Моника, Лос-Анджелес, штат Калифорния.

Я правда не могу поверить в происходящее. До свадьбы осталось всего два дня. Во всей этой суете из-за подготовки к церемонии я не заметила, как незаметно пролетело время, приближая меня к самому отвратительному моменту моей жизни. Я понимала, что должна нести это бремя, как настоящая женщина, но как об этом может идти речь, если я еле чистила зубы по утрам последние несколько дней? Вчера мать моего будущего мужа, Долорес Уолкер, прислала несколько вариантов свадебных платьев на почту. И я не решила особо волноваться по этому поводу, так как этот день не станет особо знаменательным для меня, поэтому выбрала первое попавшееся фото. Сам же Дин Уолкер прислал мне сегодня утром обручальное кольцо в форме бабочки и, судя по всему, оно было выполнено на заказ. Я рассмотрела его поближе: сама бабочка была сделана из небесно-голубого сапфира, а контур крыльев был посеребрённым. Где-то читала, что жёлтые и голубые сапфиры - самые редкие разновидности корундов. Возможно, мне немного льстил тот факт, что человек, с которым мы даже никогда не виделись, так заморочился с подарком, хотя мог просто купить первое попавшееся кольцо. Но также есть вероятность, что он просто хотел пустить пыль в глаза. При одной мысли об этом мне захотелось сорвать украшение с пальца и выкинуть в ближайшую урну.

Перечитывая в машине эти записи, сделанные спустя ровно сорок восемь часов, мне хотелось отмотать время назад и навсегда остаться там, рядом с Пайпер и Джонатаном, в предвкушении встречи с Дином Уолкером, и не знать всей этой головной боли. Я не знала, почему мне так хочется с ним повстречаться. Может, своё дело сделала моя нервозность, а может, дело было в другом. Но чем ближе мы подъезжали к месту проведения церемонии, тем сильнее колотилось в груди моё сердце. За окном проносились пейзажи деревьев со свежей зелёной листвой, сильно контрастирующей на фоне высоких и неживых застеклённых зданий. Мы проехали уже мимо нескольких церквей, и меня безумно радовал тот факт, что семья Уолкеров не была так помешана на традициях, как мой отец, который настаивал на проведении в соборе Святой Софии, но отступил, когда Долорес вместе с её сыном были непреклонны. Как я узнала вчера из разговора родителей, отец Дина, Дэймон Уолкер, умер несколько месяцев назад от сердечного приступа, вызванного действием какого-то яда, и Уолкер-младший занял место своего отца на престоле крови и смерти. Это был нескончаемый круговорот в нашем мире, и никто бы не удивился, что смерть отца мог заказать собственный сын, хотя я в это не верю.

Лос-Анджелес - это город, построенный на мечтах. Мечтах искателей и авантюристов о несметных богатствах, мечтах эмигрантов о новой лучшей жизни, мечтах начинающих актеров о блеске и роскоши Голливуда. И потому подчинить такой город, настоящая сторона которого кроется за красивым гримом из убийств, шантажа, насилия и неконтролируемых людей, становится непосильной задачей. Это большая ответственность, поэтому я сомневаюсь, что Дин действительно приложил к этому руку.

- Сильно волнуешься? - неожиданно раздался голос брата над ухом, но я даже не вздрогнула.

Оторвав задумчивый взгляд от своего дневника, я подняла голову. Сопровождать меня, как в любых семьях, должен был отец, но проблема в том, что мы слишком далеки от понятия нормальной семьи. Поэтому он остался в Сан-Франциско, улаживать какие-то срочные дела, появившиеся из ниоткуда. Я прекрасно знала, что он рад был избавиться от меня таким способом, потому что я была самым неконтролируемым ребенком в отличие от жизнерадостной Пайпер и принципиального Джонатана, и всё же это задевало какую-то невидимую струну внутри меня. Мне хотелось, чтобы человек, называемым отцом, хотя бы попытался скрыть то, что с великим удовольствием использовал меня, словно разменную монету. Но больше я не должна об этом волноваться, потому что с этого дня я больше не принадлежу ему. К счастью.

- Если честно, по большей части мне всё равно, - ответила я хриплым голосом из-за долгого молчания. - Просто хочу, чтобы это всё побыстрее закончилось.

