. Защита дипломной работы через неделю в пятницу. И зачем они так растянули эти два итоговых испытания? Поскорее бы расправиться со всем и продемонстрировать маме диплом. А потом... А потом хоть на все четыре стороны. Все равно, куда. Лишь бы не в школу.

На улице солнце приятно обогревало дома, листья на деревьях, а также студентов всех мастей и всех возрастов. Относительно большая группа длинноногих девушек «белый верх-черный низ» напряженно дымила сигаретами, столпившись в курилке под наклонившимся дубом. Судя по блестящим папкам и нарядным блузкам, это были какие-нибудь третье-четверо-первокурсники, сдающие последний экзамен, отделявший их от безмятежных летних каникул. Все будут наслаждаться законным отдыхом. Все, кроме выпускников, озабоченных поиском работы и второкурсников, горбатившихся сейчас на сменах в летних лагерях. Рита неприязненно передернула плечами. Мама ей частенько намекала, что перед тем, как искать работу летом, можно подработать в лагере. Она почему-то думала, что работа в детском лагере это совсем даже не работа, а так: сплошной отдых с бесплатной едой и жильем. Ее бы хоть на одну смену в «Золотые Колокольчики», посмотрела бы Рита на то, как она будет там корячиться.

Погода была приятная, но гулять вокруг студенческого городка совсем не хотелось. Поэтому Рита взобралась на платформу остановки и стала ждать автобус, на ходу распутывая наушники. Куда ей пойти после Академии? Может быть, ее возьмут в какую-нибудь газету? Все-таки ее специальность звучит как «филолог», а то, что педагогических предметов много в дипломе, так это уклон просто, о котором можно легко забыть, отсылая в редакцию заметки о детских праздниках, выборе депутатов, сложностях в сфере социального страхования, или что там еще.

Подошел автобус. Риту внесло в салон на волне других студентов и усадило на одно из сидений в самом конце салона. Ехать до дома было прилично, где-то минут сорок, вокруг царила суматоха и гомон, верещало радио, и все это заставляло Риту еще более ожесточенно вцепиться в связавшийся комок из проводов, чтобы уже, наконец, послушать свою музыку.

Однако те будто бы издевались. Девушка почувствовала, что ее одолевает уже совершенно какая-то нездоровая нервозность, когда наушники, наконец, превратились в два отдельных провода, а потом как-то сами собой запутались снова. Рита дернула их изо всей силы в разные стороны и тут увидела, как головка одного из них покосилась и поехала, и из-под нее брызнули красно-синие проводки. Один из них, с оранжевыми внутренностями лески уставился прямо ей в лицо.

Девушка распахнула сумку и со злостью запихнула их как можно глубже. Она едва удержалась, чтобы не утрамбовать сумку ногами от чувства безысходности и осознания того, что следующие сорок невыносимых минут ей придется ехать в душном вареве из человеческого говора, пота и смеха.

Глубоко вздохнув, Рита откинулась на спинку кресла и стала бесцельно глядеть в окно. Мимо, как на безвкусной карусели, мелькали свежевыкрашенные скамейки, люди в цветных футболках и шортах, ларьки с тоннами никому не интересной публицистики, деревья в парках, собаки, дома, небо и облака. Сначала девушка развлекала себя тем, что фокусировала взгляд на бордюре и смотрела, как он изгибался, уходил в сторону или в асфальт, пока автобус ехал мимо него. Потом от такой игры заболели глаза, и Рита перевела взгляд на салон. Стала исподтишка рассматривать пассажиров. Впереди сидел мужчина с потной проплешиной, которую он то и дело рассеянно чесал. Рядом с ним была девушка с крашенными в ярко-рыжий цвет волосами. Между прядями виднелись белые проводки наушников. Рита снова злобно сжала зубы.

На сиденье в соседнем ряду сидела старушка, затянутая в плащ и косынку. Было немного странно видеть ее посреди разодетой по-летнему толпы. Но Рита вспомнила свою бабушку, сиделку, которая когда-то в детстве присматривала за ней. Баба Таня всегда носила темно-синее пальто, даже в самый жаркий день. Это все потому, как объясняла она сама пятилетней девочке, что старая кровь совсем не греет кости.

