Таксист мельком просматривает адрес, кивает и разворачивает машину. Бывают же такие замечательные флегматичные люди! 

Такси набирает скорость, мне все равно кажется, что едем мы слишком медленно и дорога тянется бесконечно, а сумерки переходят в ночь. Машина останавливается у огромного кирпичного здания, безликого куба, который бы больше подошел для фабричного склада. 

Кидаю таксисту купюру и , не дожидаясь сдачи, бегу по освещенному фонарями двору к дверям, вокруг которых столпилось несколько десятков человек, не сумевших просочиться в зал. Пассивные неудачники горбятся в стороне, ежась от холодного ветра. Активные неудачники оживленно атакуют здоровяка-охранника, взирающего вдаль с отрешенным видом просветленного дзен-буддиста. 

При виде моего пропуска охранник оживает и достает из-за спины пластиковую папку. Пока он ищет мое имя в списке, я изнываю от нетерпения и нервно разглядываю его футболку - красочное изображения обезьяночеловека, делающего селфи с помощью дубинки, к которой прикреплен смартфон. Поперек футболки яркая зеленая надпись "Пусть джунгли подумают позже". 

Под завистливые взгляды неудачников вхожу в фойе, где меня встречают две девушки, тоже в футболках с обезьяночеловеком, на этот раз явно женского пола - губищи сложены "уточкой", за ухом цветочек, надпись гласит: " Бандерлоги достойны восхищения". В гардеробную сдавать мне нечего и одна из "бандерложек" проводит меня прямиком в забитый зал и вверх по лестнице, там где расположены ВИП места.

 ВИП террасы идут в два яруса, мы поднимаемся на самый верхний,чуть-ли не под самый потолок. По левую сторону тянется решетчатое ограждение с деревянными перилами, а вдоль стен расположены полукруглые диванчики со столом посередине, разделенные кирпичной перегородкой, создающей иллюзию уединения. Впрочем, на диванчиках сидят немногие, в основном девушки, а большая часть зрителей скопилась на террасе, глядя на сцену и оживленно переговариваясь. 

Мне достается самый крайний столик, над самой сценой. Я вижу невысокого толстенького мужичка в широкополой шляпе, из под которой свисают две толстые косы. Для довершения сходства с южноамериканским индейцем он еще и одет в подобие узорчатого пончо. На плече он держит изогнутую золотистую трубу. Толпа скандирует:

- Бан-дер-лог! Бан-дер-лог! Бан-дер-лог! 

Кажется я успела!

- Не желаете что-нибудь выпить? - миниатюрная официанточка с копной зеленых волос протягивает мне меню.

- Можно мне джин -тоник? - отвечаю я, невольно напрягаясь при виде цен на напитки, но решаю не мелочиться, - и добавьте абсента. Только нормальную дозу, - сурово добавляю я, - А не три капли.

- Конечно -конечно,- щебечет официантка -у нас лучший бар в городе! Вам понравится, - и упархивает.

К тому времени, когда мой коктейль появляется на столе, скандирование в зале уже прекратилось и Кеша Бандерлог, осчастлививший слушателей музыкальным вступлением на трамбоне, уже вещает со сцены о любви, дружбе, музыке и братстве. Но вот заключительная фраза и на сцену выходит наша команда! 

Я ору, машу с балкона, в надежде, что Ян заметит меня, но увы, он даже не глядит в мою сторону. Ничего! Сейчас я запишу видео. Будет и память и доказательство моей лояльности заодно. Зал разражается приветственными криками, толпа просто огромная, именно о таком успехе я мечтала для ребят. Ну ничего, сейчас они всем покажут, какая талантливая группа столько времени прозябала в безвестности!

Первые аккорды тонут в шуме зала, но постепенно странная, даже тоскливая мелодия завладевает вниманием слушателей и остается только музыка.

Нежные, почти изысканные переливы стекают извилистыми струйками, вьются, кружатся, скручиваются в невидимую сеть, сливаясь друг с другом, сливая воедино. Голос Акелы вплетается в перебор гитарных аккордов словно в задумчивом разговоре , но постепенно его звучание крепнет, и в изысканном хаосе начинает пробиваться мерцание сложного орнамента.