Брат молча кивнул и покрепче сжал мою ладонь. Я приподняла уголки губ в улыбке, но она быстро исчезла с моего лица, когда машина остановилась возле большой свадебной часовни Альбертсона на авеню Ла Бреа, недалеко от Кантри Клаб парк, и я поняла, что не хочу входить в эти двери. Но казаться слабой и лишний раз волновать брата я тоже не хотела, поэтому, сделав над собой усилие и едва не запутавшись в своем неудобном платье, я вышла из машины и схватилась за предложенный Джонатаном локоть. Стеклянные двери распахнулись перед нами и, ступая по красной ковровой дорожке, мы оказались в просторном холле, стены которого были обклеены различными живыми цветами белого цвета, да таким большим количеством, что не было видно пустого пространства между ними. Моё сердце пришло в настоящий восторг при виде всей этой красоты. Мне нравилось, что все вокруг не пестрило показной роскошью, но при этом выглядело неброско и со вкусом. Отпустив руку брата и входя в зал, меня не покидало чувство, что я сменила серебрянные оковы на золотые. Гомон голосов стих и десятки глаз посмотрели на меня, оценивая. Белые высокие потолки главного зала, казалось, тоже смотрят на меня своими невидимыми глазами. Это давило на меня, но моя спина оставалась такой же ровной, а походка - уверенной.
Моё внимание привлек чей-то взгляд, будто прожигающий мою кожу. Я подняла глаза и встретилась с бездонными серо-голубыми глазами Дина Уолкера. Носители такого цвета глаз всегда кажутся холодными и неприступными, и я знала, что в случае с ним это было правдой. Не могут прозвать человека «Зверь», не учитывая его умения. Я слышала, что он использует ножи в качестве продолжения своих пальцев и нет никого искуснее в умении орудовать любым острым предметом. Я окинула взглядом стол с уже разложенной на нём посудой и приборами, и думала, может ли он убить человека вилкой или обычным ножом для масла. Думаю, безусловно, да. И несмотря на понимание этого, я не могла оторвать от него глаз, как будто их постоянно примагничивало.

Подходя к нему, я не знала, сочетается ли моё выгодно облегающее во всех нужных местах платье из гофрированной тафты на шнуровке и полупрозрачными рукавами-фонариками с его угольно-чёрным смокингом, подчёркивающим спортивное телосложение, и идеально отшлифованными туфлями. Мне казалось, что да. Сочетание уверенности и импульсивности с безжалостностью и холодом было ядовитым коктейлем, если выпивать его всухую. И я хотела его распробовать.

Пришло время говорить свои клятвы. Я посмотрела на Дина, лицо которого ничего не выражало, и ждала. Он смотрел на меня и произносил свою клятву с твердой уверенностью.

- Я, Дин, беру тебя, Моника, в жены. Обещаю быть верным тебе в горе и в радости, в болезни и здравии. Я буду любить и почитать тебя до конца дней моих.

Я повторила за ним и церемониймейстер объявил нас мужем и женой, говоря, что мы можем поцеловаться. И я затаила дыхание. Мне было любопытно. Помедлив пару секунд, муж притянул меня к себе за талию и коротко поцеловал меня в губы, без грубости и страсти. Звук аплодисментов заполнил зал. Он отстранился от меня, уходя к нашему столу. И даже после поцелуя я не могла отделаться от мурашек по коже и гнетущего холода, который оставляла его аура.

***
Мне нравилось то, как был обставлен небольшой банкетный зал: много зелени на стенах и столах, оформление в кремовых и молочных тонах - эффектно и стильно. Торт подали, примерно, полчаса назад и все гости уже неспешно расходились по своим делам, оставляя после себя извинения в виде подарков. Я успела познакомиться с достаточным количеством влиятельных людей и от этого болела голова. А ещё ужасно гудели из-за каблуков ноги. Однако я никак не могла выбросить из головы тот момент, когда Дин обхватил мою руку своими пальцами, чтобы мы вместе порезали торт, и меня будто прошибло слабым электрическим током, а его аромат мяты и яблок приятно покалывал нос.

Закрыв двери маленькой веранды, с которой открывался потрясающий вид на бушующее море, я огляделась. В зале оставалось человек восемь-десять, включая мою маму, брата и сестру Я подошла к ним, чтобы попрощаться, так как они уже спешили в аэропорт.