«Интересно, а моя кровь хоть что-то во мне вообще греет?», - задумчиво прикинула в уме Рита, оглядывая собственные тощие коленки, плотно упакованные в толстые колготки. Да, пожалуй, все-таки грела, потому что сидеть в них было чертовски жарко. Она чувствовала, как струйки пота лениво сползали вниз по внутренней стороне бедра, и из-за этого постоянно хотелось чесаться. Она бы с удовольствием их сняла – но ей было стыдно показывать собственную отвратительную худобу. Даже схватиться не за что – так обычно вздыхала ее мать, рассматривая угловатое, несуразное тело девушки, уже давно вышедшей из подросткового возраста.

- Да-да, и это был по-настоящему солнечный Джастин Тимберлейк. И в самом разгаре наш прямой эфир, как это солнце сегодня на улице, в самом зените, – ворвался в мысли Риты мерзко-радостный голос телеведущей. Что они там вообще принимают, чтобы так радостно оповещать об очередной рутине? Неужели она не давит на горло каждое утро, когда они уныло добираются до офиса из своих каменных сот в этом городе? Или им и правда все это настолько нравится, что хочется кричать на весь свет?

Рита решительно пожелала себе оглохнуть, но не могла не следовать логике фраз радиоведущей. Тем временем, ведущая принимала очередной звонок.

- Здравствуйте, Вы в прямом эфире нашего радио! – «Интересно, если к ним в эфир дозвонится маньяк и заявит, что держит в руках пульт, который через две минуты взорвет к чертям весь их офис, они прервут трансляцию?». – Представьтесь, и давайте уже поставим какую-нибудь песню!

В ответ ей была трескучая тишина, и сердце Риты на мгновение возликовало, что сейчас и вправду раздастся зловещий шепот, и на воздух взметнется кровавая волна кишок, окрашенных в радугу, и пара таблеток антидепрессантов.

- Да-да, я Вас слушаю, - настаивала жизнерадостная девушка по радио.

- Здравствуйте, – наконец ответил голос. Его было плохо слышно, потому что люди вокруг даже не думали слушать тривиальную прелюдию перед сплошным потоком поп-музыки и продолжали говорить друг с другом, по телефону и как будто бы даже сами с собой.

- Здравствуйте, Вы в эфире радио «Океюшки!». Как мне к Вам обращаться, молодой человек?

Автобус вдруг припал на передние колеса и мягко остановился. С коротким хлопком раскрылись двери, и половина людей в салоне схлынула на улицу. Стало намного тише. Двери захлопнулись, и Рита вновь покатилась вниз по улице.

- Можно мне поставить песню?

- Конечно, для этого Вы у нас и в эфире, однако Вы не...

- Я бы хотел поставить песню для Маргариты.

«Маргариты? Он что, правда так сказал?», - у Риты сердце тяжело ударилось о ребра, но мысли о том, что в этом мире существует, по крайне мере, несколько тысяч девочек, девушек и женщин с таким же именем, как у нее, понемногу восстановили привычный баланс реальности.

- Конечно, в каком городе живет Ваша Маргарита?

- Я не знаю. – Голос как-то скорбно замолчал, но потом оживился. – Поставьте, пожалуйста, для нее песню Дельфина «Весна». Спасибо!

- Может, Вы бы хотели бы что-нибудь передать Маргарите?

Но ей в ответ уже сухо щелкнула трубка, и в эфире повисла тишина. После нескольких секунд раздумий, радиоведущая все так же радостно продолжила:

- Ну, что ж, это был наш тайный влюбленный, и он поставил песню группы «Дельфин» «Весна», которую я с радостью включу. И от себя добавлю: счастья и любви всем влюбленным этим летом! Оставайтесь с нами.

Рита уже почти перестала слушать, но как только по салону разнеслись первые слова песни, ее будто что-то пронзило и заставило поднять голову. По рукам от плеч до кончиков пальцев поползли мурашки, будто бы кто-то сел рядом с ней на сиденье и на ухо негромко, но уверенно, вдумчиво и медленно произнес:

- Мы обязательно встретимся,

Слышишь меня?

Прости...

Девушка потерянно оглянулась, сама не зная, что она хотела найти рядом с собой. От этих слов, пропетых по радио будто бы специально для нее, стало в один миг холодно, а на глаза, щеки и уши опрокинулся алый июньский жар, неизвестный по своей первопричине и невозможный для сопротивления. Осознавая где-то на обочине собственного мироощущения, что приближается ее остановка, Рита неуклюже поднялась, мысленно следуя за голосом.