Низкий мягкий аккомпанемент бас – гитары проносится теплым ветром, властная сила разрывает причудливый узор, превращая его в тяжелую свинцовую массу холодного океана. Над океаном нависло тяжелое небо, густые сизые тучи угрюмо застыли над неподвижными волнами. Пение Акелы тревожно бьется между небом и океаном, черной птицей с острыми крыльями мечется в предгрозовом томлении стихий. Кричит в страхе, взмывая в тучи, словно оплакивая свою гибель и падает , касаясь остриями крыльев поверхность воды. Клекочет нетерпеливо, зовет, будит настойчиво то неведомое, что спит на дне океана. Но слаба птица и зов ее слаб.

Но вот плотная волна звука бьет в лицо, захлестывает, лишает дыхания. В глубинной тьме туч нарастает рокот громовых перекатов, зловещий ритм барабанного боя проникает в мертвую глубину и спящее чудовище сонно ворочается в плену своих видений. Кричит торжествующе птица, гремит гром, воет ветер.

Я чувствую жгучие прикосновения холода на лице, по шее текут ледяные струйки, спускаясь ниже, все настойчивее, все нестерпимее. Меня пробирает дрожь и видение океана становится блеклым, марево наваждения тает и сквозь него все отчетливее проступают очертания громадного зала и толпа внизу, качающаяся в едином ритме. 

Это человеческая масса, объединенная сплетением рук и поющая как единый организм, извергая из себя слова мертвого языка и лишь один шаг отделяет меня, чтобы стать ее частью. Передо мной пропасть, я стою за решеткой балкона, лишь чудом еще удерживаясь на краю. Нет, не чудом, чья-то рука крепко держит меня за талию... На другом конце зала темная человеческая фигура прыгает с балкона и нелепой гигантской куклой распластывается на каменном полу. Еще несколько человек падают почти одновременно, но самое страшное, что некоторые еще ползут, извиваются по направлению к сцене, к людскому скопищу, чтобы стать частью океана, порождающего чудовище...

Еще одно леденящее прикосновение и знакомый голос раздается прямо у моего уха:

- Ты очнулась? Больше драться не будешь?

Меня хватает только на кивок. Голова кружится, в ногах противная слабость, но сильные руки уже тянут меня вверх и назад, прочь от смертельного обрыва в безумие.

По другую сторону спасительного барьера я бессильно оседаю на пол, по которому рассыпаны куски льда из перевернутого стального ведерка. Колин, сейчас это Большой Колин, прижимает к моим губам бутылку и горькая жидкость с сильным травяным запахом льется в горло. Вкус омерзительный, но сознание окончательно проясняется, восприятие делается болезненно четким, словно у близорукого человека, впервые надевшего очки.

Я оглядываюсь, все еще не веря в происходящее. По темному залу хаотично бродят световые столбы прожекторов, словно ноги гигантских пауков, озаряя бессмысленные лица с разинутыми ртами. Но это лишь поющая часть толпы, по краям ее, вдоль стен, особенно у входа мечутся, корчатся, визжат те, кого не захватило это странное наваждение. У дверей происходит самое страшное, там идет самый настоящий бой, не меньше сотни человек топчут и калечат друг друга, чтобы вырваться из ада.

Все, кто были в зале словно разделились на два типа - "поющих" и "бешеных". Часть "бешеных" буйствует на сцене, но музыканты - все как один с зажмуренными глазами и до жути запрокинутыми головами - словно находятся внутри невидимого круга, вернее купола, очерченного телами людей, озверело бросающихся на незримую преграду, молотящих по ней кулаками в немощном исступлении. И самое страшное, что в дальнем конце террасы, у лестницы, я тоже слышу истошные крики и звуки борьбы, что если...

Колин тоже встревоженно смотрит в ту сторону и морщится:

- Вот говорил же тебе -"сиди дома", а тебя ничем не удержишь!

На нем разорванная у ворота "бандерлоговская" футболка, которая явно ему мала и спортивные штаны, которые ему велики. Обуви нет. Длинными крепкими пальцами Колин разминает какой-то комок.

- Теперь я тебе заткну уши и будем выбираться отсюда. Делай все, как я тебе покажу, иначе..- он тыкает пальцем вниз - Поняла?

- Да!