- Не скучай без нас, - проговорила Пайпер, обнимая меня до хруста костей. Я обожала её объятья и не желала отпускать их. - У тебя глаза на мокром месте.

- Ничего, всё нормально. Я просто не знаю, как буду без вас.

- Тогда ты знаешь, кому звонить, - брат изобразил пальцами трубку и я улыбнулась.

- Будь осторожна, ладно? - сказала напоследок мама и они ушли.

Я направилась к столам и обнаружила там Дина и Майкла, увлеченно разговаривающих о чём-то. Интерес во мне пересилил здравый разум и я подкралась ближе.

- Ну? И как она тебе? - спросил брата Майкл, потягивая шампанское.

- Неплохо. Я думал, будет хуже и меня несомненно радует тот факт, что у неё имеется вкус. Мама устроила ей небольшую проверку: скинула два настоящих свадебных платья и одно, сшитое из занавесок. По её замыслу, она должна была понять, где какая ткань. Настоящий бред, скажи же, - Дин осушил свой бокал.

Когда Майкл заметил меня, стоящую за спиной мужа, я жестом приказала ему молчать. Он игриво ухмыльнулся. Я приняла это за согласие и дала о себе знать, вытягивая руку из-за спины Дина и хватая один из бокалов с вином.

- Не поверишь я выбрала первое попавшееся. Но спасибо, дорогой, что вовремя предупредил, - пролепетала я с очаровательной улыбкой во все тридцать два зуба.

Дин резко развернулся ко мне, недовольно пихнув локтем в бок смеющегося брата, и искривил губы в усмешке.

- Обращайся, дорогая.

- Думаю, ваш брак будет очень насыщенным, - сказал Майкл в заключение.

И я почему-то тоже так думала.

***
Подъехав к «Tripbz Olive Suites», я едва не раскрыла рот от удивления. Отель буквальное кричал о своей роскоши и комфорте. Честно, не могу сказать, были ли такие отели в моём родном городе, потому что дальше ворот собственного дома выходить мне не позволяли. Когда двери перед нами открылись, мне приветливо улыбнулись все члены персонала, которые стояли возле дверей и на ресепшене, и я не могла не попытаться улыбнуться в ответ. Мраморные лестницы и пол, дорогие хрустальные люстры, множество конференц-залов, собственный ресторан, два теннисных корта и бассейна, а огромных зеркал просто бессчётное количество. И всё же, несмотря на всю эту красоту, в холле было довольно пусто.

- Почему тут никого нет? - спросила я, когда мы вошли в лифт. И даже тут потолок был зеркальный.

- Потому что это единственный отель, которым я владею, и сегодня он только наш.

Я посмотрела на него, часто моргая и не веря в услышанное.

- Серьёзно? Вот это да.

Сегодня я не принимала антидепрессанты, поэтому эмоции прорывались сквозь мои барьеры и я была слишком уставшей, чтобы сопротивляться. Лифт издал характерный звон, останавливаясь на нужном этаже, и мы вышли.

- Как тебе? - спросил Дин, смотря на меня.

Наш номер для новобрачных был довольно хорошим. Хотя, нет, я вру. Он был чертовски прекрасен. Не то чтобы я не привыкла к богатой жизни и была из тех людей, что не любили её, нет. Я всегда пользовалась тем, что мне было предложено с детства, и ни в чём не нуждалась. Кроме отцовской любви. И всё же большую часть своей жизни я не обращала на это внимание. Или, может быть, последние пару лет все вещи для меня утратили всякий смысл.

- Признаюсь, он шикарный.

Мобильный в моей барсетке неожиданно зазвонил и мне даже не нужно было смотреть на экран, чтобы понять, что это Пайпер. Дин обошёл большую двуспальную кровать, украшенную лебедями из белых пушистых полотенец и красными лепестками роз, и поспешил к мини-бару, чтобы налить себе выпить. Я последовала за ним, болтая по телефону с любопытной сестрой, желающей знать всё в мельчайших подробностях. Мой новоиспечённый муж отошёл от мини-бара, отвечая на чей-то звонок. Вид из панорамных окон на вечерние красоты Лос-Анджелеса был захватывающим. На стеклянном столике рядом со встроенным в стену мини-баром стояли различные закуски и напитки. Я была слишком увлечена разговором с Пайпер, когда потянулась и взяла попавшийся под руку стакан с кубиками льда, плавающими в кислотно-зеленоватой жидкости, и отхлебнула. Вкусовые рецепторы распознали привкус мохито и лайма, когда я уже выпила четверть напитка. Пребывая в полном шоке, я роняю стакан и осколки стекла разлетаются по полу. Но испорченная посуда - последнее что меня волнует, потому что я ощущаю, как язык неприятно покалывает.