- Я знаю, ты сможешь меня найти

Не оставайся

Одна.

Шум разъехавшихся в стороны дверей приглушил робкое гитарное соло и в одну минуту перерезал какую-либо связь Риты с музыкой и с тем человеком, который заказал эту песню для нее. То есть, конечно, не для нее, для какой-нибудь другой Маргариты, которая сразу же узнала голос своего поклонника и сейчас, наверное, уже набирает его номер, чтобы поблагодарить и признаться в ответной симпатии.

От таких мыслей Рите почему-то совсем стало горько. Она и не хотела бы думать дальше, но уже попала в кресло к собственному внутреннему психопатологу-садисту, который с наслаждением прилаживал ее руки, обвитые кожаными ремнями, к поручням, и сладковато пел: «Не тебе, не тебе, не тебе. Ты навсегда останешься моей. Ты навсегда останешься одна. Ты никому, кроме меня, не нужна, такая уродливая, сухая, серенькая, слабенькая, глупенькая недодевочка».

Над ее головой кружились вороны, гортанно гаркая из-под своих крыльев. Изнывая от жары, Рита застыла перед раскаленной дверью подъезда и стала ожесточенно рыться в сумке в поисках ключей. Дыхание рвалось с потрескавшихся губ. Для какой-то другой Маргариты, а не для нее. Она не заслуживает такого отношения. Да если бы она даже и была бы такой же красивой, как та, другая Маргарита, звезда радиоэфира, никто бы не стал звонить на станцию и заказывать для нее эту песню. Эту чудесную, трогательную, невыносимо-желанную песню...

Дома все было, как всегда, тихо. Рита подальше забросила сумку с тетрадями, чтобы сегодня и последующие несколько дней не натыкаться даже на мысль о том, что скоро придется доказывать качество полученного высшего педагогического образования. Содрала с ног колготки. Выставила себя перед зеркалом, с отвращением рассматривая красные неровные пятна, покрывшие ее лицо, тощие икры и колени. Конечно, эта песня была не для нее. Странно, что люди не закидывают ее камнями, увидев на улице. Такое уродство не заслуживает жизни под солнцем вместе с остальными.

Устав от своих мыслей, девушка отправилась на кухню. Устроившись на мягком уголке, Рита открыла ноутбук и ввела название песни и группы, благо, они были несложными. Найти песню и скачать ее не составило особого труда. Вытащив файл на рабочий стол, девушка немного поразмышляла перед тем, как его включить. Впрочем, одну волну отчаяния она уже пережила, не факт, что она может повториться так скоро вновь. Но что-то все же удерживало ее руку от того, чтобы кликнуть по белому ярлыку с изображением голубой ноты. Переведя взгляд на окно браузера, Рита задумчиво ввела: «Радиоэфир станции океюшки». Браузер сразу же выдал ей разлинованный список синих ссылок, которые тем или иным образом были связаны либо с радио, либо со станциями, либо с эфирами или просторечными вариантами англоязычных выражений. Так как станция была далеко не самой популярной, пришлось поискать нужную ссылку. Переходя по ней, Рита не знала, чего ожидать, и что делать на сайте, как искать ту самую запись с эфира.

Как она и предполагала, на разукрашенном в безвкусные аляповатые маниакально-радостные цвета сайте не было прямого указания на то, как найти записи эфиров. Рите пришлось потыкаться в различные приложения, посетить даже спонсоров и рекламу, прежде чем она увидела крохотную серую ссылку под лиловым словосочетанием «Городская радиостанция «Океюшки» с заголовком «Архив радио».

Пока страница обновлялась, Рита поняла, что нервничает, не зная, что там ожидать. Да и что она вообще хотела услышать? Что-то тихо-сказанное, что укрылось от ее слуха в бурлящем живым движением людских масс автобусе? Может быть, хотелось убедиться, что эта песня и этот человек, заказавший ее, и вправду ей незнакомы. Тогда бы получилось с неприязнью отбросить ее и забыть о сегодняшнем событии.

Всмотревшись в неровную линию звуковых колебаний, растянувшихся вдоль страницы наподобие улыбки Чеширского кота, Рита прикинула, в какое примерно время слышала ту программу. Из Академии она вышла в половину одиннадцатого, затем минут пятнадцать ехала на автобусе. Или меньше? А, может, больше?