Колин с силой вмазывает в мои ушные раковины вязкую, теплую пасту и звуки мистерии в преисподней глохнут, оставляя лишь тошнотворную ритмичную вибрацию, которая пронизывает все здание. Невыразимое облегчение охватывает меня, хочется хотя бы на несколько секунд закрыть глаза, но Колин уже тянет за руку к краю террасы, показывая пальцем на решетчатую металлическую конструкцию, тянущуюся над сценой. Палец проводит линию до противоположной стены, туда, где решетка упирается в крошечный балкончик, за которым виднеются очертания двери. Но...как туда залезть ? Я не смогу, об этом и речи быть не может!

Колин уже на краю террасы и балансирует на перилах, держась рукой за стену. От него до решетки как минимум два метра. Не колеблясь он с силой отталкивается и в следующую секунду уже висит на переплетении железных прутьев, цепляясь за нее руками и босыми пальцами ног, словно гигантский паук. Протягивает мне руку и нетерпеливо машет.

Но я же грохнусь! Я невысокая, я девушка и на мне тяжелые ботинки! Непослушными пальцами я расслабляю шнуровку ботинок, сдираю носки с запотевших ног и делаю попытку вскарабкаться на перила, так же как и Колин, придерживаясь за кирпичную шершавую стену, но влажная ступня соскальзывает и я в ужасе застываю. 

Вытираю ноги об ковровое покрытие и делаю вторую попытку. Колин тянет ко мне руку, как вдруг его взгляд застывает на ком-то за моей спиной. Его рот раскрывается в беззвучном крике и я испуганно оборачиваюсь, чтобы увидеть несущегося прямо на меня окровавленного громилу. Каким-то чудом, почти не отдавая себе отчета, в последний миг я вспрыгиваю на перила и оттуда вперед, отчаянно хватаясь за холодные ребристый металл, за ткань футболки Колина. Конструкция ходит ходуном, но я вцепилась в нее мертвой обезьяньей хваткой. Колин придерживает меня одной рукой, пока равновесие не восстанавливается, а потом быстро ползет вперед. Перед моими глазами мелькают его голые пятки и мне ничего не остается как следовать за ними.

Смотрю назад - громила нелепо размахивает руками и скалит зубы. Встретившись со мной взглядом, он яростно потрясает кулаками, а потом кидается на меня с балкона но, неловко переломившись, валится вниз, на сцену. В ярком свете софитов я вижу, как под его головой расплывается кровавая лужа, а потом на заросшее бородой лицо наступает тяжелый ботинок одного из "бешеных".

Поспешно отвожу глаза и ползу дальше, сопротивляясь давящему ощущению тошноты и нереальности. В голове пульсирующий шум крови на фоне тишины и запах металла, или крови? Я уже над самым куполом, но разглядеть музыкантов уже не могу - весь купол покрыт телами "бешеных", облепивших его в несколько слоев, как муравьи кусок сахара. Дальше...не смотреть... ползти...

Металлическая конструкция содрогается и проседает, софит рядом со мной подпрыгивает на своем креплении и выворачивается в сторону, ослепляя ярчайшим светом двоих "бандерлогов", которые повисли на решетке, один из них срывается вниз, другой застывает на месте, но следом лезут другие. Решетка еще больше проседает, моя рука срывается и я ударяюсь боком головы о софит. Чувствую, как выскальзывает затычка.

В ухо, оставшееся без защиты, врывается рев голосов и музыка - химеричная, прекрасная музыка, а я нахожусь в самом эпицентре этого бушующего океана. Я трясу головой, закусываю губу до крови, чтобы прогнать видение, но напрасно, оно властно заполняет мое сознание и вскоре не остается ничего, кроме океана и отчаяния.

В ужасающем танце стихий, пронизанном вспышками молний, изящные смертоносные смерчи сшивают небо и воду тысячами стежков.

Водяные громады тянутся к тучам и из глубин океана поднимаются петли змеевидного туловища.

Вода и пена водопадами низвергаются в пучину с чешуйчатого тела и вот уже голова чудовища на грациозной, длинной шее взмывает вверх, к небесам.

Я вижу ленты водорослей, свисающие между шипастыми отростками на морде монстра, покрытой уродливыми наростами и ракушками. В громадных глазах плещется жуткая желтая муть, пронизанная сетью багровых прожилок. У чудовища отвратительные глаза, я не хочу в них падать, я бьюсь из последних сил, но зловещий омут уже рядом и последнее, что я слышу перед тем, как погрузиться в янтарную бездну, это мой собственный крик, рвущий горло в лохмотья. 

- Остановитесь! Остановитесь! Остановитесь!