Дин оборачивается и смотрит на меня, приподняв одну бровь, и из-за выражения моего лица в мгновение ока оказывается рядом. Он выглядит озадаченным, но в глазах его стоит холод. Крик сестры разрывает динамики телефона, который я отбросила на столик. Я тянусь к мобильному и, бросив короткое «перезвоню», дрожащей рукой отключаю вызов.

- Моника, что случилось? - он смотрит на осколки стекла и зелёную лужу на полу.

- У меня аллергия на цитрусы.

Горло как будто дерёт невидимой наждачкой, я начинаю кашлять.

- Чёрт! - он подхватывает меня на руки и несёт к выходу. Его мятно-яблочный гель для душа снова ударяет в нос, и я почему-то думаю о том, что шоколад и яблоки не сочетаются.

Ждать лифта нет смысла, поэтому он бежит прямиком к лестницам. Я хватаю ртом воздух между удушающими приступами кашля и прохладный ветерок приятно ласкает кожу моего раскрасневшегося лица, когда Дин выбегает из отеля. Не проходит и пяти минут, как он ловит такси и, осторожно опустив меня на заднее сиденье, садится рядом. Дин приказным тоном просит водителя отвезти нас в его частную больницу как можно скорее. Тот неодобрительно на него косится, но говорить что-либо не решается и вжимает педаль газа в пол.

***
Дин, Лос-Анджелес, штат Калифорния.

Всю ночь я почти не сомкнул глаз, пускай даже если Моника находилась под наблюдением моего личного врача. Сейчас Роланд уже выписывал её, потому что, по его словам, показатели Моники улучшились ещё ночью и он не видел причин задерживать её. Он лишь оставил мне точные указания на всякий случай и пожелал удачи, когда мы направлялись к моей машине. За всё утро она не вымолвила ни слова и была бледной и сонной.

- Как самочувствие? - из вежливости спросил я.

- Я жива, уже что-то, - пробурчала она.

Я завел двигатель и мы направились в её новое местожительство, то есть в мой дом. Я видел, что настроения поддерживать хоть какой-нибудь диалог у неё не было, поэтому не стал больше что-либо спрашивать.

***
По дороге домой Моника сдалась царству Морфея и по классике жанра мне нужно было её разбудить. Я коснулся её плеча, надеясь, что она не начнет размахивать руками. И оказался прав: девушка недовольно дернула плечом, открыла глаза и лениво потянулась.

- Где это мы?

- У меня дома, - Я понял, что сморозил и поспешил исправиться: - Точнее, это теперь и твой дом тоже.

Она выбралась из машины и закрыла дверь. Оглянулась по сторонам и направилась в сторону дома. Попасть во двор особняка можно, преодолев ворота, изготовленные из металлических прутьев, выкрашенных в коричневый цвет. Я знал, что у любого человека, который видит это здание впервые, оно вызывает восторг своими масштабами, необычностью архитектурных элементов и, конечно же, роскошью. Вот и сейчас я наблюдаю, как округляются от удивления и сверкают любопытством глаза Моники. Территория вокруг особняка огорожена массивным забором коричневого оттенка. Рядом расположено несколько клумб, украшенных декоративными растениями и невысокими деревцами.

Возле входа нас встречает охранник и приветствует сначала меня, потом Монику, с нетерпением желающую изучить дом вдоль и поперёк. Мы попадаем в холл, на который она не желает терять время, и, скинув обувь, идёт прямиком в гостиную. Интерьер комнат основывается на всех тонах и оттенках коричневого. И я вижу восхищение в её изумрудных глазах. В центральной части гостиной размещается небольшой круглый и четыре мягких массивных кресла, обитых тканью тёмно-кофейного цвета. Вдоль всей стены расположились открытые деревянные шкафы с книгами. Пространство другой стены занято сервантом, набитым дорогими сервисами и покрытого тёмным лаком.