Рита нетерпеливо постучала по тачпэду. Во всяком случае, это было в период между одиннадцатью и двенадцатью, так что нужно выбрать это время. Она поставила курсор на цифру одиннадцать и нажала на кнопку Play. Практически сразу же в тишину квартиры ворвалась раздражающая своими звуковыми эффектами заставка радиоэфира: «Р-р-р-радио Ок! Ок! Ок! Ок-кеюшки. На волне позитива». Можно было подумать, будто бы надиктовывал эту заставку какой-то неуверенный в себе заика с развратной девицей, другого впечатления и не создавалось после прослушивания.

То, что Рита искала, нашлось уже на девятой минуте записи: оказывается, программа началась незадолго до того, как девушка вошла в автобус, и тот дозвонившийся в эфир молодой человек был первым из участников, заказавших песню и передавших привет.

Девушка напряженно слушала фразы того парня, перематывая их на начало, и снова давая окончиться щелчком и сухими гудками освободившейся линии. Голос у него и вправду был тихим, будто бы он дозвонился до эфира из другой жизни или с того света.

Она не нашла ничего, что могло бы ей намекнуть на то, адресовалась ли эта песня ей, или кому-то еще. Впрочем, если прикинуть, что это местная радиостанция, то парень явно живет где-то здесь, а значит, и его Маргарита тоже где-то рядом несмотря на то, что он сам точно в этом не уверен. Но ведь он позвонил именно на местное радио, значит, рассчитывал, что она будет его слушать.

Из ее размышлений Риту вырвал телефонный звонок. Девушка была настолько сосредоточена в своих мыслях, что крупно вздрогнула, чуть не уронив с коленей ноутбук. Ощущая, как в груди опускается и приподнимается после испуга сердце, девушка приложила телефон к уху:

- Але, Рит, привет, - это была ее одногруппница. Рита постаралась придать добродушный тон своему голосу.

- Привет, Вера.

- Слушай, у тебя есть ответы к ГОСам? Мне девочки говорили, что ты им скидывала что-то.

Рита поморщилась. Конечно, кому она еще нужна просто так, без готовых ответов.

- У меня только первые семнадцать.

- М-м, жалко, они у меня тоже есть. – Вера разочарованно вздохнула. - А остальные будешь писать?

- Наверно, буду.

- А ты успеешь?

- Еще неделя почти до экзамена. – Рита перевела взгляд в окно. – Конечно, успею.

- Хорошо. А можно тебя попросить ими со мной поделиться? Я вообще не успеваю, с этой работой, каждый день под вечер домой прихожу, ничего уже делать не хочется.

- Ну, если я успею что-нибудь еще написать, то напишу тебе. – Рите хотелось поскорее закончить разговор.

- Ритка, спасибо тебе большое! Ты просто умница! – возликовала одногруппница. – Тогда спишемся.

- Ага, давай, пока.

Она перевернула телефон экраном вниз, чтобы, если он зазвонит в следующий раз, не было слышно мелодии. Почему-то сразу же вспомнилось, как она решила поделиться ответами со своими дурацкими одноклассниками, надеясь, что они станут лучше относиться к ней. Но они не стали.

Чтобы окончательно отвлечься от надоедливых мыслей, Рита открыла браузер на закладке с сериалом и включила серию. Ушла в свою комнату и растянулась на кровати с компьютером. Думать и жить совсем не хотелось.

Час шел за часом, мимо ее дома по широкой дороге проносились толпы машин, сюжет сериала развивался медленно, как тянется тело гладкой, но очень ленивой и сытой змеи, поэтому девушка вскоре задремала и очнулась от тяжелой дремы уже вечером, когда услышала звонок в дверь.

Подскочив с дивана, Рита секунду не могла прийти в себя. Не то, чтобы она помнила, что ей только что снилось, но ноги провалились в вязкую бессмысленную жижу цвета растопленной жвачки со вкусом клубники и банана, и неясно было, где здесь явь, а где обратная сторона луны. Когда звонок повторился, девушка тряхнула головой и шагнула вперед. Странное чувство сна ее не отпускало. Было немного страшно идти – а вдруг ее нога провалится вниз, под безупречный слой ламината, и застрянет там, на потолке у соседей, в пяти сантиметрах от раскаленной лампочки?

Когда за дверью оказалась мама, Рита окончательно пришла в себя. Женщина вошла в квартиру, на ходу расстегивая пиджак.