Она проводит по кожаной поверхности ладонью, потом подходит к шкафу и её изящные пальцы изучают корешок каждой книги и каждой фотографии на свободной полке. Было видно, как сильно она пытается изучить каждый сантиметр моего дома, чтобы лучше понять меня. И, сказать честно, меня не радовала такая перспектива, но я позволил ей наслаждаться моментом.

Далее она направилась на кухню, где располагалось несколько узких длинных столов с удобными столешницами. Три винтажных светильника медового цвета выполняют роль основного освещения, а обеденный стол дополняют кухонные стулья без спинок с сиденьями кремового цвета. В помещении находятся шкафы с выдвижными ящиками и несколько небольших навесных шкафчиков для хранения различной кухонной утвари. И я, наверное, удивился, если бы она тут же не подбежала к каждому и не начала проверять их содержимое. Я понял, что она любит изучать вещи, прикасаясь к ним, словно маленький ребёнок.

- Ты всегда такая?

- Какая? Любопытная? Нет, мне просто интересно, есть ли у такого холостяка то, что мне будет нужно, - она закрывает дверцы шкафчика.

- Ясно.

Она прошла к сквозной арке, ведущей в коридор, немного нагнулась вперёд и моё внимание тут же привлекла её округлая задница. Я задался вопросом, почему я вообще занимаюсь такой ерундой, вместо того, чтобы получить своё. Она выглянула из-за стены, а после твёрдо шагнула босыми ногами по тёмному ламинату в направлении винной комнаты и лестницы на второй этаж. Это небольшая зона, отгороженная от других помещений при помощи стекла и металла, где вино хранится в специальных стеклянных ячейках. Моника спешит туда, но я вовремя останавливаю её, качая головой. Она закатывает глаза, но не протестует и следует дальше. Обходя кресло и проходя через квадратную арку, мы попадаем в бильярдную зону, где стоит сам стол, рядом с которым стоят пара красных кожаных кресел. Также тут есть собственный кинотеатр с удобным диваном серого цвета, барная стойка с черно-белыми стульями. Над ней висит небольшой телевизор, чтобы можно было смотреть футбол, потягивая пиво. Думаю, эта комната отличается от всех больше всего, так как тут преобладают чёрные, серые и красные цвета.

Я отмечаю, что эта комната не так сильно нравится Монике, но она по-прежнему трогает все предметы на ощупь.

- Ты знал, что я люблю бежевые и коричневые оттенки? - неожиданно подала голос она и подняла на меня глаза.

- Нет. Это поэтому тебе понравились все предыдущие комнаты?

- Да.

Ещё раз оглядев комнату, она вернулась обратно к лестнице из белого мрамора, медленно поднялась по ней и ступила на светлую керамическую плитку, имитирующую ламинат. Поднявшись по ещё трём ступенькам, с левой и с правой стороны которых стояли зелёные фарфоровые статуэтки в виде львов, она вошла в спальню. В углу стоял круглый столик с двумя мягкими серыми креслами, а кровать была застелена бежевым покрывалом, поверх которого лежали подушки шоколадного цвета. Кроме двух деревянных тумб из тёмного дерева по бокам от кровати больше ничего не было, но я ждал, пока жена почувствует подвох и спросит, где я храню все свои вещи. Затем я не понял, как быстро всё произошло.

Моника в несколько шагов преодолела расстояние между ней и кроватью и, опустившись на неё, она отыскала потайную кнопку на её спинке и нажала. В следующее мгновение встроенная дверь в стене медленно распахнулась и открыла вид на большую гардеробную.

- Как ты поняла? - Я непонимающе уставился на зеленоглазую.

- В родительской комнате тоже был такой механизм, но мы с Джонатаном и Пайпер бывали там всего один раз, после чего нам знатно влетело от отца, - девушка прошмыгнула внутрь и щёлкнула выключателем.

Мне был не по душе её вечер странных откровений, но я готов был слушать её, пока она не требовала ничего взамен. Я не стал заходить за ней, а просто наблюдал, как Моника разглядывает каждый из шкафов различного вида, дающих возможность поместить туда весь нужный гардероб - от нижнего белья до всевозможных предметов туалета.

Она вышла две минуты спустя, видимо, решив разобрать чемоданы завтра. Я сверкнул глазами и схватил её за запястье, она опешила на несколько секунд, а потом, кажется, поняла, чего от неё хотят.

***
Моника, Лос-Анджелес, штат Калифорния.

- Насмотрелась? - спросил он, толкая меня на безумно мягкую кровать.

- Нет.

- Значит, продолжишь завтра, а сейчас ты вся моя, Моника. Я и так слишком долго ждал, - он нависает надо мной, упираясь локтями в кровать.

Я не успела что-нибудь ответить, потому что он впился в мои губы требовательным поцелуем. Сминал их, размазывая всю помаду, которую я не стёрла вчера, водил языком по моему нёбу. Он яростно разорвал корсет моего платья, заставляя меня поднять ноги и помочь снять эти дорогие тряпки. Я не любила подчиняться, но, пока я не под таблетками, могу поддаться моменту. Если он захочет заставить меня сделать абсолютно всё, что он пожелает ради своего удовольствия, но я тоже смогу обратить это в свою пользу. Я знала, что поцелуй в часовне был фальшивым, поэтому теперь я прижимаюсь своими губами к его, чтобы узнать, каков он на вкус по-настоящему. Брюнет прижимается ко мне всем телом и я чувствую его затвердевший член. Дин разрывает мой кружевной лифчик и отбрасывает его куда-то в сторону, а я тем временем помогаю ему с пуговицами на рубашке. Он ласкает руками мою нежную молочную кожу, пока я срываю с него бабочку и расстёгиваю ремень. С остальным он справляется сам, предоставляя мне вид на его сексуальное накаченное тело и большой член, и он явно знал, что хорош. Я ахаю, когда он прижимается к моей маленькой щелке через трусики, когда он сжимает мою грудь в своих ладонях, и приоткрываю губы, позволяя ему скользнуть языком в мой рот.

Я прижимаюсь к нему, трусь своей киской о его ногу и целую Дина в ответ, чтобы снова ощутить привкус мяты и шампанского на его губах. Лижу и покусываю его шею, после снова возвращаясь к его губам. Он с рыком избавляется от последнего ненужного атрибута на моем теле - нижнего белья, проводит рукой вниз по моему животу прямо к гладкой киске, сжимает рукой мои идеально нежные половые губы. Затем его пальцы скользят между складок и находят бугорок моего клитора, разбухшего от возбуждения. Я вздыхаю, когда он ласкает меня там, и сжимаю свои бедра вокруг его, трусь ещё быстрее и жадно прижимаюсь к его ладони своей киской. И он скользит пальцем внутрь, растягивая меня и заставляя выгнуть спину. Чёрт. Я стону беспомощно и глубоко, не прерывая наш терпкий поцелуй. Обнимаю его за шею, чтобы направить головку его члена в свое лоно, потому что больше не могу ждать. Затем обхватываю крепкую талию ногами, и его член полностью проскальзывает внутрь, почти безболезненно из-за того, насколько я мокрая.

- О боже... да... - вырывается у меня.

Дин хватает меня за упругую задницу обеими руками и прижимает к холодной спинке кровати, приятно контрастирующей с разгорячённой кожей. Я вне нашей горячей игры в кошки-мышки, и теперь Дин начинает грубее и интенсивнее двигаться во мне, показывая, кто тут главный, мужские руки обвиваются вокруг моей талии, а потом поднимаются выше по позвоночнику и зарываются в мои волосы. Когда мой первый в жизни оргазм настигает меня, он сравним с ураганом, уносящим далеко-далеко в свои владения удовольствия. Я кончаю на минуту раньше Дина, впиваясь ногтями в его спину, который позже изливается мне на живот. На его члене видна розоватая жидкость, но я прислушиваюсь к себе и понимаю, что меня совершенно не волнует тот факт, что я только что потеряла девственность. Я вижу тень самодовольства и удовлетворения на лице Дина, когда он протягивает мне салфетки с тумбы и исчезает в ванной. Это было слишком хорошо. И я чувствую усталость, накапливающуюся в течение всего дня, поэтому отключаюсь до того, как муж заканчивает с водными процедурами.