- Фу, ну и жара на улице, - вздохнула она, утирая со лба и носогубных складок пот у зеркала. – Вроде бы и вечер, а такое марево... - Она бросила короткий взгляд на Риту. – Ты спала, что ли?

- Нет, - девушка почесала плечо. – Готовилась к ГОСам. Запарилась совсем с этой педагогикой.

- Ой, девочка моя, как мне тебя жалко. – Мама скорчила гримаску и потрепала Риту по щеке. – Такая молодая, а приходится сидеть за учебниками. Сейчас бы гуляла, с парнями развлекалась...

Они вместе прошли на кухню.

- А что, сходи куда-нибудь, - дверца холодильника хлопнула, и мама, открыв кастрюлю, понюхала суп. Взяла с полки коробку с соком, открыла ее и, не наливая в стакан, жадно глотнула фруктовую прохладу. – Созвонись с подружками, сходи в кино или в парк. Заодно и платье выгуляешь.

- Нет, - Рита поморщилась, припоминая противные рюшечки на рукавах и подоле платья. – Не хочу никуда идти. Да и все же зубрят сейчас к экзамену. Кто со мной пойдет?

Мама широко улыбнулась, посмотрев Рите в глаза.

- Ну, мальчика какого-нибудь позови из группы. У вас же есть в группе мальчики?

Рита закатила глаза. Только не этот разговор.

- Ну, мам, еще мне не хватало самой кому-нибудь навязываться. Да и видела бы ты этих мальчиков. Один гей, второй страшный, третий просто бесит.

- Гей? Что, и правда гей? Он этого не скрывает? – Она запикала кнопками микроволновки и пошла в спальню, переодеваться. Рита пошла вслед за ней.

- Да чего ему скрывать, по нему и так видно.

- М-да уж, - мама открыла дверь шкафа и стала неторопливо раздеваться. – Не хотела бы я, чтобы моих детей в школе обучал какой-нибудь учитель-гомосексуалист. О времена, о нравы.

После ужина Рита вновь оказалась в своей комнате. Она посидела немного над «Возрастной психологией» Мухиной, почитала о юношеском максимализме, чувстве взрослости и кризисе трех лет. Повспоминала примеры, которые бы сама могла привести. Кажется, в лагере, в то время как она была одержима желанием сделать все на «отлично», дети в ее отряде проявляли все признаки трехлетнего кризиса своими капризами и непослушанием. Или это все потому, что они не воспринимали ее как педагога? Да она и сама себя как взрослая не воспринимает. Как будто бы ей до сих пор четырнадцать, в теле, в сердце и в мыслях.

Решив завтра по-настоящему взяться за учебу, Рита обвела кружком несколько теоретических вопросов в экзаменационном листе, а потом снова открыла ноутбук и устроилась на диване. Увидев на рабочем столе одинокий ярлык с песней, она с удовольствием достала наушники и включила песню.

Прослушав несколько минут, Рита вновь открыла глаза. Безупречный потолок в ее комнате подернулся пеленой и поплыл, растекаясь теплыми слезами по щекам. Этот голос вдруг внушил ей, что песня и вправду была поставлена для нее, и человек этот, которого она нашла на записи сегодня в эфире, позвонил на станцию тоже ради нее. Она и есть та самая Маргарита, которую убеждает голос вокалиста в том, что они еще встретятся, что она его найдет и что никогда больше не будет понемногу отсчитывать дни своего существования здесь в одиночестве.

Коротко всхлипнув и развернувшись на живот, девушка спрятала лицо в подушке, восклицая в душе: «Да! Да! Я обязательно тебя найду! Мы обязательно будем вместе!», и пролежала так до тех пор, пока не прозвучали финальные аккорды. Прерывисто вздыхая, она повернулась к ноутбуку и запустила песню еще раз, надеясь найти для себя что-то новое, что-то, что намекнет, покажет ей, куда идти, в какую сторону двигаться, чтобы сделать все хорошо и правильно. Светлое чувство того, что скоро все поправится, уйдет с груди саднящая тяжесть, перестанут беспричинно наворачиваться слезы, и она наконец найдет свое место в этом безразличном к ней мире, залило ее с головы до ног, погрузив в питательную биомассу, укутав целебным сном и забвением, заживляющем все глубокие раны в душе.

фрагмент из текста песни группы «Дельфин» «Весна»